Апокалипсис

Человек, одетый во всё чёрное, поднявшись по лестнице, вышел из метро на станции «Пролетарская», и солнце ослепило его. Он даже приложил ладонь ко лбу, чтобы оглядеться. По мостовой неслись машины, по тротуарам – люди. Никто не обращал на него внимания, все спешили по своим делам.
Ему даже стало немножко обидно, но внутренний голос спросил: «Ты что же думаешь, если не был на родине столько лет, то на тебя все пялиться станут?»
"Внутренний голос" был его лучшим собеседником. Задавал вопросы, а он отвечал. Прямо как «армянское радио».
-Не станут! - ответил он вслух.
-Что, простите?- старушка с хозяйской сумкой на колёсиках вопрошающе смотрела на него.
-О, извините, мадам, - галантно ответил он, - мысли вслух.
-Я тоже иногда разговариваю с собой, такое бывает.
Она двинулась по своей надобности, и сумка покатилась за ней. Колёсики скрипели, исполняя какую-то мелодию.
Он, обладая абсолютным музыкальным слухом, слышал в каждой череде звуков музыкальное произведение. Это было как наваждение, но он ничего не мог с собой сделать. Вот и сейчас ему слышались кусочки «Alegretto» из симфонии № 7 Бетховена. Правда, в одном месте колёсики фальшивили.
«Здесь должен быть си-бемоль, а не си», - возмутился он.
Он ещё раз огляделся, но не мог понять, где находится. Всё так изменилось. Он думал, что сразу всё найдёт, но жестоко ошибся.
-Мадам, - догнал он старушку, не успевшую далеко уйти с фальшивым алегретто, - извините меня.
Старушка остановилась. Мелодия оборвалась, а дирижёр, наверно, ругал смычковую секцию за непопадание в ноты.
-Мадам, - спросил он, - извините. Как пройти ко Второму Крутицкому переулку? Я что-то не могу определиться.
-И не мудрено, - ответила та, - всё  застроено-перестроено. – Я-то живу здесь давно, с рождения. В 1957 году пошла в школу номер 623. Её сейчас нет, снесли.
Старушка продолжала рассказывать, а он ничего не понимал. Смотрел, как старушка открывала рот, но ничего не слышал и сходил с ума. Теперь музыка Брамса зазвучала в его голове. Она появлялась всегда, как только он находился на грани срыва или обморока. Симфония №3, которая выворачивала его наизнанку.
-А что это я так заволновался? – спросил он у внутреннего голоса.
-Да ты столкнулся со своей ровесницей из того «прекрасного далёко», чего никак не ожидал. Согласен, это потрясение. Вот так вдруг, внезапно. Нарочно не придумаешь. Расспроси, может, узнаешь её.
-Я узнал. Это Лариска Коновалова.
-Поздравляю.
- С чем? Она совсем старуха.
-Ну, соври чего-нибудь, посоветовал голос.
-Вам-то это не понять, – голос старушки зазвучал вновь, – вы-то ещё молодой человек.
«Да нет, я твой ровесник, - хотелось сказать ему, - просто так внешне выгляжу. Многие до сих пор почему-то называют меня молодым человеком».
-Простите. – перебил он её, – у меня старшая сестра тоже пошла в эту школу в том же году. Она мне рассказывала про своих одноклассниц. Больше всего она дружила с Ларисой Коноваловой, не знаете такую?
Старушка вдруг издала звук, как-будто, захлебнулась. Ему стало страшно, а вдруг его ровесница прямо сейчас отдаст богу душу. Но она оправилась.
-Как фамилия вашей сестры? – прохрипела она.
-Бычкова, - ляпнул он бабушкину фамилию.
-Не помню такую, - задумчиво ответила собеседница. – А Лариса Коновалова – это я…
- Не может быть, - выдавил он из себя банальное, когда не находил других слов.
Он посмотрел на старушку, а перед глазами сразу, как на экране, появилось цветное изображение. Первое сентября 1957 года, и бабушка ведёт его первый раз в школу. На линейке стоит его класс, а среди девочек в белых фартуках, - Лариска Коновалова.
«Что, опять «кино» смотришь? – усмехнулся «внутренний голос». – Советую вновь обратиться к медицине».
«Медицина здесь бессильна, как пишут в романах, - огрызнулся он, – ты же знаешь».
И он сам, и «внутренний голос»  не понимали происходящего. «Внутренний голос» придумал формулировку  – смотреть кино.
Это было какое-то странное явление, необъяснимое и пугающее. Когда он вспоминал о чём-нибудь, то видел себя одновременно  в том времени, вроде как со стороны, но в тоже время, как бы, наяву.
«Да, плохой бы получился из тебя писатель, - ехидно заметил «внутренний голос». - Одни повторы: во времени, одновременно, в тоже время».
«Не могу по-другому сформулировать, - признался он. – Тоже самое, когда слушаю чей-то рассказ. Всё представляю наяву, как будто нахожусь в тот момент там, в чужом рассказе».
«В тот момент, там, - передразнил «внутренний голос», - ты меня разочаровываешь».
«Да пошёл ты…»
Но ни прогнать, ни отключить его было невозможно. 
Он не знал, что делать, как с этим бороться: всё видит, чувствует, разговаривает и слышит голоса.


-Значит, слышите голоса? – спросил его психиатр из платной клиники, что на Арбате. – И что же они вам говорят?
Перед визитом к платному врачу, а пойти в районную поликлинику по месту жительства не хотел, - вдруг признают психом и упекут в дурдом, - он проштудировал кучу книг. И сделал вывод из прочитанного, что голоса – это начало вялотекущей шизофрении.
«Сходил бы в ведомственную», - посоветовал «Внутренний голос».
«Ты чё, туда тем более нельзя».
Началась его беседа с доктором, который задавал, как ему показалось, странные вопросы.
«Наверно подозревает, что я его пациент»,  - решил он.
-Где вы работает? – спросил доктор.
-Я работаю страховым агентом. Страхую жизни и имущество. Вас застраховать?
-Да нет, не надо. А документик у вас какой-нибудь есть? Там, паспорт, удостоверение…
-Конечно, доктор, вот, пожалуйста.
Он достал из кармана затёртое удостоверение и протянул медику.
-Вы что, издеваетесь? – спросил тот, посмотрев документ, и поднял очки ко лбу.
-Не понимаю?
- Здесь написано, что вы – Юрий Иванович Деточкин - страховой агент.
-Да, всё правильно. А, что вас смущает?
-Да вы же полный тёзка персонажа из фильма Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля».
-Ну да, мне все об этом говорят.
- Мне нужен ваш паспорт. В следующий раз, когда придёте, захватите паспорт, ладно.
-Ладно.
-А свой рабочий телефончик вы мне не дадите? Я бы позвонил…
-Сомневаетесь, доктор. Пожалуйста, - он назвал номер.
Доктор стал крутить диск телефона. На том конце провода сразу сняли трубку.
-Извините, это страхо…
Вероятно, не дали договорить, а сразу подтвердили, что страховое агентство.
-Простите, а у вас есть  работник Юрий Иваныч Деточкин? Спасибо…
-Убедились, доктор?
-Да, но хотелось бы ваш паспорт, - как-то странно сказал врач.
-Да без проблем. Следующий раз принесу. До свидания.
Пациент поднялся и пошёл к двери. Доктор в недоумении смотрел ему в след.
«Одурачил врача, - осуждающе сказал «внутренний голос», - пользуешься тем, что в конторе можешь себе сделать любой документ».
«Он начал считать меня шизофреником».
«Да вы все там – шизофреники».
«Работа такая».


-Что вы опять сказали? – вернул его в действительность голос Ларисы.
«Я опять произнёс вслух», - понял он.
«Прокалываешься, - хихикнул «внутренний голос», - скоро тебе придётся «тикАть с конторы».
«Ты что, читал Бабеля? Так говорил Беня Крик в рассказе «Как это делалось в Одессе».
-Простите, Лариса, - извинился он, - погода на меня действует. Так,  как мне пройти во 2-й Крутицкий?
-Я вас провожу, - проворковала старушка, - мне в том же направлении.
-Можно я покачу вашу сумку? – спросил он.
Коновалова утвердительно кивнула.
-А вы мне не могли рассказать, общаетесь с кем–нибудь из одноклассников. Я бы пересказал всё сестре.
-Я дам свой телефон, - произнесла Лариса, - пусть она мне позвонит. Я ей всё расскажу.
- Сестра за границей, - ответил он, - мы общаемся по скайпу.
-А-а-а, - согласилась старушка, вероятно не понимая последнее слово.
И они пошли к его родному переулку под музыку Бетховена, издаваемому колёсиками, которые по-прежнему фальшивили. Вероятно, дирижёр так и не добился от оркестра хорошего исполнения.
-Не все знают, - задыхаясь от одышки, сказала Лариса, - что здесь есть проход прямо во 2-й Крутицкий.
Они перешли на другую сторону улицы и остановились у длинного дома.
-Здесь раньше был магазин «Грузия», - вздохнула старушка, - но вы сами понимаете…
-Я понимаю, - ответил он.
«Опять чего-то вспомнил?» - спросил «внутренний голос.


-Вы понимаете, – спросил генерал, – какая важная задача перед вами поставлена?
-Несомненно, - ответил он.
- Georgia представляет для нас серьёзную проблему, – генерал прекрасно знал «английский американский», поэтому произнёс без акцента.
У них в конторе было принято называть объект, если возможно, так, чтобы непосвящённым нельзя было догадаться, о чём идёт речь. Джорджия – это штат США или солнечная Грузия?
-Особенно их президент, вам ясно.
-Так точно.
-Инстанциями принято решение.
В советское время под словом «инстанции» подразумевалось самое высшее партийно-правительственное руководство страны. Это автоматом перешло и в новую Россию. Ведь Ельцин, будучи членом Политбюро при Горбачёве, был плоть от плоти коммунистического режима.
Но три покушения, совершённые против Эдика, как его называли опять же в целях конспирации, не увенчались успехом. Стали искать стрелочников, и он был вынужден уйти в подполье. Но затем сменился президент, и друзья ему сообщили, что опасность миновала. Но он, зная мстительность начальства спецслужб, сделал «пластик». А паспортов у него было предостаточно, так что он мог чувствовать себя в безопасности. Хотя в России безопасность – понятие относительное.


Он и Лариса прошли в узкую арку прохода и оказались против здания, стоявшего на перепутье 2-го Крутицкого переулка и Симоновского Вала.
-Когда я пошла в школу, в этом доме была столовая, - пояснила старушка, указывая рукой – Её почему-то называли «цыганской». А до революции там был трактир…
«Трактир, - вспомнил он рассказ бабушки о своём прадеде Максиме Евдокимовиче Фунтикове. – Как оттуда прибегал официант, называвшийся в то время «половым», звать прадеда отобедать с купцом Виноградовым. Да…»
«Помню в детстве я, слушал у огня, певучий бабушкин рассказ… - запел «внутренний голос» песню Юрия Антонова.
«Ты угадал»,- ответил он.


Из трактира выскочил половой в белом фартуке и побежал по булыжной мостовой в сторону дома номер 13. Поднялся по лестнице на второй этаж и, увидев женщину, которая готовила обед, тяжело дыша, произнёс:
-Дмитрий Савельич просют-с Максима Евдокимыча отобедать с ними-с. И поговорить о политике-с.
Хозяйка открыла дверь в мастерскую, откуда сразу донёсся стук молотков, скрежет напильников и другой производственный шум, крикнула:
-Отец, выходи.
Среднего роста человек в фартуке вышел из комнаты. Привычно огладив бороду, спросил:
-Чего, мать, обедать пора?
-Виноградов тебя в трактир приглашает. Собирайся.
Максим Евдокимович не спеша снял фартук.
-Иди в спальню, переоденься, - приказала супруга.
Купец 2-й гильдии Виноградов владел небольшой литейкой, стена которой возвышалась во дворе дома, где жила семья Фунтиковых. Поскольку прадед владел мастерской по производству церковной утвари, Виноградов считал его равным себе, хотя капиталы их были несравнимы. Но уважал Максима Евдокимовича за честность и отсутствия скаредности.
Через 10 минут тот вышел в парадном костюме и сапогах. Из карманчика жилетки выглядывала цепочка от часов.
-Отец, - обратилась супруга к мужу, - ты водочки-то выпей. А трактирную пищу не ешь, а то опять брюхо заболит. Вот возьми пару крутых яичек. А вернёшься, отобедаем.
-Обижаете наше заведение, мадам, - возмутился половой, - на самом лучшем топлёном маслице стряпаем-с. Мясцо самое свежее получаем-с. А кур режем перед самым приготовлением-с.
Прадед и половой стали спускаться по лестнице вниз.
- Дмитрий Савельич приказали, что ежели хотите, то извозчика возьмём, чтоб доехать.
-Да какой извозчик, здесь пять минут ходьбы, - ответил прадед. – Да я хоть ноги разомну, а то всё сижу и сижу. Даже почечуй нажил.
-От геморрою средство знаю-с, - отозвался половой, - в нашем доме знахарка проживает. Вмиг вылечит.
Они подошли к трактиру. Половой распахнул дверь и торжественно сказал:
-Милости просим в наше заведение, Максим Евдокимыч!
Прадед вошёл внутрь, а навстречу ему поднялся дородный купец Виноградов.
-Рад тебя видеть, Евдокимыч, - сказал он улыбнувшись, и огладил бороду, - садись. Люблю я с тобой разговоры разговаривать. Особенно о политике.
-И я рад, Дмитрий Савельич. – ответил прадед, протягиваю руку. – У нас на дворе год одна тысяча девятьсот четырнадцатый. Июнь только, а так жарко. Газетки-то пишут, как бы жарче не стало…
-Ладно, садись Максим Евдокимыч, - указал он на накрытый стол. – Выпьем ледяной «смирновочки», осетринкой закусим. Потом «селяночки» сборной и котлеток телячьих в соусе. Покушаем, а затем и поговорим.
Прадед, увидев такое изобилие, забыл про живот, а домашний припас не стал доставать из кармана.
(Продолжение следует)