Храмовые дети агула

               

Агулы в прошлом в надежде на исполнение своих желаний нередко практиковали посещение различных святилищ. Особенно часто к такому методу прибегали, в случае, если у супружеской четы не получалось иметь свое потомство. Как правило, роль святилищ играли могилы  местных или пришлых суфийских шейхов, в местах захоронения которых возводили различные культовые сооружения. Известный факт, что суфиев простой народ  еще при жизни наделял сверх способностями, также как после смерти  и их могилы чудодейственной силой. При посещении таких сакральных мест посетители излагали свои просьбы, читали молитвы, приносили  жертвы (садакьа), приводили сооружение в порядок, облагораживали, а в некоторых случаях могли  дарить и различные предметы быта.
Но, как оказалось, бездетные родители, вдобавок при посещении таких мест могли еще брать на себя обязательство посвятить святилищу своего ребенка, если  тот после посещения культового объекта все-таки рождался. Удалось также установить, что дети, рожденные  при таких обстоятельствах, после их совершеннолетия приводили  обратно к святилищу. Сюда же по заранее обговоренному плану приводили и молодых потомков шейха - парней или девушек в зависимости от пола  прибывшего гостя. А если шейх не имел потомства, то эту роль могли исполнить  родственники смотрителя святилища. Задача состояла в том, чтобы познакомить молодых людей, демонстрировать их друг другу с тем, чтобы в случае взаимных симпатий обвенчать, создать семью и таким образом «отдать» святилищу ребенка,  исполнив данный когда-то родителями обет.
На сравнительно небольшой территории расселения агулов  располагаются более ста таких почитаемых объектов. Но некоторые объекты такого рода в Южном Дагестане известны более широко, имеют интернациональный характер и более почитаемы, как, например, мавзолей шейха Ахмада 1622 года, расположенный в пограничном между агулами и лезгинами  селе Гельхен  Курахского района. Последний раз обряд  подобного  венчания молодых людей здесь состоялся в 40-х годах прошлого века, когда девушка по имени Гюлузар из с. Бедюк Агульского района была обвенчана  с парнем из числа потомков шейха  по имени Ильяс с. Гельхен.
Нет сомнения в том, что эта традиция, несколько трансформированная под влиянием ислама, восходит к широко распространенному в прошлом у народов Передней Азии, Средиземноморья и Кавказа, практике посвящения детей храмам. Прямые аналогии с этим можно усмотреть в иудейских и арабских назореях – людях, посвященных богу, к числу которых относился и пророк Иса (Иисус), пророк Яхья (Иоанн Креститель), евангельский Павел (Саул) и другие  известные религиозные личности. В  иудаизме, например, назорей  это человек, принявший обет (на определённое время или навсегда) воздерживаться от употребления винограда и произведённых из него продуктов, не стричь волос и не прикасаться к умершим, т.е. человек призванный сохранить свою  ритуальную чистоту. В случае нарушения обета назорей должен был остричь голову, принести искупительную жертву и начать свой обет сначала. Схожие требования к назареям предъявлялись и в арабских обществах, чьи религиозные представления и нормы стали отправной точкой и для суфийских практик.
Но на дальнем хронологическом срезе традиция посвящения людей храмам многими  исследователями рассматривается в призме культа плодородия, промежуточным звеном которого  считается стадия культовых практик сексуального характера. Предполагается, что целью их было обеспечение плодородия через воздействие  на активность соответствующих божеств. У нас нет данных, позволяющих дагестанскую традицию посвящения детей святилищам напрямую связать  с магическими обрядами древней Передней Азии. Но некоторые факты, описанные в литературе применительно к  нашим реалиям, все-таки, дают возможность отдельные моменты из традиционной культуры Дагестана трактовать в подобном ракурсе.
Так патриарх дагестанской исторической науки  Расул Магомедович Магомедов в небольшой этнографической зарисовке под названием «Вавилонский храм Милитты в Кубачах» («Легенды и факты о Дагестане, Махачкала, 1969, с.14-15), ссылаясь на  работы академика Х.Д.Френа приводит интересную деталь из прошлого жителей села. Согласно этой зарисовке «Раз в неделю в Кубачах вдовы и покинутые жены на скамьях перед своими домами, закрыв лицо, между 2-3 часами ночи отдавались в объятия юношам, которые оставались им совершенно неизвестными. Это не считалось постыдным или позорным. Напротив, плоды таких отношений содержались и воспитывались на общественный счет».
Историк  считает, что этот обычай относился к далекому средневековью, и является пережитком широко распространенной когда-то и известной в науке переходной формы от группового брака к парному. Свою мысль исследователь подкрепляет  мнением Ф.Энгельса, который относительно переходных форм брака писал, что «Женщина (в таких случаях) откупается от существовавшей в старое время общности мужей и приобретает право отдаваться только одному мужчине. Этот выкуп состоит в том, чтобы отдаваться в определенное время: вавилонские женщины  должны были раз в год отдаваться мужчине в храме Милитты». Также говорится, что «…другие народы Передней Азии посылали своих девочек на целые годы в храм Анаитис, где они должны были предаваться свободной любви со своими избранниками, прежде чем получить право на вступление в брак;  подобные браки, облеченные в религиозную оболочку, встречаются почти у всех народов, живущих между Средиземным морем и Гангом".
Отдаленные отголоски схожих религиозных представлений тех далеких эпох можно увидеть и в другом агульском обычае, описанном первым лакским этнографом начала  19 века Абдуллой Омаровым («Вспоминания муталима»), с которым он столкнулся в селении Буркихан, куда в сотаве восьми муталимов (учеников) был направлен для продолжения учебы. По интересующей нас части, рассказывая о буркиханцах, он пишет, что «Наконец расскажу еще про один странный обычай, который существует в этом магале: когда бывает засуха летом, то народ выходит в поле просить у Бога дождя и собираются на одну из гор Агульского ущелья, где, после совершения некоторых  обыкновенных у мусульман обрядов, мужчины и женщины отправляются на покатость горы, потом женщины садятся на колени к мужчинам и таким образом все вместе ползут по земле в сидячем положении до самой подошвы этой горы. Один ученый в этом магале Али, убеждал народ в последнее время - оставить этот обычай, как богопротивный, но молодые люди стоят за него. Впрочем, засухи не было здесь уж несколько лет сряду».
Названные выше исследователи правы в том, что в приведенных традициях отражены особенности брачных обрядов в период их трансформации от групповой формы к парному. Но при этом стоит также отметить, что сексуальная подоплека  в этой истории все-таки имеет вторичный характер. Первичными были  мотивы плодородия и желание посредством такой практики, которая древним людям казалось действенной и достаточной для умилостивления богов, выпросить себе и своим близким гарантии безопасного существования.