Охота на водоплавающих

                I

        — Какую лицензию желаете получить? — спросил чиновник охотобщества «Дробь за дробь» у сидящего рядом охотника Иванова.
        Тот непонимающе потряс головой, отгоняя наваждение: вдруг показалось, что напротив сидит не обычный лысоватый дядька неопределённых средних лет, а огромный старый селезень, крест-накрест перепоясанный, как революционный матрос, пулемётными лентами, набитыми почему-то ружейными патронами; а на столе у него лежит чудовищного размера дробовик с дульными раструбами. При этом ружьё он ласково поглаживает сизым крылом.
        — Что-что? Простите, не понял… — переспросил опешивший охотник.
        Наконец Иванов справился с собой. Чиновник уточнил:
        — Я говорю, на кого желаете поохотиться?
        — А-аа, — с облегчением выдохнул Иванов. — На уточек, конечно.
        — Замечательно! Вот вам бумажечка. Пойдете с ней в бухгалтерию, там вам выдадут документик. Всего добренького!
        Чиновник вежливо привстал, провожая Иванова. А тому опять привиделось нехорошее: будто чиновник-селезень опять оборотился в крякву, и на прощание прицелился в него из своего ружья пушечного калибра, шутливо озвучив холостой выстрел:
        — Пах!
        В кабинете на мгновение сильно запахло бездымным охотничьим порохом.
Иванов, которого звали Андрей (пока без отчества), на негнущихся ногах добрался до бухгалтерии, протянул в окошко свою бумажку, после чего в ответ получил лицензию на отстрел водоплавающей дичи с завтрашнего числа.
        — Сколько с меня? — спросил он у женщины-кассира.
        — Нисколько. У нас акция — каждому десятому бесплатно, — ответила та, подозрительно напоминая собой какую-то домашнюю птицу…

        Домой он пришёл в растрёпанных чувствах. Приятно, конечно, что досталась такая халява, но никак не шёл из головы привидевшийся здоровенный селезень за письменным столом. Да ещё этот холостой выстрел…
        «Дурь какая-то», — подумал он. Затем выпил махом подряд два стакана водки, что случалось крайне редко, наорал на жену ни с того ни с сего, и пошёл спать.
        Как ни странно, ночь прошла безмятежно. Андрей будто нырнул в чёрный омут и тут же вынырнул, проснувшись наутро. Вчерашних страхов как не бывало. Пора было собираться на охоту.
        Оставалось самое приятное — достать оружие и боеприпасы. После недолгих раздумий Андрей вытащил к двери целый ящик патронов на утку, немного подумал, затем снова сунулся в кладовку и забрал оттуда  половину ящика с картечью. Загрузил в тележку. Сам себе удивился, тем не менее двинулся к лифту, а из него — к машине; вернулся за остальным. Жена после вчерашнего молча облила ледяным взглядом, но всё-таки протянула пакет с приготовленным накануне провиантом. Оба предпочли дальше не усугублять. Наконец он выехал.

                II

        Угодья находились далеко, в трёхстах километрах от города. Иванов туда ездил уже который год — ему нравилось там. Егерь Митрич, типичный деревенский мужик без претензий на городской лоск, был хорошо прикормлен. И жена его была такая же… Короче говоря, Андрей там чувствовал себя этаким барином в родовом имении, приехавшим на воздух из столиц. Это льстило.
        Как ни далека  дорога до заветных озёр с дичью, но всё имеет конец. Иванов добрался таки до Митрича. Возле пары гостевых домиков уже стояли несколько машин: приехали такие же охотники на открытие сезона. Что ни говори, а момент вожделенный — ждёшь этого дня целый год.

        Здесь были все: Коля, Вася, Шурик. Также появились два новых человека.
        — В нашем полку прибыло? — не то спросил, не то поздоровался Андрей.
        — Знакомься, — на правах тамады представил Андрею новых лиц Шурик, — это Петро, а это Сеня. Между прочим, по фамилии Цукерман. Это тебе о чём-то говорит?
        Шурик постоянно шутил на грани фола, но всё сходило с рук. И тут ничего не поделаешь — такой характер у человека.
        Митрич  позвал всех в свой дом, где за непрекращающимися разговорами сразу сели за стол. Как по волшебству, на «самобранке» появилась закуска и водка. Обычное дело — перед охотой немного подкрепиться и расслабиться. Приехали-то не работать — отдыхать!
        Андрею сегодня не пилось. После первой он было замахнулся опрокинуть ещё рюмку, но поглядел на неё раз, поглядел два, да и отставил в сторону. Не так было сегодня. Что-то было не то. Вроде и люди те же, и Митрич старался изо всех сил угодить приезжим, и жена его бегала то на кухню, то в погреб. И дух стоял самый охотницкий: табак, запах съестного и оружия. Но что-то висело в воздухе непонятное и гнетущее.
        Андрей оглядел товарищей — да нет, всё нормально, народ оттягивался по полной: Шурик, как всегда, владел всеобщим вниманием и смешил новыми анекдотами, Вася ежеминутно выскакивал на двор курить, а Коля ржал так, что стаканы дрожали.
Через полчасика вся компания синхронно поднялась из-за стола, вывалилась во двор. Митрич уже суетливо расставлял пустые бутылки в импровизированном тире рядом с огородиком. Там был небольшой взгорок, и он очень удачно выполнял функцию пуледробеуловителя. Получалось вполне безопасно, даже учитывая немалый градус стрелков.
        Андрей стоял рядом с Цукерманом. Оглядев коренастую фигуру соседа, особенно его мощные руки с волосатыми пальцами, подумал о том, настоящую ли фамилию этого типа назвал ему Шурик. Впрочем, какая разница, решил он про себя и выстрелил в бутылку, но промазал. Стало досадно А вот сосед, почти не целясь, из своей «Beretta A600 Xcel» разбил подряд пять из пяти. Несмотря на то, что был изрядно подшофе. Конечно, это могла быть случайность, но когда Митрич поменял разбитые мишени на целые, всё повторилось. «А глаз-то у него меткий, да и руки того — не дрожат», — подумал Андрей, разом зауважав Цукермана.
        — Можно глянуть? — кивнув на ружье, попросил он.
        — Пожалуйста, — с готовностью протянул ему «инструмент» Семён.
        — Настоящая?.. — поинтересовался Андрей.
        — Ессесно.
        Цукерман несколько запутался языком. А может, сделал так специально, для шарма.
        — Интересно, где Митрич берёт пустые бутылки, как думаешь?
        Иванов сразу обратился на «ты» — было бы странно после совместной выпивки выкать.
        — Вероятно, в магазине. Но с прицепом, — мгновенно ответил Цукерман.
        — С каким? — не сразу понял шутку Андрей.
        — Ясное дело, с полным…
        Поглядев на непонимающее выражение лица Андрея, сочувственно пояснил:
        — С водкой.
        Цукерман абсолютно трезво  смотрел ему прямо в глаза, словно просвечивая насквозь рентгеном.
        «И кто из нас, скажите, больше выпил?» — подумал Андрей…

        Сегодня разговоры почему-то шли исключительно об оружии. А вот вечная — женская  — тема никак не вписывалась в разговорное меню. Что ж, бывают такие моменты в жизни мужчин, когда на них находит как бы рыбный день, что ли, и мысли упорно не желают быть скоромными. Может, отдыхают?
        Вот и  сейчас, когда Андрей любовно поглаживал пистолетную шейку изящной итальянской игрушки, он никак не ассоциировал её с женской талией (ружейная шейка приклада  как раз и является своего рода талией для ложи оружия). Лишь постепенно приходил в прекрасное расположение духа от такой искусной работы. Кстати, остальные части ружья также весьма легко можно было сопоставить с остальными частями дамского тела, чего Андрей сегодня опять таки упорно не делал, хотя, конечно, и эти детали были столь же выразительны. Он лишь спросил:
        — И как?
        — В смысле? - не понял теперь уже Сеня.
        — Как стреляет?
        — Да нормально, — без лишней экзальтации ответил тот.
        Однако по нему было видно, что лукавит.
        — А я вот на свои «три кольца» в обиде — кучность никакая и подранков много, — вмешался в разговор Шурик.
        — Знаешь, даже палкой можно пришибить, если грамотно кинуть, — авторитетно пробасил Вася, со знанием оглядывая «итальянку» Семёна. — Так что хоть «турка», хоть «мурка» , а если глаз кривой, всё едино…
        Шурик даже не стал делать вид, что хоть сколько-то оcкорбился на слова товарища — все знали, как он отвратительно стреляет по движущимся целям. Ну не дано человеку, и всё тут! Зато, как говорится, человек хороший, и об этом тоже знали все. Ему нравилась чисто мужская компания, запах пороха и пота. Одним словом — брутальный натурал. И ружьё с прошлого года у него появилось настоящее — «Sauer SL7». Полный автомат, как и у остальных охотников! Хотя с тем же успехом можно было сэкономить и ограничиться «тулкой»-горизонталкой как у Митрича. Правда, та не стреляет очередями, и это был весомый довод в пользу «трёх колец». К тому же от охоты с «тульским самоваром» пострадало бы реноме серьёзного охотника, что было недопустимо, а потому приходилось принимать правила общей игры за очень немалую цену…
        Вася в качестве боевого ружья имел «Benelli Vinci superMax», которое приятели не то в шутку, не то всерьёз называли «зениткой» за усиленный казённик под более мощные патроны и увеличенный магазин под 20 патронов. Каждый раз, встречаясь на охоте, друзья неизменно спрашивали его:
— Ну как, сегодня твои утки прилетят в бронежилетах?
        Вася не обижался. Похоже, подобные шуточки ему даже нравились. Да и стрелял он очень прилично. Хотя, по его могучей фигуре ему больше подошло бы ружье 10-го калибра, а не стандартный 12-й, который смотрелся в его руках как хрупкая пластмассовая игрушка. Но тут уж как есть, так есть. Это был его собственный выбор.  Сам он не уставал при случае похвастать своим ружьем. Как шикарной женщиной, которую можно назвать своей.
        (Ну вот, опять кривые мнемонические рельсы завели не туда, но в силу большой изгиба не задержались рядом с дамами на этот раз. Похоже, и правда не тот день для подобных размышлений.)
        Четвёртый из давней компании, Николай, самый незаметный и молчаливый, невозмутимо заталкивал патроны в свою «турку». Видимо, его вообще не задевала нынешняя полемика, поскольку собственная «турка» «Stoeger 2030» абсолютно устраивала хозяина.
        Андрей для охоты держал ту самую пресловутую «мурку» — МР-157С, о которой саркастично высказался Вася. Но не из-за скупости, а по здравому смыслу. Он считал это ружье вполне достойным для охоты, надежным и неприхотливым. Да и вообще, его мурка была своя в доску и не боялась родной грязи. Обмахнёшь её мягкой тряпочкой, почистишь, смажешь, и она опять как новая! А вот для стендов, где действительно немалое значение придавалось статусу инструмента, у него имелся «Browning Cynergy CX». Кстати он сейчас лежал в багажнике его машины. Андрей имел привычку возить на охоту оба ружья. Так что жадность тут была ни при чём. Простой расчёт оптимального соотношения «цена-качество» плюс отсутствие тяги к излишней аффектации, чем страдали многие его знакомые, не считая, конечно, Николая.
Наконец пустая стрельба наскучила, и все потянулись назад, в гостевые домики. Надо было немного поспать перед утренней зорькой.

                III

        Встали рано, часа в три. Наскоро выпили чаю, а кто-то и покрепче, но немного. Митрич повёз охотников на ободранной «буханке» к озёрам. Первыми отправились Николай, Петро и Семён. Кажется, на Гусиное.
Вернувшись через полчаса, егерь загрузил в «уязик» оставшихся — Андрея с Шуриком и Василием. Прибыв на место, помог вытащить из машины боеприпасы, расставить чучела на воде; посоветовал, где лучше стать, после чего, сославшись на неотложные дела по хозяйству, умчался домой, надолго провоняв окрестности бензиновым чадом. Вернуться обещал к обеду.
        Только-только светало, но охотники были наготове. Каждый перевёл телефон в режим рации, чтобы не надрывать горло, общаясь между собой. Приглушённо доносилось, как потрескивает сушняк под ногами. Отдельным фоном звучал негромкий мат в адрес комаров.
        Андрей накинул на себя маскировочную сетку. Вскоре послышался свист крыльев первой летящей утки. Но было ещё темно, и никто не стрелял. Кряква плюхнулась на воду и заговорила на своем языке с чучелом. Увы, без взаимности. Однако это не остановило залётного кавалера, и он продолжал страстно накрякивать бесчувственной пассии свои птичьи любезности.
        «Какие они безмозглые!» — почему-то раздраженно подумал Андрей.
        Он перестал вглядываться в темноту. Тут же грянул выстрел. Получилось даже как-то неожиданно. Кто-то не выдержал, и пальнул наугад. Конечно, мимо, и напуганная утка с тем же свистом снялась с воды, умчавшись прочь.
        — Шурик, ты стрелял? — спросил Андрей.
        — Не, это Васька, — негромко отозвался Шурик, — Его «зенитка». Только спугнул, мазила. Как думаешь, вернётся?
        Видимо, уже про утку поинтересовался.
        — Обязательно. И приведет своих пацанов на разборку, — пошутил Андрей.
        Он глянул на свои боеприпасы. Это привычное слово почему-то резануло сознание. В темноте их количество показалось огромным. Подумалось: «Как на войну собрались!..» 

        Начало заметно светлеть. А вскоре охотники увидели, что к озеру приближается небольшая стайка птиц. По характерным взмахам крыльев и звуку было ясно, что это утки.
        — Наши летят! — весело прошипел Шурик.
        На что Андрей шикнул:
        — Тише ты! Спугнёшь.
        — Наших не напугать! — пробасил Вася.
        Утки сделали круг над водоёмом, как самолеты перед заходом на взлетно-посадочную полосу. Опять неожиданно ударил выстрел. Снова Вася торопился. И снова мимо. Однако утки не ретировались, как следовало ожидать, а наоборот, словно увидев цель, ринулись на стрелявшего.
        Было хорошо видно, как они гуськом, одна за другой, летели прямо на охотника. Снова раздался выстрел, и на этот раз точный. А дальше Андрей заметил, что в смертельном падении от утки что-то отделилось и полетело вниз. Он успел подумать, что напоследок птица решила отомстить охотнику, послав тому прощальный привет в виде порции помёта. Даже собирался улыбнуться, но тут раздался взрыв. Не очень сильный, но ощутимый. Вслед за упавшей товаркой остальные кряквы тоже сбросили что-то вниз. Взрывы следовали один за другим. Затем птицы собрались в стаю и улетели.
        — Они что, бомбили нас? — риторически-идиотически растерянно спросил
Шурик.
        — Васька! — забыв про рацию, во всю глотку крикнул Андрей.
        Ответа не было, и они с Шуриком побежали к товарищу. Рядом с местом Василия было несколько неглубоких воронок. По-над землей курилась сизая дымка, и чем-то противно воняло. Но не тротилом — Андрей подростком с такими же несовершеннолетними придурками, как сам, несколько раз взрывал старые военные мины, и потому хорошо знал тот запах. Возможно, это был запах пластида. Впрочем, косвенно такую догадку подтверждала неординарная мощность взрывов. «Хорошенькие такие уточки со спецвзрывчаткой под брюхом», — подумал Андрей.

        Оба не сразу разглядели Васю, потому как тот лежал, слегка присыпанный землей. Он как рыба, выброшенная на берег, хватал воздух ртом. Из уха вытекло немного крови. Было похоже на сильную контузию, поскольку видимых повреждений ни Шурик,  ни Андрей на Ваське не увидели.
        — Ты слышишь меня? — закричал ему Шурик.
        Вася пошевелил рукой и что-то промычал. Но взгляд был мутный, от него Андрею и Шурику стало нехорошо.
        — Ты посмотри, что на ней!..
        Шурик тряс в руке мёртвую птицу с надетой сбруей из какой-то явно растительной субстанции. Похоже было на траву или водоросли, но очень крепкие на ощупь.
        «Вот в таких они и принесли свои бомбочки», — заключил Андрей, и стал детально рассматривать. Быстро разобравшись в системе петель и узлов, подивился тонкой и точной работе, затем со злостью отбросил вместе с уткой в сторону.

        Вдвоем они оттащили Василия под чахлый кустик неподалеку, накинули сверху масксетку, сели рядом, и, глянув друг на друга, не сговариваясь, вместе произнесли:
        — Дурдом!
        — Что происходит? — уже соло спросил Шурик.
        — Я ведь обещал, что первый «кряк» вернется со своими и набьёт нам морды. Ну почём я знаю?
        — Оч смешно.
        У Шурика тряслись руки и губы. Глянув на свои пальцы, Андрей увидел, что они так же непроизвольно дергались. Да и слова давались с трудом.
        Внезапно зазвонил мобильник Андрея. Глянув на экран, он увидел, что это Цукерман.
        — Да, — ответил он Семёну.
        — Слушай, у нас тут чёрте что творится! На нас напали утки! Пётр мертв!
        Цукерман так громко кричал, что Андрей отставил телефон подальше от уха.
        — У нас та же хрень, — ответил он. — Но мы пока все живы, слава Богу!
        — Где вы сейчас? — продолжал кричать Цукерман. 
        — На Пятидесятном. А ты?
        — На Гусином. Я сейчас побегу к вам!
        — Давай. Ждём, — коротко отозвался Андрей.
        — А как он нас найдет? — спросил Шурик.
        — Да боюсь, никак. Хотя, может, у него в навигаторе есть хорошая местная карта. Тогда может и дойти, если по пути на самого не поохотятся.
        — Да. Уж… — протяжно согласился с ним Шурик.
        Закурив с третьей или четвёртой попытки, он спросил:
        — Что будем делать?
        — Валить отсюда. И как можно быстрей, — нервно отозвался Андрей и добавил: — Только, кажется, мы не успели. Вон туда посмотри…
        Он махнул рукой в ту сторону, откуда приближалась гораздо большая, чем первый раз, стая птиц.
        — Приплыли, — шёпотом произнес Шурик, осев, как выпорожненный мешок.
        Надо было бежать, а куда, уже не имело значения. Если бы Андрей знал, что такое бомбёжка, никогда бы не решился на то, что проделывал сейчас: он бежал, как заяц, петляя и совершая дикие прыжки в стороны. А за ним взрывались падавшие сверху бомбочки, которые насылали на него мстительные птицы. К счастью, пока у них плохо получалось.

        Налёт закончился ровно в тот момент, когда Андрей добежал до своего места, где изначально расположился. Оказывается, он неосознанно стремился именно сюда. Только для чего, спрашивал он себя, пытаясь отдышаться. Лёгкие, раздираемые воздухом, рвались наружу.
        Через несколько минут он отдышался, и понял, зачем бежал именно сюда — тут находилось ружьё и патроны. А стрелял он хорошо. У себя дома Андрей слыл заметной личностью в траншейной стрельбе. Да и в спортинге частенько упражнялся, однако больше всего любил круглый стенд. Впрочем, сейчас было не самое удачное время размышлять о своих спортивных регалиях. «Врёшь, не возьмешь!» — почему-то всплыл в памяти чапаевский девиз, а следом представилась дикая картина: кряквы и нырки плывут парадным строем прямо на него, впереди них — торжественные чёрные лысухи в качестве авангарда. Сам он из последних сил уплывает по озеру от наступающих, интенсивно загребая всеми своими четырьмя конечностями. В общем, полный бред, который, впрочем, довольно часто стал навещать его по ночам. Сон неизменно кончался  тем, что утки, вцепившись ему в пальцы ног, тянули на дно водоёма…
        Андрей потряс головой: испытанный метод помог и в этот раз — мираж растворился в прохладном утреннем воздухе. Однако явь оказалась не лучше: утки снова летели к озеру, снаряженные боеприпасом и готовые на всё. «Интересно было бы узнать, где и кто их вооружает?» — подумал он, но затем отвлёкся от ненужных мыслей и стал лихорадочно готовиться к стрельбе.
        В стволе и магазине была утиная дробь. Как раз то, что сейчас нужно. Андрей поднял ружьё, огляделся, и в этот момент на него снизошло необычайное хладнокровие. Будто оказался на привычном стрельбище, и сейчас начнут летать тарелочки. И он будет их разбивать.

        Поначалу утки нападали по одной. Сбивать их было несложно. Затем сменили тактику, принявшись налетать парами. Стандартное упражнение на круглом стенде — мишень справа, мишень слева. И наконец, догадались летать звеньями — по трое. Это уже было не так просто.
Невдалеке отстреливался Шурик. Его до сих пор спасало то, что утки отвратительно прицеливались. Но раз за разом их точность повышалась, и теперь это соревнование «кто кого» становилось смертельно опасным. Андрей вдруг осознал, что лично его, несмотря на снайперскую стрельбу, больше выручает необыкновенное везение, будто кто-то оберегает до поры до времени. Вопрос в том, до какого времени?
        Минут пять передышки пролетели мгновенно. И снова налёт. Первая утка летела на него бесхитростно, как штурмовик — по прямой. Андрей почему-то замешкался с выстрелом, но успел разглядеть, как она дёрнула лапкой, и вниз полетела бомбочка. Он отбежал в сторону и упал. Взрыв бабахнул немного в стороне. Но уже следующая кряква пала жертвой его точного выстрела далеко на подлёте.
Рядом продолжал палить в небо как в копеечку Шурик. Снова зазвонил мобильник. «Семён. Жив ещё!» — обрадовался Андрей и, поглядывая вверх, ответил:
        — Ты как?
        — Хреново! — прокричал тот в ответ. — У меня уже патроны кончаются. Я не могу отсюда вырваться — меня что-то не выпускает с озера. Какая-то невидимая стена. Всё, дальше не могу — опять эти сучки летят!
        — Держись, Семен! — крикнул в трубку Андрей.
        Но кажется, Цукерман уже успел отключиться.
        «Что же это за стена такая?» — подумал он, двинувшись быстрым шагом в сторону от воды. Через пару десятков шагов со всего размаха влип во что-то мягкое, словно тесто. И чем дальше пытался продвинуться, тем с большим сопротивлением приходилось бороться. Наконец осознав бесполезность своих потуг, отступил. Даже ребёнок сразу понял бы, что это было силовое поле.
        Иванов с досады швырнул в его направлении сухую палку. Та пролетела сквозь преграду без осложнений. Стало ясно, что этот высокотехнологичный «забор» установлен на удержание внутри себя живых существ, и, скорее всего, сплошной по периметру озера. Правда, есть ещё одно направление движения отсюда — в высоту. «Ну и что, — подумал Андрей, — прыгаю я не очень… Да что там — никак не прыгаю, разве что сантиметров на… сорок-пятьдесят.» А высота поля, судя по полётам птиц, не больше пяти метров, иначе утки не пробились бы внутрь. Однако наблюдается иная картина: утки летают беспрепятственно. Значит, последнее не факт:  может, «забор» пониже, а может. он  пропускает птиц — вдруг если он рассчитан исключительно против людей? Тогда он вполне может быть и сферическим сверху. С другой стороны, тогда тем более нет никакого смысла делать его замкнутым ещё и сверху — вполне достаточно поднять от земли метра на три, и всё — люди никуда не денутся.
Андрей попытался пройти в другом месте, правее метрах в двадцати — бесполезно. Та же невидимая стена. Хорошо, если всё же предположить, что в целях  экономии энергии стена — это действительно стена высотой не более трёх метров, то как можно отсюда убраться? Ни досок, тем более брёвен нигде не виднелось. Да и как они могут помочь? Чахлый кустарник по берегам озера можно было не брать во внимание. «Ты ещё подкидную доску поищи. С группой цирковых для её обслуживания. Нет, это не вариант — циркачей жалко… — Андрей даже усмехнулся своему хладнокровию. — Или, чего уж — тогда лучше авиационную катапульту поискать!» — уже откровенно, мысленно поиздевался он над собой. И это было довольно странно, поскольку Иванов никогда никем не был уличён в самобичевании… Ну ладно. Тем не менее, мысль была отрезвляющая  — в любом случае  эти научно-технические, с элементами фантастики, варианты эвакуации были совершенно негодными: при среднем весе каждого из охотников в сто килограмм даже при успешном преодолении стены сверху любой из них гарантированно разбился бы при приземлении, поскольку падать пришлось бы минимум метров с четырёх-шести, учитывая горизонтальную скорость и толщину «изгороди». А она, судя по градиенту сопротивления, составляла два-три метра. Тем более, если использовать катапульту, то гораздо выше. В общем, полный клин в ту сторону, куда ни кинь…
        «О чём я думаю!..» — мысленно разозлился Андрей от своих бессмысленных подсчётов.  Оглядевшись, он заметил кряжистый вяз. Тот высился на добрые метров пять, а то и поболе. Пожалуй,  стоило проверить этот путь к бегству из западни. К тому же вяз находился примерно в нужном месте — недалеко от воды.
        Особо не рассчитывая на успех, Андрей направился к дереву. Подойдя вплотную, попробовал добраться до него — тщетно! Ствол был рядом, совсем рядом, в полуметре от руки, но дальше не пускало поле. Андрей даже смог упереться в дерево ружьём — да, самый настоящий могучий, весь  перекрученный вяз. А толку-то с того!.. В общем, ни единого шанса кто-то неведомый им троим не оставил. Стало очевидно — они на загонной охоте. Причём сами в роли дичи.

        Пробовать прыгать вверх он не стал. Это было бы совсем уж… смешно для тех, кто мог за ними наблюдать со стороны. Ведь кому-то всё это было нужно?
Андрей сел на землю.
        Все эти безрадостные мысли очень быстро промелькнули в его голове, и Андрей поделился ими с Шуриком, когда тот, живой и здоровый, подошёл и сел рядом. Он почему-то был без ружья.
        — Офлажковали нас, как волков. Представляешь? — сказал он Шурику. — Только нашу верёвочку не перепрыгнешь…
        Шурик сидел рядом, сгорбившись. Закурив, он снова задал свой фирменный вопрос:
        — Что с нами будет?
        — Да кто я — пророк, что ли?
        Андрей хотел разозлиться, но не получилось. Немного остыв, всё же ответил:
        — Будут лупить нас, пока своего не добьются. Видать, кому-то там, наверху, мы сильно надоели со своими пострелушками. Видать, пора платить по счетам.
        — Я всего штук пять уток за всю жизнь добыл. Ну, не считая сегодняшних… И что, за это надо меня самого добыть?
        Шурик с надеждой глянул на Андрея. Тот не смог удержаться от нервного смешка. Шурик удивлённо глянул на Андрея. Тот, вновь посмотрев на товарища, сказал:
        — Извини. Нервы… Нет. За пять штук нет.
        Дальше он хотел добавить про штраф, которым Шурик должен отделаться по максимуму. А выписать его должны по идее где-то там, откуда прилетают утки ; но язык не повернулся. Вместо этого спросил:
        — Как там Вася?
        — Да, слушай, как он там? — встрепенулся Шурик. — Пойдём глянем!
        На что Андрей отозвался:
        — Смотри! Опять летят. У тебя патроны остались?
        — Немного.
        — Тогда вперёд. Может, ещё отобьемся. Только стреляй лучше!
        Последнюю фразу он прокричал уже вслед убегающему товарищу. А тот бежал тяжело, честно отдавая последние силы рывку. «Хоть бы успел добраться до своего ружья.»
        Дальше думать было некогда.
        Быстро расстреляв остатки из ящика с утиной дробью, из сумки  высыпал на землю пачки с картечью. С благодарностью вспомнив свой внезапный порыв дома, когда взял их с собой, быстро снарядил оба магазина — основной и запасной. «Мурка» с патроном в стволе, теплая и привычная, прильнула к рукам. Подсоединил магазин. Прицелился…

        Когда после остервенелой пальбы остался единственный патрон, мелькнула шальная мысль : «А не застрелиться ли?» Сам себе удивился: «С чего бы?» И снова сам себе ответил: «Ну как же — последний патрон, всё такое…» В голове будто сидели два разных Иванова, и один подначивал другого, явно провоцируя…      

        Краем глаза заметил движение вдалеке: оказывается, к озеру подлетают гуси. Обычные серые гуменники. Но что-то в них было не так. Приглядевшись, ахнул: под брюхом у них угадывались пилоны для подвеса разных штук. Например, как сейчас, продолговатых предметов, сильно напоминающих небольшие ракеты.
Подлетев ближе, гуси зависли над серединой озера, как вертолёты, что было абсолютно невозможно — ну не могут гуси висеть в воздухе на одном месте! «Так не бывает!» — хотелось крикнуть Андрею, однако тяжёлые птицы, наплевав на законы гусиной аэродинамики и аэростатики, явно прицеливались по ним с Шуриком. До «штурмовиков» было метров двести. Осознавая свою глупость — с такого расстояния бессмысленно стрелять даже картечью — он всё же пальнул. Скорее со злости. Затем, не теряя времени, помчался к воде.  Уже подбегая к зарослям чакана, увидел, как от гусей потянулись дымные шлейфы, впереди которых с нарастающей скоростью летели небольшие ракеты. Две из них устремились прямо на Шурика, а две — к нему. Он с разбега сиганул в воду, и тут же услышал несколько ощутимых толчков прямо в воде. Не веря, что до сих пор жив, вынырнул, вдохнул, и снова, как щука, забился в заросли, выставив наверх только нос, чтобы дышать. Некоторое время он не шевелился, затем стал потихоньку выползать на берег. Несколько раз даже слышал, как над ним пролетали утки, крякая, будто переговариваясь между собой:
— Где он? Где он? Где он?..
        Затем услышал длинную очередь из «зенитки», после которого сразу раздался одиночный взрыв, видимо, утку разнесло в воздухе собственной бомбой. После этого  — подряд несколько других разрывов. Затем наступила долгая тишина. «Зачем?» — скрипнул зубами Андрей.
        Похоже, Вася,  придя в себя, шарахнул по птицам. И кажется, то была его последняя охота — из-за сильной контузии убежать он вряд ли мог, представляя собой идеальную мишень для бомбометания. «Притворился бы мёртвым, глядишь, не тронули бы…»
        Андрею вдруг стало абсолютно наплевать на происходящее. Он встал. Шатаясь, выбрался на берег, и тут же упал без сил на спину. Невыносимо кружилась голова — видимо, взрывы ракет его основательно потрясли. Хорошо ещё, что ударили не по воде, а в берег. Иначе всё было бы уже совсем иначе…
Увидев беспомощного охотника, к нему немедленно устремилось три утки. «Ну вот, теперь, кажется, всё.» Иванов лежал, как Андрей Болконский на поле боя, и ждал смерти. «Господи, ну что за идиотские мысли лезут в голову: то Чапаев со своей психической атакой, то Болконский со своим снарядом! Скорее бы всё уже закончилось! Чтобы не успеть сойти с ума!»
    
        Утки подлетели к Андрею, сделали круг над ним. Затем одна за другой спикировали на цель, но сбросили бомбы в сторону, в воду. Заложили по горке, сделали каждая по бочке, и улетели. Похоже, действительно всё окончилось.
Андрей полежал ещё минут пять, собираясь с силами и дожидаясь, пока горизонт перестанет крениться, поднялся и пошёл глянуть, что с товарищами.
    
        Шурик лежал на боку. Так и казалось, сейчас встанет. Андрей попытался его перевернуть на спину, но увидев рану аккурат напротив сердца, отшатнулся. Ему стало плохо. Зажав рот рукой, чтобы не закричать, побежал, шатаясь, к Василию. Тот тоже не дышал. «Славно поохотились», — тупо подумал Андрей.
На поверхности озера плавало множество мёртвых уток, и никому до этого не было дела. Природа очень скупа на эмоции, и смерть для неё — обычное дело.

        Через некоторое время он услышал звук подъезжающей машины. Даже не глядя, по звуку узнал уязик Митрича. Затем вдруг вскочил, размахивая руками, пытаясь остановить машину: Иванов вдруг осознал, что, если егерь сейчас же не затормозит, то его расплющит о кузов собственной машины, которая, несмотря ни на что, продолжит движение сквозь невидимую стену.
        Автомобиль не остановился. Едва не уткнувшись в Андрея, со страшным грохотом подкатил совсем близко и застыл на месте, обдав пылью и бензиновой вонью. Из кабины суетливо вылез Митрич. Вполне живой, но явно неадекватный. Мгновением позже пришло осознание, что, похоже, заградительная стена исчезла так же внезапно, как и появилась несколькими часами ранее.
Иванов подумал, уж не пьян ли Митрич с такой ездой? Оказалось, нет, трезвый, но бледный, как полотно. Глаза его были совершенно дикие.

                IV

        В общем, егерь всем своим видом показывал, что он в курсе произошедшего.
        — Ты-то чего, Митрич? — спросил Андрей.
        Сказал он так, лишь бы не молчать. Ответ не требовался. Однако егерь был перепуган насмерть, и его было не остановить.
        — Как же так, ребятки, как же так?
        —  Да вот так, — ответил Цукерман, выползая из «буханки».
        «Ну вот, и Семён уцелел…» — медленно проплыла в голове Андрея хоть одна позитивная мысль.
        — Что же будет? — продолжал причитать Митрич.
        Как ни странно, но Семён на фоне егеря выглядел просто «огурцом»; причём свежим. «Вот же нервы у человека!» — восхитился Андрей и спросил у него:
— Как там у тебя? Николай, Петро? Неужто всех?..
Он сделал красноречивый жест рукой, который был понятен без слов. Семён кивнул головой. Теперь уже он задал вопрос:
        — А твои — Шурик, Вася?..
        Андрей кивнул, махнув в их сторону рукой.
        — Вон лежат…
        Семён спросил:
        — Выпить есть?
        — Неа. Может, у Митрича?
        — Да я уже узнавал. Говорит — дома.
        — Ну, значит, потерпим. Ладно, что будем с мёртвыми делать? Надо бы полицию вызывать…
        — Да я уже позвонил им, — отозвался Митрич. — Сказали, скоро будут.
        — Тогда давай к тебе, — сказал Семён. — А «эти» пусть лежат, пока протокол осмотра не составят.
        Иванова покорёжило слово «эти», походя сказанное про мёртвых товарищей. Но что уж теперь…

        Дома у Митрича Семён залпом залил в себя бутылку водки, не закусив. Андрей же выпил один стакан, да и тот едва не выскочил назад. Стали ждать полицейских. Те приехали нескоро. Митрич с ними отбыл на места происшествий — на озёра. Полицейские поначалу требовали присутствия там и Андрея с Семёном, но Цукерман позвонил куда-то, и представители власти уехали сами, оставив «свидетелей» приходить в себя.
        Продлилось это, как водится, до позднего вечера, который так же естественно перешёл в глубокую ночь, когда закончили оформлять протоколы. Обоим оставшимся в живых охотникам сильно хотелось послать всех и вся, что, собственно, в конце концов и проделал Андрей, поскольку ретивый дознаватель явно пытался переквалифицировать Иванова и Цукермана из разряда свидетелей едва ли не в подозреваемые. Инициативный майор был то ли оперативник, то ли дознаватель, то ли из прокурорских.  Иванов давно запутался в их структурах из-за постоянных реформ. Да, собственно, какая разница? Важно, что возник некий конфликт, который грозил перерасти в нечто гораздо более неприятное…  Но Цукерман вновь сделал «звонок другу», и от них мгновенно отстали, отдав документы на руки и даже козырнув при этом. Полиция уехала ближе к утру, пообещав вызвать обоих повестками.

        Через пару часов беспокойного сна Андрей, проглотив кружку холодного чая, наскоро попрощался с егерем. Затем протянул руку Семёну, сказав:
        — Ну ты звони, если что…
        — Ну если что, тогда да… — ответил тот, пристально глядя в глаза.
        Честно говоря, этот взгляд вызвал у Андрея ощущение мушки-дрозофилы, распятой на предметном стекле под микроскопом, и он чуть не бегом отправился к своей машине. Уже заведя её, услышал, как Митрич, держа в руках его «мурку», крикнул:
        — Андрей Саныч, а ружьё-то!..
        — Это тебе, Митрич! Владей!
        И, уже никого не слушая и ничего не видя позади, рванул вперёд. Домой.
 
                V
    
        Иванов мчался в сторону трассы, что вела к его дому. Сейчас меньше всего волновало, как и почему всё это случилось, и что будет дальше. Потом. Пусть остальное будет потом. А сейчас подальше от этого. Хватит. Он сыт приключениями по горло.
        Машину сильно подбрасывало на грунтовке, но Иванов не замечал толчков. Вопреки воле он непрестанно прокручивал в голове картинки произошедшего, и оттого постепенно распалял себя. В какой-то момент так тряхнуло на очередном ухабе, что машина едва не перевернулась. Андрей пришёл в себя и остановился. В голову пришла простая до прозрачности мысль: «Меня-то почему оставили в живых?»
        Перед лобовым стеклом машины тут же появился уже знакомый селезень из охотобщества. Он весело поглядел на Андрея, и сказал:
        — Фамилия у Вас хорошая, Андрей Саныч. Очень подходящая. Впрочем, — немного подумав, добавил, — ещё не вечер…
        Тут селезень зловеще крякнул, отчего Андрей слегка вздрогнул. Птица растаяла в воздухе, оставив в недоумении Иванова — а был ли этот персонаж на самом деле или привиделся после всего пережитого? Андрей снова завёл машину; и уже потихоньку поехал дальше. Теперь он был спокоен.
    
        Выскочив на трассу, он не заметил, что далеко впереди в небе неподвижно висела маленькая точка, похожая на птичку. Точка медленно-медленно приближалась, постепенно превращаясь в огромного степного орла, непонятно откуда взявшегося в этих лесах и несшего что-то в когтях. Этот пернатый разбойник уже давно парил здесь на большой высоте. Он внимательно глядел по сторонам, высматривая что-то или кого-то. Вот он опять скосил голову с высоты на дорогу, увидел наконец нужное ему, качнулся, доворачивая по курсу. Затем сложил крылья, и с нарастающей скоростью начал пикировать прямо на одинокую машину, что неспешно ехала навстречу…