Лекарство от ностальгии

Прошло более тридцати лет, как я приехала в другую страну. Привыкнуть не могла долго-долго. Проснусь ночью, а за окном чужой пейзаж. Качающаяся пальма и пронзительный звон цикад раздражали неимоверно. Хотелось вновь увидеть мягкие, синие, долгие сумерки сибирского вечера. Выйти на маленький балкончик маленькой хрущевки - и окинуть взглядом знакомую с детства картину. Зеленый дворик с качелями, песочницей, горкой для малышей, лавочками. Почему ни в одном высотном доме Израиля нет таких уютных и теплых двориков - не знаю. Есть парки, есть сады, миллион кафетерий, фонтанов - а двориков нет.

Я засыпала под "серенады" дворовых маэстро, которые пели под окнами нашей многоэтажки с 5-ю подъездами, весь богатый "ассортимент" песен того времени. "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Поспели вишни в саду у дяди Вани...", "Улица, улица, улица родная...", "А в нашем классе есть мальчишка...", "Купите папиросы", "А любовь моя первая..."

Сумерки в Сибири очень длинные, в отличие от субтропиков, где темнеет уже в шесть вечера. Вот только что било солнце, гомонили птицы... прошло каких-то несколько минут - и солнца нет, мгла и стремительно высыпавшие на небе звезды. А в Сибири и в одиннадцать часов вечера и даже в двенадцать - летом - еще светло.

С соседями жили дружно. Не помню ни скандалов, ни драк, ни пьянок. Двор был интернациональный. Русские, украинцы, немцы, татары, евреи и даже цыгане. Зажиточных, тем более, богатых - в те времена, мирные времена "застоя" - не помню тоже. Но жили весело и тепло. Все всё про всех знали.
 
Мои самые близкие подружки - учились в одном классе, жили в одном доме - одна девочка из немецкой семьи, одна из татарской. Наши матери дружили тоже. И считали своим долгом покормить обедом чужого ребенка, если он пришел в гости.

Что меня еще удивило в Израиле - не принято угощать пришедших. Чашка кофе, пирожное, какие-то орешки - и все.

Моя гостеприимная мама, устроив на свой день рождения пышный стол - оливье, селедка под шубой, паштет,  винегрет, холодец, пельмени, торт "Наполеон" - была обижена, что никто из гостей на новом месте - ни к чему не прикоснулся. Вечером ее трудам воздали должное подружки-репатриантки. Они с удовольствием оценили мамину кухню. Они же и объяснили, что здесь так не положено - кормить гостей, как в России. Во-первых, соседи не могли быть уверены, что в нашем холодильнике молоко не соседствует с колбасой, а во-вторых - есть рестораны, там и положено кушать.

Еще в Израиле не принято снимать обувь при вхождении в чужой дом. Если ты разуешься, придя в гости - хозяева в изумлении спросят: "Зачем?" "Чтобы не испачкать пол", - ответишь ты с недоумением. "Так его можно вымыть!" - ответят тебе.

Вспоминалось, как учительница с первого по третий класс, зимой лично проверяла, как ученики пойдут домой. Надели ли варежки, повязали ли хорошо шарф, нормально ли обуты? Меня она однажды закутала своей шалью так, что оставила открытым только один глаз и строго-настрого не разрешила снимать эту шаль. В семь лет дети обычно послушны. Я пришла домой страшно недовольная, а мама, освободив меня из пухового плена, смеялась и хвалила учительницу.

Помню, как мама вечером рассказывала папе приглушенным голосом - что кому купил родительский комитет. Мама состояла в этом комитете и переживала за каждую неблагополучную семью. За детей без отцов, за пьющих матерей. Никого не оставляли со своим горем. Никого не бросали, ни о ком не забывали.

Когда уезжала - прощалась с друзьями детства, одноклассниками и однокурсниками. Плакали, обнимались. Никакой враждебности, никакого пафосного возмущения. Никаких обвинений в "предательстве". Подруга, которой жених привез из Чехословакии, красивый набор - браслет, сережки, брошку, ожерелье - протянула мне со словами: "Забирай на память". Деньги не взяла. Хотя до этого очень гордилась этим набором украшений, отвергала просьбы продать. Он и сейчас лежит у меня в шкатулке. Как память о Родине и память о хорошем человеке.

...Прошли годы. Ушли одни люди, выросли другие, родились третьи. Мир изменился так, что порой не хочется читать новости и видеть кадры хроники. Еще не ушло из памяти: "Солдат ребенка не обидит", "Когда поют солдаты - спокойно дети спят". Еще помнятся из детства незыблемые постулаты тех лет: "Не бери чужого", "Не лги",  "Не издевайся над тем, кто слабее", "Самый страшный грех - убийство".

Что сделалось с людьми? Воспитанными на тех же принципах. Что сделалось с родителями - мамами и папами, ведь самый сильный инстинкт - материнский. Что сделалось с бабушками и дедушками. Которые качали на коленях маленьких внучат и приговаривали: "По кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам, в ямку - бух!..."

Иногда мне кажется, что я сплю и вижу сон. Надо сделать усилие и проснуться. И тогда мир опять станет нормальным, солнечным, радостным. Уйдет ненависть. Уйдут визг и брань, кликушества и проклятия. Вернется не просто добро - здравый смысл.

А еще - я привыкла. Не бояться говорить, что думаю. Чувствовать себя свободной - и у себя дома, и на улице, и в автобусе. Не идти в ногу, если не считаю нужным - с "генеральной" линией. Возможность читать и видеть - все, что хочу. Потому что от меня ничего не прячут.

 Оказывается, это дорогого стоит...