Клиника неврозов

1. Пролог
Прошло уже 6 лет, а я еще помню некоторые моменты и пытаюсь восстановить эти дни, хотя бы частично. Правда, не в хронологическом порядке, ведь я был под воздействием всяких колёс, и время для меня не имело никакого значения. Зачем мне это нужно? Может, я хочу поделиться своими ощущениями и эмоциями. Или попытаться объяснить, что происходит в головах таких, как я. Вокруг поют птицы, светит солнце,  бегают и хохочут радостные друзья, а ты стоишь, темный, как ночь и душа рвется наружу и хочется разрыдаться. Но, что самое странное, не всегда окружающие могут догадаться о твоём странном состоянии, ведь на твоих губах застыла полуулыбка, глаза немного светятся, а на лице играет нездоровый румянец…
Некоторые люди лежали в психиатрических лечебницах, некоторые испытывали клиническую смерть от передозировки препаратами или наркотиками. Я же просто лежал в клинике неврозов. Кстати, многие мои нынешние друзья там тоже бывали. Мы часто жалеем сумасшедших людей, по крайней мере, думаем, что им очень хреново. А ведь это не так! Когда я общался с одной бесноватой девицей, она мне сказала, что ей живется очень реально, у нее не бывает ни паники, ни плохого настроения, ни тем более ощущения, что она сходит с ума. Она просто живет и ни о чём не думает.
О чем будет мой трагикомичный рассказ, я представляю только в общих чертах, написав одну главу я буду тупить и вспоминать, как меня плющило и только, озарённый вдохновением, буду приступать к следующей.

2. Прибытие
Кто меня туда засунул?  Платный невропатолог в моей поликлинике. Она была стара и утверждала, что мне непременно нужно посетить сие заведение, что мне там помогут. Типа там и не таких возвращали к жизни. На тот момент у меня были причины для депрессии. Я насчитал по крайней мере около десяти. Плюс наследственная предрасположенность. Хотя отец мой, был не депрессивщиком, а скорее суицидником и алкашом. Некоторые жесткие сцены до сих пор остались у меня в памяти. Отчим тоже от него не отставал, но наносил повреждения в основном не себе, а другим. Как-то даже его посадили на пару лет, за то, что он сломал ногой мизинец левой руки одному врачу…
Врачиха намекнула мне, что основной причиной для всех  метаморфоз явилось именно расставание со своей девушкой, которая к тому времени уже рожала своего первого ребенка, (второй народился не так давно) но я об этом не знал, хотя и догадывался. В-общем все эти подробности пускай останутся со мной, не об этом я пишу. Я просто хотел чтобы мне стало хорошо, чтобы я не думал о том, как я схожу с ума и не жил в ожидании очередных панических атак, о которых я обязательно напишу позже.
Итак, одним хмурым осенним утром я отправился сдаваться. Сначала надо было пройти что-то типа приемной комиссии. Рядом с кабинетом, в ожидании излечения, томилось человек пятнадцать, внешне вполне адекватных (по моим меркам) людей. Правда одного мужика приволокла жена позже и я сразу почуял недоброе. Дядьку трясло, как будто его било током и говорить он практически не мог. Его взяли без очереди. Меня же после нескольких стандартных вопросов (особенно их заинтересовало резкое изменение веса то в одну, то в другую сторону) повели к медсестре, которая осмотрела мои небольшие шрамы на руках и заставила для порядка засунуть  в жопу стеклянную палочку, что я и проделал с некоторым опасением за целостность хрупкого инструмента. Но стекляшка не треснула и я с гордостью поставил её к остальным палкам, уже осквернённым чужими жопами.

3. В палате
Отвели в отделение. После часового ожидания и прочтения какой-то идиотской инструкции, типа напутствия, где было сказано, что излечение не наступит благодаря одним только колёсам, а зависит от желания и силы духа больного я увидел первую выдающуюся пациентку, впоследствии оказавшейся Леной. На довольно-таки высоком туловище имелась шея, оканчивающаяся мерно покачивающейся головой. На глазах пелена и никакого выражения. Я в ужасе подумал, что и меня ждёт в итоге что-то подобное.
У меня с собой был взят блокнот (с изображением  верблюда и надписью «Я влюблён»), куда я собирался записывать свои впечатления, но по каким-то неведомым причинам графоманство моё сразу улетучилось. Осталась только одна наивная запись, которую я решил привести ниже:
«4.10. Сижу сейчас в палате и отхожу от обычной  жизни. Как только я сюда попал, сразу узнал о местной трагедии – на дереве рядом с больницей уже трое суток сидела кошка, а сердобольные больные позвонили в пожарную часть, чтобы её сняли. Пожарники вытащили лестницу и начали ею колбасить по дереву. Бедный cat!!! Внизу стояли люди с натянутым одеялом, на которое она благополучно упала, только вот бежать не смогла т.к. лапы отказывали, но кое-как боком убежала, судя по-всему её не поймали. Один сосед по палате похож на главного героя фильма «Способный ученик»
Как видно из написанного, меня хватило лишь на несколько строчек. Кошка безумно раздражала своими ночными воплями психических бабок и невротиков. Способный Ученик чувствовал себя здесь, как рыба в воде и бесил ненужной помощью в поимке зверя и излишней любопытностью. Звали его Саня. Раньше он был обычным парнем, но на одном из занятий по какому-то восточному единоборству, тренер со всей мочи долбанул его башкой об пол и началась весёлая жизнь. На мозгу появилась гематома, а в черепе скопилась жидкость, которую откачивали и всё это сопровождалось дикими психами и заскоками. В итоге его поместили в Степашку, где он, заколотый всяким аминазином, немного успокоился, хотя периодически продолжал вести неравный бой со своей матерью, которая на мой взгляд тоже нуждалась в лечении.
Также в палате находился один ничем не примечательный бородатый мужик, которого вскоре изгнали за пьянство. А вот другой пациент заслуживал особого внимания, он был в депрессии хрен знает какой стадии и лежал на койке, тупо уставившись в потолок. Смотреть на него без содрогания было невозможно, особенно на его рыбьи глаза и бегающие желваки на скулах. Как его звали, я не помню, поэтому я именую его Рыбий Глаз. Остальные тела я помнил хорошо, но после интенсивной терапии, которая началась уже в этот день, они были начисто стёрты из моей памяти.

4. Атмосфера особенного умиротворения и покоя
«Больница располагается в старинном здании неподалеку от церкви Успенского подворья монастыря Оптиной пустыни. В нескольких минутах ходьбы красивый вид на Неву с набережной л-та Шмидта. Внутреннее убранство практически не претерпело изменений. Все это создает атмосферу особенного умиротворения и покоя, ощущение стабильности и надежности.  Сотрудники больницы с трепетом относятся к культурному наследию. В кабинете Ивана Павлова до сих пор подлинная мебель той эпохи. Старшая сестра больницы бережно ухаживает за растениями в "комнате Павлова", как здесь называют это место. В столовой 2-го отделения огромный старинный буфет гармонично уживается с новой удобной мебелью. Надо отметить, что главный врач больницы уделяет пристальное внимание бытовой стороне пребывания пациентов, всегда находит компромисс между старым и новым. Уютный сквер во дворе больницы располагает к спокойным прогулкам и отдыху с книгой. На заднем плане - флигель, в котором расположены лаборатория, зал лечебной гимнастики, приемный покой и часть административных служб больницы.» Такое описание больницы я нарыл в Интернете недавно.
Одежду, сигареты и личные вещи не отбирали. Гулять можно было хоть постоянно, только не приветствовалось буйное поведение и распитие спиртных напитков. Вторым я позже и стал злоупотреблять то ли от скуки, то ли от побочек психотропных веществ. Медсестры были хорошие и дружелюбные, невротики перемещались по зданию и ноги их болтались в нескольких сантиметрах от пола, как потом я заметил. Ха-ха! Немного осмотревшись, я начал привыкать, хоть меня и смутил немного штамп на простыни «Психиатрическая больница N….» Кормили жидкой кашей и слипшимися макаронами, но меня это совсем не удручало, потому как я был всеяден и явил себя в столовую, держа в одной руке соевый соус, а в другой чили. Саня,  узрев волшебные бутылки, принялся пробовать их содержимое и потом долго пытал мать, чтобы она его снабдила такими же, дабы оросить этими снадобьями пресную больничную пищу. О работе я не думал совсем, да и меня там, наверное, никто не вспоминал, поэтому я был спокоен и знал точно, что уволить по состоянию здоровья меня не могут.
В качестве духовной пищи были в спешке взят плеер и 2 кассеты – Opeth «Blackwater Park» и Лаэртский и Постоянство Памяти «Овальное зеркало Сведенборга». С тех пор я просто не перевариваю эти альбомы из-за тревожных ассоциаций с теми временами. Так одев наушники я начал путешествовать сначала по больнице, а потом и по окрестностям…

5. Танька и Надька
Вызывал к себе главврач или кто-то главный, задавал кучу вопросов, даже о том, занимаюсь ли я мастурбацией и есть ли у меня половые партнёры (блин, как звучит-то некрасиво) На что я отвечал, что есть и даже два, с разницей в возрасте 25 лет… Первая – Танька. С ней меня познакомил Кирилл и Ульяна, а вторая Надежда. Танька приезжала ко мне один раз, посмотрела на мой нездоровый энтузиазм по отношению к переноски какого-то грязного постельного белья (я был тогда склонен к общественным работам и постоянно хотел кому-то помочь, поварам или другому персоналу больницы, таблеточки-то действовали) и какие-то безумные идеи и больше мы с ней не виделись. Да я и не переживал по этому поводу, потому что с ней даже и поговорить-то не о чем было. А Надька продолжала ко мне иногда приезжать, несмотря на все мои заскоки. Её первый муж умер совсем молодым от рака мозга, а второй от инсульта, незадолго до того, как я лег в больницу. Мне не хотелось быть третьим, я считал, что это всё страшная игра. Хотя она возжелала, чтобы я на ней женился. Всё было сложно и запутано, до госпитализации я постоянно ей говорил, что мы расходимся, а на следующий день звал в гости. Я конечно по отношению к ней не очень хорошо поступал, я знал, что это всё не серьёзно. Но с другой стороны, она только со мной могла почувствовать себя счастливой…Помню как она мне ветчину –нарезку привезла, так я положил её в тумбочку и весь день ждал, когда ночь наступит, чтобы с особым воодушевлением её поглощать. Светила луна, храпели мои собратья по несчастью, лился сок на футболку, а я медленно пережевывал мясо, стараясь не чавкать.

6. Изменения
Таблетками начали угощать в первый же день, при этом у меня с собой была куча своих, в основном от давления. Я никогда не был спецом в этой области, но судя по всему основной массой были нейролептики, у нас в таких заведениях любят их очень. Я конечно же готов был жрать всё подряд, лишь бы освободится. Никто не знал, что мои мозги будут медленно выворачиваться наизнанку и с трудом, но не до конца ввернутся обратно.
По вечерам на посту собиралась огромная очередь из невротиков, которым наливали какой-то адский коктейль. Действовал он успокаивающе, через пять-десять минут я отрубался начисто.
Где-то через неделю со мной начали происходить метаморфозы. Сознание немного сузилось и думать становилось всё труднее. А в голове появился какой-то коридор, по которому я и бродил. Также появились качества, вовсе не присущие мне. Утром я просыпался и бодро шагал на кухню, чтобы помочь оттащить какие-нибудь баки и кастрюли с пищей. Если помощь была не нужна, я расстроенный шел в палату, где Саня спал. Я пытался его разбудить, но он в ответ тихонько постанывал и мычал.
Ещё были вспышки агрессии или истерических идей, на лицо присутствовало бесплодное мудрствование. Я с трудом читал книгу про Раневскую и думал, что она была не талантливой актрисой, а безумной старухой.
Очень стыдно вспоминать два случая, произошедшие в один день, когда матушка приехала меня навестить. Мало того, что я наорал на неё без повода, так еще попросил купить мне пирожное и долго над ним издевался. Я ел его примерно минут двадцать, а может и пол часа, облизывая и покусывая со всех сторон. Я был весь в крошках и шоколаде, а на лице светилась лучезарная улыбка, мол как это весело-то! Матушка была еще в большем шоке, чем когда я пытался покрасить потолок в чёрный цвет и сильно переживала из-за меня. Но я-то был не виноват, мне казалось, что всё нормально.
Врачи делали тесты и спрашивали про моё состояние. Я говорил, что оно не меняется, на что они, удивлённо покачивая головой, увеличивали дозы.

7. Волосы
Я решил в очередной раз покрасить волосы в белый цвет, купил краску из дешевых, измазал голову прямо там, где умывались невротики. А чтобы цвет был светлее, повторил процедуру несколько раз и время увеличил. Волосы были нещадно сожжены и после этого стали еще активнее выпадать. Саня посмотрел на уже высохшую солому на моей голове и тоже загорелся идеей покраски. В чем я ему с радостью посодействовал. И вот идут два паталога по улице с белыми головами. И все на нас смотрят и думают, что мы рехнулись.

8. Фёкла
Мы познакомились по газете. Я просматривал всякие объявления и наткнулся на неё. Созвонились, по голосу вроде адекватный человек. Стою в метро с пивом, жду. Вижу, у ларька со всякой мелочью стоит девица, в кроссовках и джинсах, волосы длинные, покупает жвачку… Ладно, думаю, посмотрим, что будет дальше. Подхожу сзади, называю по имени и она поворачивается, интуиция в очередной раз меня не подвела. Пошли в парк, там я ей что-то рассказывал, размахивая руками и показывая какие-то свои рукописи, в общем вижу, что я ей понравился. Я б даже сказал, что она немного охренела. Фёкла тоже пыталась что-то рассказать, но я так понял, что жизнь её не особо баловала всякими историями, в основном это были рассказы о том, как она встречалась со своими «будущими» женихами. Это были либо полные уроды и дебилы, либо заики, педики и еще похлеще. А объяснялось всё просто. Ни красотой, ни умом она совсем не блистала. Но была в ней одна черта, которая до сих пор меня заставляет с ней общаться, она была хорошим человеком. И всегда приезжала ко мне в больницу, не смотря ни на погоду, ни на свои дела. Причем делала она это столь самоотверженно, что иногда с трудом уходила, охранники не выпускали ее из-за того, что было уже слишком поздно, а под невротика ей не надо было даже косить.
На самом деле звали её конечно, не Фёклой, так хотела назвать её мама, но что-то её остановило. Про неё много можно было бы рассказать (особенно интересен случай, когда один мой приятель воткнул «розочку» в лицо одному из её женихов), но это будет уже совсем другая история. Сейчас я пишу всё это и вспоминаю только одно, как мы, купив новый альбом  Muse и кучу разных бутылок, отправились ко мне домой под проливным дождём…

9. Безумная Вика

Я сидел в столовой, пожирая очередную порцию дрисни и увидел новенькую пациентку.  Несмотря на то, что она сидела с какой-то бабкой, я подсел к ней. Я заметил, что такие бабки очень любят пригреть у себя на груди какую-нибудь девицу и всячески холить и лелеять её, аки дочь. Разговорились. Девочка сразу же покраснела (она любила это делать)
Её звали Вика. Так как я неплохо разбираюсь в людях, на лице прочитал надпись «маленькая сучка», но меня это не только не смутило, а наоборот завело. Как оказалось, что можно было с ней и не знакомиться, через пару дней Вику уже знала вся палата. Она была очень активная и неугомонная. Свой диагноз она тщательно скрывала, но мне казалось, что это связано с какими-то истериками и экстравагантными выходками. Еще она меня уверяла, что является девственницей, мол и в истории болезни так написано. Я сидел на койке спокойный и медленный, как слон, но тут в палату врывалась Вика и пыталась меня растормошить. У меня на тумбочке был идеальный порядок, я тратил огромное время на то, чтобы расставить на ней предметы по своим местам, чуть ли не сантиметры вымерял. А Вика все портила и переставляла, как ей хочется, чем меня безумно выводила из себя, потому что я не мог вспомнить, как у меня всё было размещено.
Не буду скрывать, Вика мне очень нравилась, хотя с её стороны симпатия распространялась не только на меня, но и на всех остальных  ребятишек, а я её ко всем ревновал, хотя никому не говорил об этом. Да и к тому же я уже плохо соображал, есть ли у меня вторая половина или нет. А либидо не было ещё убито колёсами.


10. Амор
Саня решил отыметь Ленку, они вроде нравились друг другу. Я давал ему всяческие советы по спариванию и он внимал молча.  И вот в один прекрасный момент в душевую прошмыгнула пара человек, надо сказать, что разница в возрасте у них была небольшая, но Ленка была выше Сани на полметра, может быть, поэтому у них ничего и не получилось. Через некоторое время Саня зашел в палату красный и невеселый. Он жаловался, что его детородный орган побаливает и что он его чуть не сломал. И говорил, что с трудом его вставил… Может он перепутал дырки, не знаю, но больше он не пытался совокупляться с Ленкой.
Еще был вот какой случай. Саня с Викой куда-то исчезли вечером. Уже время шло к отбою, а их всё нет и нет, хотя я точно знал, что они находятся в здании клиники, так как не одевали верхнюю одежду. Их искали, но всё безнадежно. Я уж тоже начал волноваться. Они появились только на утро и сказали, что их закрыли в актовом зале.  Получается они провели там всю ночь вдвоем. Но после этого Саня относился к Вике совсем по-другому. Возможно, она схватила его за вялую письку,  может он начал наминать её сиськи и не знал, что делать дальше, мне остаётся только догадываться.
Под колёсами не только член не работает, но вообще ничего не хочется. Некоторым с трудом удаётся даже поссать. Поэтому о сексе я думал только первое время, да и трахаться особо было не с кем. Иногда приходила ко мне Надька и мы шли в одну комнату, где в то время проходил ремонт. До сих пор у меня в памяти  осталась такая картина. Она сидит на кресле и что-то делает, а я стою со спущенными штанами перед ней и смотрю в открытое окно, вглядываюсь в сумрачную даль, где по дорогам мчатся машины с включенными фарами…   
А еще был поцелуй.  Его я тоже не забуду никогда. Также как и первый поцелуй. Вика сидела у меня на коленях, обняв за шею, а я ей что-то долго рассказывал, а она на меня смотрела своими блестящими глазами и вдруг потянулась ко мне и начала целовать. Не знаю, сколько длился этот поцелуй, но мне казалось, что целую вечность. Краем глаза я видел удивленные лица вялотекущих невротиков, а потом я совсем чуть не отключился. Наверное, колеса действовали. Или что-то другое…         

11. Вика и гроулинг
Иногда было скучно и мы выходили гулять. Правда, перед этим я вел себя очень странно, долго собирался, сначала намазывал кремом лицо, потом руки, а затем ботинки, чтобы они блестели. Часто я шлялся один, с бутылкой пива и с плеером. Иногда вместе с невротиками мы посещали всякие странные места. Как-то все потащились в церковь, дабы набрать святой воды и я с ними поплёлся. Там меня затошнило и я вышел на воздух и еле пришёл в себя.
Одним вечером мы прогуливались по этим проклятым линиям Васильевского Острова и я Сане объяснял, что такое гроулинг. Вика тупо молчала. И вот когда мы вошли в полный экстаз, Саня начал выдавать сочный скриминг, а я мощно рычал. Получалось что-то в духе группы Gut. Причем это были какие-то фразы типа «Стой, Вика мы тебя замочим!» Она уже начала злится, а мы только больше заводились и орали, что есть мочи. Дальше-больше, Вика пыталась убежать, но мы преследовали её и верещали, как оголтелые. При этом мы выпучивали глаза и пускали слюни. Люди смотрели на нас, как на умалишенных. В итоге мы довели её до нервного срыва и она обиделась на нас.

12. Странные покупки
«-Расскажи мне про покупку!
-Про какую, про покупку?
-Про покупку, про покупку, про покупочку мою!»
У меня было немного денег и мы заходили во всякие мелкие магазинчики, покупая абсолютно ненужные мелочи. А еще рядом находились какие-то лотки с товаром типа «все по 10 рублей». Там я затаривался по полной. Даешь продавцу 50 рублей и берешь пять ненужных ***вин, некоторые я после рассматривания выкидывал сразу… Какие-то веревки и прищепки, тупые ножики и кружки, чуть живые альбомы для фотографий, игральные карты с изображениями китайцев (мне казалось, что они дико смешные) и прочая хрень. Из более дорогих товаров у меня сохранилась только туалетная вода с запахом суицида и зеленый бордюр, совершенно не подходящий (как впоследствии оказалось) к  серебристо-золотым обоям. Я клеил его уже после «выписки» прямо со стула, удивительно, что я не ебнулся с него. Бордюра немного не хватило у окна, но я не горевал по этому поводу. Я думал, что это красиво.

13. Нездоровая пища
Я стоял со своей красной тарелкой у раздачи и увидел такую картину. Огромная алюминиевая кастрюля. В ней комок слипшихся теплых макарон. Повариха пытается с трудом оторвать от него небольшую часть, для услады утробы моей. Рядом стоит маленький мальчик (сын поварихи) и говорит: "А можно и мне макарон?" На что она грозно посмотрев на мальчика и бросая лепешку мне в тарелку отвечает: "Нет, тебе нельзя это, будет заворот кишок!"

14. Все звонят
Определенное время было отведено под телефонное невротическое общение. Мобильники были большой редкостью, поэтому добрая половина отделения ютилась вечером в столовой около поста, где стоял  телефон. К примеру один пациент звонит, а все другие, человек  50 подслушивают. Мне было тяжелее всех, я нервничал  и путал слоги, когда говорил. Запомнилась еще такая вещь, одна тетка, долго томившись в ожидании, не выдержала, рванула к пианино и начала ***рить похоронный марш… Фекла тогда устроилась на новую работу и рассказывала о своей фирме. Она упомянула о некой Ире, которая сидела за компом и что-то там делала. Меня заинтересовало имя Ира и я выпросил у нее телефон, через несколько дней мы встретились. Такой вот я был бесшабашный.

15. Лев
В палате появился новый жилец, его звали Лев, с французской фамилией, то ли Тверье, то ли Лурье… Он был высок, коротко стрижен и одет в темный спортивный костюм. Его выразительное лицо украшала бородка, не такая мощная, как у Карла Маркса, а  небольшая а-ля хардкор. Он был похож на бандита, вернее на американизированного гангстера.. Слушал он в основном русский шансон, для чего периодически брал у меня плеер.
Саня постоянно спрашивал его про всякие вещи, сначала он вроде вяло отвечал, но потом стал посылать его на ***. Саню это не особо смущало, он по-прежнему задавал свои тупые вопросы. Как-то раз вечером он попросил у меня плеер и, одев наушники, двинул в неизвестном направлении. Через некоторое время он появился с бутылкой вина и чудовищной вмятиной на моей драгоценной музыкальной шкатулке. Оказалось, что такие повреждения он нанёс ей, когда прыгал через забор, убегая от больничных охранников, так как было уже поздно и обратно уже никого не впускали. Мне оставалось только горевать о безвозвратно утерянной красоте серебристого ультратонкого тогда еще кассетного друга.
У него была склонность ко всяким интересным веществам, поэтому он живо интересовался, где можно взять каких-нибудь колес. Мы посоветовали ему съездить на Сенную и затариться по полной, что он собственно и сделал в один прекрасный день. Лев появился в палате с огненными глазами и начал вытворять всякие штуки, описать которые мне сложно, ввиду своей неописуемости… Он, то превращался в какого-то инопланетянина, то заливался диким хохотом с артистическим заламыванием рук и странными телодвижениями. Говорил он на каком-то непонятном языке и хватал всякие вещи, рассматривая их и удивляясь. В итоге он просто снял штаны и начал ссать прямо в палате, около койки депрессивного человека, причем тот даже глазом не повел! Мы с Саней были в диком восторге и хохотали до изнеможения, только никак не могли понять , почему Льва потом схватили и поволокли куда-то. 70 штук феназепама действовали крайне непредсказуемо, его увезли уже в настоящий дурдом. С решетками, санитарами и ужасными условиями пребывания. Стало грустно. Я подумал тогда, что и мы так же закончим здесь свое пребывание, что отчасти оказалось правдой…

16. СПИДофобия
Лев делал анализы на СПИД и мне, после его триумфального ухода, тоже захотелось сдать кровищу. Анализ этот делали долго, и сначала я вовсе не беспокоился. Но позже закралась мне в душу странная неуверенность. А вдруг? Связи-то были до этого, мягко скажем беспорядочные. С каждым днем я все больше сомневался, приходил к сестре и спрашивал, мол не готово еще? К тому времени мне уже меньше давали колес и ***рили огромные дозы всякой водицы в жопу. Так что сестра знала ее каждый квадратный сантиметр… Я все ходил к ней и невзначай спрашивал про анализы. Но было не готово . 3 дня, 5… неделя… ни фига. От уколов у меня был постоянный сушняк и трескались губы (Вика подарила мне гигиеническую помаду, ха!), а иногда даже закатывались глаза после процедурной. Но мне было уже все равно, главное чтоб СПИДа не было. Прошло 2 недели и в один прекрасный день моя сестра меня обрадовала.
Захожу к ней спрашиваю, а она без тени смущения говорит: «Анализ отрицательный» Вот тут меня накрыло по полной. Отрицательный, значит плохой или как? Я уже плохо соображал к тому времени, сестра долго мне объясняла, что все в порядке, но у меня это не укладывалось в голове. Потом до меня дошло и я потащился в палату, где грозно заявил, что СПИДа у меня нет! Да и откуда ему было взяться?  Вот Лев, падла.

17. Мы ****им колеса
У Стивена Кинга есть такой роман, где главный герой, писатель попадает в плен к маньячке, почитательнице его таланта. И вот, чтобы открыть дверь, он поднимает с пола заколку, сует ее в замочную скважину, приговаривая: “Я ведь об этом не раз писал, ну как-то они это делали…” И вдруг, раз и дверь открылась! Подобный случай произошел и со мной в клинике. Я сидел в коридоре и вертел в руках булавку. Мне почему-то не спалось и я разбудил Саню и потащил его в коридор. В мою голову пришла очередная идея. На отделении было два поста, один из них рядом с нашей палатой. Целый шкаф с разнообразными колесами, а сестра сидела на дальнем посту.
“Смотри”-сказал я сонному Сане и с первого раза открыл шкаф булавкой, по-хитрому ее изогнув. От удивления Саня проснулся полностью и выпучил глаза. В шкафу оказалось очень много колес, немногие из которых мне были знакомы…  Мы насыпали в карманы понемногу из каждой баночки со знакомым названием, напоследок я взял штук 20 странных колес, которые меня в последствии и убили. Возлежали на койках, сожрав энное количество медикаментов. Я еще добил это дело мистическими капсулами. Через некоторое время я захотел в туалет и медленно отправился в путь. Саня к тому времени уже наверное спал. Уже в коридоре я понял, что-то не то. Эффект был похож на какие-то наркотические вещества, за руками и ногами шел странный шлейф, время текло медленно и с трудом поворачивая голову назад, я понимал, что практически не прошел ничего. Я даже хотел вернуться, но мочевой пузырь заявил о себе с удвоенной силой. Когда я все-таки добрался до туалета, конечности мои тряслись как будто по ним шел электрический ток, я зашел в кабинку и начал ждать, когда смогу спокойно поссать. В соседнюю кто-то зашел, по шаркающим шагам я понял, что это была какая-то бабка. Я притаился, выжидая, когда она сделает свои дела, но не тут-то было. Странные звуки со всех сторон усиливались, тревога нарастала, а бабка начала шуршать, кряхтеть и стонать. Я был в панике. Может быть, эти колеса помогали от панических атак, а в больших количествах  имели побочку их усиливать. После того случая, такие состояния у меня были еще пару раз и я врагу не пожелаю испытать то, что я чувствовал. Мне казалось, что бабка уже рыдает и хочет вырваться, но ее кто-то мучает. Я, так и не поссав в ужасе выскочил из кабинки. Плач пропал, а с ним и бабка. Возможно ее и вовсе там не было, только на полу и в унитазе лежали чьи-то клоки волос.
Тогда я, кусая губы и роняя слюни, побежал к сестре на дальний пост. Говорить я не мог, наверное то же самое чувствует собака, когда хочет о чем-то поведать своему хозяину. Я начал реветь, как дитя малое и врачиха, не раз сталкивающаяся с такими случаями поволокла меня в процедурную, где поколдовала  немного над моей жопой со шприцом. Очнулся я в той же процедурной, уже утром с ватным языком и гудящей головой. Очень хотелось есть и я побрел в плату за своей красной тарелкой. В тот день я практически ни с кем не разговаривал, а в туалет стало ходить еще труднее.

18. Нью компакт дискс
Вика сидела в коридоре с новым пациентом, имя которого я не запомнил. Рот его был велик, на нем вилась скользкая улыбочка, глаза маленькие, непонятного цвета. Сам тощ и высок. Клеился к Вике, а может и она к нему. Предлагал ей какие-то шишки, ягоды засушенные, всякие амулеты и прочие эзотерические штуки. Я его естественно ревновал к Вике и потом сделал одну небольшую гадость, какую не скажу. Нам с Саней он сразу не понравился, хотя он и пытался к нам тоже примазаться. Саня даже с ним как-то подрался, но их разняли. Мне это порядком уже поднадоело и я решил прогуляться, но не бесцельно шастать, а прикупить пару дисков. Еле отмазавшись от побитого Сани, я вышел на улицу. Одному все открывается в другом свете, потому что ты сам себе режиссер и можно учинить всякие интересные вещи.
Сначала я зашел в один магазин, но кроме диска с музыкой к индийским кинофильмам, там ничего не было, но я все-таки купил его для матушки, впоследствии диск оказался редкостным говном. Во втором магазине обстановка была не намного лучше я нашел всего один диск с уже набившей оскомину бандой, был еще один мрачно-голубого цвета с бабочкой на обложке и я попросил тетку поставить его послушать. Сначала там была какая-то негромкая музыка, шепот, а потом… Люди, находившиеся в магазине охуели, потому что на их пустые головы вылилась адская смесь депрессивного, медленно-тягучего индустриального пост блэка! Тетка выключила центр. Я тоже немного опешил и поэтому решил купить первый диск. Второй же остался лежать на прилавке. Собственно его-то я тоже прихватил, немного повертев в руках и почитав названия песен. Причем никакого адреналина при этом не выделялось, просто тело было объято мягким теплом и шуршащим счастьем бесплатной покупки. На моем лице была блаженная улыбка, медленно перероставшая в безудержный смех, я тогда подумал, что мир мал. У меня было по диску в каждом кармане, а украденный в руке и я искал общественный туалет, чтобы там уже успокоится. Так действовали нейролептики, антидепрессанты и еще бог знает какие таблетки на меня…
Уединившись в уютном местечке я сел на унитаз и задумался о вечном, о былом, о прекрасной музыке…

19. Все дети, как дети, а я самый глупый из всех
Был обычный осенний день, и я предложил испить Сане вина, на что он с радостью согласился. Сначала выпили одну бутылку, прямо в палате. У Сани с непривычки сразу глаза в кучку сделались, а мне хоть бы хны. Мы надули презерватив, написали на нем «Вика» и отправили к ней в палату. Бабки в палате отчаянно начали сражаться за честь Вики и не выпускали ее даже. Я лежал на койке и прислушивался к своим ощущениям, а Саня бродил по клинике в поисках приключений. Потом он явился с еще одной бутылкой, она пошла еще лучше. Уже тогда я предчувствовал какие-то грядущие события. После второй стало тесно в душе и мы вышли на улицу, где начали выделывать всякие кренделя. Потом пошла третья. Наслоившись на принимаемые нами таблетки, вино с остервенением выжигало мозг. Что было потом, я врядли когда-нибудь вспомню, настолько унеслись мы в другое измерение. В памяти только осталась одна картина. Мы стоим на мосту, вокруг горят лампочки и проносятся машины. Саня выгребает из карманов штук десять пачек разных орбитов и диролов, мы набиваем ими рты, жадно вглядываемся вниз на речку. Саня с набитым ртом пытается петь песню «Кирпичей», про то, как он плюет в воду с парапета. Потом мы разошлись, я поехал домой, а он в клинику. Удивительно, что мы смогли добраться до наших пунктов назначения.
Утром я появился в клинике и сразу понял, что это жопа, все медсестры смотрели на меня как-то искоса и что-то лепетали. Оказывается Саня по прибытии устроил настоящий дебош, превратился в зверя и бегал, как оголтелый. Ругался матом на медсестру и подрался с охранником. Нам вкатили по последнему уколу, дали на посошок немного таблеток и отправили домой. Главврач тогда еще сказал мне, мол больше вы здесь никогда не появитесь, тогда я злобно посмотрел на него и сказал: «И слава богу!» Хорошо, что мне хоть больничный оформили, а то ведь хотели так выкинуть. Я стрельнул у Ленки сигарету, зашел в туалет и затянулся. Это была моя первая сигарета за время нахождения в клинике. Голова сильно закружилась.
На улицу мы вышли вдвоем с пакетами и стали ждать Санину маму, когда она приехала и стала причитать, этот черт тупо послал ее подальше. Сели в маршрутку и я спросил Саню, дескать, что вчера было-то? Он посмотрел на меня и недолго думая, ответил: «Ничего вроде, я пришел и лег спать» Мы рассмеялись. Это был последний раз, когда мы виделись с ним.

20. Эпилог
При написании этого рассказа, я утаил пять процентов воспоминаний, двадцать описал, а остальные три четверти забыл. Прибыл я в клинику с диагнозом «астено-депрессивный синдром», а какой они поставили мне, осталось загадкой. После выписки я вышел на работу и в течение 3-х месяцев приходил в норму. У меня была медикаментозная интоксикация и я долго отходил от этих таблеток, тестов и ненужных процедур. Что происходило со мной тогда я не помню, как работал не знаю. Интересен тот факт, что подруга Ирки рассталась со своим бой-френдом Вовой и он в горе и печали приезжал ко мне с пивом и я решил познакомить его с Викой, которую выпустили к тому времени. Мы встретились в кафе вчетвером, позвав еще и Ленку. Через некоторое время Вика уже жила с Вовой… Но через погода они расстались и Вова приезжал опять ко мне расстроенный и пытался найти утешение в моем лице. Вике я звонил недавно и очень пожалел об этом, видимо я сильно изменился за это время и мне стало просто не интересно с ней общаться, к тому же она полтора года в законном браке, что тоже отложило на ней своеобразный отпечаток.  Я ей говорил, что хочу написать про клинику неврозов и даже взял ее мыло, чтобы отправить ей рассказ, но ей лучше не читать об этом.
Многие люди канули в Лету с тех времен и я не чуть не жалею об этом. Больше я не буду вспоминать те времена, потому что вспоминать уже больше нечего. У меня появились новые друзья, некоторые даже лежали в подобных заведениях, а некоторые только собираются туда. С депрессией стало бороться еще сложней, но победить панические атаки частично удалось.
Эпилог получился таким скомканным, не подводящим никакую черту, но так и должно было быть. Это часть того смутного времени.
На улице наступила весна. Но не в душе.
Всё=)

2007