Глава третья

{ГОЛОС, ТИХИЙ ТАИНСТВЕННЫЙ, ГДЕ ТЫ? МИЛЫЙ, ЕДИНСТВЕННЫЙ СОН МОЙ}

    Роберт настоял на том, чтобы взять на себя часть домашних хлопот, дабы я располагала достаточным количеством времени для подготовки к выпускным экзаменам. Узнав, что я люблю холодный кофе со сливками и сиропом, он стал готовить его для меня каждое утро, также не пренебрегал закупом продуктов, приобрел посудомоечную машину и новомодный робот-пылесос. В общем, делал все, чтобы облегчить ведение хозяйства. Видя, как мистер Лэнг заботится обо мне, Шарлотта всплескивала руками и с умилением хихикала, заявляя, что ее муж справляется с ролью любящего папочки куда лучше дурня Маккензи. Я искренне недоумевала, за что моя мать так нелестно отзывается о человеке, с коротым ее связывал студенческий роман. Да, father отнюдь не образец для подражания, но и mamasha у нас не святая и наверняка была в курсе, что ее «ухажер» женат, но это не помешало ей крутить с ним шашни. Посему, всякий раз, когда Шарлотта начинала говорить гадости в адрес отца, я просила ее перестать молоть чепуху.
    Новый семестр встретил меня отвратительными новостями: Лекси пыталась утопиться в пруду, а Бишоп трепал языком направо и налево, рассказывая всем, как он с дружбанчиками имел ее в подвале дома Иви Сильверстоун. Я, не в силах терпеть подобное отношение, прилюдно назвала Айзека озабоченным придурком и, заручившись поддержкой большинства девушек, заявила во всеуслышание, что наличие яиц между ног не дает представителям сильного пола осуждать женщин за легкодоступность. В конце концов, Энгельс вправе сама решать, что ей делать, а окажись я на ее месте, то игнорировала бы сексистские выпады со стороны всяких неудачников.
    - Давайте тогда назыать проститутками всех, кто ведет активную половую жизнь! - объявила я, испепеляя пунцового от злости Бишопа надменным взглядом. - Почему мальчикам можно совать свой свисток куда попало, а девочка, пререспавшая более, чем с одним партнером, автоматически обретает статус шалавы?..
    С моей легкой руки в колледже разгорелась настоящая битва полов, и вернувшаяся в феврале Лекси, придя к выводу, что ее мало кто осуждает, начала понемногу приходить в себя, в то время как Айзеку и двум его прихвостням пришлось мириться с тем, что на них повесили ярлыки «мужланов» и «насильников».
    Еженедельные посещения торгового центра с Робертом давались мне нелегко, превращаясь в самую настоящую пытку. Поскольку матушка тепреть не могла ходить за покупками, заниматься этим приходилось мне на пару с новоявленным отчимом, и я, старательно приглушая чувство неловкости, сдавленно смеялась над его шутками, толкая перед собой тележку и жадно слушая рассказы о том, как в семнадцать лет мистер Лэнг загремел в следственный изолятор за то, что, заступившись за бездомного щенка, избил гнусных живодеров, пытавшихся облить малютку бензином и спалить заживо.
    Планировка дома, в котором мы жили, отличалась от стандартов, распространенных на территории Гомерики. Первый этаж был кипричным и вмещал в себя living room, совмещенную с кухней и столовой, а second floor являл собой деревянный треугольник, увенчанный черепичной крышой. В типичных коттеджах по всем штатам, как правило, every bedroom оснащена собственной ванной, однако в нашем особнячке санузел имелся только один, - сия мера значительно сэкономила пространство, засчет чего каждая из трех спален представляла из себя довольно-таки просторное помещение.
    Я позволила Робу переоборудовать полупустую комнату, некогда принадлежавшую дедушке, под кабинет, и мне было приятно знать, что он часто ночует отдельно от своей супруги. Видя его, заспанного и зевающего, выходящего не из комнаты Шарлотты, я начинала светиться от радости и жарила тосты, растянув губы до ушей в дебильной улыбке. Суетящийся возле кофемашины мистер Лэнг, замечая my happe smile, отмечал, что у меня хорошее настроение и пытался выяснить причину. Я отделывалась односложными ответами, иногда просто мямлила, что мне приснился чудесный сон.
    Давить лыбу всякий раз, видя выползающего из parlour Роберта вошло у меня в привычку, и я уже не представляла life without him. Всякий раз, когда на меня накатывала мысль, что он может исчезнуть и я его более никогда не увижу, мое горло сжималось словно каподастром, и я минут десять отходила от внезапной панической атаки, боясь вообразить весь спектр эмоций, которые поглотят меня, если это произойдет. Я была счастлива оттого, что мистер Лэнг находился рядом, и острая боль оттого, что любимый мужчина принадлежит другой, почти перестала терзать my broken heart.
    Точкой невозврата стала разыгравшаяся тридцатого февраля сцена, когда я, обернув вокруг себя полотенце и уверенная, что корпевщий над диссертацией до полуночи Роберт еще почивает, направила стопы в ванную, дабы принять душ, и в дверях столкнулась с выходящим оттуда отчимом. Вжавшись спиной в боковую стенку, я, резко опустив глаза, подняла их, понимая, что между нами расстояние в два гребаных сантиметра. От него исходил запах хвойного ополаскивателя для рта, волосы, еще влажные после умывания, липли к вискам, а переброшенное через плечо полотенце  прикрывало левую часть торса, облепленного явно тесной футболкой, сквозь которую можно было увидеть рельефную грудь мистера Лэнга. Сделав глубокий вздох, я ощутила аромат его тела, смешанный с лосьоном для бритья.
    - Пардон, - дернул щекой Роб, и я, заметив испуг в его глазах. прошмыгнула внутрь санузла и, захлопнув дверь, осознала, что предстала перед мужчиной практически голой. Взяв упаковку «Колгейта», я выдавила едва ли не половину тюбика, и, задумчиво уставилась в потолок, елозя щеткой по зубной эмали, и только спустя минуту до меня дошло, что мог означать этот его взгляд. Ощущая теплую волну, плещущуюся внизу живота, я, сорвав с себя полотенце, включила воду погорячее и направила тугие струи на клитор, представляя, что мистер Лэнг, стоящий позади, прижимет меня к себе, лаская пальцами. Иллюзия была настолько реалистичной, что я, приняв журчание of water за дыхание Роберта, поверила в этот обман безоговорочно, и когда бурный оргазм накрыл меня с головой, я, обессиленная, сползла вниз, цепляясь слабеющими пальцами за кафельную стену.
    Минут двадцать я тупо сидела, обхватив колени и отходя от сносящих крышу фантазий, которые, вырвавшись на волю, не желали оставлять my mind. Я вспоминала, как мистер Лэнг кусает губы, читая газету перед мурлыкающим телевизором и как смешно он морщит нос, когда мама, добиваясь его внимания, включает своего любимого Джо Дассена на полную мощность.
    Однажды, когда он в очередной раз заснул на неудобном кресле в своем кабинете, закинув руки за голову, я, прокравшись в комнату, секунд пять любовалась дрожащими в его спутанных кудрях солнечными зайчиками, которые, переместившись ниже, непременно разбудят его, и он, щурясь, снимет очки, похлопает себя по карманам - ритуальный жест, не означающий ничего, и отправится вниз. Но пока Роб спит, такой безмятежный и похожий на книжного героя, придуманного лично для меня, я, не удержавшись, наклонилась и прикоснулась губами к его щеке, успевшей за ночь покрыться щетиной. Я безумно рисковала, потому что, по заверениям мистера Лэнга, сон его крайне чуток, однако мне повезло выбежать из parlour до того, как озорнгые sunny bunnies переместились на высокий лоб моего Аполлона, и то, что свой первый поцелуй я подарила тому, кого любила, окрылил меня до такой степени, что я долгое время великодушно не замечала обжиманий Роба с Шарлоттой на софе перед камином, полностью поглощенная щемящей нежностью, от которой пререхватывало дыхание и хотелось петь серенады.
    Покончив с водными процедурами и взбодрившись, я переоделась в домашнюю одежду и принялась перебирать книги, выбирая, что почитать в грядущий weekend. Мое внимание привлек старый детектив, где охочая до денег особа напоила сына банкира, переспала с ним, пока тот находился в невменяемом состоянии и, родив сына, заполучила власть над влиятельными людьми, сделалась богатой женщиной, присвоив себе почти все состояние семьи Веллерсхоф.
    In my head завертелись шестеренки, составляя кажущийся на первый взгляд абсурдным план. Если бы я не была уверена в том, что мистер Лэнг испытывает ко мне как минимум симпатию, я, разумеется, не стала б нарушать закон, однако я отчетливо почувствовала напряжение и сгустившееся между нами пространство, и порою мне казалось, что Роберт связался с Шарлоттой, дабы сблизиться со мной. Порой, ловя на себе его пронизывающий до костей взгляд, я не сомневалась в том, что влечение ко мне он точно испытывает. Чтобы проверить свою теорию, я одолжила у Лекси Энгельс супероблегающее короткое платье и, заявившись домой в наряде черлидерши, с удовлетворением отметила, как мистер Лэнг, хватая воздух ртом, взлетает по скрипучим ступенькам наверх, прикрывая схваченной мимоходом подушкой паховую область. Может, не так самонадеянно с моей стороны верить в то, что my love небезответна, и тогда, получается, единственная помеха на пути к нашему воссоединению - моя инфантильная и капризная мать, которую я давно уже воспринимаю как младшую сестру.
    Улучив момент, когда первый этаж пустовал, я, порывшись в аптечке, достала блистер со снотворным и, растерев его в порошок, перемешала с купленным заранее афродизиаком, высыпала в бутылку с апельсиновым соком и затолкала ее в самую глубь рефрижератора. По субботам у Шарлотты ночная смена, и вернется она в пять утра, а это значит, что с восьми вечера и до предрассветных сумерек мы с Робом будем одни. Мне было все равно, что после моего поступка мистер Лэнг отвернется от меня. Я буквально лезла на стенку от желания ощутить в себе его член и тот факт, что мне светит сто тридцать восьмая статья уголовного кодекса, меня не отрезвлял. Коль я не подарю чертову невинность Робу, то навсегда останусь старой девой и, без шуток, уйду в монастырь. Этот мужчина стал для меня единственным на всем белом свете, и я решила идти напролом и взять то, что мне не принадлежит, хитростью. Лучше стать тварью, совратившей отчима и всю оставшуюся жизнь вспоминать best night in my life, нежели покориться судьбе, ожидая погоды у моря. По сути, я разрушаю все, на чем зиждется наше с мистером Лэнгом хрупкое доверие, но даже осознание чудовищности моих планов не являлось серьезной преградой для окончательно свихнувшейся Денизы Маккензи, - преисполненная решимости причинить боль себе, матери и Робу, я дождалась дня «икс» и, угостив после ужина мистера Лэнга стаканом «коктейля Венеры», выплеснула остатки в раковину, тщательно сполоснула всю посуду и, облачившись в подаренное Шарлоттой (что за ирония!) кружевное белье, накинула сверху халат и затаилась в ожидании.
    В десять часов звуки радио на нижнем этаже смолкли, и, свесившись через перила, я отметила, что Роб сидит на диване, запустив руку в штаны и, поскуливая от нетерпения, пытается удовлетворить себя самостоятельно. Глаза мужчины были закрыты, и по тому, как он себя вел, я поняла, что отчим пребывает в полусне, воспринимая реальность не совсем адекватно. Сбросив с себя халат я, трясясь от волнения и предвкушая исполнение самого заветного желания, спустилась по лестнице и, встав напротив Роберта, провела пальцами по его подбородку, а после, наклонившись, принялась целовать так, как делала это в своих dreams, full of madness - неистово, жадно, ловя выдыхаемые им струи горячего воздуха.
    Не открывая глаз, мистер Лэнг принялся умело отвечать на мои ласки, усадив меня к себе на колени и шаря руками по спине в поисках застежки от бюстгалтера. Когда лифчик отлетел в сторону, Роб приник губами к моей груди, и я выгнулась ему навстречу, чувствуя звон в ушах и разрывающиеся в мозгу петарды. Я не могла поверить теперь, когда все происходило, что действительно таю в жарких объятиях своего доброго гения. Мне казалось, что сие волшебство - очередные фантазии, и когда я проснусь, мне будет горько и обидно оттого, что все закончилось так быстро. Не колеблясь, я впала бы в царство летаргий, коль мне была б дана гарантия, что я буду заниматься любовью с таким потрясающим мужчиной целую вечность in place, где нет никаких границ, ведь все, кто действительно мог бы нам помешать, не имеют никакой власти над моим больным воображением. Есть лишь огненный вихрь страсти, обуревающий сплетенные в клубок два тела и есть безграничная Вселенная, окутывающая нас защитным мраком, пряча от любопытно сверкающих глаз извне.
    Даже просмотрев кучу видео на MyTube, я не представляла, что простое трение языками, называемое замысловатым термином «french kiss», может вызвать предоргазменные конвульсии, и, отстранившись, дабы отдышаться, я заскользила взглядом по лежащим на щеках длинным ресницам мистера Лэнга, по распухшим, истерзанным губам, покрасневшему кончику носа и тяжело вздымающейся грудной клетке. Абсолютно голая, я восседала на лежащем прямо посередине ковра Роберте, который вдруг захныкал, вскидывая бедра, и я, блуждая на краю безумия, подивилась тому, что совершенно не помню, как мы скатились на пол.
    Чувствуя непередаваемо тягучую сладость момента, я направила возбужденный до предела пенис мистера Лэнга в свое лоно, а Роб, вцепившись пальцами в сою талию, захныкал от удолольствия. Острая боль пронзила меня лишь на секунду, после чего я, ощущая заполненность, принялась двигать тазом, задавая ритм и гипнотизируя взглядом судорожно облизывающего губы мистера Лэнга. Несмотря на то, что здесь и сейчас я была с ним, этого было катастрофически мало. Прозвучит банально, но я до ужаса хотела раствориться в нем без остатка, стать с Робом единым организмом, чтобы нас объединяла одна кожа, и чтобы моя кровь текла по его венам, а его слюна сочилась из моего рта. Не было смысла отказывать себе в подобной малости, и, вытянувшись, я легла на него, с благоговением слушая, как прямо в мои ребра бешено толкается его сердце, гоня отравленную коварным препаратом blood, которая сделала его разгоряченным и доступным.
    С тихим полувсхлипом мистер Лэнг излился в меня, и, дрожа всем телом, уронил руки, вконец обессилев. Лицо мужчины покрывала испарина и я уже решила, что он заснул, когда, приоткрыв левый глаз, Роб со свистом втянул в себя воздух, надсадно кашлянул и взмолился:
    - Прошу, Дениза, не мучай меня больше…
    «Не мучай меня больше?», - едва сдерживая ликующий визг, повторила я про себя, понимая, что эти слова - железобетонное доказательство того, что тяга к запретному плоду терзает не меня одну. Бросившись на кухню, я налила воды в чайник и через носик напоила павшего жертвой легкого обезвоживания мистера Лэнга. Сил во мне было столько, что я, казалось, способна свернуть горы. Натянув на мирно посапывающего Роба спущенные до щиколоток пижамные штаны и застегнув пуговицы рубашки, я подложила под голову своего ненаглядного две подушки, накрыла его пледом и, оставив на кофейном столике фужер с водой, внимательно осмотрела гостиную и, удостоверившись, что следы недавнего прелюбодеяния успешно ликвидированы, поднялась к себе и, позволив воспоминаниям о скользящих вдоль позвоночника ладонях мистера Лэнга обуять my brain, поздравила себя с тем, что стала, наконец, женщиной и была любима - пусть даже не совсем адекватным способом - тем, кто приглянулся мне с первого взгляда.