Ты мне в душу... 45

                Никогда я не был на Босфоре…
 
    Алексей Иванович улетел из Москвы в Стамбул вечером. Светлана отвезла его в аэропорт, Маринка напросилась с ними. Он со спортивной сумкой, где лежали сложенные клетчатые, упаковка сушек, прошёл таможенную зону, повернулся, махнул рукой своим девочкам и двинулся на посадку.
 Летел  он на старом внушительном Боинге чартерным рейсом. Салон был забит до отказа, несмотря на межсезонье. Почему-то в памяти всплыла старенькая маршрутка, на которой он, будучи ещё студентом, проходящим практику,  добирался ранним утром на шахту вместе с горняками. По комфорту Боинг был несравним  с  той маршруткой, но атмосфера, царящая на борту, была вполне сравнима с той рабочей. Люди летели закупаться, многие знали друг друга, разговаривали, обменивались опытом.
- Почём брал? А где сдаёшь? По какому курсу?
Алексей Иванович жадно впитывал новую для него  информацию.
  Через два часа их покормили, предложили бокал вина. Алексей Иванович отказался,-
-Кофе, пожалуйста.
Сосед, покосившись, спросил,-
- Не пьёшь? В завязке?
   Алексею Ивановичу было неприятно, что незнакомый человек обращается к нему на «ты», вступать в разговор не хотелось, он мотнул головой и прикрыл глаза.
   Через два часа приземлились, кто-то сел в такси, остальные разошлись по автобусам. Алексей Иванович быстро нашёл свой «трансферт» - небольшой, потрёпанный жизнью автобус. Загрузились, поехали. Алексей Иванович прилип к окну, разглядывая огни растёкшегося по склонам холмов города. Ехали из азиатской части в европейскую. Его гостиница располагалась на берегу Золотого Рога. Водитель неплохо говорил по-русски и равнодушно объявлял в микрофон достопримечательность, мимо которой проезжали.
- Как у нас в Москве остановки объявляет.
подумал Алексей Иванович, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в объявления водителя. Они пересекли мост над Босфором, проехали по суше и снова въехали на мост Галата уже над Золотым Рогом. Ещё несколько попетляв по тёмным улицам, видимо это был рабочий район и ложились здесь рано, подъехали к небольшому трёхэтажному обшарпанному зданию. Внутри отель был много лучше и уютней, чем снаружи, горел яркий свет, за стойкой их встретили приветливые администраторы, владевшие русским. Взяли документы, выдали ключи, рассказали о времени работы ресторана. Алексей Иванович поднялся в номер, он был на третьем этаже, маленький, чистенький, в номере и душ, и туалет. В Стамбуле было тепло по сравнению с Москвой, и он вспотел, сбросил куртку, отправился в душ. Там было полотенце и купальный халат. Душ, правда, в отличие от московского, был прохладный. Алексей Иванович облачился в халат и подошёл к окну, долго смотрел на  залив, вспоминая стихи Есенина «Никогда я не был на Босфоре…». Невесело усмехнулся,-
- А мне вот выпало, только ничего не видно в темноте. И муза моя где-то заблудилась.
Отошёл от окна, лёг спать,  едва коснувшись головой подушки, уснул.
Проснулся рано от яркого солнца, посмотрел в окно, полюбовался видом. До завтрака оставалось два часа, потом по делам.
- Надо бы карту купить. Спрошу на стойке, где продаются.
 На его вопрос,-
- Где купить карту?-
администратор с улыбкой достал из-под стола карту, ткнул пальцем в отмеченную ручкой точку,-
- Сейчас здесь! Наш отель,-
и протянул карту Алексею Ивановичу.
- Сколько?
Администратор скрестил руки и закрыл лицо, показывая,-
-Нисколько.
  Алексей Иванович обрадовался, поблагодарил. Попросил показать на карте адрес, который был записан для него в Москве, получил исчерпывающую инструкцию, как добраться на транспорте, и, полный самых радужных надежд, сдал ключ от номера, отбыв в сказочный восточный город.
  Он быстро нашёл нужную улицу, практически не поплутав, встретился с хозяином мастерской, передал ему размеры, дал небольшой аванс и получил клятвенное обещание,-
- К вечеру к семи часам всё будет готово, в гостиницу сам привезу под полный расчёт.
Ещё не было десяти, солнце заливало город, туристы группками  глазели по сторонам, послушно внимая гидам и делая снимки на фоне достопримечательностей.
 В гостиницу возвращаться не хотелось, времени до вечера было вагон и маленькая тележка, Алексей Иванович решил осмотреть Стамбул, тем более кто знает, когда он сюда ещё попадёт.
  Он полюбовался на крепостную стену, наверное, где-то здесь Олег повесил свой щит, рассмотрел акведук, добрался до парка, где ещё вовсю цвели розы, наполняя воздух нежным благоуханием.
 Вдруг перед ним выехал, громко дребезжа,  старинный красный трамвай, Алексей Иванович не удержался, чтоб не прокатиться на нём пару остановок. Трамвай привёз его на шумную торговую улицу. Алексей Иванович вышел и, жадно оглядываясь по сторонам, пошёл, сверяясь с картой, в сторону гостиницы. Много магазинов, много транспорта, много туристов. Здания самых различных стилей, но в каждом чувствуется восточный колорит.
-Похоже на Елисейские поля, но попроще, попровинциальнее,-
подумал он,-
- Жаль, нет фотоаппарата, колоритные бы снимки получились.
Любуясь зданиями, но не заходя внутрь, он шёл в толпе. Его внимание привлекла церковь, явно не православная, она была в стороне, отстояла в переулке. Он подошёл поближе, рассматривая её. Внушительные стены из красного кирпича в неоготическом стиле, романские розетки,  декоративные башенки. Полюбовавшись, не решился заглянуть внутрь, пошёл по узкому переулку дальше, там сильнее чувствовалась восточная атмосфера.
- Прямо как в тысяче и одной ночи, -
думал он, поглядывая на окна, скрытые резными ставнями и маленькие балкончики, ожидая,-
-Вдруг сейчас выглянет закутанная в чадру Шахерезада? Или набреду на какую-нибудь тайную дверцу, а оттуда попаду в пещеру Аладина?
  Он предусмотрительно сделал пометку на карте, откуда свернул в проулок. И ещё спросил прохожего, та ли эта улица? Прохожий, видя, что он не понимает ни турецкого, ни английского жестами и энергичным киванием подтвердил, мол, точно, она самая,-
-Истикляль.
 Вертя карту, Алексей Иванович шёл в горку по переулку, нависающие балкончики загораживали солнце, переулок резко свернул вправо и Алексей Иванович оказался перед довольно крутой лестницей.
- Поднимусь по ней и посмотрю сверху, определюсь, куда лучше идти.
У него уже тянуло  под ложечкой, рот был полон слюны, позавтракал рано, время двигалось к обеду.
- Жаль, не догадался взять с собой сушки. Кафе не по карману, но шаурму Светлана разрешила купить. Здесь наверное дешевле, чем на главной улице. Загляну в первую же по дороге.
Он поднялся по лестнице, огляделся. Позади него расстилались узкие щели  улочек и переулков, впереди виднелась относительно широкая улица. Попытался сориентироваться по карте, но так и не понял где находиться,-
- Эх, жаль, нет прохожих, подсказали бы, куда меня занесло.
Он направился вперёд, полагая, что выйдет либо к трамваю, либо к станции метро.
 Улица, по которой он шёл, производила тягостное впечатление – старые, покосившиеся дома с ранами выпавшей штукатурки, грязь, вонь. Встреченные  люди, у которых он хотел спросить дорогу, шарахались и смотрели на него как на инопланетянина. Неряшливые мужчины, нечёсаные женщины, худющие дети, игравшие прямо на проезжей части. Наконец он увидел седого бедно, но опрятно одетого господина, подошёл к нему, поклонился,-
- Я заблудился, помогите мне, пожалуйста,-
протянул ему карту и ткнул в точку, отмеченную администратором,-
-Как мне туда попасть?
Господин удивился нездешней речи, но благодушно улыбнулся, посмотрел на карту, что-то сказал по-своему и, видя полное непонимание, провёл пальцем по карте, приговаривая,-
-Тарлабыши, Тарлабыши.
Он довёл палец до конца улицы, нажал, повторяя,-
- Ёралти, ёралти.
Видя, Алексей Иванович не понял, произнёс интернациональное,-
-Метро!
Потом потыкал в какие-то переулки и что-то быстро и сердито говорил Алексею Ивановичу, под конец скрестил руки, как администратор в гостинице.
  Алексей Иванович не понял его слов и жестов, но понял, что метро в конце улицы и надо идти прямо, сердечно поблагодарил и зашагал в указанную сторону.
   Шёл он быстро, ходьба и солнце разогрели его, он расстегнул куртку, чтобы охладиться, и она болталась полами по бокам. Всё бы ничего, но дорогу ему преградила семейная пара, экспрессивно выяснявшая отношения прямо посреди улицы. Женщина что-то кричала и наступала на мужчину, рядом собрались зрители. Одни поддерживали женщину, другие мужчину. Назревала драка. Алексей Иванович оказался в затруднительном положении, пытаться проскочить через толпу, которая стояла стенка на стенку, было опасно, вмешиваться в  семейный международный скандал он не желал, переждать было негде - ни магазинчика, ни кафе.
- Стоять столбом и получить по лбу за излишнее любопытство? –
он решил от греха подальше уйти в соседний переулок и постоять там, пока всё стихнет. Свернул,  чтоб его не было видно. Постоял, прислушиваясь. Ссора не утихала, а наоборот, разгоралась с новой силой. Послышались крики, удары, шум бегущих ног. Алексею Ивановичу показалось, что бегут в его сторону, и он припустился прочь. Он не был трусом, идиотом  тоже не был, поэтому бежал, избегая опасности. Остановился, оторвавшись, тяжело дышащий, взмокший, и понял, что совсем заблудился в этих трущобах. Он занервничал, потеряв всякие ориентиры, и побрёл наугад, куда ноги несут. Они вынесли его по безлюдным вонючим уличкам на небольшую площадку, где стояли и курили подростки в рваных свитерах, человек пять. Он обрадовался и шагнул к ним, держа карту в руках,-
- Подскажите, пожалуйста, куда я попал?
Алексей Иванович вопросительно смотрел на детей, они внимательно его изучали.
-Мне сюда надо,-
он обвёл пальцем точку своего отеля,-
- А где я? Где мы?-
поправился он.
Подростки молчали, непонимающе глядя на карту. Тогда, напрягая память, он спросил,-
-Истикляль? Тарлабаши? Метро?
Подростки одновременно стали что-то говорить, размахивая руками, он ничего не понимал. Один из них решительно шагнул к Алексею Ивановичу, тот обрадовался, решив, что юноша поможет ему выбраться из этого лабиринта, но получил сильный удар в лицо и под дых, согнулся, получил по почкам. Его уже били всей стаей, он упал, получил удар в голову с ноги, последнее, что он почувствовал, что с него стаскивали куртку.
   Он очнулся в приёмном покое. Заметив, что пациент пришёл в себя, к нему подошли, что-то спросили, он не понял. Ему протянули его карту,-
-Куртка, куртка моя, где?
Его не поняли, а он вспомнил, как его били и сняли куртку. Он похолодел, побледнел,-
- Деньги украли! Доллары!
снова грохнулся в обморок. Его быстро привели в чувство, сунув под нос ватку с нашатырём.
В ужасе, не оправившись от побоев, с раскалывающейся головой и плохой ориентацией в пространстве, он подписал какие-то бумаги и был отпущен на все четыре стороны. Первое, что он увидел, была станция метро. Он, пошатываясь, вошёл туда. Порылся в карманах, денег не было. На его счастье он буквально нос к носу столкнулся с соседом из самолёта, вопрос которого об его отношении к алкоголю так неприятно на него подействовал. Тот его узнал,-
- Привет, земляк!
Заметив синяки, перевязанную голову и бледный вид, изумился,-
- Что с тобой?
- Да вот, шёл, упал, попал в больницу, потерял кошелёк. Вы не одолжите мне на проезд? В Москве верну.
Сосед посмотрел на него с состраданием, видимо сам бывал в подобном переплёте,-
- А тебе куда?
Алексей Иванович показал карту с отметкой, говорить у него сил не было. Сосед прекрасно ориентировался в Стамбуле и его метро. Он оплатил проезд и довёз Алексея Ивановича до отеля.
    Шёл восьмой час. В холле его ждал хозяин мастерской с выполненным заказом, увидел, заулыбался, но показал на часы. Тут-то всё и выяснилось. Как не хотелось Алексею Ивановичу признаваться в своей оплошности, а пришлось рассказать, что с ним приключилось. Переводчиком выступал администратор,-
- Я же  предупредил, чтобы Вы не ходили в ту часть города. Там опасно.
Хозяин мастерской был расстроен, он надеялся на прибыль, а получил убыток. Как не сочувствовал он этому недотёпе русскому, а аванс возвращать не собирался и ещё нужно куда-то вещи пристроить. Барсетки и сумки он, положим, сразу продаст. С куртками сложнее.
Сосед по самолёту, выслушав грустную историю земляка, предложил,-
- Покажи, что он заказал?
Рассмотрел придирчиво вещи, спросил,-
-Сколько?
Хозяин ответил,-
- On thousand dollars.
-Нет, не пойдёт. Давай скидку.
  Они долго торговались, сошлись на шестистах. Оба были довольны, хотя хозяин и надеялся на большую прибыль. Отбыли вместе. Алексей Иванович еле вполз на третий этаж в номер.
Через пятнадцать минут к нему постучали, принесли чай и нарезанный хлеб. Он почувствовал дикий голод, впился в пахучий мякиш. Чуть-чуть полегчало. Он боялся лечь, подошёл к окну. Пейзаж не вызывал восторга, город был жесток и враждебен, он с тоской подумал,-
- Зачем меня сюда занесло? Лучше в забое, в самых тяжёлых условиях, но дома, где всё родное и понятное. Что я скажу Светлане? Она так надеялась на эту поездку. Ну, ничего. Я пойду работать и возмещу эти деньги. Носильщиком пойду к челнокам, сторожем в гараж, охранником, уборщиком, кем угодно, только не челноком.
Принятое решение приободрило его. Он достал свою сумку, порадовался, что билет и загранпаспорт оставил в отеле. Так и просидел с сумкой на груди до сигнала, что,-
- Трансферт прибыл!
Дорога в аэропорт ничем не запомнилась, чёрный город был похож на паука, Алексей Иванович чувствовал себя мухой, вырвавшейся из паутины.
  В Москву они прилетели далеко за полночь. Алексей Иванович быстро прошёл контроль, ведь  багаж у него был с собой, расстегнул сумку под удивлённые взгляды,-
- Как это из Турции ничего не привезти, кроме какого-то проспекта?
Он вызывал недоумение и видом –шапка, шарф, свитер –и без куртки, и отсутствием багажа, и состоянием, было заметно, что человек пережил какое-то горе. Хорошо, что не лезли к нему с вопросами, проверили документы и вежливо отпустили.
   Предстояло самое страшное- встреча с женой. Ему было мучительно стыдно, что он провалил, затеянное ей дело, ноги заплетались, и он шёл через зал, словно по минному полю.
   Светлана ждала его около киоска, жадно всматриваясь в выходящих. Первыми вышли две женщины с чемоданами на колёсиках обклеенными различными эмблемами.
- Туристки,-
с завистью подумала Светлана. Потом был небольшой перерыв, и никто не выходил,-
- Получают багаж, мой, наверное, как всегда вежливый, входит в положение и всех пропускает. Выйдет, скорее всего, самым последним.
В подтверждение её мыслей вышли мужчины кавказской внешности с тележкой, заваленной сумками, баулами и свёртками и, гортанно переговариваясь, направились к стоянке такси. Потом ещё кто-то вышел и, наконец, она увидела мужа. Он медленно шёл через зал, без куртки, на боку висела спортивная сумка.
   Светлана похолодела,-
- Что-то случилось! Что? Багаж потеряли? Отправили не тем рейсом? Где его куртка?
Он подошёл к ней, виновато улыбнулся,-
- Здравствуй, Света! Света…
замолчал, опустил глаза,-
- Случилось несчастье, меня обокрали, я ничего не привёз, прости меня, Света!
Он смотрел  на жену, раскаиваясь каждой клеточкой, умоляя простить его и пожалеть.
  Светлана ничего не ответила, развернулась и побежала, он спешил за ней, что-то лепеча про то, что заблудился, про нападение, про потерю сознания, про помощь какого-то земляка. Она не слушала его. Открыла машину, он влез и сел рядом, слава Богу, замолчал. Светлана повернула ключ зажигания, прогрела машину, дала газ. Всю дорогу ехали молча. Дома, войдя в прихожую, он сел на диван и закрыл глаза. Светлана, сбросив дублёнку и не разуваясь, прошла в комнату. Он услышал скрип открываемой дверцы шкафа, звяканье вешалок. Через пять минут она вынесла чемодан и поставила его около двери. Взяв его сумку, снова скрылась в комнате, прошла в ванную, он услышал, как она что-то смела со звоном с полок. Вышла с клетчатой наполненной сумкой поставила её рядом с чемоданом,-
- Уходи!
Он непонимающе посмотрел на неё. Она сняла с вешалки его старую куртку, бросила ему, распахнула дверь настежь. Алексей Иванович посмотрел на жену, её лицо окаменело, и только  глаза прожигали ненавистью насквозь. Он устало поднялся, натянул куртку, подхватил чемодан и сумку и вышел из дома. Дверь за ним шумно захлопнулась. Раздавленный своим несчастьем, потрясённый видом и реакцией жены, он оказался на улице. Было холодно, шёл снег.
- Куда идти? Друзей нет, денег нет. Аэровокзала, где можно было бы провести ночь, тоже нет- теперь там рынок, а ночью он закрыт. Ложись и помирай.
Но помирать не хотелось, хотелось жить, хотелось к жене и дочери, хотелось исправить ошибку и заслужить прощенье и примирение.
- Я должен заработать и отдать эти деньги, я должен кормить семью и стать опорой жене, я должен найти работу. Но где же оставить вещи и где провести эту ночь?
 Алексей Иванович задумался, вдруг вспомнил про гараж и сторожа,-
- Неудобно, конечно, он спит, наверное, но что же делать? Попрошу о помощи.
С этими мыслями он направился в гаражи. Собаки его узнали, ластились, но у него ничего не было для них. Впрочем, они не производили впечатление голодных, просто им хотелось ласки и общения. Сторож на его счастье не спал – смотрел по телевизору бокс, матч только начался и обещал продлиться до утра. Алексей Иванович, не вдаваясь в подробности, рассказал о ссоре с женой и о том, что ушёл из дома,-
- А ночевать негде и деньги оставил, можно до утра у Вас посидеть?
Сторож посочувствовал его горю,-
-Располагайтесь! Чаю хотите? Пока чайник горячий.
Алексей Иванович достал нераспакованный пакет сушек, слетавший с ним в Турцию, и положил на стол. Сторож погрузился в захватывающий матч, а Алексей Иванович неожиданно заснул.
Снилась ему Эвтерпа. Она стояла и смотрела на него, жалея. Потом подошла, обняла, провела платком по его лицу, как-будто утирая слёзы, крепко поцеловала.
 Алексей Иванович проснулся, когда рефери поднял руку избитого победителя. Светало. Сторож, радостно потирал руки, он сделал ставку на спортсмена и тот победил,-
- Доброе утро! Чаю не хотите?
Они позавтракали бутербродами сторожа и сушками Алексея Ивановича. В шесть Алексей Иванович с вещами вышел из гаражей и направился в метро. Там он отогревался и проехал не один раз взад и вперёд по линии, обдумывая, что ему делать. Решил обратиться в Союз писателей на Поварскую,-
- Наверное, Светлана мой костюм положила в чемодан, удостоверение в кармане пиджака.
К десяти он был в СП. Кроме секретаря в этот ранний час никого не было, он просидел до одиннадцати и ему сообщили, что человек, которого он ждал, заболел,-
- Его сегодня не будет.
- А заместитель председателя?
- А он в отъезде, творческий отпуск.
- А Дмитрий Львович?
- Дмитрий Львович в Литературном институте, да, он сегодня там с двенадцати до четырёх. Адрес знаете?
Алексей Иванович поблагодарил, подхватил вещи и отправился в Литературный институт пешком.
Он застал Дмитрия Львовича и тот его принял. Алексей Иванович рассказал ему как на духу, что с ним случилось, и попросил помощи.
  Дмитрий Львович не был сентиментальным человеком, да и Алексей Иванович был ему не брат, не сват и даже не друг, так, знакомый, но описанная им ситуация  окунула Дмитрия Львовича в недавнее собственное бытиё.  Он почувствовал нечто сродни состраданию и даже потёр собственный лоб, как бы проверяя, нет ли там шишки?
- Да, голубчик, вляпались Вы знатно!-
изрёк Дмитрий Львович,-
- С работой я Вам помогу -  у нас есть вакансии дворника, садовника и курьера. Плата, правда, небольшая, но стабильная. Студенты не идут, они люди творческие, говорят,-
- За такие гроши время жаль тратить.
Тут, поняв, что допустил бестактность, Дмитрий Львович прикусил язык и взглянул на собеседника.
Алексей Иванович то ли пропустил мимо ушей, то ли не отнёс к себе выпад про «творческих людей», но было видно- не обиделся, даже повеселел,-
- А можно я все три вакансии заберу?
Дмитрий Львович задумался, свободные вакансии давали возможность распоряжаться свободными деньгами, которые он списывал на «уборку», «доставку», «озеленение», не забывая при этом себя, а если все будут заняты?
- Давайте, Алексей Иванович, оформим Вас дворником, придёт весна – по совместительству допишем садовника, а если будете исполнять обязанности курьера, то я Вам буду оплачивать за каждую поездку. Согласны?
Алексей Иванович с воодушевлением согласился.
- Вот насчёт жилья…
Дмитрий Львович помрачнел. К себе брать на постой бедолагу не хотелось, снимать жильё на предлагаемую зарплату было невозможно, но и оставлять человека на улице было не по-христиански. Однако и здесь Дмитрий Львович нашёл выход. Он достал из стола ключи,-
- Жить будете на «чердаке», здесь неподалёку.
  Отвлечёмся от истории Алексея Ивановича и расскажем о знаменитом литературном «чердаке». Образовался он ещё в советскую эпоху, но официально был оформлен в девяностые. В Литературный поступил очень талантливый мальчик из Сибири. Сила его таланта и жадность исследователя человеческих душ была видна невооружённым глазом. Приёмная комиссия не устояла перед самородком, и он был принят. Поскольку места в общежитии были уже расписаны, а родственников в Москве у юноши не было, жилищный вопрос ему предоставили решать самому, предупредив, что если к сентябрю-октябрю он его не решит, то будет отчислен. С таким напутствием и маленьким чемоданчиком он был отпущен восвояси.
   Другой бы сломался, но наш герой был сибиряк, а им всё нипочём. Закалённые с детства, знаете ли. Он помыкался несколько дней и ночей по лавочкам, и нашёл себе работу и жильё- устроился дворником неподалёку от института. Раньше иногородних работников метлы и лопаты обеспечивали служебным жильём и временной пропиской в Москве. Ему предложили шикарные условия – часть чердака. Парень был с головой и руками, он огородил себе помещение в шестнадцать квадратных метров, поставил дверь, провёл туда электричество, воду и канализацию, натаскал старой мебели. Получилось нечто похожее на современную студию. Кроме того зарплата дворника позволяла удовлетворять насущные потребности. С работой он справлялся, с учёбой тоже – в Литературном всегда был очень щадящий режим. С творчеством тоже удалось, его заметили, стали публиковать. К окончанию института он заслуженно стал членом Союза писателей Москвы, продолжая работать дворником. Потом была аспирантура, стажировка, звания и награды. Его талант и упорство пробили ему путь наверх. Он удачно женился, сумел каким-то образом переоформить временную прописку в постоянную, и вывести «чердак» из служебного фонда. Он, живя у жены, использовал его как рабочий кабинет. Его пригласили преподавать в Литературный, к нему на семинар пытались попасть тысячи юных талантов, из которых он тщательно отбирал учеников. Тех, которые, как и он приехали издалека и не имели связей в Москве, он селил на своём «чердаке». Потом пошла приватизация всего и вся, «чердак» определили как квартиру- студию 16 квадратных метров и он стал личной собственностью заслуженного человека. Он решил большинство проблем, которые обременяют всех людей и великодушно подарил чердак родному институту, тем более, что его пригласил преподавать славистику и русскую литературу один из старейших университетов Европы.
  «Чердак» остался в полном распоряжении Литературного, вернее заместителя ректора по хозяйственной части. Эту должность как раз и занимал Дмитрий Львович.
  Поселив Алексея Ивановича на чердак он убивал сразу трёх зайцев- делал доброе дело, отрезал студентов от помещения, мог, предоставляя чердак преподавателям, получать от них не только материальную благодарность, но и ответные уступки. Знакомые часто просили Дмитрия Львовича замолвить словечко за нерадивых чад, учащихся  в Литературном, сопровождая просьбу приятным шелестом купюр.
  Дмитрий Львович написал адрес на бумажке, нарисовал детальный план, как добраться и вместе с ключами вручил счастливому новосёлу,-
- Приходите завтра к девяти в отдел кадров на оформление, я предупрежу. Трудовая у Вас есть?
- Да, конечно.
- Вот с ней и с паспортом приходите. Там всё оформят, расскажут, выдадут.
- Спасибо, Дмитрий Львович!-
Алексей Иванович благодарно пожал ему руку,-
- А можно мне позвонить с Вашего телефона? Жене.
- Да-да, конечно, звоните.
Дмитрий Львович деликатно вышел из комнаты.



 

 
 
 
 
-

 
   
   




-
 



-