И по-прежнему, люблю кофе, роман, глава 58

58

«Третья была просто симпатичной девочкой. Среднего роста, русые волосы длиной по плечи, миловидное лицо, изящная фигурка, для своего возраста вполне себе оформившаяся».
Именно так, практически не поправляя тайного автора описана мною одна из участниц веселого квартета девушек. Мне и голову не могло прийти, что речь идет о моей близкой, в грядущем мире подруге.
Подойдя к домику Ирины, я почувствовал какое-то беспокойство, нет у меня не было сомнений в том, что эта, местами довольно откровенная и даже фривольная штучка, будет воспринята неадекватно и вызовет смущение у подруги. За время нашего короткого знакомства и близкого с ней общения мне приходилось выслушивать от нее иногда довольно пикантные подробности из ее биографии, о которых она повествовала безо всякого смятения в отличии от меня, которого такие интимные нюансы иногда вводили в краску.
Было подозрительно тихо. Я вошел, умышленно задев головой и плечом эмалированный таз, висящий в «сенях», дабы он, бухнув, сообщил о моем прибытии. Тихо.
В ретро гостиной, в антикварном кресле-кровати, подогнув под себя ноги сидела зареванная и пьяненькая Ирина.
- «Явился, предатель».
Конечно, от общения с девушкой я был готов ждать чего угодно, но «предатель». Я начал бешено перебирать в голове свои последние поступки дабы угадать чем и как я ее предал.
Однако в укор себе ничего не мог поставить, напротив - помогал мамашу устраивать, встречал, казалось бы, чего еще надо?
При всем том, в наличии и слезы и сопли, и слюни и во всем виновен, кажется я, а она так и заходится.
Сел на подлокотник, протянул руку, получил по руке, хорошо, не по роже.
Подождал, когда всхлипы утихнут.
- «Как ты мог. Предатель. Я тебе поверила, а ты, сука», - еще не вечер, но уже не томно…
- «Что случилось? Ты внятно сказать можешь, без слюней»?
Она швырнула в меня рукописью.
- «Ты знал. Ты специально это сделал. Тебе мамаша рассказала» - выдала она все сентенции залпом.
Подняв страницы, закапанные слезами, спросил-
- «Давай по порядку. О чем я знал или как ты считаешь узнал от твоей матери»?
- «А откуда ты узнал обо мне и моих подругах? Да еще, гад подробненько так все расписал. Подглядывал, сволочь».
Так, начинает проясняться.
- «Ты в ком-то из персонажей узнала себя»?
- «А то, ты не знаешь. Специально мне подсунул, читай, мол, все про тебя известно» - и она завыла с новой силой.
- «А тебе не приходило в голову, что это художественное произведение и автор, к которому я не имею никакого отношения, хотя, не скрою, хотел бы познакомиться, все это выдумал или, скажем так, услышав историю по своему ее интерпретировал?
Не приходило тебе в твою дурную и пьяную голову, что с мамашей твоей, я и том мире не знался лет двадцать, а здесь свиделся пару дней назад. К тому же она так отвлечена и развлечена Христофором, что себя не каждый день помнит, не то что кому-то пересказывает истории, о которых, мне почему-то так кажется, не имеет понятия, вряд ли та ей что-то рассказывала.
С чего ты взяла, что она знает о твоих юношеских» - тут я замялся,
- «Как бы помягче выразится, увлечениях? А теперь, утри сопли и отвечай по порядку».
Ирина шмыгнула носом, но подтертые слезы больше не текли.
Глотнула джина, прямо из горлышка, закашлялась, злобно на меня взглянула, мол я пожалел и сбивчиво начала –
- «Была у нас в школе компания девчонок. Мы с первого класса вместе учились. Дружили то парами, то по трое, сходились, расходились, росли, потом я сдружилась с девочкой, которая в рукописи выписана, как главарь, потом к нам присоединилась еще пара и стали мы дружить вчетвером, нам нравилось, что в классе нас побаивались, даже мальчишки, потому, что в случае чего мы могли и отлупить кого хочешь.
Время шло, мы взрослели у Ольги моей подруги у первой пришли месячные и сразу начали пробиваться усики на верхней губе, между собой мы посмеивались, но ей в открытую ничего не говорили, хотя видели, как она от этого страдает.
Пришло время, и мы все «протекли» грудь росла, помимо внешних изменений и улавливания на себе, вдруг на улице не всегда приятных мужских взглядов, появились какие-то беспокоящие мысли, ощущения.
Непонятно было как унять проснувшуюся плоть, кто-то сам, как-то учился себя удовлетворять, пока однажды, в походе это было, спали в палатках по нескольку человек, вот мы четверо одну палатку и заняли.
Застегнув брезентовый домик изнутри, мы оказались в полумраке, свет проникал только через небольшое оконце, закрытое плексигласовыми вставками, но у нас был фонарь, довольно яркий на двух плоских батарейках и с двумя лампочками. Его мы и включили, стало уютно. 
Смех, хохмы, страшные рассказы и… эротические фантазии, конечно только фантазии, ибо в то героическое время, по окончании шестого класса, никто из нас сексуального опыта не имел. До сего дня…
Именно так я и считала, хотя спустя время, анализируя происходящее надумала, что не так все просто.
Уже потом, повзрослев и узнав из литературы и от знающих откровенных подруг о подробностях жизни тех, кого принято называть представителями ЛГБТ сообщества подивилась, откуда тогда у нас, сопливых тринадцатилетних девчонок возникло умение проделывать друг с другом некие манипуляции, вызывающие в начале желание, а потом и полноценный, яркий оргазм.
Можно, конечно свести это к действию инстинкта, к знанию и пониманию собственных ощущений, того самого чувства, что, лаская подругу, подсказывает делать с ней именно то, что тебе самой доставляет наибольшее наслаждение.
Может быть оно и так, но дело в том, что наш лидер, уж коли вы так ее назвали, пусть так и будет, изначально с первого раза знала, на что нажать, что полизать, где потянуть, а где укусить и мы «целки валдайские» ступая по проложенной ею тропинке очень быстро вошли во вкус и разбившись на пары принялись обслуживать друг друга, потом, со временем начали меняться партнерами, а дальше практиковали и свальный грех, или то, что в просторечии именуют групповухой.
Но это был наш первый раз.
И начиналось все почти невинно. Рейтузики, свитерки, что дали нам мамы, вместо пижам, в расчете на прохладную ночь нужно было надеть на себя, а перед тем снять другие рейтузики- брючки и свитерки в которых мы ехали в электричке и шли лесом до полянки у реки.
Первой раздеваться начала, естественно Оля, наш лидер.
Никого не стесняясь, она сняла свитер, футболку, оставшись в лифчике повела плечами и запустив руки за спину расстегнула его, ее, уже приличные грудки выскочили и встав торчком уставились на нас торчащими вперед сосками она начала их трогать и предложила мне – потрогай, какие твердые.
Мне было неловко, но интересно. Я еще никогда не трогала чужой груди. Протянув руки потрогала пальцами соски, они были действительно очень твердыми, не удержалась и как бы в шутку поддела груди руками, они подпрыгнули, а Ольга взяла мои руки и прижала к груди, я задохнулась и внизу живота у меня что-то шевельнулось, у меня иногда возникало такое чувство, когда я смотрела на мальчиков в трусах на спортивных соревнованиях.
Я отдернула руки и покраснела, а Оля усмехнулась. Подружки сидели по бокам, и я слышала только их сопение.
Стриптиз, тогда мы еще не знали такого слова, продолжился тем, что подружка стала снимать брюки. Ничего эротичного под ними мы не ждали. Трусы у нас у всех были похожие и отличались только цветом или рисунком.  А на ней были в синюю полоску. То есть, ее трусы были не как у всех голубые или белые трикотажные, высокие и бесформенные.
У нее они были сшитые из ткани, по фигуре, как для купальника мелкие и совсем не растянутые. И потому смотрелись совсем иначе, сейчас бы сказали эротично, но тогда мы таких слов не знали.
Она опять усмехнулась, видимо это была ее реакция на наш ошарашенный вид. Высунула кончик языка и облизала губы, глаза у нее лихорадочно блестели.
Посмотрев на нас, Ольга просунула ладонь левой руки под резинку трусов приспустила их так, что стали видны темные густые волосы, поросль которых возникала сразу за резинкой и начала растирать промежность рукой.
Прикрыв глаза, и блаженно улыбаясь подружка продолжала теребить у себя в трусах, немало тем самым смущая нас.
Если честно, то каждая из нас дома под одеялом проделывала с собой нечто похожее, но, чтобы так, у всех на глазах.
Подружка, тем временем изрядно возбудившись и совсем потеряв стыд, стянула с себя трусы и, послюнив палец начала раздражать бугорок, выделяющийся в верхней части ее влагалища и раздвигая половые губы засовывать в себя половину пальца.
Блаженство на ее лице сменилось выражением восторга, и она начала тихо постанывать.
Я сидевшая прямо напротив, непроизвольно облизывалась и судорожно сглатывала слюну.
Девушка, тем временем легла на спину, согнула ноги в коленях и широко их раздвинув начала быстро-быстро раздражать пальцами вагину, половые губы набухли, побагровели ее пальцы увлажнились, и смазка тянулась тонкими нитями вслед за рукой.
Ольга всхлипнула и сдавленным голосом прошептала,
- «Ну помогите же».
Мы переглянулись, не решаясь, да и не понимая, что делать.
Наконец я, как самая близкая ее подруга, встала на колени, протянула руку и погладила такую горячую и такую мокрую ее письку.
Ольга глубоко задышала, накрыла мою руку своей и вдруг стала с силой сжимать и разжимать бедра.
Она задрожала и, вдруг вытянувшись несколько раз приподняла бедра, как будто стремилась кому-то навстречу, выдохнула и ослабла.
Я смотрела на нее и боялась вытащить руку, зажатую в промежности и что самое странное, мне тоже хотелось проделать нечто похожее. Хотелось до такой степени, что я чувствовала, как у меня в трусах стало мокро.
Подружки наши, как сидели по бокам, напуганные и молчащие, так и продолжали сидеть. Только лица их изменились, покраснели и безразличие сменилось интересом».
Ирина посмотрела на меня, каким-то странным затуманенным взглядом, странно было встретить такой взгляд у человека так складно и подробно рассказывающем о своем детстве.
Она снова взяла бутылку с джином, но теперь не стала пить из горлышка, а налив в чайную чашку, протянула бутылку мне, кивнув на вторую.
Все-таки ждала, подумал я про себя, иначе откуда две чашки. Дальше развивать мысль резона не было, я плеснул, молча выпил обжигающий напиток.
А Ирина, тем временем, утерла рот ладонью и продолжила.
- «Раскрасневшаяся и вспотевшая Ольга села по-турецки, совершенно бесстыдно выставив на обозрение, свое воспаленное промежье. Посмотрела на меня, сидящую против нее и, вдруг, сильно толкнув в плечи повалила на спину.
Все, как-то натянуто засмеялись, не понимая в чем дело, а подруга знала, что делает, задрала мне ноги и одним рывком стянула с меня рейтузы вместе с трусами, вывернув их наизнанку и сдернув с ног.
Я, оказавшись совсем нагой охнула и инстинктивно закрыла промежность руками. Ольга, раздвинув мне колени и оторвав руки уткнула между моих ног лицо и я, впервые в жизни почувствовала у входа во влагалище мягкий и теплый язык и губы, которые ласкали и целовали то место, которое всегда было скрыто от посторонних, не то что прикосновений, но даже взглядов.
Инстинкт сжимал мои ноги и напрягал живот, стыд, перед подругами требовал немедленного прекращения, а новое, никогда не переживаемое сладостное ощущение предлагало раздвинуть ноги пошире, расслабиться и наслаждаться.
Боролась я недолго, последнее желание победило. Мне стало плевать на то, что скажут девчонки, конечно было немножко стыдно, но так приятно, как не было никогда в жизни.
Ольга продолжала лизать, проникая кончиком языка в самую глубину моей, именно в этот момент превращающейся в женскую сути. Она дотрагивалась до самых сладких и сокровенных точек, касалась уголков, которые я игнорировала, когда ласкала себя и оказывалось, что именно там таится самое острое и приятное ощущение, а может быть дело в том, что трогала там не я сама.
И я поплыла, волны неведомого доселе чувства поднимались от низа живота в солнечное сплетение, а моя спящая до того момента вагина втягивала в себя язык и губы Ольги и готова была поглотить всю ее голову.
Мои руки, нащупав стриженный затылок стали его поглаживать и вжимать в себя, стараясь усилить получаемые ощущения и получить наконец то, о чем девчонки говорят шёпотом, но только те, кто об этом понятия не имеет, а кто имеет, почему-то помалкивают.
Продолжая движения ртом, Ольга подняла руки, нашарила мои маленькие груди и стала пощипывать соски, от этого незнакомого ощущения, мне, как будто плеснули вниз живота кипятком, я задохнулась и почувствовала внутри себя спазм и движение, как будто что-то оборвалось и растеклось по животу доставляя мне такое неземное наслаждение, которое ни с чем не сравнить.
Не в силах себя сдерживать я вскрикнула, мышцы тела стали сами по себе сокращаться, а по телу пошла крупная дрожь. Стонов я уже не скрывала.
Тело расслаблялась и, почувствовав наступление того, к чему вела меня, подруга подняла голову от моей мокрой, опушенной легким комочком русых и тоже мокрых волосиков вагины, провела по ним языком и поднявшись поцеловала сначала в грудь, а потом в губы и я почувствовала на ее губах знакомый мне и только мой запах и мой вкус, которого доселе ощущать не доводилось. Было вкусно. 
Я посмотрела на подружек, сидевших с совершенно опрокинутыми горящими лицами, не отводивших от нас глаз и, теребивших себя между ног и если Ленка делала это через брюки, то Лариска, запустила руку в штаны и интенсивно двигала там ею.
Мы с Ольгой переглянулись и кивнули друг другу, поняв без слов.
Я выбрала Ленку мне нравились ее длинные светлые волосы, завязанные по детской моде тех лет в два хвоста возле ушей, огромные «коровьи» глаза с лохматыми ресницами, заметная уже тогда грудь, превратившаяся со временем в бюст пятого размера и жопка, круглая и аппетитная. С похлопывания и поглаживания по ней и начала я свои поползновения, мне очень хотелось помочь подруге испытать то, что только что получила сама.
Похлопывая и поглаживая, я добралась до пуговки на ее поясе, расстегнула ее и увидев в просвете голубые Ленкины трусы, просунула руку под резинку, девочка дернулась, почувствовав прикосновение и сжала ноги.
Рука моя поглаживала шелковистые волосики, покрывающие лобок и тихонько, подвигалась вниз.
Судорожно сдвинутые ноги медленно стали отпускать зажим и, сначала один, потом два пальца, а скоро и вся ладонь проникли в совсем уже готовую ко всему, что угодно промежность, истекающую соком желания, распухшие половые губы разошлись и приоткрыли доступ в самую глубину. Пальцы легко туда соскальзывали, но делали это осторожно так, чтобы не напугать и не сделать больно.
Осторожно, стянула я с Ленки брюки и следом трусы. Она не сопротивлялась, хотя сопела и недовольно перебирала ногами тем самым, впрочем, только помогая раздевать ее. Свитер просто задрала к шее, лифчик был свободным и поднять его или просто опустить труда не составляло.
Такого опыта как у Ольги, а вправду сказать никакого опыта орального секса у меня не было, да и боязным, если не сказать неприятным казалось мне целовать и лизать Ленкину письку, хотя самой-то понравилось, одернула я себя.
Но все равно не решилась и начала целовать и лизать Ленкину мягкую грудь. Ей понравилось, мне тоже, а как тут не понравится, когда параллельно, рукой я всячески, припоминая свои ощущения и Ольгин урок возилась в ее вагине и добилась уже того, что она стонала и выгибала тело дугой мне навстречу. А после особенно удачного нажатия, задрожала и засеменила ногами, сопровождая оргазм вскриком на высокой ноте.
Глубоко задышав, затихла и лежала с закрытыми глазами, совершенно не обращая внимания на звуки из противоположного угла, где Лариска, совершенно голая, сидела верхом на Ольге, головой к ногам, и они неистово всхлипывая лизали письки друг другу.
Увлеченные друг другом мы пропустили момент, когда девчонки нашли такое неожиданное решение, когда никто не был в обиде и обе получали по полной, притом, своими действиями подавая подруге сигнал, чего бы от нее хотелось получить. И обе, похоже, кончали».
Ирина тряхнула волосами и закрыла глаза. Из-под ресниц текли слезы. Добавила,
 - «И все, что тут описано, тоже происходило».