Глава первая

{ХОЛОДА ВСЕ СИЛЬНЕЙ И СИЛЬНЕЙ, ТЕПЛЫХ ДНЕЙ ТАК НЕДОЛОГ ПОЛЕТ}

    Влюбиться в нового мужа своей матери, котрый старше тебя на пятнадцать лет - это, конечно, предел мечтаний любого подростка, бредящего событиями, происходящими в знаменитом романе Вадима Бокова о запретной любви, настигшей пасынка и мачеху, которые, сообща, избавились от мешающего их счастью мистера О’Нила и отправились в путешествие, закончившееся похищением малолетнего Сина и самоубийством Бриттани Стэнли. Прежде чем повеситься в тюремной камере, сия неадекватная особа пишет чистосердечное признание, которое, собственно, является прологом к произведению великого прозаика, эмигрировавшего в Гомерику из Элозии в начале прошлого столетия.
    Я, не так давно ознакомившаяся с «Синеоким купидоном», открыла для себя потрясающий слог мистера Бокова, изобилирующий сложноподчиненными предложениями и планировала взять в библиотеке его поэму «Огненная бледность», которая, по мнению большинства критиков, считается вершиной мастерства талантливого писателя. Собственно, лежащей на ковре у камина в первое воскресенье декабря меня и застал Роберт Лэнг, тридцатичетырехлетний красавец с черными как смоль кудрями, тонкими губами и сеточкой мелких морщин в уголках карих глаз.
    Моя ветреная матушка, закрутившая на первом курсе института искусств роман с женатым професором, забеременела и бросила учебу, а после, спихнув меня на руки бабушки, в поисках лучшей жизни отправилась колесить по Южной Гомерике, и только когда grandmother не стало, this woman вернулась в Таллос и стала жить со мной, устроившись кассиршей в супермаркете. Отец мой, мистер Маккензи, исправно платил алименты и водил меня в парк аттракционов три раза в год, поэтому я, зная о том, что являюсь внебрачным ребенком, не требовала от него многого и довольствовалась тем, что имею, а вот к инфантильной maman у меня была куча вопросов, и всякий раз, когда я пыталась их ей задать, она отмахивалась от меня, ворча:
    - Детка, тебе всего тринадцать, зачем ты засоряешь свою прелестную головку такими вещами? Не пойти ли тебе на бесбольное поле, где твои сверстники гоняют мяч?..
    Однако playing games я в столь нежном возрасте себе позволить не могла, поскольку хозяйством мамуля следила из рук вон плохо, посему, воспитанная требовательной бабушкой, я с ранних лет взвалила на свои плечи обязанности по дому, включая готовку, которая давалась мне, мягко говоря, нелегко.
    К шестнадцати годам, окончив старшую школу с отличием и поступив в колледж, я искренне недоумевала, почему Шарлотта продолжает делить со мной жилплощадь, которую Бейкер-старшая завещала своей внучке, окончательно убедившись в том, что ее дочурка - особа до крайности легкомысленная и непутевая. Положа руку на сердце, мне не улыбалось wasting my youth, приглядывая за Mutter, да и учеба требовала чудовищной концентрации внимания, однако вместо того, чтобы прилежно учить уроки, я, приходя домой, бросалась к плите, потому как, не обнаружив ужина на столе, Шарлотта, словно обвиняя меня в том, что я не позаботилась о ней, включала музыкальный центр на полную мощность и принималась танцевать вальс со стулом, и никакие увещевания о том, что негоже нервировать соседей в столь поздний час, эффекта не имели: мать не успокаивалась до тех пор, пока я не преподносила ей на блюдечке с золотой каемочкой овощной салат или запеченного с томатами лосося.
    Конечно, теоретически я могла выставить портящую мне жизнь мадам за дверь, но поступать подобным образом с женщиной, подарившей мне жизнь, было неимоверно жестоко, поэтому мне оставалось смириться с тем, что мне надлежит няньчиться с Шарлотточкой в благодарность за то, что она не сделала аборт, залетев от мистера Маккензи.
    Любвеобильная mamasha, разумеется, монахиней не слыла, и периодически, собираясь спозаранку в учебный центр, я, пробегая мимо ее комнаты, которая ранее принадлежала бабуле, могла лицезреть выпростанную из-под скомканного одеяла волосатую руку, свисающую почти до пола. Понарошку молясь Саннибанни, я умоляла древнюю и могущественную богиню о том, чтобы очередной мамин хахаль, пленясь повадками порхающей аки мотылек женщины, женился на ней, ибо момент, когда Шарлотта Бейкер, собрав свои манатки, переедет жить к своему new husband, будет ознаменован бурными овациями с моей стороны, but связывать себя узами Гименея мамулька не спешила, и сей факт печалил меня неимоверно.
    Как и где Шарлотта подцепила Роберта Лэнга, я не ведаю, ибо расеянная, не умеющая концентрироваться на чем-то одном, в беседах с кем бы то ни было мама постоянно перескакивала с одной темы на другую, и все, что мне удалось выяснить о новом ухажере мисс Бейкер, это то, что он младше ее на три года, занимался преподаванием гомериканской литературы в Нью-Моргкском институте и, являясь романтичным до одури, время от времени цитирует «Цветущую на огнях» Джона Степсона и обожает долгие прогулки по аллеям. В моей голове, исходя из рассказов матери, сложился образ тонкокостного, сутулого очкарика с зализанными назад волосенками, оттого я сильно удивилась, когда передо мной предстал крепкого телосложения мужчина ростом под два метра с приятными чертами лица и ниспадающей на высокий лоб челкой. Его живые глаза светились неподдельным интересом, когда он, остановившись в шаге от меня, смущенно кашлянул и протянул руку для приветствия.
    Метнув в сторону пританцовывающей перед телевизором Шарлотты убийственный взгляд из-за того, что та не удосужилась предупредить меня о визите Роберта, я, неловко поднявшись на ноги, захлопнула «Огненную бледность» и, пожав твердую ладонь мистера Лэнга, уставилась на обтянутую тонким кашемиром грудь мужчины,  которая служила доказательством того, что он как минимум два раза в неделю посещает тренажерный зал.
    - В отеле, где остановился Бобби, отключили свет, так что я подумала, что он может остаться у нас, - заявила матушка таким тоном, будто именно она являлась хозяйкой этого дома, а я, ощущая странную слабость в коленях, продолжала пялиться на торс Роберта, не в силах отогнать мысли о том, как выглядит его тело без одежды.
    - Прошу прощения, если доставил неудобства, - пророкотал мистер Лэнг, и я, спешно отведя взгляд от мужчины, хотела было броситься на кухню, дабы начать готовить ужин, когда Роб, предугадав мои намерения, помахал перед моим носом пакетом из супермаркета и попросил разрешения самостоятельно накрыть на стол, чтобы угостить вином и пиццей «двух гостеприимных дам».
    Покрывшись красными пятнами до корней волос, я кивнула и, прижимая книгу в коленкоровом переплете к груди, бросилась по скрипучей винтовой лестнице на второй этаж с целью привести себя в порядок. Засунув томик под подушку, я скинула наброшенный на плечи старый кардиган и, покопавшись в комоде, выудила из него шерстяное платье бежевого цвета, выгодно подчеркивающее мою ладную фигурку. Оно выглядело не слишком вычурно, и, облачившись в него, я мгновенно ощутила себя уверенней, осознавая, что сей наряд вряд ли вызовет какие-либо подозрения, ибо знать о том, что мое сердечко неровно застучало при виде любовника матери, не стоит знать никому.
    В этом году зима в штат Тирэкс, печально знаменитый тем, что в 1958 году здесь был застрелен на глазах у толпы президент Дэн Кляйнедди, пришла слишком рано. Обычно в наших краях снег выпадает к середине января, а февраль может по праву считаться первым месяцем весны, однако предсказанное шарлатанами-синоптиками глобальное потепление обернулось настоящим ледниковым периодом еще в конце ноября, когда ударил мороз и деревья за одну ночь покрылись инеем, а в аккурат первого декабря выпал first snow, который перерос в метель, и теперь мой город, покрытый белым крошевом хрусталя, напоминал царство Ледяной девы.
    Поймав себя на том, что впервые так долго верчусь возле зеркала, заплетая косы, я поняла, что обаятельный мистер Лэнг с добродушной улыбкой и гладко выбритым подбородком укоренился в моей голове надолго. Внешностью я, к счастью, пошла не в низкорослую и востроносую Шарлотту. Светло-зеленые глаза достались мне от Бейкер-старшей, а слегка смугловатую кожу в сочетании со светло-русой шевелюрой я унаследовала от отца. Долгое время я считала себя ничем не примечательной девчонкой, но когда на меня обратил внимание капитан баскетбольной команды Айзек Бишоп, я поняла, что выделяюсь на фоне нимфеток, чьи головки забиты лишь косметикой и тряпками. Сосредоточенная на учебе и не умеющая кокетничать, я привлекла к себе внимание Бишопа, который мне слегка импонировал, but, кроме интереса по отношению к нему я не испытывала ничего, однако приглашение парня на выпускной бал приняла, предупредив Айзека о том, чтобы он не смел распускать руки, потому как я обещала родственникам выйти замуж девственницей.
    - А мы с тобой сразу после вечеринка махнем в Лос-Демоньос, где быстро распишемся, и тогда Айзек-младший сможет тесно познакомиться с твоей кисочкой, - уверил меня бесстыдник Бишоп и заткнулся после того, как я отвесила ему подзатыльник. Помешанные на сексе подростки меня, если честно, пугали: я, как и всякий живой человек, испытывающий острое желание оказаться в обхятиях прекрасного принца, тем не менее не позволяла грязным мыслям захватить власть над разумом, а если это и происходило, то, дав волю фантазиям, я закрывалась в комнате и ласкала себя дло тех пор, пока оргазм не накрывал меня с головой, но, в отличие от Бишопа, который на всю аудиторию сообщал о том, что утром не смог опорожнить мочевой пузырь из-за morning wood, я держала свою private life в секрете, не считая нужным делиться с окружающим миром, сколько раз в неделю я мастурбирую и где именно храню запас менструальных чаш.
    Подобная скрытность, подозреваю, текла у меня в крови, потому что Корделия Маккензи, бабушка со стороны отца, с которой я встречалась de temps en temps, слыла особой неразговорчивой, и мне с ней было уютно молчать, сидя на выкрашенной в желтый цвет скамейке у пруда, в которм плавали лебеди. Second granny умерла два года назад во сне, а я даже не смогла присутствовать на похоронах, because семья отца не была в курсе того, что у профессора есть ребенок на стороне, и дабы не спровоцировать скандал, мне надлежало оставаться в стороне, и только месяц спустя я, навестив скромный памятник из серого гранита, поняла, что нахожусь здесь в первый и последний раз. Корделии Маккензи болше нет на данной планете, и сие надгробие не является местом, куда я могла приходить в надежде отыскать утешение. Обе бабушки продолжат жить in my heart, а показушность с пышным застольем - для живых. Тем, чьи останки покоятся под землей, все равно, что родственники, собравшись на тризну, поминают их добрым словом, опустошая бокалы с малиновым ликером.
    Лично я вообще хотела бы просто исчезнуть, чтобы о моей смерти не знал никто. Отчего-то я не желала, чтобы молва о том, что Денизы Маккензи более нет на этом свете, достигла ушей тех, с кем я контактировала. Незаметно покинуть this funny little world - одна из моих целей, которую я постараюсь достигнуть, так что уже сейчас я старалась делать все, чтобы не сближаться с людьми. I don’t wanna, чтобы они затем оплакивали меня, коль я отправлюсь в царство госпожи La Mort первой. Не причинять боли никому и самой не испытывать ее разрушающего действия являлось основой, на которой зиждилась моя собственная религия, в которой не было места кровожадным божествам, а главенствующим было правило, звучащее так: your freedom распространяется лишь на тебя самого, и никто в целом мире не должен страдать от последствий твоих решений. Сию мудрость я вычитала из личных записей бабушки Бейкер, и, предав огню ее дневник, поклялась стать сильной женщиной, не зависящей эмоционально от других людей, и до появления in this house мистера Лэнга я блестяще придерживалась my own rules, видя в собственной матери лишь досадную помеху. Даже с Айзеком я «тусила» по той лишь причине, что мне было выгодно его покровительство, поскольку нектороые парни, положившие глаз на Денизу Маккензи, докучали своим вниманием. Однако я ни в коем случае не пользовалась простоватым Бишопом, а сразу обозначила границы наших отношений, и парень, почесав затылок, принял оглашенные мной условия. Я знала, что за моей спиной он потрахивает черлидершу Лекси Энгельс, однако мне было фиолетово, в какую дырку тычет писюном мой номинальный бойфренд: я его не любила и выходить замуж за Айзека тем паче не планировала.
    Изначально моей мечтой было выучиться на архитектора и, накопив стартовый капитал, основать собственную компанию, которая станет заниматься разработкой всяческих проектов. Матерью себя я не видела, сомневаясь, что смогу воспитать достойного члена общества и тихо грезила об одинокой старости на берегу Тирренско-Лигурийского океана, когда, ворвавшись in my life бойфренд Шарлотты вмиг разрушил все скрепы, на которых зиждилось мировоззрение самоуверенной Денизы Маккензи, и теперь я чувствовала себя идиоткой из-за того, что, бросив на Роберта один взгляд, возжелала, чтобы сей мужчина принадлежал только мне.
    Испытывая чувство эйфории, которым сопровождалась моя первая любовь, я, прижав холодные ладони к горящим щекам, остудила свой пыл и, спускаясь по лестнице с высоко задранным носом, оступилась и вывихнула ногу. Пискнув «ой», я доскакала до стоящего у окна дивана и, присев на самый край, принялась массировать ушибленную конечность.
    - Сильно болит? - осведомился мистер Лэнг и, присев передо мной на корточки, протянул было руку к моей лодыжке, однако, поймав на себе мой колючий взгляд, одернул пальцы и, пробормотав «прости», метнулся к холодильнику и, достав из него пакет с замороженной черникой, протянул его мне.
    - Thanks, - буркнула я, выхватывая покрытую хрустящим льдом пачку и прикладывая к травмированной part of my leg. Мама, развалившись на мешкообразном пуфике, играла в тетрис так самозабвенно, что не заметила ни моего falling, ни суеты Роберта. Косясь в сторону родительницы, я принялась строить ковартные планы по соблазнению мистера Лэнга. Само собой, вряд ли я возьмусь за реализацию хоть одного из них, однако thoughts in my head доставляли неземное блаженство, поэтому я не сразу сообразила, что меня окликает не вымышленный Роб, склонившийся над моим распростертым на матрасе обнаженным телом, а настоящий мистер Лэнг, снующий по кухне.
    - Я приготовил кенгурятину по-чиндайски и сделал салат из моркови с миндальной крошкой и хлебцами, - объявил он, снимая с себя фартук.
    - Вообще-то эти сухари я заготовила для живущих в подвале полевок, - насупилась я, тыча пальцем в лежащий на микроволновке мешочек. - Не уверена, что Брунгильда и ее семейство придут в восторг, узнав, что вы позарились на их еду.
    - Мыши на цокольном этаже? - вскинулась Шарлотта, подходя к барной стойке и наливая в высокий стакан яблочный сок. - Какой ужас, нужно немедленно вытравить их оттуда!..
    - Шутница, - подмигнул мне Роберт, читавший, в отличие от матери, «Каменистый берег» и понимающий, что моя реплика была just a sick joke.