Хранитель неба

- Вы пробовали проговаривать текст по кругу? Если взять одно простое слово, например "девять", и начать его повторять бесконечное количество раз: "девятьдевятьдевятьдевятьдевять", - то в итоге, несмотря на прежнюю упорядоченность букв, смысл теряется. Звуки будто переплетаются, образуя новые гаммы, всплески, фонемы, превращаясь в причудливую какофонию, несущую в себе значительно больше значений, чем может обработать мозг и поэтому не содержащую в себе ничего. Белый шум сознания. Так работают любые мантры, которые буквально выбивают человека из бытия, вводя его в транс. Так действует любая рутина, как кратковременная, так и длиною в целую жизнь. Человек переставший развиваться, двигающийся по одним и тем же проторённым дорожкам, произносящий одни и те же слова, выполняющий одни и те же действия, в конечном итоге становится заложником когнитивной ловушки, лабиринта Минотавра, из которого уже не пытается выбраться, потому что отчаялся, смирился или в принципе не представляет, что мир существует и за пределами этих стен. Хотя, глупо смеяться над таким человеком, ведь все мы, так или иначе, находимся в лабиринте. У кого-то он чуть побольше, у кого-то размером с клетушку. Чаще всего нас выгоняет из наших привычных коридоров какая-то сила извне. Тот самый Минотавр. Неважно бежим ли мы от него из-за безумного страха или спортивного интереса, считая это игрой. Нам требуются обстоятельства непреодолимой силы, чтобы раздвинуть свои границы, переместиться в новую локацию. В детстве сам факт беспомощности по сравнению с взрослыми в частности или миром в целом становится нашим стимулом. А потом мы находим укромные места. Изучаем маршрут движения Минотавра, он же не дурак и тоже действует по системе. Прибиваемся к кучке таких же двуногих, похожих на нас. И таким образом организуем свой личный уголок спокойствия. Иногда, конечно, бывает сбой в хорошо отлаженном алгоритме, но ведь какой-то чудак сказал, что исключение лишь подтверждает правило. А чудакам нужно верить. Поэтому мы переждём, перетерпим пришедшие несчастья и снова будем строить на том же месте, только теперь с ловушками побольше и сигнализацией погромче.


Голос незнакомца как-то незаметно заполнил всё окружающее пространство. Так словно ты одел наушники, включил релаксирующую музыку, и она полилась нескончаемым потоком, обволакивая и расслабляя все твои члены. Странное ощущение умиротворённости на автобусной остановке несовместимое с промозглым октябрьским утром, которое начало отступать, как только незнакомец замолчал, возможно, просто переводя дыхание, заставило Николая придвинуться ближе к этому странному человеку. Но тот, наконец, продолжил:


- Мы любим определённость. И дело здесь не только в пресловутой лености нашего мозга. Мы - стайные животные. Не приспособлены мы к самостоятельной жизни, что в детстве, что в сознательном возрасте. Разденьте человека, лишите всех благ цивилизации, всех знаний, и в одиночку он не протянет больше месяца. В общем, повторение, подражание - это наша вторая натура. Это один из заложенных в нас способов выживания. А наша культура восхваляет победителей. И самый простой путь к победе - это идти уже по ранее исследованному пути. Хочешь покорить даму приди на свидание с цветами и бриллиантовым колье. Если вместо них ты принесёшь мох и лишай, то, пожалуй, никто тебе спасибо не скажет, и шансы продлить свой род у тебя сильно сократятся. А раз так, то учи методички и повторяй за старшими. Можешь привнести что-то своё, повесить новый бантик, например, но главное не перестарайся, основу оставляй прежнюю.


Создавалось впечатление, что этот странный мужчина был здесь всегда. Хотя Вера помнила, что пришла сюда первой. Присела на лавочку стоящую чуть поодаль от центральной аллеи. А чуть позже услышала и по ощущениям, будто нырнула в этот тягучий рассказ, неожиданного появившегося человека. Одетый во "сто шуб", как старик из всем известной загадки, хотя, конечно и не старик вовсе, в странной вязаной шапке с завязками. Он не отталкивал и не пугал. Скорее манил своим спокойным умиротворяющим голосом.


- Говорят, мой отец был чудак, каких ещё поискать. Хотя, по словам тех же людей я давно уже его переплюнул. Но, в конце концов, у нас с ним не соревнования. Неважно был ли он чудаком или нет. Что я точно знаю, так это то, что он меня любил. И я его любил. Точнее люблю, не смотря на то, что его давно уже нет. Ведь чувство не может исчезнуть из-за того, что человек умер. Оно может поблекнуть, слиться с другими чувствами, начать проецироваться на других. Но никак не пропасть. Если же оно исчезло, значит, человек ещё не до конца умер и всё ещё влияет на твою жизнь, в виде флёра запоздалых новостей. С моим отцом такого не было. Он ушёл окончательно и бесповоротно. Но за день до этого он вывел меня на крышу и сказал, указывая наверх: "Ты спрашивал меня, почему движется луна по небу? Так вот, на самом деле это всё небо движется вместе с луной. Земля, как волчок, вращается вокруг своей оси и из-за этого мы наблюдаем движение звёзд, солнца и луны".
"Папа, - сказал я тогда - а почему земля вращается?".
Он же ненадолго задумался, потом посмотрел на часы, на меня, улыбнулся и ответил: "Пожалуй, стоит открыть тебе секрет. Есть в мире тайное общество хранителей вращающегося неба, в котором состою и я. Каждый из нас по очереди, раз в сутки, в течение часа выполняет ритуал, благодаря которому небо, а точнее Земля не останавливается. Сейчас как раз восемь - начало моего часа. Хочешь помочь мне с ритуалом?". Восторгу моему не было предела. Целый час мы то поднимали руки, перебирая ими словно по струнам огромной, размером с целую галактику, арфы, то кружились, изображая падающие снежинки, то раскачивались в такт, порывам ветра, притворяясь деревьями. Это был самый счастливый день в моей жизни, ведь я помогал вращать небо. А следующий день стал самым страшным, когда пьяный водитель сбил моего отца.


Игорь неожиданно понял, что стоит уже полчаса и слушает рассказ этого странного человека, которого он встретил по пути домой, одиноко стоящим в свете недавно зажёгшихся фонарей. Ему показалось, что он неожиданно пересёк черту, за которой оказался другой мир, чистый, светлый, почти идеальный, выстроенный сплошь из слов, чувств и мыслей его единственного жителя.


- Сначала я плакал, потому что потерял самого близкого для меня человека. Потом, потому что Земля осталась без одного из хранителей, а к чему это приведёт, мне было совершенно неизвестно. Может небо упадёт, и звёзды градом посыплются вниз, стирая города и деревни, может луна перестанет светить, а может воздух возьмёт да и улетучится с планеты, как из прохудившегося футбольного мяча. Тогда я принял для себя единственно правильное решение - спасти планету, заменив своего отца на его посту. Когда наступило восемь вечера, я выбрался на крышу и начал исполнять ритуал. Потом на следующий день, и на следующий. Я не позволял себе болеть, переезжать, нарушать закон, напиваться до потери сознания. Нельзя было рисковать судьбой целой планеты. Я не могу доказать, что именно из-за меня Земля до сих пор крутится. Но и обратного никто тоже доказать не сможет, так как за тридцать с лишним лет я ни разу не пропустил ни единого дня, исполняя свой долг.
Здесь главное привыкнуть к системе. Это как дышать, или потреблять пищу. Для новорождённого по сути даже окружающий его кислород является ядом, противоестественной средой. Но он быстро приспосабливается, переключая свои обменные процессы с одного контура жизнеобеспечения на другой. Он делает вдох, другой, третий. И вот он уже не может и минуты прожить без воздуха. У меня была та же ситуация. Обстоятельства непреодолимой силы. Главное войти в ритм. Выполнять одни и те же действия раз за разом. Вы знаете, это, как повторять один и то же текст по кругу. Простое слово девять несёт в себе единственное значение, но в зацикленном виде: "девятьдевятьдевятьдевятьдевять" - смысл слова размывается. Звуки, переплетаясь, образуют новые гаммы, всплески, фонемы, сливаясь в какофонию, несущую в себе бесконечное число смыслов.