Сагалиен - любви родник. Книга 1 Главы 27-30

- 28 -
На следующий день, собрав за полчаса рюкзаки, напившись молока, они предстали перед дядей Васей. Лагерь геологов уже свернули и частично вывезли в Южно-Сахалинск. Лине вдруг стало грустно и печально оттого, что больше не будет здесь этих весёлых и жизнерадостных людей. Посёлок обеднел на одну большую дружную семью.
- Не горюй, девонька, скоро здесь такое закрутится! Будешь картошку жарить на газовой плите, как в Москве, - сказал дядя Вася.
- Дядя Вася, а что, у нас тут буровую вышку поставят? - спросил Юрка.
- Скорее всего, плавучую буровую установку. И безопасно, и экономично.
- Вот это да! Здорово! - восхищался мальчишка.
- Даже не верится, - вздохнула Лина.
- Ну, что? В путь, ребята? Лина, отца предупредила?
- Конечно, вам привет от него.
Все погрузились всё в тот же газик, с надписью "геологическая", стоящий в овраге, и тронулись в неблизкое путешествие. Мимо пробежали посёлки: Соловьёвка, Дачное, Мицулёвка, Листвиничное. Артём с интересом спросил:
- А почему такое название необычное - Мицулёвка?
Лина тут же ответила:
- Здесь работал агроном и политкаторжанин Мицуль. В честь его назвали посёлок. Вообще, благодаря ссыльным, Сахалин за короткое время, каторга была всего 36 лет, был освоен и исследован. Это они привезли сюда культуру и знания. Теперь их  помнят по географическим названиям вершин, рек, городов, заливов.
Южно-Сахалинск, несмотря на то, что это - областной центр, проскочили за сорок минут. В стороне остались Троицкое и пионерлагерь "Ласточка" на пышно зеленой сопке. Замелькали мосты и мосточки первых притоков самой длинной реки юга Сахалина  Лютоги. Промелькнул лагерь "Маяк" и вот – красавица-река блеснула под широким мостом и опять исчезла в глубокой долине. Поднимаясь на Камышовый хребет, они переезжали Лютогу раз пять, она петляла среди сопок, то, разливаясь по широким долинам, поросшим стройными вязами и ольхой, то грозно ревела в узких размытых ущельях. Перед взором предстала изумительной красоты природа: высокие светло-зелёные сахалинские пихты, тёмно-зелёные аянские ели, прозрачно-изумрудные даурские лиственницы - всё сплошь заросло курильским бамбуком. Чем выше поднимались в горы, тем больше было бамбука и кедрового стланника. Уютные посёлки Пятиречье, Чистоводное промелькнули мимо и запомнились весело машущими  детьми, купающимися в реке.
- Может, и мы ополоснёмся? - спросил Артём, - а, дядя Вася?
- Купаться будем в море, осталось немного. После Холмска машину поведёшь ты. А пока снимай. Красотища-то какая! Линушка, сколько ездил по миру, такой красоты нигде не видел.
- Ура! - закричал Юрка и показал на пушку, которая появилась за очередным поворотом.
- Вот и Холмский перевал, - сказала Лина.
- Откуда здесь пушка-«сорокапятка»? - удивился Артём.
- Здесь в 1945 году шли страшные бои, отсюда началось освобождение Южного Сахалина от японцев. Это памятник советским воинам, павшим на Холмском перевале.
- Только непонятно, где здесь можно было зацепиться, одни пропасти кругом.
- Альпинисты и дрались за перевал.
Решили сделать остановку. Лина разложила лёгкий завтрак и пригласила мужчин. Те, с очень серьёзным видом, осматривали памятник. Юрка несколько раз спросил Артёма:
- Артём, а как пушку поставили так высоко?
Пушка на самом деле стояла на очень высоком постаменте в виде дуги, которую опоясывал полукруг с надписью: «Слава советским воинам, павшим при освобождении Южного Сахалина и Курильских островов». Тут же стояли венки и цветы, ленточки на ёлочках, повязанные молодожёнами.
- Я думаю, что её подняли автокраном, - ответил Артём.
С перевала открывался захватывающий вид. Вдали на западе блестела полоска воды Татарского пролива, сверху сбегала ленточка серпантина - шоссе Южно-Сахалинск-Холмск, на востоке террасами громоздились сопки, укутанные зелёно-голубой дымкой.
- Господи! Как прекрасна земля наша! - выдохнул дядя Вася.
После короткого отдыха, ехать было гораздо веселей, тем более, что подъём закончился и газик за двадцать минут скатился с перевала прямо в город Холмск. Море подступило к дороге, которая повторяла изрезанный берег города. Пятиэтажки и деревянные домики, как скворечники, цеплялись по сопкам, сбегая к главной артерии города - улице Советской и морскому порту. Береговая линия и являла собой огромный морской порт с портальными кранами, траулерами, сейнерами, рефрижераторами, танкерами в акватории и на рей¬де в море. Проезжая мимо железнодорожного вокзала, Лина сказала:
- Достопримечательность Холмска - Чёртов мост. На обратном пути мы поедем на поезде и увидим его. Мост переходит в тоннель. Интересно то, что из первого вагона можно увидеть хвост состава, въезжающий в тоннель.
- Как это? - спросил Юрка, округлив глаза.
- Увидишь сам и поймёшь.
Остановились, лишь купить воды и мороженое. Артём пересел за руль. Юрка уплетал мороженое и был весьма доволен происходящим. Лицо его излучало такую радость, что он постоянно морщил нос и его конопушки так же радостно двигались по сияющей физиономии.
- Что, брат, и тебе перепало? - весело спросил его дядя Вася.
- Угу! Я так далеко никогда не ездил, честно, даже не предполагал что тут тоже море.
- Юрка, и не стыдно врать? Ты, ведь, знаешь, что мы на острове живём?
- Я думал, он большой, как Африка.
- Африка - это материк, хотя кто его знает? Может и большой остров в океане... - задумчиво сказала Лина.
В пригороде сопки отступили от берега, словно, давая место для человеческой деятельности. И люди сполна воспользовались этим. Вся земля была сплошь засажена картофелем, огурцами, помидорами. Кое-где даже мелькали фруктовые: яблони, сливы, груши.
- Лина, смотри, там даже яблоки есть, - сообщил Юрка.
- Скоро мы вообще приедем в тропики. Да... На юге западного берега Сахалина - сухие субтропики. И всё благодаря тёплому течению Куро-Сио, которое приходит к нам с юга Японского Моря.
- А, когда они начнутся?
- А, уже! Яблочки видели? Если бы не сильные ветры, у нас бы и цитрусовые вызревали, - дома здесь стояли близко у моря, почти на берегу.
- Лина, а они не боятся, что их когда-нибудь унесёт в море? - спросил Артём.
- Приливная волна на севере до 6-8метров, у нас до 3-х, а здесь метр-полтора. Поэтому и не боятся. Цунами сюда редко доходит. Это в основном на Курилах, - ответила Лина.
У посёлка Ясноморское свернули к берегу. Очень, уж, хорош был жёлтый песчаный пляж. Детвора плескалась в изумрудном море, догуливая последние дни летних каникул. По всему берегу на перекладинах сушились сети и морская капуста-ламинария. Вокруг сновали маленькие деловитые корейцы, переворачивая капусту, что-то обсуждая, сворачивая сухую в рулоны и складывая тут же на берегу в большие авоськи.
- Что это они делают? - спросил Артём
- Заготовки на зиму, - снова ответила Лина.
- А, разве это можно есть? Вид, надо сказать, совсем не съедобный.
- Наоборот, высушенная ламинария меньше пахнет йодом. Её замачивают, отваривают и, пожалуйста, деликатес готов: с луком и яйцом, с кальмарами, с яблоком, со свежим зелёным огурцом.
- Хочу сказать тебе, Артемий, корейская кухня, весьма, полезна и очень вкусна, - вмешался в разговор дядя Вася.
- А ты откуда знаешь?
- Так я же всё лето на море провёл. Вот вместе с ними, чего только я не ел, но животом ни разу не мучился.
Они долго плескались в тёплом приветливом море, плавали  наперегонки, ныряли и смеялись, радуясь солнечному погожему деньку и близости, которая бывает среди любящих людей. Артём любовался Линой. Она была похожа на русалку, стройная, с длинными каштановыми волосами, золотисто-карими глазами. Словно, жила она всю жизнь в море. Она бегала по волнам, сидела и лежала на них и не тонула.
- Послушай, как это у тебя получается? Я тоже так хочу! - сказал Артём.
- А ты представь, что ты соломинка или льдинка и всё получится. И погладь море - вот так, -   она опустила руку, и тут же появился бурун, словно море ласкалось к ней.
- Чудеса! Это же просто вода!
- Вода - это непросто. Вода - это жизнь, Артём. Она - живая.
Лина медленно погрузилась в глубину и пропала. Когда вышло время, Артём заволновался, но Юрка засмеялся и сказал:
- Не бойся, она, наверное, пошла в гости к Нептуну.
- Ты ещё тут с вашими сказочными штучками! Где она? - сзади послышался смех Лины.
- Я же говорил?! Линка у нас нетонучая.
- Нетонучая... Тоже мне, грамотей!
- Чтоб больше так не делала! Поняла?
Дядя Вася всё это время о чём-то оживлённо беседовал с корейцами, от души хохоча над их шутками и ломанным русским языком.
- Твоя хорошая люди, умная люди. Море не хочет дырка. Рыба нет, ракушка нет. Плёха - твоя дети, моя дети. Мёртвый море, зачем надо? Уголь многа.
- Поймите, же! Газ - это свет, тепло, работа, чистый воздух, деньги, наконец!
- Не надо деньги. Море надо. Оно заболеет. Газ зарежет море.
Дядя Вася хохотал до слез. Так ни о чем, не договорившись, он махнул рукой и пошёл к ребятам.
Ополоснувшись в чистой речушке, вся компания продолжила путь. Впереди показался пригород и порт города Невельска. Сопки опять подступили к морю. Были они уже не такими округлыми, а с выступами и каменистыми утёсами, осыпаясь щебнем на шоссе и железнодорожное полотно.
- Город Невельск назвали в честь первопроходца Невельского, - сказала Лина, - именно он опроверг ошибочное представление француза Лаперуза о том, что Сахалин полуостров, доказав, что Сахалин остров. Но главная его заслуга в том, что он закрепил права на эти земли, потому что он сделал опрос коренных жителей и они охотно вошли в состав русского государства. После этого, Русское Географическое общество организовало много исследовательских экспедиций: Римский-Корсаков, чувствуете закономерность - город Корсаков, Лопатин - Лопатино, куда мы с вами едем, Макаров - город Макаров, писатель Чехов - Город Чехов, Шмидт изучал флору и фауну дальневосточных морей.
- А, всё-таки, кто первый открыл Сахалин? - спросил дядя Вася.
- Первым на Сахалин ступил землепроходец Иван Москвитин в 15 веке. Потом казаки с атаманом Василием Поярковым, они составили первые карты севера острова.
Невельск проехали за пятнадцать минут. Центр города - это вокзал и морской порт. Дома, в основном, двухэтажные каменные и деревянные, и частные застройки. Вдали показался мыс, далеко уходящий в море. Дядя Вася облегчённо вздохнул:
- Кажется, приехали. Вон, как раз у того мыса и стоит геологическая партия. Здесь уже точно в море будут ставить плавучую буровую установку.
- Здорово, - сказал Юрка, - я бы хотел там работать. Так интересно!
- А, что? Мы из тебя, пожалуй, сделаем классного бурильщика. Пойдёшь в училище после восьми классов, а потом сюда, как раз, успеешь, тебе сейчас двенадцать, через пять лет вполне реально, - сказал Артём.
- Папа говорит, что я должен идти в военное училище, продолжать династию, а мне, честно, не нравится быть солдатом, -  все засмеялись над Юркиной убедительной логикой.
- Да. Солдатом всю жизнь нелегко, это точно, - сказал Дядя Вася, - но ты, брат, перепутал, тебя же не в царскую армию отдадут, это там двадцать пять лет служили. Ты будешь офицером, а это, брат, совсем не солдатская служба, хотя хороший офицер - это большая помощь и поддержка солдату. Артём, притормози, я теперь повезу вас.
Газик свернул с шоссе на грунтовую дорогу, бегущую вдоль берега небольшой речушки, опоясывающей лесистую сопку. Скоро показался палаточный городок геологов. Их встретили радостно, словно ждали и готовились к встрече гостей. Сразу же усадили за стол, накормили ухой, жареной рыбой, напоили чаем. После пяти часов езды, естественно, всё сметалось со стола, только успевали подавать. Наевшись, некоторые стали искать место для лежания. Юрка прыгнул в гамак и начал раскачиваться в нём. Артём и дядя Вася о чём-то серьёзно разговаривали с геологами. Лина собрала посуду и отправилась на речку, но, не дойдя, бросила всё и упала в густой клевер у тропинки. Она лежала на спине, раскинув руки, медленно погружаясь в небо. Достаточно было десяти минут такого состояния, и усталости как не бывало. А, ещё, она умела разгонять облака, но об этом не знал никто. Однажды, чтобы проверить себя, она на море несколько раз разгоняла грозовые тучи. Когда же, гроза загрохотала за спиной, она встала и посмотрела назад. Сопки затянуло свинцовыми тучами, а над морем светило солнце. Тогда она крикнула:
- Спасибо, солнышко! Я люблю тебя!
На что солнце ответило ярким лучом. Зрелище было фантастичное. Этот луч высвечивал только её. Потом всё закрылось, и полил ливень. Сегодня не надо было разгонять тучи. День был тёплым и ясным, настроение было отличное. Вдруг, она услышала голоса. По тропинке шли Дядя Вася и Артём:
- Что ты решил делать, Артём?
- Дядя Вася, я же тебе всё сказал.
- Артём, мама может больше не приехать. Это просто удача, что ей перепала такая командировка. Ты же знаешь, какие отношения у нас с Чехословакией после 68-го года. Она очень огорчится. Ты сможешь вернуться, когда она уедет.
- Ты же сам сказал, что она уедет в октябре. А потом, почему я должен подстраиваться под неё? Она меня не спрашивала, когда выходила замуж за чеха.
- Ты не прав. Ты прекрасно знаешь, что она не виновата во всех событиях, мешающих приезжать ей чаще.
- Не уговаривай меня, я не поеду!
- Я думаю, надо Лине всё рассказать. Артём, пойми, не с этого должны начинаться её отношения с мамой. Лина встала и спросила:
- О чём я должна знать? Я вас слушаю, - дядя Вася и Артём остановились и растерянно уставились на Лину.
- Ну, вот, я так и знал, что этим всё закончится, - расстроено промолвил Артём.
- Лина, мама Артёма пробила командировку в Москву, длительную, будет работать на Советско-чешской выставке. Это большое дело, особенно сейчас. Это первое, что сделали для смягчения напряжённости. Она хотела бы побыть с нами, с Артёмом, а он упрямится, Полина очень расстроится, если его не будет, понимаешь? А на свадьбу, он обязательно приедет.
- Артём, надо ехать, - сказала решительно Лина, - когда она приезжает?
- Десятого сентября.
- Артём, ты должен взять билет на восьмое число. Если ты этого не сделаешь, я сама тебе его куплю.
- Можно мне сказать? Или вы уже обо всём договорились? Я не поеду. Мне здесь дел хватает! Полечу девятого октября. Думаю, суток нам на охи и на вздохи, хватит!
Дядя Вася отчаянно махнул рукой, развернулся и ушёл. Лина взяла посуду и двинулась к речке. Артём решительно загородил ей дорогу:
- Лина, почему ты не хочешь понять меня?
- Я тебя понимаю, Артём, я не принимаю твоей жестокости по отношению к родной матери, и это пугает меня. Человек, не любящий собственную мать, не способен искренно любить женщину.
- Не правда. Я люблю тебя, причём здесь она?
- Потому что я буду матерью твоих детей, и твои гены передадут им это чувство ко мне.
- Лина, милая, я люблю её, но не могу простить того, что она бросила меня.
- А ты прости, Артём, ты возьми и прости. Приедешь, расскажешь про нас, про всё. Знаешь, как она будет рада! И тебе легче станет, ты сбросишь этот камень с души. Нельзя тебе с ним, понимаешь? У неё такие печальные глаза, я видела, случайно, фото. Лина обняла Артёма и, как ребёнка, погладила по голове:
- Вот так она прижмёт тебя к груди, погладит, поцелует и вам так будет хорошо и покойно, как должно быть всегда, так и будет.
- Почему ты так защищаешь её? Ты выросла в любви материнской и не знаешь, что такое быть совсем одному...
- Я бы сейчас всё отдала, лишь бы мама была жива. И пусть она бы жила на Украине, где угодно, только бы жила, - Лина всхлипнула по-детски, готовая разрыдаться.
- Лина, прости меня, ну, что я за идиот? Лина, милая, я не должен был впутывать тебя в наши отношения.
- Артём, пообещай мне, что помиришься с мамой, иначе, у нас не будет будущего, я не смогу. А потом, если у нас будут дети, я хочу, чтобы у них была бабушка, - Лина опять заплакала.
- Будет у них бабушка, я тебе обещаю. Ну, успокойся, маленькая, ну, будет...
Они вместе вымыли посуду и, совсем успокоившись, решили, что Артём поедет с дядей Васей, так как билеты тогда оплатят как командировочные, а потом он прилетит на свадьбу. В лагерь они пришли весёлые и умиротворённые. Дядя Вася сделал вид, что происходящее его совсем не интересует, но Лина знала, что он очень переживает. Она подошла к нему, но не выдержала и обняла.
- Дядя Вася, миленький, простите нас, больше мы никогда вас не огорчим. Артём, летит с вами, а потом вернётся на свадьбу, -  дядя Вася с облегчением вздохнул и прижал Лину к себе.
- Я знал, Линушка, что ты поможешь нам с самой первой минуты. Полина так будет рада. Спасибо тебе, девонька, спасибо, дочка.
Подошёл Артём:
- Прости, дядька, если что...
- Ей спасибо скажи. Разве ж это дело, мать родную не уважать? Эх!
- Так... - сказал Артём, - а за что мне её уважать? Я даже не знаю, кто мой отец? - выпалил огорчённо Артём, - я так думаю, что его вообще нет, и не было.
- Артём, я не могу нарушить слово, поэтому ничего не скажу тебе. Вот при встрече, ты и спроси у неё, может она и расскажет тебе всё. Одно могу сказать: ничего плохого у твоих родителей не было. Так что, не мучай свою душу. Пора вам и поговорить, взрослые уже, слава Богу. А теперь - к делу. Я здесь буду три дня, тридцатого возвращаюсь. Вас до Горнозаводска довезу, тут рядом, могу и дальше, как скажете, мне самому интересно, а там решайте.
- Дядя Вася, сегодня мы будем в Горнозаводске, а завтра с утра подъезжайте, довезёте нас до мыса Кузнецова, а там мы сами, пешком дойдём до мыса Крильона и посёлка Дальнее. Сутки постоим и назад. Давайте, 29 августа с пяти до шести вечера на том же месте. Если, что случится, через пограничников узнаете.
- Годится. Сразу видно, дочь командира, всё отработано, небось, и планшет есть?
- Да. И карта тоже. Ну, как же без этого? Мы же организованные туристы, а не просто погулять вышли, - сказала Лина с достоинством. Юрка всё это время лежал в гамаке и иронично наблюдал за происходящим.
- Юрка, вставай, поехали, - позвала Лина брата.
- А я думал, вы никогда не помиритесь. Ещё не поженились, а уже ругаетесь.
- А мы не ругаемся. Мы обсуждаем наболевшие проблемы, - задумчиво ответил Артём.
- Ничего себе, у Линки, вон, глаза, какие заплаканные, а она у нас плачет редко, только, когда очень обидят.
- Юр, помолчи, а?
- Ладно, уж, только я за Линку, кому хочешь в глаз дам.
- Ну, дай, слабо?! - задирался Артём.
- А, вот и дам! - Юрка вылез из гамака с серьёзными намерениями, Артём увернулся и принял боксёрскую стойку. Юрка пытался достать его, но не получилось. Он злился, продолжая нападать.
- Довольно, поехали, - скомандовал дядя Вася. Когда они рассаживались, Юрка всё-таки, влепил Артёму в глаз.
- Ну, брат, так не честно!
- Прекратите, сейчас же! - строго сказала Лина.
- Ладно, в расчёте, - подал Артём руку Юрке. Тот был горд и очень доволен.
- А ты, брат, не слабак, скажу тебе. Бурильщик из тебя выйдет - рука цепкая. Там это очень пригодится, - заметил дядя Вася.

- 29 -
Горнозаводск являл собою классический пример курортного города: широкие песчаные пляжи, полноводная река, впадающая в море, лесистые пышно зелёные сопки, одноэтажные домики в долине, в центре города - железнодорожный вокзал, Дом культуры, школа, магазины, ес¬ли бы не шахта, которая и дала жизнь этому населённому пункту.
Нина Пивоварова жила на берегу реки Лопатинка в частном доме, с усадьбой и полагающемуся ко всему огородом со всякой овощной снедью. Из всех однокурсниц Лине она нравилась своим весёлым нравом и жизнерадостностью, прямотой и открытостью. Кроме того, они занимались художественной гимнастикой у одного тренера и, если бы было больше времени для общения, они бы стали близкими подругами, но жили они на разных побережьях и встречались только в училище.
Не успели они приехать и познакомиться, как Нина сразу же организовала поход на сопку, с которой открывался чудесный вид на море с островом Манерон, а вечером, оказывается у них купание и пение песен у костра под гитару. Юрка тут же подружился с двумя её братьями и помчался на велосипеде с ними по городу. Лина вдогонку приказала ему быть через полчаса, потому что у них восхождение.
Казалось, что подняться на высоту шестьдесят метров - это просто, но не здесь. Компания, во главе знающего проводника и друга Павла, довольно быстро прошла расстояние подошвы горы, сплошь заросшей шиповником, барбарисом, низкорослой рябиной, корявыми сосенками и кедровым стланником. Дальше пошли заросли курильского бамбука. Идти через него было невероятно трудно, ноги то и дело скатывались назад, потому что длинные стебли и листья были глянцевыми и жёсткими, больше того, очень скользкими. Бамбук здесь достигал толщины лыжной палки, из-за этого было труднее пробираться через него. Но это обстоятельство не мешало всем продвигаться вверх. Вдруг, Павел остановился и дал знак "стоп". Они услышали удаляющийся шорох.
- Скорее всего, росомаха или енотовидная собака, - сказал он уверенно.
- А, может медведь? - осторожно спросил Артём.
- Нет, медведь сейчас в долине кетой балуется.
Когда Лина в очередной раз скатилась вниз, как по льду, на десять метров, все дружно захохотали. Артём же успел сфотографировать её кувыркания, а потом они взялись за руки, и поднялись наверх.
Наконец, сопка была взята штурмом. Юрка первый забрался на вершину и, естественно, заорал во всё горло: "Ура!". С макушки сопки, на самом деле, открывался изумительный красоты вид. Вдали в дымке синел остров Манерон, названный в честь морехода из экспедиции Лаперуза. Небо и море были такого насыщенного синего цвета, что казалось, нет моря и нет неба и всё вокруг бесконечный океан воздуха.
- Фантастика! Синее безумие, - сказал Артём. - Смотрите, а остров как неопознанный летающий объект.
- Здорово, и, правда, на тарелку похож, - сказал Павел.
- Какая тарелка, где? - закрутил головой Юрка.
- Летающая, с инопланетянами.
- Да? Всё это враки, - округлил глаза Юрка.
- Конечно, враки, Юрка. Но какое же у вас вогнутое небо! Как под колпаком, - восторгался Артём.
- Это ещё раз подтверждает, что земля круглая, - поучительно сказала Нина.
- Красота какая. Жаль, что фото не сможет передать этого.
Внизу шумел город, сверху совсем маленький посёлок. На восток убегали гряды Камышового хребта, освещённые солнцем, они чётко вырисовывались на фоне синего неба.
Спустились по пологому склону мимо разрушенного японского дота и каких-то каменных глыб, минуя японское кладбище, с массивны¬ми гранитными надгробиями. Чёткие иероглифы говорили о многом, но для них они были немыми. Чужая боль и скорбь прошли мимо.
- Вообще, японцы останки своих родственников вывезли с Сахалина, может, это просто памятники остались.
- Странно, такие огромные плиты. Как они их сюда поднимали? - спросил Артём.
- Я думаю, система блоков, - сказал Павел. Спуск закончился, и они оказались почти в центре города.
- А, вон и шахта "Сахалинская", наша кормилица, - сказала Нина, - почти весь город трудится на ней и мой отец тоже.
- А, можно нам на экскурсию в шахту? - спросил Артём.
- Практически это невозможно. Шахта старая. Зимой, когда было землетрясение, погибли люди. Думаю, что не разрешат.
- А, если я представлю документы фотокорреспондента? - настаивал Артём.
- Можно попробовать.
- Артём, я ни за что не пойду в шахту. Я очень боюсь замкнутого пространства. Помню в детстве, я провалилась зимой под гору метра на три. Сначала я потеряла сознание от шока, но потом выбралась. До сих пор вспоминаю с ужасом, - сказала Лина.
- Значит у тебя клаустрофобия, - сказал Артём.
- Чего, чего?! Какая ещё кастрофобия? - удивился Юрка, сделав огромные глаза.
- Клаустрофобия - это, как сказала Лина, боязнь замкнутого пространства. И, скажу тебе, это пренеприятная штука. Люди, как ты слышал, теряют сознание. А ты можешь не идти, Лина, я один спущусь, - сказал Артём.
- Хорошо, я поговорю с отцом, может, что и получится.
По дороге к морю, они загрузились провизией на два дня. На вечер решили запечь кету в костре. Артём прихватил две бутылки шампанского, и вся компания отправилась на пляж. Солнце медленно опускалось в море. Лина с интересом наблюдала  закат, ведь, у них солнце заходило за Камышовый перевал. Артём восторженно следил за ярко-красным диском.
- Силища какая...
- Сейчас море закипит, и мы все сваримся, - сделал вывод Юрка.
- Причём вкрутую, - резюмировал Артём.
- Правда, что ли? - спросил Юрка.
- Ну, вы, фантазёры! Снимайте, а не стойте, открыв рот, - сказала Лина.
- Как же это я, - засуетился Артём, доставая фотоаппарат.
Он сделал серию замечательных снимков. И, действительно, такой красоты закат, Лина видела впервые.
- Завтра будет очень жарко. Вы пешком идёте или на попутках? - спросила Нина.
- Нас подвезут на машине до мыса Кузнецова, а там пешком.
Подошёл Павел с гитарой, удобно уселся у костра, тронул струны и вдруг, с такой яростью запел любимую песню Лины:
Какой большой ветер напал на наш остров,
Сорвал с домов крыши, как с молока пену
И, подкатясь боком к соседнему саду,
В чужую врос гряду и снова там вырос.
А шквал угнал в море десятка два шлюпок,
А рыбакам горе - не раскурить трубок,
А раскурить надо, да вот зажечь спичку,
Что на лету взглядом остановить птичку...
Артём, затаив дыхание, смотрел на певца и ощущал то же самое, что и Лина. С этой песней пришёл шторм, напор ветра, накал чувств и желаний. Павел остановился, улыбнулся и подмигнул Артёму:
- Ну, что тебе сказать про Сахалин? На острове нормальная погода, - запел он спокойно, - прибой мою тельняшку просолил, а я живу у самого восхода, а почта с пересадками летит с материка до самой дальней гавани Союза, где я швыряю камушки с крутого бережка, далёкого пролива Лаперуза...
- А, давайте, выпьем шампанского за наш чудесный остров? - предложил Артём.
- За наш?! - удивилась Лина.
- За наш, конечно! Я так сроднился с ним, что думаю, вы мне позволите считать себя причастным ко всей этой красоте? - он быстро открыл бутылку, пробка с шумом вылетела и упала в море.
- Чтобы вернуться сюда, - сказал Артём и нежно обнял Лину.
Мальчишки бегали по берегу, плавали до посинения, потом тряслись у костра, покрытые гусиными мурашками. Подоспела запечённая рыба в фольге «по-горнозаводски», её запивали шампанским, и вкуснее этого никто никогда не ел. Ночь наступала на пляж, но закат ещё зловеще горел над морем, и было от этого немного тревожно. Взоры устремлялись туда, за горизонт, он манил и притягивал к себе, и звал за собой. Но вот всё исчезло, и ночь завладела миром. Некоторое время все сидели молча. Павел тронул струну и запел:
Если радость на всех одна, на всех и беда одна.
В море встаёт за волной волна, а за спиной спина, Здесь у самой кромки бортов друга прикроет друг, Друг всегда уступить готов место в шлюпке и                круг...
- Ребята, спасибо вам! Пашка, ты просто бард сахалинский. Знаете, а приезжайте-ка, вы к нам на свадьбу тридцатого сентября? Мы очень будем рады, правда, Лина? - сказал Артём.
- Лина, ты почему молчала так долго? Вот, скромница! Конечно же, приедем, - Нина прижала подругу к себе и поцеловала.
- Срочно меняем репертуар. «Ах, эта, свадьба, свадьба, пела и плясала", - заорал Пашка. Его поддержали пацаны и пустились в пляс.
- Тётя Нина, тётя Нина, А пусть они рок-н-ролл сбацают, знаете, как здорово у них получается! – восторженно сказал Юрка.
Павел тут же перестроился и, что есть сил, забасил по-английски Элвиса. Артём такое вытворял с Линой, что она еле успевала за ним. Их спасал рыхлый и мягкий песок. На третий раз всё получилось, и танец засверкал и заахал акробатическими трюками, задором и темпераментом. Откуда-то, на самом деле, появилась публика, яростно хлопающая и свистящая. Артём и Лина, танцуя, приблизились к морю. Артём подмигнул ей и, раскружив, бросил в воду. Это всех привело в неистовое буйство.
Закончилось гуляние всеобщим купанием и безудержным весельем у костра: через него прыгали по одному и по парам, вокруг него бегали галопом и ходили хороводом. Кто-то принёс магнитофон, и началась самая настоящая дискотека. Лину и Артёма разбирали нарасхват.
Они только улыбались друг другу и посылали воздушные поцелуи. Даже Юрка подхватил какую-то рыжую девчонку, водил её так серьёзно, что пот выступил на лбу. И, всё-таки, им удалось уединиться. Артём просто разбил пару и увёл Лину к морю.
Небо высыпало сиянием звёзд, и всё вокруг заискрилось, заблестело, а в море зафосфорицировал планктон, как маленькие отражённые звёздочки.
- Боже, как хорошо! - прошептала Лина и упала навзничь в воду. Артём последовал за ней. Она лежала на спине и смотрела в небо.
- Артём, разве не чудо эта ночь?
- Это самая прекрасная и тёплая ночь на острове.
- Но мы же на юге, не забывай.
Они долго плавали по сверкающему морю, смеялись и играли, как дети. И, в сущности, были они детьми прекрасной земли, которая любила их, баловала и радовала такими звёздными летними ночами.
В шесть часов утра Артём тихо встал и вместе с отцом Нины вышел из дома.
- Уговорил-таки, - подумала, проснувшись, Лина. Жажда новых знаний и впечатлений Артёма поражали её. Был он иногда дотошен в мелочах, упрям и безрассуден, чем удивлял и огорчал её. Любовь дала ей новое чувство беспокойства и тревоги за любимого. Она ещё не проснулась, когда знакомый запах его тела коснулся её обоняния. Она открыла глаза и увидела Артёма, сидящего на стуле, подперев голову руками. Он, не отрываясь, смотрел в пол. 
- Артём, - тихо позвала Лина, - что-то случилось?
Он поднял глаза и сказал:
- Я был в аду.
- Что такое ты увидел в шахте? На тебе лица нет?
- Лина, люди не должны работать в таких условиях в наше время. У нас же социализм, в конце концов! Ты бы видела, в каком состоянии шахта! Всё того гляди обвалится.
- В прошлом году во время землетрясения погибли люди, именно в этой шахте, - проговорила медленно Лина.
- Ну, есть же современные технологии, безопасные...
- Артём, шахту построили японцы сорок лет назад. На том она и работает.
- Что за шум? - в комнату вошла Нина.
- Артём в ужасе от пребывания в шахте.
- Поэтому туда никого не пускают. Если бы узнали, с какой целью он туда опускался, ни за что не разрешили. А что ты сказал, Артём?
- Сказал, что хочу на работу устроиться. Я обязательно напишу об этом и в ближайшее время.
На улице просигналил газик дяди Васи. Юрка, взлохмаченный и сонный, просунул голову в дверь и заорал, не открывая глаз:
- Дядя Вася приехал, а вы ещё спите!
Все засмеялись, глядя на потешного Юрку, и вслед за ним вышли на улицу.
- Ну что, сони? - дядя Вася сиял молодым бритым, наполовину белым лицом. Лина даже ахнула, как изменился милейший дядя Вася.
- Кончился дикий, можно сказать, первобытнообщинный период жизни, надо готовиться к встрече с цивилизацией, пусть борода загорит чуть-чуть
- Ой, какой вы красивый! И так похожи на Артёма, - Лина стояла, расширив глаза, глядя на ямочку на подбородке дяди Васи.
- У мужчин нашего рода Пановых у всех ямки на подбородке - это признак мужской силы и упорства. Вот так, девонька. Ну, вы готовы?
- Заходите, сейчас позавтракаем, и поедете, - пригласила Нина.
Обговорив весь последующий маршрут и время встречи, вся команда загрузилась в машину, попрощалась с гостеприимными хозяевами и на¬правилась в сторону посёлка Шебунино. Утро было ясное. С моря дул свежий ветерок, лёгкая дымка просеивала солнечные лучи - всё это обещало интересное и удивительное путешествие. Дорога, всё так же, петляла по изрезанному берегу моря. Сопки то подступали осыпями пластинчатых пород, то убегали округлыми заросшими шапками. Шебунино промелькнуло неглубоким распадком, запомнилось небольшой речкой, висячими сетями на берегу и упёртыми в песок кунгасами. Вскоре по-казалась пограничная вышка. Видно было, как постовой ощупывал их в бинокль, но не остановил. Чем дальше они ехали по берегу, тем труднее становилась грунтовая дорога, но растительность явно буйствовала и благоухала на этой нетронутой земле. На склонах сопок росли сосенки причудливой формы, напоминающие японские миниатюры. Были они не очень высокими с длинной хвоей, и из-за сильных ветров ствол изгибался и менял направление роста. Этому были подвержены все деревья и, потому казалось, что они попали в царство кривых деревьев. Бамбуки достигали огромной высоты и толщины с детскую руку. В долинах пестрели разноцветные ирисы, лилии и, конечно же, пушистая пахучая таволга и ярко-фиолетовый иван-чай. Богатство цветов и запахов радовало глаз и сердце. Настроение у всех было прекрасное. Гармония царила в природе и душах путешественников. Иногда попадались брошенные домишки, облюбованные рыбаками и любителями одиночества и покоя.
Лина по карте отмечала географические пункты и их названия. За Шебунино пересекли реку Китосия.
- Это явно японское слово, - сказала Лина. - Дальше нас ждёт река Луговка и Обутонай - это уже местное название, чувствуется присутствие нивхов, - продолжала рассуждать Лина.
Проезжая посёлок Перепутье, наполовину заселённый, они не обнаружили в нём ни одного жителя, кроме двух мальчишек на берегу, тянущих сети из моря и злого пса, набросившегося на их машину. Артём высунулся в окно и спросил:
- Мужики! Рыбки не продадите?
Те сразу заинтересовались и закричали на собаку. За банку тушёнки и пачку сахара, они выторговали приличную кетину с икрой. Завернув её в огромный лист морской капусты, они отправились дальше. Пересекли речку Оненуси, проскочили посёлок Крайний, такой же сонный и нелюдимый и речку Горбушу. Вот тут-то они пожалели, что сделали товарный обмен. Речка Горбуша оправдывала своё название. Сначала им показалось, что буруны на ней от течения по камням, но, когда они стали проезжать по полуразвалившемуся мосту, то увидели, что река была забита горбушей. Зрелище было воистину незабываемое. Тушка к тушке рыба двигалась вверх по течению, так, что ноге негде было ступить.
- Силища какая! - восторгался дядя Вася
А Юрка влез в речку и стал толкать рыбу вверх.
- Юр, ты что делаешь? - спросила Лина.
- Помогаю им! Тут же ступеньки.
- Они без тебя управятся, - сказал Артём. - Мы здесь не помощники, а больше мешаем.
Когда они обогнули мыс Виндис, навстречу им заспешили пограничники с заставы, издали приказывая остановиться. Суровые на вид молодые люди тщательно проверили документы, осмотрели груз в машине и только после этого, радушно расспросили о цели поездки. Откровенно заинтересовавшись столь романтичной троицей, они долго беседовали с Артёмом и дядей Васей, изредка бросая восхищённые взгляды на Лину. Оказывается, именно с этой заставы осуществляется связь с островом Манерон. Сам остров был, как казалось, в километре от них. На самом деле до него был ни один десяток километров. Артём сразу же загорелся съездить туда, но ребята сообщили, что на остров нужно специальное разрешение.
Проскочив речку Кузнецовку, дядя Вася затормозил и сказал:
- Привал! Пора бы и пообедать.
- А мы уже приехали. Это и есть мыс Кузнецова, дальше мыс Замирайлова голова, а на мыс Крильон мы пойдём пешком, - радостно заявила Лина.
- Какая, какая голова? - спросил Юрка.
- Замирайлова, - ответила она, - для меня это тоже большая тайна. Так что ничем не могу помочь. Лучше посмотрите туда, - Лина показала на возвышающую гору - это знаменитая на Сахалине гора Коврижка. Считают, что она похожа на торт, но главная её достопримечательность в том, что на ней нашли стоянку древнего чело¬века.
- А мы туда пойдём? - спросил Юрка.
- Обязательно, но позже.
Дядя Вася с Артёмом понесли кету на речку разделывать тушку, а Лина с Юркой принялись собирать дрова для костра. Лина умело соорудила кострище, набрала в котелок воды и развела огонь. Рыбу разделили на две части: брюшки, перышки и голову бросили в котелок на уху, остальную - посолили, нафаршировали зеленью и кусочками сыра, завернули в фольгу и закопали под кострище в землю. Икру тут же почистили и замочили в тузлуке на пять минут. Пока Лина готовила обед, мужчины отправились купаться на море. Она смотрела им вслед, и сердце её наполнилось такой радостью, что слезы навернулись на глаза. Двое мужчин, сильных, загорелых, стройных, как библейские боги, крепко держали за руки худого большеголового мальчишку. И было в этой картине что-то очень правильное и настоящее.
- Так и должно быть, так создана природа, - подумала Лина. Теперь она не волновалась за брата. Да и он, как вьюнок, зацепился за Артёма и дядю Васю, как будто ждал их всю свою такую маленькую, но уже тяжёлую жизнь. Даже, если они и уедут, их пример останемся в душе Юрки.
После обеда немного отдохнув, дядя Вася собрался в обратную дорогу. Договорились встретиться здесь же не в пять, а в три часа, потому что решили захватить Нину в Южно-Сахалинск на учёбу. Дядя Вася, не прощаясь, сел в машину и со словами: "Будем живы!", поехал не оборачиваясь. Юрка долго махал рукой, надеясь, что он обернётся, но так и не дождался.
- Юр, пошли, - позвал Артём, - дядька не любитель расставаний.
- Ребята! А не подняться ли нам на гору Коврижку. Я думаю, мы кое-что увидим оттуда.
Вещи решили оставить внизу, подвесив их на высокую ель, на случай любопытных мишек, лисиц и росомах. Сами налегке отправились в путь. В этом месте береговая линия резко поворачивала влево на юг, открывая, по словам Лины, невероятной красоты горизонт. Подошва горы была покрыта разнотравьем, кое-где каменной берёзкой и рябиной. Довольно быстро по узкому перешейку, они поднялись на вершину. То, что они увидели, не поддавалось никакому описанию.
Во-первых, гора Коврижка своей формой, на самом деле, напоминала торт, с отвесно обрывающимися скалами во все стороны. Были видны следы работы археологов. Юрка бросился изучать тоннели, но Лина запретила ему лазить, больше из-за опасности нарытых шурфов.
- Да это же настоящая крепость, - сказал Артём, - посмотри, только один ход сюда, гениально. А древние люди были очень умны. Артём сделал несколько снимков, и что-то записал в блокнот.
Во-вторых, остров Манерон предстал перед ними во всей красе. День был ясный и солнечный. В бинокль на острове можно было разглядеть скалы, больше похожие на столбы. Айнское название острова "Тондо-мосири": "тондо" - столб, "мосири" - малая земля, то есть столбчатый остров. Вершины его манили пышной зеленью, и сам остров больше походил на лайнер посреди океана. На юг убегали гряды сопок, и знаменитый мыс Крильон с маяком предстал перед их взором. Юрка радостно прыгал и вещал на пустынную округу:
- Мы пришли в Японию! Ура-а-а!
- Юр, до Японии ещё идти и идти, и плыть через пролив.
- Всё равно мы уже близко, - уверял Артёма Юрка.
На самом деле, если присмотреться в бинокль, можно было увидеть узкую полоску земли острова Хоккайдо. Артём торопил Лину и Юрку. Цель была близка, и это его будоражило. Скатившись с горы, они загрузились рюкзаками, и медленно пошли вдоль берега. Дорога, если можно было так назвать, всё так же петляла вокруг сопок, всё чаще выходя на морские песчаные пляжи. Чего только не было на них: старые ржавые судёнышки, всякий железный хлам, рваные сети, брёвна, бочки, бутылки, банки.
- Да... Ты была права, свалка начинается.
- Просто здесь нет людей, они бы всё собрали.
Юрка бежал по берегу и то и дело что-то находил, при этом радуясь и непременно крича:
- Вот японская штучка, посмотрите!
Он подбегал к ним и показывал находку. Зачастую, он приносил осколки от битой японской посуды с колоритным национальным рисунком, изображающим драконов, журавликов и веточки японской вишни - сакуры.
- Вот, смотри, Артём, это хвост дракона и часть лапы.
Юрка натаскал столько всего, что Лина запретила ему носить всё подряд.
- Юр, ты сам соображай, хвост и лапы у нас есть, теперь ищи голову или что-то по рисунку.
- Ты думаешь, там мне специально разложили? - он обиженно шмыгнул носом и пошёл на берег, пиная всё, что ему попадалось под ноги. Вдруг с моря послышался радостный Юркин вопль:
- Я нашёл патроны!
- Брось сейчас же! - приказала Лина. Артём скатился к Юрке.
- Ничего страшного! Лина, это обойма с патронами от винтовки. Патроны целые, только слегка окислились. Так, этот боезапас надо просто закопать.
- Нет! Я с собой возьму!
- Никаких возьму. Они опасны. Кто тебя знает, куда ты их можешь засунуть, - сказал Артём.
Юрка надулся и ушёл далеко за поворот, пока Лина и Артём выкапывали яму подальше от воды и закапывали обойму. Она молча наблюдала за Артёмом, потом сказала:
- Вот от такой "игрушки" в нашем посёлке погиб мальчишка, мой ровесник. Он её в костёр бросил.
- Поэтому я и закапываю. Надо карманы ещё проверить.
Из-за поворота показались пограничники, ведущие под руки Юрку. Тот брыкался и протестовал против такого обращения.
- Ваш пацан?
- А что он натворил?
- Ничего. Только бегает хорошо.
- Юр, ну, ты что дикий что ли? - спросила Лина.
- А что они сразу: «Стой! Стрелять будем!». Я им что? Шпион какой?! Тоже мне? А ещё пограничники! - Юрка был на грани рёва. Лина подошла к нему и прижала к себе.
- Глупенький. У них служба такая. А вдруг ты перекрашенный японец. Они же все маленькие, понимаешь?
Все засмеялись и Юрка тоже. Поинтересовавшись удостоверениями личности и причиной их присутствия здесь, пограничники пожелали им счастливого пути. Больше Юрка не бегал по морю, а плёлся за Линой и Артёмом.
- Юр, догоняй, ты чего отстаёшь? - спросил Артём, - ну, не горюй, брат, мы ещё с тобой не то найдём. Лина говорит, что на самой оконечности побережья корабельное кладбище. Так что, вперёд, кладоискатель!
- Юрка заметно повеселел и старался не отставать. Мыс Крильон, такой близкий, как казалось, не спешил приближаться. Решили сделать привал и искупаться. Для этого не надо было искать место: весь берег являл собой прекрасный мелко-песочный пляж, если не брать во внимание всякий людской хлам, выброшенный морем. За уютной бухтой возвышались три скалистых утёса, довольно высокие, один другого меньше метров на десять. Самый высокий был метров семьдесят. Под ними были завалы валунов песчаника. Лина и Артём обследовали ближний берег и обнаружили между утёсами два водопада по двадцать пять метров высотой. Третий утёс можно было обойти по узкой отмели, которая опять переходила в песчаный пляж. Дорога уходила в сторону на перевал.
Они вернулись назад и вовремя. Юрка кричал и отчаянно молотил руками по воде, плывя к берегу. Лина бросилась в море и увидела усатую мордочку и чёрные бусинки глаз.
- Юра, не бойся, это нерпа, она не опасна.
Она смело поплыла наперерез и схватила брата, потому что он от страха стал всерьёз захлёбываться. Любопытное животное не отставало от них и проявляло откровенный интерес к людям. Когда же Лина погладила нерпу по жёлтому брюшку, та совсем потеряла всякий стыд и стала играть с ней.
- Прощай, "ками", - сказала Лина и вышла из воды. Животное, словно поняв её, несколько раз перевернулось, играя ластами, нырнуло в глубину и исчезло.
- Лина, а ты что умеешь с ними разговаривать? - удивлённо спросил Юрка.
- Да нет, Юр, я думаю, она просто проголодалась, да и мы тоже. Давайте-ка, перекусим по бутерброду?
Лина быстро накрыла стол, разложив овощи, хлеб, яйца и остаток запечённой кеты. Артём и Юрка не стали долго ждать, тут же налетели на еду. После купания аппетит у всех был отменный, и весь припас уничтожили молниеносно.
Мыс Крильон синел вдалеке, как земля обетованная, и дразнил своей кажущейся близостью. Артём задумчиво смотрел вдаль.
- Интересное название - "Крильон". Я думаю, что это всё та же команда Лаперуза.
- Точно. Мыс назвал граф Жан Франсуа Гало де Лаперуз в честь генерала французской армии Луи де Крильона, прославившегося своей отчаянной храбростью и нескончаемым юмором. Хотя Лаперуз и сам не уступал ему в бесстрашии, жаль, что его экспедиция и капитан по¬гибли у острова Санта-Крус в юго-западной части Тихого океана, потерпев кораблекрушение.
К девяти часам вечера им всё-таки удалось добраться до места назначения. Солнце стремительно упало в море, оставив после себя багряное зарево и буйство красок неизвестного художника, а может, и известного, имя которого - сама природа.
В уютной бухте на берегу моря Артём, Лина и Юрка разбили две палатки. В одну сгрузили все вещи и продовольствие, наглухо задрапировали и повесили сторожевые колокольчики. Вторую палатку поставили на густые заросли морской осоки. Листья у неё были шириной в четыре пальца, жёсткие, словно умащённые воском, но спать на них очень мягко. Лина занималась ужином, и в котелке уже булькал "северный вариант". С наступлением сумерек загорелся маяк и его луч освещал часть их бухты,  сопку и убегал далеко в море. Где-то южнее мерцали огоньки посёлка Дальнее, а за ним пролив Лаперуза. Юрка после ужина сразу свалился и уснул. Артём и Лина долго сидели на берегу, вглядываясь вдаль за лучом маяка. Артём обнял Лину:
- Лина, Линушка, ты знаешь, что я не хочу ехать в Москву? Я всю жизнь мечтал об этом: небо, звёзды, море, покой, тишина и ты такая родная. Ты - это я. Так не бывает. Мне иногда кажется, что я сплю и боюсь проснуться. Я щиплю себя по утрам, чтобы понять, что я не сплю. Я одного не могу уяснить: почему мы должны расставаться? Это неправильно и противоестественно. Посмотри мне в глаза? Ты же тоже так думаешь? Я знаю.
- Да, милый, я тоже не могу без тебя.
- Ну почему тогда мы сами себе создаём препятствия?
- Артём, ты как ребёнок. Если ты не окончишь университет и не получишь знания, ты будешь посредственным писакой и ты себе этого не простишь и я себе этого не прощу. Мы должны сделать с тобой всё, чтобы быть счастливыми не только в любви. Это дело твоей жизни. Я горжусь тем, что ты такой талантливый и буду гордиться ещё больше, если ты станешь настоящим журналистом. Всё будет хорошо, милый, я уверена. А ещё, я бы очень хотела увидеть твою маму. Вот ради этого, я бы поехала с тобой, но, увы.
Артём сидел, задумчиво глядя на море, и вдруг улыбнулся чему-то и крепко поцеловал Лину:
- Маленькая, какая же ты умница у меня! - она удивлённо изучала Артёма.
- И чему ты так обрадовался?
- Да, я совсем забыл, что учусь в университете. Малый успех вскружил мне голову, и я возлежал на облаках феерической славы, но ты, моя богиня и твой грозный Бог Сагалиен анга-хата опустили меня грешного на землю, - дурачился Артём, думая про себя, что обязательно привезёт мать на свадьбу. Как любой журналист, она обожала дальние путешествия. А тут проехать всё восточное полушарие!
Лина не могла понять внезапной весёлости Артёма, но поддалась его настроению, и её звонкий смех долго ещё раздавался на берегу. Двое пограничников издали наблюдали за влюблённой парой и откровенно завидовали им. По всему побережью уже шла молва, которую надо сказать, запустил дядя Вася с Лопатинской заставы: что по берегу идут молодожёны, а точнее,  жених и невеста с братом в предсвадебное путешествие до пролива Лперуза, чтобы бросить камушек в сторону Японии и искупаться в знаменитых водах Куро-Сио. Лина и Артём не знали, что дядя Вася был в курсе каждого их шага и не только он, в курсе был и отец Лины - Алексей Васильевич, и Иван Михайлович.

- 30 -
На следующее утро, когда Лина и Артём проснулись, Юрки в палатке не было. Лина вылезла наружу и позвала его, ответа не было. Она спустилась к речке, умылась и причесалась, затянув тугой хвост на макушке. Из кустов вышел Юрка, тащя за собой раскидистое, похожее на петрушку растение. Он обрезал ножом корень и чистил стебель. Лина внимательно следила за ним, когда он хотел откусить, она закричала:
- Не смей! Брось сейчас же, - она выхватила растение и откинула его в сторону, - Юра, ты ел хоть немного этой гадости?
- Нет, но это же кислица?!
- Послушай, это самое ядовитое растение, какое только есть в природе - это цикута. Тебе, наверняка, в школе говорили о нём.
Подошёл Артём:
- Что за крик, а драки нет?
- Артём, посмотри внимательно на это растение. Это цикута или вех ядовитый. Его часто путают с петрушкой и сельдереем. Юра, быстро вымой руки с мылом и не смей больше есть траву, ты же не телёнок, в конце концов. Хорошо, что я проснулась.
- Да! Я есть хочу! Вы всё спите и спите и палатку закрыли! Я не смог её открыть!
- Сейчас будем завтракать, потерпи полчаса.
Лина набрала в котелок воды и повесила его на костёр, разожжённый Артёмом.
Посёлок Дальнее расположился в уютной долине и не проявил ни малейшего интереса к появившимся незнакомым людям с рюкзаками на плечах. Да и путешественники, не останавливаясь, прошли береговую линию с речкой по колено за десять минут. Всё тот же пейзаж сопровождал их в пути: перевёрнутые рассохшиеся лодки, рваные сети, полуразвалившиеся рыбацкие сараи со всякой утварью. Одни лишь стеклянные зелёно-голубые поплавки весело блестели на солнце и просились в воду. Юрка схватил такой шар, но тут же выронил, был он горячим и тяжёлым. По берегу пирамидками возвышались раковины, ракушки, напоминая о былом пиршестве местных аборигенов.
- Лина, что это? У меня такое чувство, что люди здесь, как бы лучше сказать...
- Люди здесь одичали, это самое верное замечание. Артель развалилась, никому ничего не нужно. То же самое было и у нас в посёлке. А какой рыбцех был! Суда к пирсу причаливали, кран стоял. Да и тут, посмотри, столбы торчат, наверняка, пирс был.
Они ходко шли по заросшей дороге, удаляясь от безлюдного Дальнего на юг. Заметно стала меняться растительность. На склонах сопок и в долинах можно было увидеть дубы курчавые и колопанаксы, очень редкие деревья. Мощные стволы их были опутаны лианами дикого винограда, маньчжурского лимонника, актинидии, а под покровом леса - папоротники, мягкие ковры мха и лишайника. Шиповник у моря краснел головками огромных плодов, похожих издали на яблоки.
- Вот так примерно выглядят сухие субтропики. Если мы углубимся подальше в лес, то мы обязательно встретим там их типичных представителей флоры: магнолию, гортензию вьющуюся, знаменитого брата женьшеня - элеутерококка и аралию.
- Лина, сегодня мы должны дойти до пролива Лаперуза и вернуться на это место, чтобы завтра быть на мысе Кузнецова, я так думаю.
- Да, ты прав, а жаль.
- Мы сюда ещё вернёмся, обязательно.
Юрка продолжал обследовать берег и таскать Лине необычные находки. Его радостный крик остановил Лину и Артёма в очередной раз. Он нёс что-то круглое, похожее на кувшин. Это, была всего-навсего бутылка, но какая?
- Вот только джина нам и не хватало! - засмеялся Артём.
Бутылка, на самом деле, была уникальная: темно-бурого цвета, как морская капуста, с изумительным драконом по всему широкому диаметру, такой мелкой работы, что каждую чешуйку на спине можно было посчитать. Ниже шли иероглифы.
- Да, ребята, вот это, действительно, клад, - сказал Артём и сфотографировал японскую "амфору".
- Лина, ты только её никуда не отдавай, она моя! А то я знаю, в музей отнесёшь.
- Да нет, Юр, это твоя находка, тебе и решать. Красота какая, чудо, как хороша!
Юрка тут же засунул бутылку себе в рюкзак и был так счастлив, что Артём не выдержал и сделал несколько снимков. Время шло к обеду, решили сделать получасовой привал с бутербродами и идти дальше. Чем ближе к южной оконечности, тем уже становились пляжи, а сопки и скалы надвигались на море. На каменистых обрывах гнездилась масса птиц: кайры, тупики, чистики, бакланы, оглашая округу разноголосьем. Дорога превратилась в тропу и на перевале резко повернула вверх по лесистому склону. Лина наклонилась над картой и сказала:
- До пролива километра три, но идти придётся вот по такой тропе.
- Так идём быстрей, - сказал Юрка и первый помчался в гору.
На вершине обрывистой кручи они сделали остановку. Перед ними открывалась чудесная панорама западной оконечности побережья острова или «хвоста» рыбы-земли, так называют в народе Сахалин. Лина взяла бинокль и увидела тёмную полосу за проливом.
- Посмотрите, там Япония. Остров Хоккайдо, а пролив Лаперуза перед нами. Очень удачно мы пришли. Обычно мыс Крильон закутан туманами. Здесь встречаются холодные и тёплые воды.
- Лина, а где же свалка и корабельное кладбище? - спросил Артём.
- На той стороне, ближе к Атласово. Но мы туда не пойдём. Клад мы уже нашли, а потом идти по бочкам из-под солярки целый кило¬метр - занятие трудное и грязное.
- Нет! Хочу на кладбище! - упорствовал Юрка, - вы обещали.
- Лина, а какое расстояние до восточного побережья? - поинтересовался Артём.
- Напрямик через сопки километров восемь-десять, по побережью - все пятнадцать.
- Слышал, кладоискатель? Нет, брат, это далеко. Да и дядька завтра ждать будет. А тебе, между прочим, в школу через два дня, а ты, можно сказать, в Японии гуляешь. Юрка стоял, отвернувшись, и молчал.
- Обещаю тебе по приезду в сентябре организовать однодневный по¬ход по восточному побережью. А? Как, Лина? Чем не свадебное путешествие? Тебе нравится эта идея?
- Очень! Я - за. Машину организуем до Атласово, а оттуда пешком дойдём до этой точки, и будет у нас кругосветное путешествие.
Юрка недоверчиво смотрел на Лину и Артёма, потом шмыгнул носом и согласился.
- А сейчас, мужчины ищут место для костра, желательно у пресного водоёма, а женщины готовят обед. Сегодня на первое зелёные щи, на второе макароны «по-флотски». Годится?
- Да... Звучит очень аппетитно. Скажите, а щи зелёные будут с чем? - подозрительно спросил Артём.
- Ну, не с цикутой, конечно, хотя можно и ошибиться, кинуть вместо петрушки, благо её здесь заросли.
- Лина, я серьёзно. У нас ведь нет капусты, и даже ничего похожего я здесь не вижу. Одни ядовитые растения. Вот, пожалуйста, благоухает борец, так, по-моему, ты называешь эту травку? А внизу полно чемерицы, аж, здесь несёт чесноком, у речки растут эти - калло. У нас, между прочим, это - цветы, которые, замечу, принято дарить на свадьбу. Я боюсь, что до нашей свадьбы не доживу, просто какая-то лаборатория химика-ядерщика, от слова "яд".
Лина весело смеялась, слушая тираду Артёма. Юрка тоже хихикал. Потом она нагнулась и выдернула куст конского щавеля.
- Вот из этого растения будут щи, если я не найду лугового. Но уверена, что внизу его много. Затем мы добавим стебельки черемши, можно луковку папоротника, саранок - это очень вкусно, никакого мяса не надо.
- Юр, ты когда-нибудь ел такие щи?
-Да. На сенокосе Лина всегда их варит. Правда, очень вкусно.
- Ладно, годится. Я всё-таки будущий муж. Хотя, история знает факты отравления мужей и женихов, - дурачился Артём.
Они спустились по той же тропинке вниз только на другую сторону сопки в благоухающую долину. По дороге они попробовали плоды созревшей актинидии, похожие на ягоды крыжовника, но крупнее раза в три. Были они пушистые, как персики.
- Лина, так это же киви! У нас иногда продают в Москве такие плоды. И серединка такая же, - Артём разжевал, - и на вкус, как киви.
- Нет, Артём, киви мы не ели, а на крыжовник очень похоже. Правда, Юр?
- Угу, - промычал Юрка набившим ртом.
На полянах они нашли бруснику, у кромки леса малину и небольшие кусты рябины. Гроздья были ярко-оранжевые, очень крупные, мясистые и, невероятно, вкусные. Лина набрала ягод и набила ими все фляги, потом в ключе залила их водой и разболтала. Фляги опустила в речку и приколола палкой. Тут же она нашла щавель. Пока Юрка и Артём разжигали костёр, она подготовила всё для варки. Спустя час, обед был готов. Ароматные запахи витали вокруг стоянки и привлекали лесных жителей.
Когда Лина резала хлеб, а мальчишки плескались в речке, из кустов вылезла любопытная белка и смело двинулась к столу. Лина продолжала резать хлеб, а та спокойно обследовала содержимое, прихватив корочку, она уселась и стала грызть сухарь.
Артём и Юрка замерли, увидев эту картину. Лина засмеялась и сказала:
- Приглашаем вас к столу, правда у нас гость, но вы не пугайтесь, она очень любезна, не досаждает нам, ест себе горбушку и в ус не дует.
Во время обеда белка бегала вокруг, потом забралась Артёму на голову.
- Лина, а вдруг она место для гнезда ищет?
- Может быть, но я думаю, она просто очень любознательная. Здесь людей почти не бывает. Природа не пуганная, девственная. А это - бельчонок, совсем молоденький. Жалко, если пропадёт.
- Лина, а давай мы его с собой возьмём, - предложил Юрка.
- Нет, Юр, ему здесь хорошо, он у себя дома.
После обеда она вымыла посуду, искупалась сама и с удовольствием упала рядом с ребятами под огромной раскидистой ивой.
- А вы знаете, что ива по-айнски - "сусу", - сказала Лина,- а "най" - это река. Значит, Сусунайская долина – это долина ивовой реки... Правда, красиво?
- Очень, - ответил Артём, - я бы хотел выучить этот язык.
- Ты это можешь сделать, если поедешь на остров Хоккайдо. Теперь айны живут там, а не здесь на своей настоящей родине.
- Когда-нибудь я обязательно съезжу туда, - сказал Артём.
Цикады наскрипывали свою летнюю мелодию, пахло созревшей травой, которая уже сено,  только не скошенная. От речки тянуло прохладой и рыбой. Запах рыбы преследовал их повсюду. По берегу валялись тушки, истерзанные и побитые камнями, привлекая медведя, лису и росомаху. Самого зверя они ещё не встретили, но следов было много. Когда жара спала, Лина подняла Юрку и Артёма.
- Пора, а то не успеем вернуться на нашу ночную стоянку. Имейте в виду, ночевать мы будем только там.
- Слушаемся! Наш генерал! - сказал Артём и прыгнул в речку, блаженно улыбаясь.
- А я бы, знаешь, остался прямо здесь, в этой долине.
Поднялись на вершину утёса, Артём снял рюкзак и сказал:
- А сейчас мы с вами выполним то, зачем сюда пришли. Юрий быстро набери камней, да побольше, - он достал бутылку шампанского и фотоаппарат. Юрка уже собрал целую кучу камней. - Лина, снимай этот исторический момент.
Он стукнул ладонью в дно бутылки, и пробка выстрелом выскочила из неё, улетев вниз под откос. Лина щёлкнула, потом отдала камеру брату, и сама успела под фонтан пенящегося напитка. То, что осталось в бутылке, они допили, потом написали традиционное письмо: «Здесь были мы: Артём, Лина и Юрка, чтобы вернуться сюда по восточному побережью через месяц. Сегодня 29 августа 1971 года", и поместили в пустой сосуд. Затем торжественно закопали под кустом шиповника и весело спели песню "Ну, что тебе сказать про Сахалин", бросая камни с утёса в море.
Назад, как обычно, дорога оказалась короче. Вместе с заходом солнца уставшая троица пришла в знакомую бухту. Получалось так, что именно оно, солнце, подгоняло их, потому что было всегда перед ними, лишь на полчаса оно спряталось за далеко выступающим мы¬сом. Когда Лина, Артём и Юрка опустили рюкзаки на землю, последние лучи его скользнули по водной глади и исчезли за горизонтом.
- Успели, - облегчённо вздохнули путники и стали быстро разбивать стоянку. Лина на скорую руку сварила гречневую кашу с тушёнкой. Юрка, наевшись, сразу улёгся спать, а Лина и Артём искупались в море и долго сидели на тёплом берегу, любуясь мерцающим морем и звёздами, высыпавшими так часто и так близко, словно они купались в нём.
- Ты заметил, как одиноко и пустынно было Дальнее. Редкие огоньки и такая тишина...
- Лина, а от чего такое запустение. Ведь край благодатный, почему не жить? - спросил Артём.
- Понимаешь, народ в основном, здесь временный: кто по вербовке отработал и уехал, кто на "химии", то есть бывшие заключённые, "бичи" - охотники за быстрыми деньгами, - зло сказала Лина,- только зачем они им, не могу понять. Получается, что постоянного населения и нет, так, одни мигрирующие волны. Вот была волна после войны, и было процветание, здесь бурлила жизнь, волна спала и всё - запустение и разруха.
- Я думаю, что с приходом газа, край заживёт по-новому,
- А кто заживёт? Местное население прозябает в безделье и пьянстве. То, что есть, не могут взять по-человечески. Почему я уважаю корейцев? Они - трудяги. А их отношение к природе. Ни один кореец не возьмёт детёныша ракушки, - думает о будущем и не хапает прозапас. Надо? Сходит на море, накопает. Я всё вспоминаю нашего соседа-корейца, отца моего друга Илюшки. Он приходил весной и брал всего пять ведер удобрений. Папа ему говорил: «Возьми больше, давай телегу нагрузим». «Нет, - говорил он, - много - плохо, мало - плохо, норма – хорошо». И, что ты думаешь? На нашем огороде один мокрец, а на его - помидоры и огурцы.
- Ты не веришь в будущее твоего острова?
- А какое будущее, если люди уезжают. Хозяина нет на этой земле.
- Линушка, мне кажется, ты сгущаешь краски. А, Иван Михайлович, Дмитрий Иванович, да и отец твой?
- Все они собираются уезжать домой. Они же военные и дом их на Большой земле. Выработают стаж, и прощай.
- Постой, но ведь я хочу здесь остаться, а ты меня гонишь.
- И ты готов отдать всю свою жизнь на благо этого края?
- Готов и рад служить и поклоняться твоему Богу Сагалиен анга-хата.
- Артём, милый, спасибо тебе.
- Ты - моя жрица, верная и непреклонная. Я никогда не разлучу тебя с твоим кумиром. Ну, может быть лишь на некоторое время. Да?
- Совсем на немного, иначе я умру.
Артём крепко обнял Лину, сидящую у него на коленях, и поцеловал в голову, как маленькую девочку, думая с тоской:
- Почему Создатель не бросил горстку земли, скажем, в Балтийском или в Чёрном морях, чтобы Сахалин был поближе к Москве? И надо было ему сотворить такое чудо в тридевятом царстве, в тридесятом государстве на другом конце света. Всё, как в сказке, и заколдованная невеста тоже есть. А я выходит – Иван дурак? Может, я стану когда-нибудь царевичем?
Артём тихо засмеялся и нежно поцеловал Лину.
- Может когда-нибудь поцелуй расколдует её, и она поедет со мной в Москву? Мечтай, мечтай, - подумал Артём, погружаясь в сон, - спасибо тебе, Великий Бог, Сагалиен анга-хата.