Адрана. Хроники войны. кн. 3 Император. гл. 7

Глава 7

Перед самым рассветом в водянистых сумерках войска принца Каспара двинулись к узкой извилистой долине, теснимой скалами Ибера. Каспар сидел на белом иноходце, горячем и нервном, вид у принца был воинственный. Из леса вышла конница. Некоторое время отряды стояли на открытом склоне, давая возможность дозорным Эриха убедиться, что Каспар подготовился к встрече с братом. А в том, что их сейчас видят, он не сомневался.

Линии  всадников одна за другой скрылись в сгустившемся тумане. Следом шли тяжеловооруженная пехота и отряды лучников. Каспар намеревался внезапно атаковать части Эриха, нанести удар в горах, выгнать в Орлиную Долину и там окончательно уничтожить. Но из-за предательства Герберта план рухнул. Вся кампания оказалась под угрозой срыва, пока Каспар находился между жизнью и смертью. А его легионы оставались на месте, все в том же лесу на пологом холме перед лицом непредсказуемых и опасных гор. Положение армии Каспара было очень шатким.

Странно, что Эрих не воспользовался этим. Конечно, такую деликатность можно было списать на плохую информированность. А если нет?  Что, если Эрих все-таки знал, что человек, приведший к стопам Ибера всех этих воинов, лежит без сознания, и именно теперь одним ударом можно сокрушить вражескую армию? Принцы Адраны были воспитаны по законам благородства, но мог ли Эрих забыть, что стало с Олафом, старшим братом?

Как бы там ни было, Эрих не напал… Ежедневно происходили стычки между патрулями Эриха и Герберта – именно эти легионеры чаще всего покидали лагерь. Потери несли та и другая стороны. Солдаты были подавлены и уже наметились черты затяжной и бессмысленной войны.

Изрытая оврагами каменистая долина была затянута туманом. Отряды шли с огнями, не скрываясь, и в предрассветной колышущейся мути были подобны водным духам. Впереди обозначились силуэты гигантских валунов, принесенных сюда древним ледником. Защитники Ибера напали неожиданно. Это было самое неподходящее место для сражения. Солдатам Каспара негде было укрыться, передние цепи гоплитов оказались буквально скошены прицельным огнем. Каспар видел, что его солдаты в замешательстве, еще минута-другая и начнется паника. Он орал во всю глотку, приказывая пехоте отходить, и выводя вперед лучников. Конница сосредоточилась по флангам и отступила на безопасное расстояние. Нападавших видно не было – им помогали туман и чертовы камни. Без сомнения, преимущество было на стороне Эриха. Сейчас Каспар был не волен что-либо изменить. Это бесило. И именно это не давало ему отступить под защиту леса.

Из-за валунов показались всадники. Были развернуты знамена принца Эриха, и кони неслись во весь опор. Вскоре стало ясно, что их несколько сотен. Пешие отряды Каспара быстро отступали, все время слыша за спиной стук копыт. Тут вперед ринулась конница с флангов,  отсекая пехоту и давая ей возможность укрыться на склонах.

Всадники Эриха и Каспара встретились. Туман застил глаза. В двух шагах ничего нельзя было разобрать. В давке жеребцы сталкивались, бешено визжали и грызлись. Всадники наносили друг другу жестокие удары, умирая, падали с коней. Лучники с той и с другой стороны, не имея возможности вступить в битву, смотрели на неразбериху в долине, похожей на саркофаг,  смотрели на то, как гибнут их соратники.

Каспар был увлечен сражением. Ничто для него не имело значения в эти минуты, кроме одного, он знал: то, что он делает сейчас, приближает его к цели. Вдруг в тумане что-то мелькнуло. По телу Каспара прошел озноб. Он ощутил близость своего врага.

Туман разорвался, и в месте разрыва предстал бело-зеленый штандарт с геральдическим крылатым драконом. Знак брата. Теперь Каспар не сомневался, что Эрих здесь. Он двинулся в том направлении на своем диком белом жеребце, расчищая себе дорогу двумя мечами. Его внимание привлек всадник в богатых доспехах на рысаке благородной серой масти. Он был спокоен, его как будто не волновала битва. Он вел поединок с рыцарем на рыжей кобыле – Даниилом, приближенным Каспара. Забрало на шлеме всадника было поднято, и, когда он обернулся, Каспар узнал Эриха. Их глаза встретились. Пару секунд они смотрели друг на друга. Затем Эрих поднял руку в перчатке и сделал приглашающий жест. В этот момент Даниил атаковал. Эрих ушел от удара, а следующий выпад принца стал смертельным для его противника – клинок вошел под нагрудную пластину панциря.

- Я давно жду тебя, брат! – закричал Эрих, скаля белые зубы.

Если приходилось драться, он всегда улыбался. В детстве, когда юные принцы учились фехтовать, он бросался в атаку играючи, с улыбкой. Позднее это стало его фишкой, чем-то вроде личной печати – умница Эрих понял, как это действует на юных леди.

Каспар видел, как Даниил ткнулся лицом в шею лошади и свалился вниз, под ноги дерущихся. Принц пришел в бешенство и с новыми силами стал пробиваться к Эриху.  С улыбкой, теперь больше похожей на оскал, Эрих двумя-тремя выпадами расправлялся с противниками, неумолимо приближаясь к Каспару. Эрих не боялся пролить кровь, ни братскую, никакую.

Мечи принцев со звоном скрестились. Напирая на гарду, Эрих оттолкнул руку Каспара, провел пальцем по клинку.

- Благородный металл. Я напою его твоей кровью, братец, - заявил он.

- Пустые обещания, Эрих. Ты бросил вызов императору, знай это.

Эрих с сомнением покачал головой. Принцы бились недолго, их разъединили телохранители Эриха, а толчея сражения все больше относила Каспара в сторону. Подоспела и его охрана, ощетинившаяся клинками. Принцу пришлось отойти за линию всадников.

Каспар был не удовлетворен, зол на себя. Нет, поистине он был взбешен, ярость его не находила выхода. Он снова искал Эриха в непроглядной кровавой мути, ждал, что блеснет филигрань доспехов.

Внезапно наступила тишина – всадники Эриха отступили. С севера подул сильный порывистый ветер, разгоняя туман, и вскоре тот исчез, как морок. Поле битвы было устлано телами павших, а в васильковом небе  кружили грифы. Среди павших Каспар увидел рыцаря в шлеме с плюмажем из перьев. Он лежал навзничь, раскинув руки, нога застряла в стремени, и лошадь, падая, придавила его. Вероятно, он был мертв. Каждый из наследников в этой кровавой драме опирался на поддержку знати, а кое-кто – и жрецов. Каспару стало любопытно, кто же он, поверженный соратник Эриха. Он спешился и подошел ближе.

Судя по гравировкам на доспехах, рыцарь принадлежал к знатному, влиятельному роду. Каспар поднял забрало на шлеме мертвеца. Ему казалось, он готов ко всему, но то, что он увидел, потрясло его и еще больше разозлило. Каспар узнал этого человека, хоть никогда и не видел на самом деле. Сходство было очевидно. В первый момент принцу показалось, что он видит перед собой самого воителя, только на тридцать лет моложе. Тот же сдавленный короткий нос, та же пудовая волевая челюсть. Вне всяких сомнений, перед Каспаром был сын Марция Альбы, подесты Скопы.

Каспар давно думал о союзе с организацией бессмертных. Ему нужны были трансформы, а кто – Алауда или Скопа, не имело большого значения. Оба командующих корпусами всадников-трансформов отклонили предложение принца. И что же он видит перед собой? Эрих… Безумный братец с сатанинской усмешкой, вечный соперник. Все же на этом повороте Эрих его обошел. Как ему  это удалось? Чем он взял Альбу? Вспомнился Герберт, его последние слова перед смертью. Эрих купил Альбу, а Каспар его убил. Ха!

Каспар уже хотел пойти прочь, как вдруг рыцарь застонал и открыл глаза. Принц смотрел на Альбу-младшего со смешанным чувством. Больше всего ему хотелось вонзить раненому кинжал в горло. Отомстить Марцию за то, что он посмел так с ним поступить. Усилием воли Каспар сдержал себя. Веки раненого юноши дрогнули, взгляд ничего не выражал, так что Каспар даже усомнился, осознает ли тот, кто перед ним. Альба сделал движение, словно хотел подняться, и прохрипел:

- Лорд Каспар…

Принц не ответил.

- Мне будет не стыдно предстать перед Маргусом. Я сражался за Адрану.

- Я тоже, - бросил Каспар.

Альба издал слабый, прерывающийся звук. Он смеялся. Изо рта его пошла кровь. Этот щенок еще может пригодиться, решил Каспар. Доспехи Альбы были сильно повреждены, из нескольких ран на груди вытекала кровь. Каспар громко позвал Рила, одного из своих телохранителей.

- Отвези этого человека в лагерь. Лекарю скажи, он мне нужен.

Ветер, дувший с севера, усилился. Впервые показалось солнце. Каспар увидел, что на склоне холма, во впадине вырыта могила, солдаты складывают в нее мертвых и заваливают камнями. Он шел все выше по склону, где вся трава была вытоптана его отрядами.

Почти на самой вершине холма, между исполинских древесных стволов был сложен костер. Там стояли офицеры. Каспар направился туда. На земле в ряд лежали знатные  воины, каждый был в доспехах и при оружии. Каспар увидел Даниила, едва узнал его – так генерал изменился. Принц не мог отвести взгляда от его посеревшего лица. Люди, собравшиеся у костра, повернули головы и смотрели на своего начальника. Глаза его сузились. Он понял, о чем думают его воины.

- Можно сказать, лорд Каспар, мы остались без командиров, - произнес легат с клеймом на скуле, ассиметричной пятиконечной звездой.

- Это война, - бросил принц.

Языки пламени были бесцветными при свете дня. Они метались из стороны в сторону, сильный ветер прибивал к земле грязный белесый дым. В стволистой мгле что-то мелькнуло. Каспар исподлобья вглядывался в дымную завесу. В тени тополя стоял Герберт, и ветер заворачивал края его плаща. Каспар с силой растер лицо ладонью и глухо застонал. К нему повернулся легат наемников.

- Что случилось, господин?

- Ничего.

- Надо всех павших предать огню, как делали наши предки.

- На это нет времени. Скажи жрецам, пусть споют «плачь Жерара». Мертвые услышат.

Каспар углубился в лес. Внезапно поднявшийся ветер бушевал в кронах. Шум листьев был похож на грохот прибоя. После похорон кошки скребли на душе. Он подумал о Герберте. Почему брат сказал, что Эрих гуманен? Это же чепуха. Все они, восемь братьев – принцы Адраны, и ничего, кроме Адраны, им не надо. Любой из них занял бы трон, представься ему такая возможность. Любой предпочел бы умереть, пытаясь сделать Адрану своей, нежели жить в покое и безвестности. Но Герберт… Герберту он доверял почему-то больше, чем другим. Рана на шее не позволяет забыть о непростительной глупости. Горькая усмешка искривила губы Каспара. Ладно, это ничего, хоть что-то останется на память о непочтительном брате. Доверие и верность… Странно все это. Пора перестать покупаться на эту дешевку. Он стремится быть первым, а первый всегда один. Каспар с хрустом стиснул кулак.

С ним был Дон Кейк, начальник личной охраны. Некоторое время они шли молча, но Кейк нарушил молчание:

- Не нравится мне все это, господин, - сказал он.

- Что именно?

- У меня нехорошее предчувствие. Столько народу положили, но так и остались на этом проклятом холме.  – Дон, как собака, потянул носом воздух, покачал головой. – На душе так тяжело, словно должна случиться какая-то беда.

- Довольно! Я пришел сюда за головой моего брата. И не уйду, пока не получу свое.

- Что ж, будем уповать на милость богов.

- Уповай, если хочешь. А я полагаюсь на крепость руки и острый меч.

Каспар не сказал больше ни слова начальнику охраны. Он знал, Дон, как и другие, никогда не поймет его. Он сидел на земле, что была вся в пятнах солнечного света, и почти физически ощущал близкое присутствие Эриха. Каспар закрыл глаза, и шум леса поглотил его.

Война затянулась. Кажется, никто из граждан Империи уже не верит, что этому придет конец.  Но скоро Адрана обретет нового императора, и пусть я взойду на трон, осыпаемый проклятиями, это не сможет поколебать моей решимости.

Со стороны долины доносилось жалобное пение жрецов. Дон стоял рядом, положив обе руки на мечи. Полуденное солнце жгло и спрессовывало воздух. Где-то над юго-восточным горизонтом медным ассарием блестел карлик, окрашивая в цвет свежей крови снежные вершины Ибера. Пора было штурмовать горы, тем более что патрули разведали самые удобные тропы. Можно многое успеть, прежде чем спустится мрак.

Каспар поднялся, отряхивая камзол, и сказал, даже не взглянув на Дона:

- Солнце высоко. Седлайте коней.



***


Родное поместье встретило Мандрагору гробовой тишиной, в которой на цыпочках крались сквозняки. Ветер разметывал по двору клочья соломы, скручивал буравчиками какой-то мусор. Дом, как слепец, глядел черными провалами разбитых окон, мраморная облицовка была сорвана, а колонны крытой галереи выглядели так, словно по ним палили из гранатометов.

Мандрагора осторожно двинулась вдоль фасада, находя все новые следы разгрома. Выйдя на аллею, ведущую в парк, она остановилась. Поперек дорожки лежала статуя Исиды. Дом осквернен. Знать бы только, кем? Обходить дворовые постройки не имело смысла. Очевидно, что, кроме дверей, сорванных с петель, она ничего не найдет. Сдерживая проклятия, Мандрагора вошла в мраморный холл. На полу валялись разбитые винные бочки, темнели засохшие лужи драгоценного, хорошо выдержанного вина.

Осторожно ступая по битому стеклу, она пошла дальше, не зная, что увидит, не зная, чего ожидать. Если в Адране идет травля трансформов, здесь запросто может поджидать засада. Воительница прислушалась. Солдаты, будь они в доме, обнаружили бы себя хоть одним-единственным звуком, который она мгновенно бы распознала. Но было тихо, как в могиле. Правда, из глубины дома с одинаковыми перерывами доносился то ли стон, то ли скрежет.

Судя по слою пыли, здесь давно никто не бывал. Мандрагора вытащила из ножен меч и пошла по комнатам, не обращая внимания на царящий вокруг хаос.

Ее кабинет оказался не в лучшем виде. Со стен исчезло все старинное коллекционное оружие. Но тайник был не тронут. И пуст. По логике вещей тот, кто зазвал ее сюда, должен был оставить послание. Иначе, зачем бы она отправилась в такую даль! Как бы там ни было, это не могло быть чьей-то глупой шуткой. А значит, послание существует, в этом Мандрагора не сомневалась.

Осторожно прикрыв дверь кабинета, по грязному коридору она скользнула в северную часть дома. Здесь плавал жидкий сырой сумрак, махровые кусты жасмина и шиповника задерживали свет, к тому же, на улице значительно потемнело. Мандрагора не знала, где искать то, что ей было нужно. Назойливый звук, который она все время слышала, ввинчивался в голову. Это неприятно щекотало нервы, наводило на тревожные мысли. Мандрагора двинулась к источнику звука и, наконец, нашла его – подвешенный к потолочной балке полуистлевший труп. Ветер, задувавший в разбитые окна, раскачивал мертвеца, и тот медленно кружился. Взвизгивало медное кольцо, вот что слышала Мандрагора. Мертвеца она узнала, это был старый верный слуга, управляющий поместьем.

Мандрагора вышла в сад, и ветер швырнул ей в лицо пригоршню песка. Не спеша, она стянула через голову перевязь с Эдельвейсом, отстегнула поясной меч. Не следует оскорблять благородный металл делом, которое предстояло.

Выбрав местечко посуше, у самой стены, и, помогая себе ножом и руками, Мандрагора принялась рыть могилу. Затем принесла покойника, завернутого в покрывало. Ей стало грустно от вида лица старика, обезображенного смертью.  Вспомнилось, каким он был при жизни. Смерть – одна из великих тайн, о которой известно все, и ничего. Смерть – вот то, что владеет мирами безраздельно. Мандрагора прочла над могилой короткую молитву, прежде чем засыпать ее землей.


***

Старина Роджер узнал ее, как только она переступила порог. За то время, пока они не виделись, он здорово изменился. Роджер всегда относился к Мандрагоре с особой теплотой, почему, она не знала. Кабатчик пошевелил усами и, указывая на бутылки у него за спиной, спросил:

- Стаканчик красного, леди? Как обычно?

- Не думаю. Не теперь, - сказала Мандрагора. – Воды дай.

Мандрагора сидела у стойки с мрачным выражением на лице. За длинными столами болтали о всякой ерунде, Роджер с непроницаемым видом вытирал стаканы белоснежным полотенцем и вполглаза поглядывал на Мандрагору, готовый в любой момент поддержать разговор.

Рядом кто-то сел и потребовал себе эля. Сначала незнакомец разглядывал воительницу круглыми глазами со зрачками, как игольное ушко, потом хлебнул из кружки и прочистил горло.

- Чудесный вечер сегодня все-таки, - сказал, наконец, он, обращаясь к Мандрагоре.

- Не заметила.

- Вот это напрасно. Вечерок хоть куда. – Он помолчал. – И выпивка у старины Роджера тоже ничего.

- И?..

- Ну, я подумал, может, леди меня угостит?

Мандрагора удивилась и повернула голову. Драная куртка на вате, желтый шейный платок, лицо наглое, тревожное. Был он средних лет, худощав и темноволос.

- С чего бы это?

- Ну, за выпивкой и разговор ладится.

- Интересно, мне это зачем?

- Решать тебе, конечно… А ты уже побывала в поместье?

- Тебе что за дело?

- Ну, мы могли бы поговорить…

- Да? А разве есть, о чем?

Он улыбнулся. Улыбка у него была совершенно разбойничья.

- А если бы я сказал, что знаю, кто разорил твое поместье? Допустим, я так сказал. Я мог бы посекретничать с тобой. И возьму по-божески.

Мандрагора долго молчала, потом кивнула Роджеру:

- Налей ему.

Оказалось, его зовут Цапик, и он бывший арендатор. В прошлом году здесь столкнулись принцы Эрих и Езекия. Дрались они как бешеные, и не где-нибудь, а в Виноградной Долине. Выжгли все виноградники, апельсиновые и лимонные рощи, людей разорили. Езекии после того сражения не стало, а Эрих ушел в горы. От эля Цапик быстро окосел и понес всякую чушь. Сказать по правде, он мало смахивал на арендатора. Он так и виделся Мандрагоре в компании дружков на большой дороге с кистенем в руке.

- Мое поместье кто разорил? – сказала она.

- Кто? Не знаешь, леди? Они, принцевы головорезы. То ли Эриха, то ли Езекии, или одного из двух.

Мандрагора усмехнулась. Ну и пройдоха этот бездельник, так ловко развел ее. К стойке стали подтягиваться странные личности, похлопывали Цапика по плечу, прищуренными глазами оглядывали Мандрагору. Она бросила Цапику несколько ассариев, которые тот ловко поймал, и сказала мрачно:

- Бери и убирайся отсюда со своей бражкой.

- Спасибо, леди!

- Проваливай.

Мандрагора стояла на краю утеса и смотрела на поместье, хорошо видное отсюда. Появились луны, и ладьями поплыли по небу, посеребрив долину и подножия гор. Внизу беззвучно текла призрачная река. Со стороны кабачка доносился шум веселой компании. При каждом новом взрыве хохота Мандрагора морщилась, как от зубной боли.

Она изрядно выпила в тот вечер. Пьянела медленно и вдруг в какой-то момент поняла, что сносит башню – за каждым столом сидели мутанты. Рука ее сама собой извлекла из ножен меч. Тут Мандрагора услышала, как Роджер увещевает ее, и решила, что пора уходить. Она еще раз оглянулась на кабачок и стала спускаться к горбатому каменному мосту.

Конечно, спать в разоренном доме не хотелось, и она направилась в парк, в самую запущенную и дикую его часть, граничащую с Даурским лесом. Тропинка, по которой она шла, была хорошо видна в лунном свете, впереди кралась ее раздвоенная тень. От Виноградной Долины, которую она увидела, стоя на мосту,  мало что осталось: пустошь с торчащими, будто волосы демонов, уродливыми, обугленными лозами. Это огорчило Мандрагору, словно вместе с рощами отсюда ушло что-то прекрасное – навсегда и безвозвратно.

Позади Мандрагора заметила крадущуюся фигуру, которая старалась держаться в тени. Кто бы это ни был, ходить тихо он не умел, был слышен характерный звук – человек шел босиком. Мандрагора не придала этому значения, поплотнее укутавшись в плащ, она неторопливо шла между кустов диких роз. В парке было темно и тихо, мох ничем не уступал дорогому ковру. Мечи она положила по обе стороны и закрыла глаза. Она уже засыпала, когда услышала голос.

- Госпожа Север!

В лунном свете, метрах в пяти от нее, стоял мальчик лет двенадцати, в лохмотьях и островерхой шапке, из-под которой торчали сальные волосы. Мандрагора невольно вспомнила эгина Гиппомаха, в латах, вооруженного до зубов. А ведь они – ровесники…

Она приподнялась и сказала:

- Чего тебе?   

- У меня к тебе дело, благородная, - громким шепотом сообщил мальчик.

- Дело? У тебя? Ты, верно, сумасшедший.

- Нет-нет! Это правда! – испуганно возразил он.

Мандрагора метнула нож, и клинок вонзился в ствол над самой головой мальчика. Тот обомлел.

- Пожалуйста, не надо! – взмолился он.

- Я приметила тебя еще у Роджера. Ты напрасно пошел за мной. Кто ты такой?

- Не надо, прошу!

- Ты что, оглох? Кто ты?

- Я из этих мест. Я сирота… теперь. Я ничего плохого не хотел, клянусь! Просто мне заплатили за то, чтобы я сохранил одну вещь и передал тебе.

- Это правда?

- Да.

- Хорошо. Выкладывай все, что знаешь.

Мальчишка оттолкнулся от дерева и подошел к Мандрагоре. Глаза его сверкали, как звезды.

- Я почти ничего и не знаю. Несколько месяцев назад в кабачок Роджера пришел один человек. Он как будто кого-то искал. Он не понравился мне. Я хотел уйти, но тут он посмотрел прямо на меня, и…

- Кто это был?

- Я не знаю! Чужак. Он дал мне письмо и велел передать тебе, когда ты появишься.

- Это все?

- Все.

- И он щедро заплатил?

- Очень щедро, госпожа!

- Где письмо?

Мальчик достал из-за пазухи пакет из плотной серой бумаги с четырьмя сургучными печатями Императора Диаманта. Мандрагору это удивило и встревожило.

- Ты что, так и таскал его с собой все время?

- Нет, конечно. Оно было надежно спрятано. Я откопал его, когда узнал, что ты вернулась.

- Ты говорил кому-нибудь о письме?

- Чужак не велел болтать.

Мандрагора сломала печати. Это было именно то, ради чего она пришла в Иберию. Теперь она знала точно, что делать и куда идти. Она знала, где Ангел. Мандрагора подобрала мечи и протяжно свистнула. В стороне послышался треск ветвей. Мальчик не уходил и старался поймать ее  взгляд.

- Чего тебе еще?

- Чужак сказал, ты не пожалеешь и золотого, когда прочтешь письмо…

- Правда? Он так сказал?

- Да, благородная… - мальчик опустил голову.

Мандрагора усмехнулась. Монета легла в раскрытую детскую ладонь. Появился Беовульф. В лунном свете он производил сильное, пугающее впечатление. Мандрагора вскочила в седло. Ее собеседник прижался к дереву, во все глаза глядя на воительницу. Цель снова обозначилась ясно и четко, и конь в нетерпении рыл копытами землю. Да благословят тебя боги, Пурпурный чародей! Хотя, зачем тебе это?