Мои собаки

За долгие годы жизни у меня было четыре собаки, много это или мало -  не знаю. Но сейчас я хочу вспомнить о них, хотя, правду говоря, их я и не забывала.

Глава первая -  Фингал.

Откуда взялась такая кличка, вроде бы фингал -  это синяк под глазом. Но нет, собака с такой кличкой была у Некрасова. Об этом известно из его поэмы «Крестьянские дети». Кличку нашему щенку дала мама, я тогда не знала Некрасова, точнее, не знала о его собаках. Щенок был чистой  дворняжкой (дворянин, шутили мы). Сучка ощенилась на улице, ребятишки бегали смотреть на щенков. Щенки были очаровательные, все  разные, и мы сразу определились, какой чей. К моей радости дома согласились взять щенка, и, когда они начали самостоятельно есть, щенков разобрали. Первое время щенок жил в доме, но чуть подрос, стал проситься на улицу. Ему сделали конуру, пытались привязывать, но не тут-то было. Сначала Фингал сам не уходил со двора, обживался. Как подрос, стал уходить играть с другими собаками на улицу.
Фингал вырос в крупную собаку, хотя мать была небольшой, лохматой собачонкой. Термин «крупный» к псу не совсем подходил, он был длинноногий и худой. Практически как у Некрасова гончая, даже окрас похожий, белый с черными пятнами, я видела в Интернете. Пусть гуляет Фингал, мы не возражали, поскольку он всегда возвращался. Эта любовь и привычка к свободе и определила его судьбу. Однажды, было это поздней осенью, Фингал не пришел ночевать. Мы с братом забеспокоились, наверное, что-то случилось, с соседскими ребятишками обыскали все окрестности, но пса не нашли. Ещё через день он пришел домой, вернее, приполз к двери весь окровавленный. Когда стали обрабатывать ему раны, выяснилось, что в него стреляли дробью, удалось вытащить 12 дробин, сколько дробин осталось в теле -  не ясно. Фингал терпеливо переносил и  удаление дробин, и перевязки, понимал, что это нужно терпеть, иногда тихонько стонал или просто тяжело вздыхал. Когда стал пить, появилась надежда, что может быть он поправится. А он и поправился, взяла верх жажда жизни, «дворянское»  происхождение, наш с братом уход. Ему в то время было 4-5 лет,  первые полгода пес надолго от дома не отлучался, но постепенно, вероятно, забывались жизненные уроки.
К большому нашему горю, года через два после этих событий Фингал пропал совсем. Куда он делся, мы так и не поняли. Было предположение, что его добили всё те же люди, вернее, нелюди. Все наши друзья и мы считали в то время, что собак стрелял тряпичник, ещё его называли сырьёвщиком. Тряпичник - это тогда был  человек, а, может быть, и служба, который  ездил на повозке и собирал разные отходы: макулатуру, стеклотару, ветошь, кости и многое другое. За это предлагалась всякая всячина, например мячик на резинке. Резинка одевалась на ладонь и небольшими колебаниями руки вверх – вниз дети играли. Было подозрение, что тряпичники убивали собак и сдавали их на «мыло», так тогда говорили. Страшно конечно, но это не точно, но такое было подозрение. Поэтому в то время ничего на улицах не валялось, это,  конечно, плюс, но убивать ни в чем не виноватых собак -  это просто ужас. Мы с братом и друзьями много дней искали Фингала, но не нашли. Пес был добрый, доверчивый, даже где-то наивный, что его и сгубило. Его прототипом могли бы быть такие персонажи как Дон Кихот, доктор Айболит, Мюнхгаузен. Славные все ребята!

Глава  вторая -   Тобик (Тобка).

Я не помню, как появился Тобка в нашей семье, но помню этого маленького пушистого комочка в первые дни у нас в доме. Щенку было примерно два месяца, это был очаровашка  разбелённого серого цвета. В первый же месяц он искупался в проруби. Вот как это было: мы с мамой пошли на речку полоскать бельё, Тобка, конечно, с нами. Я следила, чтобы он не свалился в прорубь, но  любопытству его не было уёма. И так получилось, что, поскользнувшись, он  оказался в воде. Понятно, раз прорубь, то зима и речка застыла. Быстро вытащила я его из воды, немного отжала, сунула за пазуху и бегом домой, по-моему, щенок не успел даже испугаться. Дома на печке Тобка высох и отогрелся.
В это время я училась в 9-ом классе, значит, со щенком я ежедневно общалась всего два года, потом закончила школу и уехала на учёбу. Ещё год мама жила с Тобкой вдвоём, потом  она переехала к отцу в Калинин. Жить в Калинине было негде, и пришлось отдать Тобку в деревню бабушке и тёте. За ним и кое-какими вещами приехал Василий, тёткин сожитель, или, как сейчас называют, гражданский муж.
Василий был инвалидом, ходил на деревянном протезе, благо колено сохранилось, а  половина ноги осталась  под Сталинградом. Тобку пришлось увозить в сундуке, иначе было с ним не справиться. В деревне он быстро освоился, очень привязался к Василию, везде следовал за ним, много раз выручал его пьяного. Василий много чего умел, зимой валял валенки, летом латал крыши дранкой. Рассказывали, что Тобка  забирался к нему на крышу, то ли сторожил, то ли составлял ему компанию. Как это он делал не понятно, Василию самому трудно было лазать по крышам с деревянным протезом. Чаще всего Василий заработок пропивал. Пьяный он часто валялся на дороге, в канаве, ну где придётся. Тобка никогда его не бросал, в тёплое время просто охранял, лаял, не подпускал к нему никого. Тобка, конечно, подрос, но оставался мелкой собачонкой, характером был строг, да и лай у него был громкий, басовитый. В зимнее время у пса была другая стратегия, он  понимал, что пьяного Василия нужно доставить домой, не дать ему замёрзнуть на снегу. Повертевшись некоторое время около Василия, убедившись, что сам тот не доберется до дома, пес бежал к дому и начинал лаять, звать на помощь. Тётя впускала собаку домой, но та не переставала лаять, выразительно глядя на дверь. Тётя прекрасно понимала, что хочет  пес, но ругалась на Василия, приговаривала, что он надоел ей « хуже горькой редьки». Но всё шло как всегда, тётя сдавалась, брала большие санки, с которыми ездили за хворостом, возили сено, и ехала за Василием, куда указывал Тобка. Ругаясь, и говоря, что это она делает в последний раз, с большим трудом  грузила пьяное тело и везла домой. Завозила во двор к скотине, там было тепло и там ему было самое место. Тобка был доволен, теперь и он мог отдохнуть, ему эта процедура стояла немало  сил и нервотрёпки, у него во дворе было и своё место. Утром тётя кормила и укоряла при этом Тобку:
- Ну чего ты так за него хлопочешь? Разве он покормил хоть раз тебя, разве погладил, нет и нет. Бегаешь за ним хвостом, не стоит он того.
Но у собаки были свои, ей одной ведомые резоны. Тобик жил долго, как закончилась его жизнь, я не помню, да это и хорошо. Я приезжала в деревню на каникулах, позже в отпуск, видела его всегда спешащим по своим собачьим неотложным делам. Но где бы он ни был, у него Василий был на непрерывной неведомой связи. Стояло Василию ввязаться в какую-то передрягу: драку или ещё что-то подобное, Тобка всегда был рядом. Что это, может, пёс знал то, что мы люди упускали? Может, он знал, что Орден Славы, который Василий пропил или украли у него, осталось только удостоверение с подписью И. Сталин, ярко показывает, что воевал он храбро. Боюсь предположить, что Тобка понимал, как тяжело живется Василию, что и пьянице – инвалиду тоже нужна поддержка и сочувствие, и по- собачьи пытался служить ему и оберегать.

Глава третья – Тотошка.

Этого щеночка привезла дочка Таня из Москвы, она училась там в институте. Щенка ей дала однокурсница, при этом говорила, что это тибетский терьер, правда без документов. Это было время, когда дети (сын и дочь) окончили школу и разъехались, поступив в вузы. Время, когда мы жили ожиданиями, ждали их приезда и писем, мобильников не было и в помине. Щенок был  нам дан как бы в утешение. Он настолько был мал, что не умел есть, всё время искал мать, постоянно мерз. К тому же Таня и мой муж сразу уехали по своим делам, а я осталась одна с этой малюткой, при этом я работала. Надо было срочно научить его лакать молоко, иначе просто не выжить. Тут были попытки кормить через бутылочку с соской, кормить с ложечки, но щенок не понимал, что это. Помогло то, что он с удовольствием обсасывал мой палец, опустив за пальцем мордочку в молоко, щенок начал лакать. Так решилась главная проблема: будет есть, будет и жить.
Когда через неделю Таня приехала домой, то удивилась, что я хожу, не поднимая ног и постоянно озираюсь. Щенок всё время жался к ногам и даже забирался ко мне на тапки. Таня предложила отдать его обратно, пусть подрастёт, но нет, мы прожили эту самую трудную неделю, сдружились, и отдавать его было уже невозможно. Щенка мы назвали Тотошкой, это был совершенно белый щенок, только на ушках были симметричные пометки чёрного цвета. Тотошка был просто красавчик, да и взрослел и умнел прямо на глазах.
Щенок любил играть, понимая это, мы повесили на дверные ручки разные игрушки. Тото быстро разобрался, как чем играть. Погремушками надо греметь, что он и делал с большой охотой, веселился и даже практически смеялся. Игрушки, пищащие, тоже ему нравились, он находил места, где лучше нажать, чтобы  звук был громче. Тотошка быстро понял, что мячом лучше играть коллективом, и, видя свободного человека, клал перед ним мяч, предлагая поиграть. Любил играть в лапки, так мы называли. Игра заключалась в том, чтобы не дать наступить себе на лапку, а наступить на ногу партнёру по игре, ему наступали ладошкой.  Тото  был и обидчив, если, как ему казалось, что его обижали, сердился и даже злился по разным причинам. Приведу пример: вот Тото играет, веселится, но неудачно упал и слышит наш смех. Сразу бежит в другую комнату и забивается под кровать.  Практически всякий раз приходится уговаривать его вернуться примерно так:
- Тото, ладно не сердись, мы не со зла, вылезай, будем играть.
Тотошка давал себя уговорить, ведь не будешь долго там сидеть.
Однажды мы поехали к моим родителям в Калинин. До этого Тото был знаком с ними, они приезжали к нам, был дружелюбен, радовался гостям. И вот мы приехали в гости, ехали на машине, которую пес не любил, но не об этом речь. Вечер прошел хорошо, а утром мы с мужем пошли погулять в центр города, нас не было часа три. Когда вернулись, нас встретила расстроенная мама со словами, что больше она с Тото не останется. Оказалось, что как только мы ушли, пес лег, уткнувшись носом в щель под дверью, и не пошевелился за это время ни разу.  Мама пыталась  разговаривать с ним, кормить и поить, но всё было напрасно: Тото никак не реагировал. Мы поняли, что он испугался, что его бросили.
Конечно, Тотошка не был тибетским терьером, не вышел ни ростом, ни статью. Но  по мере взросления всё больше проявлял себя  сторожем, да и нюх у него был отменный, это возможно что-то было от терьера.  Приведу несколько довольно забавных примеров. Я уже писала, что Тото не любил машину, но с удовольствием ездил с Юрой на дачу на велосипеде. Для этого над передним колесом  велосипеда крепилась корзинка, и Тотошка сидел в ней, и ему было всё вокруг  видно, да и трясло много меньше. Когда они возвращались  домой, то пес не уходил, а оставался караулить велосипед до тех пор, пока Юра не уберет его в сарай. Иногда это было долго, но нет долго так долго, пес свой добровольно принятый пост не оставлял. Были и другие случаи охраны нашей собственности, при этом никто и близко не мог подойти к охраняемой границе.
Что касается нюха, то тут была просто беда. Стоило ему выйти во двор, то практически сразу он вытаскивал откуда-то то дохлую крысу или какие- то вонючие объедки, да не просто вытаскивал, а старался измазаться в этой находке. Юра взял за правило, что выходить с ним  нужно с лопатой, которой он закапывал его находки. Я читала, что так собаки отбивают свой запах, скрываясь от врагов. А своих домашних, особенно Юру, он чуял задолго. Ладно, людей, но как он узнавал машину, это мне непонятно до сих пор. Когда мы говорили об этом друзьям, то нам никто не верил, но мы выиграли не один спор. Тотошка был замечательной собакой, о нем можно рассказывать бесконечно, но горько вспоминать, что он прожил меньше года. Да, да меньше. Что Тото заболел, мы поняли сразу, но прошло не полных три дня, как его не стало. Юра возил его в ветлечебницу, но там ничего сделать не могли. Он и умирал так же достойно, как и жил. На то, что случилось, было несколько версий. Врач, и Юра был с ним согласен, считал, что у него чумка. Таня уверена, что его отравили, и она имела свои весомые подозрения. А я думаю, что у него случился инфаркт.  Что произошло перед  этим? А вот что: женился мой племянник, и нас пригласили на свадьбу, ехать надо было в другой город. Встал вопрос, куда деть Тото?  Взять с собой мы не могли, стали решать, кому отдать собаку на пару дней. Обсуждали этот вопрос неделю, но так ни  на чем не остановились. Полагаю, что Тото понял, что мы едем, а его с собой не берем. Его трепетное сердечко не выдержало.  Неужели это так?!  Прости нас, любимый Тотошка.

Глава четвертая – Учан.

Учан - это единственная наша породистая собака. Её порода эрдельтерьер подтверждена паспортом, именно поэтому ей дана такая непривычная нашему уху кличка. В паспорте были указаны все данные собаки, перечислены предки до третьего колена. Кроме того заводчик объяснил нам правила выбора клички. Всё я не помню, но точно знаю, что кличка должна начинаться на У, если у нас будут трудности предлагалось несколько вариантов на выбор. Мы выбрали Учана, остальные были ещё труднее. Двухмесячный щенок был довольно крупным, особенно в сравнении с предыдущей собакой, поэтому вначале мы не понимали, что  он плохо держался на ногах не потому, что болеет, а  был просто ещё мал.
Мы решили воспитание эрделя поручить профессионалам, для этого записали щенка в клуб. Когда пришло время, по-моему ему было полгода, нас пригласили на занятия. Занятия - это особая история, и расскажу об этом подробнее. На первое занятие мы приехали с мужем вместе. Собак распределили по группам.  Группа у нас была хорошая: лабрадор, колли, афганская борзая и другие. Все собаки были спокойные и примерно одной комплекции. Первое занятие было ознакомительное, но и здесь стало видно, что наш пёс ленится, хозяина не слушает, а смотрит кого чем поощряют, т.к. было предложено всем захватить из дома что-нибудь съедобное.  Ещё через несколько занятий Юра категорически отказался водить Учана на занятия. Дочь Таня сказала, что этим займется она. И она очень старалась, лазила по лестнице, прыгала через барьер, таща на поводке за собой упирающую собаку. Потом пробовал свои силы в воспитании Учана сын. Но пес дрессировке не хотел поддаваться, возможно, надо было быть более строгими и настойчивыми, а мы сдались. Потом долго, смеясь, вспоминали подробности тех дней.
Нет, Учан не был глупым или несмышленым, под настроение он прекрасно выполнял команды, а это совсем не то, что мы хотели.  Пес был сильный крупный, и игры у него были ему подстать. Если палка, то большая дубина или сук, от обрезанного  дерева. Он мог носиться с этой веткой, подметая всё вокруг: асфальт, людей, попавшихся по пути. Любил играть баллоном от машины, катал его или надевал на шею и радостно носился с этим богатством. Особенно любил  мячи, мячи большие, лучше всего футбольные. Было несколько раз, что он выскакивал на футбольное поле и пытался отнять мяч у игроков. Потом мимо стадиона Юра его проводил всегда на поводке. У меня сложилось впечатление, что он считал все мячи своими. Из рук ребенка мяч он не выхватывал, но с земли подбирал много раз. Даже были случаи, когда мяч он прокусывал, и нам приходилось урон возмещать.
Учана очень любили мои внучки. Чего только они не вытворяли с ним, катались верхом, специально с маху падали на него. Пёс ни разу даже не зарычал на них, посмотрит с укоризной и отойдет, а они опять к нему. Учан был большой доброй собакой, он и лаял редко и только по делу. Иногда он убегал от нас на день, на два. Сначала мы сильно нервничали, искали его, но он всегда возвращался, причем приходил на то место, откуда сбежал. Был случай, когда Учан сбежал от Юры у гаража. Его искали по всему городу, а когда Юра пришел к гаражу, то увидел, что пес как ни в чем ни бывало сидит у дверей гаража. Аналогичный случай был и на даче. Зимой пес тоже убегал, когда возвращался, то приходил к дому, ложился на снег так, чтобы его было видно из окна, но не лаял, не подавал знака, что пришел. Эти лежания на снегу, да весенние ранние купания в реке привели к тому, что у него стали болеть уши, врач поставил диагноз  - отит. Юра с Таней лечили его как ребенка, делали уколы, закапывали в уши, ставили турундочки с лекарствами. Все эти процедуры Учан терпел, хотя ушная болезнь и само лечение были болезненными. Несмотря на все наши усилия болезнь прогрессировала. Учан прожил 12 лет, и все эти годы наша жизнь освещалась его жизнерадостностью и добротой.  Когда его не стало, мы не сказали об этом внучкам. Была мною придумана история, что Учана отдали в деревню, чтобы его там моя тётя лечила, поскольку там росла полезная для него трава. Первое время внучки спрашивали о нем, ждали, когда вернётся, потом как-то забылось. После Учана мы больше собак не заводили, слишком трудно было их терять, как будто теряешь часть себя.