Театр

    Театр, построенный в позапрошлом веке, был, как сказали бы нынче, амбициозным проектом. Задуманный как храм искусств, он стоял на холме, соединившись с городом длинной мраморной лестницей. Скульптуры всевозможных размеров и смыслов облепили здание и саму лестницу, как мухи – сахарницу, забытую в жаркий день на веранде. 
    Сегодня одряхлевший театр уныло возвышался над городом, подобно гордой птице, утратившей большую часть перьев, но сохранившей свой орлиный профиль. Поток любителей театра стремительно уменьшался, в результате чего было принято непростое решение: затянуть пояса и пригласить на постановку «Ромео и Джульетты» скандального столичного режиссера. Слухи о новом спектакле заполонили город. Ходили истории об абсолютно голых  актерах, которые, якобы, будут прятаться среди скульптур на театральной лестнице. О санитарах  из психушки, которые должны их ловить на  глазах у зрителей. Кто-то, близкий к театру, рассказал по секрету: авангардное действие на сцене пойдет задом наперед, начавшись со склепа, где мертвые персонажи будут оживать друг за другом. Любители классика, которые не могли пропустить постановку Шекспира, запасались валидолом.                В день премьеры зрителей ждало легкое разочарование. Дирекция театра отвоевала у режиссера право надеть на студентов театрального училища, участвующих в массовке, минимальные трусы в цвет тела. Впрочем, издали они все равно выглядели голыми и вполне синхронно извивались меж скульптур. Среди щуплых фигур  выделялись чистыми  трико и дородностью артисты, исполняющие в спектакле роли Ромео и Джульетты. Внезапно со стороны центрального проспекта раздались звуки сирены: к театру приблизилась «Скорая помощь» и две машины ГИБДД.  Из «Скорой» выскочили санитары, стали хватать зрителей и натягивать на них смирительные рубашки. Им помогали полицейские. К счастью, паника длилась недолго. Вскоре выяснилось, что это были настоящие  санитары и настоящие же полицейские, которых попросили участвовать в уличном действии, а они все перепутали от волнения. Наконец массовка, давящаяся от хохота, переместилась на сцену вместе с именитыми артистами. Режиссер, тайком наблюдающий за ними из-за колонны, пнул под зад ближайшего каменного херувима и зашиб себе ногу.
                Первая часть зрителей ушла, не дождавшись антракта. Они не смогли пережить явление воскресшей пьяной Джульетты, которую вырвало на мертвого Ромео живыми цветами. Кормилица и священник, поднявшиеся из соседних склепов сошлись под музыку из «Лебединого озера» в костюмах белого и черного лебедя. Балетная пачка, сидела на черном лебеде криво, и все время сползала на бедра. Режиссер, стоящий за кулисой, шепотом проклял костюмеров. Отелло, чудным образом попавший в чужую пьесу, медленно ходил по сцене, любуясь носовым платком и приставая ко всем на языке оригинала - на радость режиссеру. Все это время массовка - в форменных жилетах  ГИБДД, надетых на смирительные рубашки - раскачивалась на траурных венках, свисающих из-под потолка. Покрасовавшись так какое-то время, они с птичьими криками начали прыгать на сцену и художественно разбегаться в разные стороны, размахивая, длинными рукавам смирительных рубах. Сразу после этого воскресшие Ромео и Джульетта ослепли и оглохли. Герои трогательно искали друг друга, но надоедливые студенты в лохмотьях, на этот раз символизирующие  Необратимость, всячески им мешали, ползая по сцене и хватая за ноги. Один из Необратимых  в перерыве забыл переобуться  и выполз на сцену в красных носках. Режиссер заскрипел зубами, и проклял массовку. Тем временем Джульетта на ощупь отбивалась от студентов, сохраняя застывшее выражение незрячего лица. Режиссер, вцепившись в кулису, орал шепотом: «Да! Да! Умничка!» Ромео, у которого был затяжной конфликт с постановщиком, презрительно жевал цветок, и хотя должен был плеваться красными лепестками вокруг себя, плевал в сторону режиссера. Студенты, тем временем разделившиеся на две группы, начали подниматься  из могил в футболках с логотипами: «Монтекки» и «Капулетти». Монтекки скалились вампирскими клыками, у Капулетти на плечах и спинах был пришит мех, позиционирующий их как оборотней. Зазвучала лезгинка. Массовка недолго, но подчеркнуто гордо станцевала танец обоюдной мести, и замерла, повернувшись к залу чеканным профилем. Из плотного дыма возник подзабытый  Отелло в шотландском костюме, парике Джульетты и с волынкой на плече. Достав из кармана горсть конфетти, он швырнул их за спину, прямо в чеканные физиономии враждующих кланов и заорал: «The show must go on….!». Студенты нестройно подхватили. Падающий занавес зацепился за волынку и прочно застрял. Режиссер, уже готовый выйти на поклон, проклял всех.
    День после премьеры город запомнит надолго. Утреннее солнце осветило покосившееся здание театра и лежащие, расколотые на части  статуи. Обществом было выдвинуто несколько версий произошедшего: удар молнии, землетрясение и даже – обвал древнего подземного хода, построенного под холмом не то - скифами, не то - монахами, не то - партизанами. Из многочисленных скульптур устояла только Мельпомена, лишившаяся головы и правой руки. Один из очевидцев, первым оказавшийся у театра, утверждал потом, что в голове у Мельпомены была дырка от пули, а в отколовшейся руке - зажат мраморный пистолет Макарова.