Котелки

Воинская одноэтажная столовая, распахнув свои ласковые двери, выпустила на улицу небольшую группу солдат. После сытного обеда приятное тепло растекалось по всему нутру военных музыкантов, а морозное январское солнышко, отражаясь в блестящих армейских пряжках, добавляло красок к хорошему настроению.

— Отделение, ста-а-нови-сь! Шаго-ом марш! — скомандовал сержант Соколов.

Колонна в количестве двадцати четырёх человек двинулась в сторону родной казармы. Захрустел спелой капустой под кирзовыми сапогами искрящийся снег. Строй оркестрантов размеренным шагом двигался по воинской части, принадлежащей полку связи. Военные музыканты здесь были квартирантами, если можно так выразиться. Дорога от столовой проходила мимо клуба, гаражей с БТРами и другой техникой, двухэтажного медсанбата, генеральской бани со спортзалом, офицерского общежития.

Приближался «ненавистный» плац, который за прошедшие столетия ещё с царских времён был обильно полит, наверное, тоннами солдатского пота. И тут оркестрантам открылось удивительное зрелище. На плацу стройными шеренгами стояли армейские двухярусные кровати, поблёскивая на солнце оцинкованными дугами поручней. Рядом с койками по стойке «смирно» вытянулись взмыленные связисты.

— Чё, опять у них построение с кроватями?! — ухмыльнулся черпак Пьянзин. — Измывается капитан-«шакал».

Пьянзин с отвращением сплюнул себе под ноги.

— Вторая рота. С третьего этажа таскают, бедолаги, — внёс ясность ефрейтор Кузин.

— Так ещё и на время, наверное! — добавил рядовой Власов.

— Разговорчики в строю, — оборвал их сержант Соколов.

Тут строй солдат поравнялся с «Чайной», примыкающей одной стеной к офицерскому общежитию. За большими квадратными стёклами, как за витринами гражданских магазинов, стояли круглые кофейные столики. Аромат свежеиспечённых булочек вырывался на мороз и окутывал недавно пообедавших, но в то же время вечно голодных солдат. От строя молча откололось двое старослужащих.

— Сержант, мы в «чипок», — сказал один из них, как бы невзначай, обращаясь к командиру отделения.

— Оборзели?! — возмутился было сержант, но возвращать их почему-то не стал.

«Дисциплинка», — подумал про себя призывник Коркин, в который раз удивляясь порядкам в оркестре. «Не только «старики» плюют на устав, но и офицеры со старшиной уже почти полмесяца, как отлынивают от службы. На довольствие меня не ставят, форму не выдают, и самое главное, я уже, как говорится, несу все тяготы воинской службы, а срок мне не засчитывается! Я действительно «дух», как в армии именуют новобранцев. А всё потому, что угораздило прибыть в расположение части в канун Нового года», — так размышлял он.

Связисты за внешний вид окрестили призывника Ваню Коркина «гражданской личностью» и запрещают передвигаться по части, в столовую и то не хотят пускать, но так и с голоду можно помереть. Но он, по приказу своих командиров, неуклонно каждое утро марширует на плацу в отцовой старой фуфайке, своих старых чёрных шерстяных штанах, гражданских зимних ботинках и кроличьей шапке-ушанке. Кто бы знал, что ходить в этом старье придётся почти месяц?! В строю командиры его стараются спрятать внутри шеренги, да только бесполезно. Видно, что с бравыми солдатами шагает худощавый парень, будто из леса недавно вышедший «партизан».

Как самому молодому, сегодня Коркину поручили принести обед для дневального. В армии так заведено, что инициатива всегда наказуема и от лишней работы все хотят увильнуть. Котелки нести в итоге досталось самому молодому. Щи с жиром и компот громко плескались в зелёных армейских котелках.

Ничто не предвещало беды. Внезапно, то ли от скуки, то ли от злости на «оборзевших дедушек», любящих кофе со свежей булочкой, сержант Соколов скомандовал:

— Отделение, строевым шагом марш!

И тут все солдаты сразу принялись резко махать руками и чеканить шаг. Призывник Коркин, в свою очередь, плотно прижал руки с котелками к туловищу и тоже стал чеканить шаг, старательно вытягивая вперёд носок своих обшарпанных ботинок.

— Рядовой Коркин, где отмашка рук? — пробасил сержант.

— Так у меня котелки в руках, товарищ сержант — расплескаю, — бодрым, но с некоторым удивлением в голосе, ответил тот.

— Отмашка рук, рядовой! — повторил лично для него сержант, усиливая голос.

Приказ прошёл мимо.

— Отделение, на месте стой, ать-два.

Все встали. До казармы оставалось пройти метров пятьдесят, может, и меньше.

— Чё встали? — спросил кто-то из старослужащих.

— Отставить разговоры, — охладил резко его сержант. — Рядовой Коркин, на месте. Остальные кру-у-гом. До столовой и обратно бего-о-м… марш!

Весь молодой призыв, бухая кирзой, побежал обратно к столовой. «Черпаки», привыкшие к причудам сержанта, лишь ухмыльнулись и вальяжно побрели к казарме, держа руки в карманах. Их эта команда не касалась.

Призывник Коркин стоял на месте, с силой сжимая тонкие ручки котелков, и в растерянности смотрел на бегущих сослуживцев. «Они должны меня понять. Каждый ведь мог оказаться на моём месте! — думал он с тревогой. — И, вообще, никакой я ещё не рядовой».

Когда зашли в казарму, его уже на лестнице стали сильно толкать сослуживцы кто в спину, кто в плечо. С одним он даже сцепился, схватили друг друга за грудки, но их разняли.

— Из-за тебя, урод, мы бегали, — с обидой и ненавистью говорили солдаты. — Сам-то на месте стоял… Не бегал!

— Так приказа не было бежать, — лишь оправдывался Иван.

— Ну, мы тебе этот кросс ещё припомним! — сыпались угрозы с разных сторон. Только кто-то из черпаков на это сказал с ухмылкой:

— Скажите спасибо, что ещё кровати таскать вас не заставили, как связистов.

— А за это мы бы его, вообще, закопали, — ответил один из молодых солдат.

— Да на его месте мог и ты оказаться, и не факт, что ещё не окажешься, — добавил черпак и тут же залепил злобному «слону» смачный фофан.

Солдат тут же стал с силой тереть свой ушибленный лоб.

А для призывника Коркина сегодня сержант Соколов применил излюбленный армейский приём — воспитание солдата через коллектив, наверное, чтоб армия «малиной» не показалась.