Отщепенцы

Новый взгляд на революционеров

Был на спектакле «Отщепенцы» про узников Петропавловской крепости.  Приглашал двух девушек, обе отказались с одинаковыми формулировками, что судьба этих узников, и никаких других «отщепенцев» (вроде меня, как я понял) их не интересует. Я тоже хотел было профилонить, но вспомнив, что и судьба Гертруды, упомянутая Гамлетом, меня тоже никак не коснулась, решил все-таки, несмотря на безудержный, апрельский снегопад, пойти. 
Два парня и одна девушка взяты под стражу после покушения на царя-освободителя.  Они оппозиционеры, они же и отщепенцы. Пьеса Александры Фоминой— лауреат Международного конкурса русскоязычной драматургии «Действующие лица». Режиссер Галина Зальцман— победитель конкурса «Класс молодой режиссуры».
В этом спектакле плохо все. Драматургия, сценография, режиссура и актеры, все, кроме Юрия Чернова, исполнившего одну из ролей.
Особенно смехотворно показано покушение на Царя. Словно какая-то дурацкая выходка, а не свершение идеологических установок. Молодые люди собрались, потанцевали, зажгли бенгальские огоньки и между делом бросили бомбу. И мы видим - несут Государя на носилках карикатурного и окровавленного, который по ходу теряет сапог и ногу, но санитары подбирают и возвращают потерянное.
Из пьесы об идеологии террористов мы ничего не узнаем.  Во имя чего они пошли на это, чего хотели, нам остается неизвестным. Вспоминаешь советские фильмы, спектакли о революционерах, как там все было разложено по полочкам. Какие они были неколебимые и идейные.
Я понимаю, время изменилось, судьбы революционеров забылись. И нам не до них, но если уж пишешь пьесу о «Народной воле», то надо бы напомнить, чего они добивались для блага народа.
 Вся советская литература имела базис – Лениниана. Возможно, что это первая историческая пьеса с нового ракурса взглянувшая на историю русских революционеров. Взглянувшая, но мало что увидевшая.  Пьесы о декабристах, безупречных в своих белых мундирах и арестантских робах, «разбудивших Герцена», затем разночинцы, народовольцы, (именно о них эта пьеса), затем большевики, - вот стержень советского театра.   На тему революционно-демократического движения писались сонмы диссертаций, был пойман в фокус каждый вздох узников Петропавловки, Шлиссенбурга, Соловков, ссыльных и каторжных.
На переднем плане этого спектакля – пустота. Это, как ни странно, и символично. То есть, нет объекта.  Три камеры, сначала я подумал, что тюрьмы Петропавловской крепости, но потом оказалось, что это вовсе не обязательно, это не какая-то конкретная царская тюрьма, хотя их было по пальцам пересчитать. И узники этих камер, тоже все личностно идентифицированы, паспортизированы, а в спектакле нет, это обобщенные герои. Девушка-институтка, учащаяся за казенный счет. Мещанин, выпускник Реального училища и дворянин.  Как бы срез общества. Не совсем удачный прием, именно потому, что всех участников подпольного движения, и особенно, осужденных, узников Петропавловской крепости мы знаем поименно, благодаря советской науке.
Персонаж, я бы не сказал, главный, но которому уделено больше всего места, - это надзиратель из крестьян, мечтающий накопить на корову.
Все трое узников причастны к покушению на Государя Императора Александра Второго. И осуждены на вечные каторжные работы, но держат их в одиночках, потому что боятся их «пропаганды» и агитации. Разогитируют каторжников, того гляди, поднимут бунт.
Казалось бы, мы должны увидеть несгибаемых людей «Народной воли» и услышать от них самих ради чего они идут добровольно на такую муку, ради чего отказались от всех жизненных благ. Но мы ничего от них не слышим. И это самое странное в пьесе.  Об их идеях мы слышим из уст старшего надзиратель в исполнении Юрия Чернова. Он то и стал главным действующим лицом пьесы. Актер его сделал главным, не драматург.
- Они хотели начальство уничтожить и сами начальством стать. – вот его вердикт, и не такой уж и не верный. Как писал Бродский «взгляд, конечно очень варварский, но верный».
Дворянин плюет в лицо надзирателю из крестьян. Тот терпит и не сажает его в карцер.  Потом дворянин быстро сходит с ума. Бывший реалист тоже постоянно задирает надзирателя, потом начинает бессрочную голодовку, находится при смерти, но получает послабление.  И по всей видимости, выживет, единственный из троих. Девушка мучается условиями содержания и постоянно просит ножницы, чтобы остричь ногти, и когда сердобольный надзиратель из деревни приносит ей ножницы, она перерезает себе горло.
Все эти истории весьма сомнительны.  Я не припомню самоубийц из революционеров. Все-таки Закон Божий они проходили, и знали, что есть самый тяжкий грех. Драматург, по всей видимости, не знает. Узникам не дают книги и бумагу. К ним не пускают священника и врачей.  Это меня повергло в шок. Вся русская литература написана в тюрьмах. Похоже, что драматург не училась в школе, или училась в другой стране, где не знают кто такой Чернышевский и где написан главный роман революционно-демократического направления «Что делать?» Возможно, что и не видела эпохальную картину Крамского «Отказ от исповеди».  Пускали в тюрьмы и врачей и священников, и библиотеки тюремные неотъемлемая часть… По крайней мере, в Библии никому не отказывали.
Я был в царской тюрьме на Соловках, там в подземных, неотапливаемых камерах жили по сорок лет узники. И узников то было за всю историю государства Российского около сотни. В пьесе же в тюрьме сходят с ума и помирают от цинги буквально за считанные месяцы.  Рацион заключённых царских тюрем, их денежное содержание – вывешено в музеях, можно полюбоваться на вполне приемлемое меню. Не вошло при Царе–батюшке в моду морить заключенных голодом.  Заключение не было пыткой.  Спутано с советской властью и советскими лагерями.
Так что история трех узников весьма сомнительна и вызывает недоумение. Впрочем, сценография построена так, что камеры расположены одна за другой вглубь сцены. Поэтому все три обитателя камеры находятся в глубине сцены на одной оси и загораживают друг друга.  Специально это, или случайно, неизвестно, но в любом случае, такое решение делает этих персонажей «малозаметными», а по актерскому исполнению, малозначимыми.
Надзиратель из крестьян осужден, за то, что пронес ножницы, и исчезает из пьесы. Остается на первом плане старший надзиратель и объявляет указ о «послаблении» содержания. Вот кто остается в пьесе в живых. Вот за кем значит - будущее.  Сначала он обнадёживает младшего надзирателя «поощрением» и «повышением», увещевает не вступать в разговоры с арестантами, но тот не слушается, теперь он благую весь приносит вновь - «послабление». Актер Юрий Чернов делает свой персонаж стареньким, мудрым, не злым. Не хочется сочувствовать «старшим надзирателям». Но приходится. Надо их слушаться, вроде бы так звучит назидание этого спектакля. По крайней мере, я так понял.  Надо мириться и выбирать меньшее из зол.  Выбирать умеренных надзирателей. Взгляд, конечно, очень спорный и сомнительный. Но среди всеобщей безнадеги, согласишься и на «послабление».