Нут

Я помню желтый серповидный источник света в окне. Острые прорези наших глаз. Запах озона и травянистое молоко сна. Наверху, в темной комнате – цветущий, медовый труп. Ночью на улице, под лепет фонарей, осыпаемые крупными оспинами дождя, мы перешли на бег. Протяжные стоны поездов опережали нас, и Луна повернулась темной, языческой стороной. Перед нами рассеченное пространство с вывалившимися внутренностями захолустий и жареными человекообразными колбасками – своего рода, sparagmos, но без надежды на воскрешение. То была беззвездная, слепая египетская ночь, изрешеченная огнями пастушьих костров и грохотом похоронных дрезин, везущих останки божества на мировую свалку. Тысячелетний труд этих многоликих холмов, видавших всякое, произрастил косматое древо племен, под сенью которого,  когда-то горделиво прогуливались бараноголовые боги плодородия с тощими черными икрами, совершающие кощунственные трапезы под звон цимбал. Куда мы бежим? Прочь из этого оскверненного места! Сквозь кроваво-красные круги ненависти и страха, сквозь холодные суицидные сумерки и жаркое месиво обуглившихся тел. Полуночный Лев прянул на пузырящуюся медом равнину, и два его орла с ним. А за ними – бредовое шествие  безумцев, потрясающих кровавыми тесаками. Общий храм религий был выдолблен в черной скале, и его стометровая базальтовая дверь украшена свастиками и символами власти. Там, на пороге мы познаем танец последней минуты, когда придет время, и навсегда оставим тела в водах лазурной бездны.
Над красно-охристыми крышами – небо. Над ним – Солнце, направляющее телемические послания в микрокосм каждой толстолобой твари или червя. Над Солнцем – признаки блаженства далеких звезд. Я открыл глаза и увидел их свет. И увидел ее. Она смотрела на меня, и солнечные блики делали ее почти прозрачной. Окно было наполовину зашторено. На стене, прямо над ее головой – знак Ладьи Миллионов Лет.
- Где мы? – спросил я.
- Дома. - Прозвучал ответ.
Да, мы были дома. У нее дома. У нас дома? Я привстал, чтобы получше разглядеть ее лицо, но она обхватила мою голову ладонями и положила ее к себе на колени.
- Как мы тут оказались? – спрашивал я, лежа, глядя на нее снизу вверх.
- Нам помогли.
- Кто помог? Почему?
- Мы прыгнули, - ответила она неопределенно, - Мы смогли. Все будет хорошо. – Добавила она мягко.
- Но как же… Мы убили… - вскричал я в ужасе от своих смутных воспоминаний.
- Тс-с… - тонкий прохладный палец лег на мои пересохшие губы, - Ничего не было, - шептал ее голос, - Это просто сон. И болезнь. Ты долго спал.
- А сейчас не сон?
- Нет. Ты почти проснулся.
Я взглянул на нее, но увидел вместо ее лица скопление звезд. И увидел себя, лежащим как младенец, среди туманности небес, заботливо убаюканный чьими-то звездными руками. Руками Нут…
Я, кажется, снова погрузился в небытие. Но потом, открыв глаза, понял, что теперь по-настоящему очнулся. Рядом с кроватью, в кресле сидела она и спокойно смотрела на меня.
- Я знаю, кто ты… - сказал я ей, - Ты богиня звезд.
Она весело и загадочно рассмеялась.
- Нет уж, - сказала она, - Это для меня слишком большая ответственность. И потом, мое жилище тесновато для богини…
Я обвел глазами просторную чистенькую комнату с невысоким потолком. Невинные кремовые обои. Цветы. Книги.
- Что с нами было? – спросил я, - Ах да, нас всех чем-то опоили…
- Не знаю. Мы были под дождем. Недалеко отсюда.
Она смотрела на меня с любопытством. В бирюзовых глазах плясали таинственные бархатные огоньки. Или мне показалось?
- Что будет дальше? – спросил я, не надеясь на ответ.
- Я буду с тобой, - сказала она просто, - Если захочешь.
- Хочу.
- Я знаю, – отозвалась она. 
Я не стал сопротивляться, так как был не в силах противостоять чарам ее мыслей. Я молча пил ее красоту, красоту дочери Шу,  которая блаженно резала меня изнутри змеей отточенной стали, обернутой в тончайший шелк. За окном – амфитеатр теней и пряничные гроздья кровель. Даже если бы вдруг налетело на нас торнадо, мне было плевать. Тут я понял, что это просто радость изгнанника, потерявшего память, но обретшего новую весну в конце нескончаемого обрыдлого февраля…