Пасхальный старец

Этот был самый обычный майский день. Деревья шумели своей молодой листвой, сквозь которую через паутинку пронизывающими лучами свет падал прямо на стол, на котором стояла ваза с душистыми веточками вербы, освященными на кануне. Словно маленькие хвостики зайчиков они радовали собой взор маленьких детей. Но все это обыкновение было каким-то торжественным и, наверное, потому что дети придавали ему какие-то свои столь непонятные уже взрослому уму, но простые до боли истины.
Вася – обращаясь к своему брату сказала Аня- как это прекрасно, уже совсем скоро наступит Пасха.
Пасха! - с необыкновенной радостью повторил брат.
Да пасха. Посмотри, эти маленькие веточки словно хотят нам что-то сказать, они на перебой тянутся к нам своими пушистыми комочками.
«Но что же они хотят сказать?» —перебивая сестру спросил Вася
 Я не знаю, но мне кажется они нам хотят поведать какую-то особую историю.
 И правда, веточки от дуновения легкого ветерка слегка покачивались, издавая некий звук, который был похож на очень тихий шёпот. И именно в нём дети услышали историю, которая поразила их до самой глубины души.
Фить-фить-фить…шептались вербочки, фить-фить-фить…раздавалась из сада пение птиц, которое вторила шепоту верб. Я слышала, обращалась одна веточка к другой, что неподалёку от Дивеева в Саровской пустыни живёт старец. Да какой! Днями и ночами молится на камне, да так, что все небо его обступает и за множество вёрст чувствуется особая благодать. Всех он принимает со совами: Христос Воскресе, радость моя! Всех утешает, и учит только лишь одному - тихой и кроткой жизни, которую и сам он стяжал. А кто стяжает эту благодать – говорил - то сам спасётся и вокруг себя тысячи спасёт. И радость то его была та самая пасхальная, а сам он как благодатный огнь освящал собой этот мир. Никогда о батюшке не слышали мы дурного слова, а на душе с ним рядом такая легкость, такое умиротворение, что кажется не от мира сего, небо спустилось на землю и чувствуешь ту самую подлинную радость - радость о воскресшем Христе. От всюду слышится праздничный тропарь, веет запахом крашеных яиц и твороженной пасхи, а глаза-глаза слезятся от того, что видят необыкновенный свет, который окружает собой этого святого. Да он и сейчас продолжает дарить эту радость и тот свет. Вон, посмотри, как он смотрит на нас с иконы, разве не чудо.
Чудо-Чудо- закричал Вася - батюшка то улыбается. Никогда не видел таких икон, чтобы святые улыбались, а тут посмотри Аня! Видишь?
Аня подошла к красному углу, взяла в руки икону, и говорит, конечно вижу, это же батюшка Серафим, он всегда улыбается. И столь нежный и проникновенный взгляд с иконы словно прошел на сквозь девочку, и она заплакала.
Аня, что же ты плачешь?
Не-не-не-зна-ю сквозь слезы говорила, Аня, мне так хо-ро-шо, а ты это слы-слы -шиь, Вася?
Что слышу? Тогда Аня поднесла к уху брата икону, и они вместе запели: «Христос воскресе из мертвых…»
Вот она Пасха, наступила! А веточки вербы все так же стояли на столе и продолжали вести между собой диалог о Пасхальном старце…