Неприличный диагноз

  Весна, районная поликлиника, дверь с табличкой «Хирург Клепикова АП». Перед дверью стоит, чуть расставив ступни и неестеественно выгнув спину, потенциальная пациентка "Хирурга Клепиковой АП" - Людочка. Она неловко переминается, ожидая пока под потолком вспыхнет красная лампочка и пригласит ее вовнутрь. Людочка- это юное, слегка бледноватое, немного длинноносое и в меру веснушчатое создание, которое вот уж третий день мучает одна деликатная проблема- то ли чирей, то ли фурункул, так некстати вскочивший недалеко от ее ног, ну а если быть совсем уж конкретным, то именно в том самом месте, где смыкаются ее аппетитные и упругие полупопия.
В иной раз, можно было б так не спешить, а-то даже и подождать пока само рассосётся, но тут, как назло, пришла весна. Природа оживает, чувства бередятся, душа, сгруппировавшись под ложечку, чего-то там просит. А с такой неприличной травмой как у Людочки стринги под колготы, увы, не наденешь, да и шествовать приходится уже не от бедра, как того требуют обстоятельства, а вразвалочку.

  Людочка уже знает, что за дверью принимает очень опытный хирург – Алевтина Петровна. У нее золотые руки и необыкновенно волшебная аура. Даже несмотря на ее преклонные годы. Ибо навык у Алевтины Петровны еще той, советской 999 пробы. Он позволяет ей безо всяких томографий ставить диагноз, и также ловко решать обнаруженную проблему, орудуя исключительно скальпелем и зеленкой. Сейчас она Людочку осмотрит, после чего, глядишь, голыми руками ей прыщ и выдавит. Как прищурится своим подслеповатым глазом, как дунет, плюнет, так все там у Людмилы сразу, словно на собаке, затянется.
Наконец Людочка толкает дверь и … «Вот те, бабушка, и Юрьев день!»
Ее челюсть медленно опускается на вздымающуюся грудь.
Потому что перед ней за большим канцелярским столом сидит вовсе не маленькая бодрая старушка- хирургичка.

   - А где Алевтина Петровна, простите?
Людочка смущенно отводит взгляд от ухоженного молодцеватого господина армянской наружности, одетого в белый халат и такого же цвета шапочку.
- Бабуся-то. Так это… я за нее сегодня,- говорит врач и смотрит на Людочку с искренним интересом, с медицинским, само собой разумеется.
- Вы? - потеряно переспрашивает Людочка и невольно пятится. «Вот так незадача,- думает она. - Мужиков нам тут еще не хватало.»
- Вы?
- Я!!,- гордо отвечает хозяин кабинета и поправляет шапку,- Алевтина же Петровна к родственникам уехала в Калугу, Масленицу широкую праздновать, ну и упросила меня поблюсти ее место с недельку. - Да вы присаживайтесь, лапушка, в ногах правды нет, даже в обворожительных таких.
Доктор с необыкновенной прытью срывается с насиженного места и, галантно взяв девушку под локоток, усаживает ее на стул рядом с собой, предварительно смахнув с него невидимую пылинку.

  «- Впрочем, мужчина — хирург- это все-таки в первую очередь - хирург, а потом уже только - мужчина,- успокаивает себя Людочка,- В хирургическом смысле- мужчина- это всего лишь сильные уверенные руки, железные нервы и отменный глазомер…»
Услужливое воображение некстати живо рисует ей картину, как этот симпатичный и деликатный хирург берет в свои уверенные и натруженные руки медицинское зеркальце и…. От этой мысли она невольно вздрагивает и краснеет. Отчего ее личико становится если не прекрасным, то вполне себе привлекательным, а все что ниже плеч у нее и без того первый сорт. Доктор, похоже, данный интересный факт тоже не пропускает мимо своих прищуренных кошачьих глаз.
- Ну и на что, дорогуша, жалуемся? - сокрушается он, разводя руками. - Неужели у такой цветущей, как молодой гранат, красавицы, может что-то там болеть? Ай-яй-яй. Ни в жизнь, ни за что не поверю. Ведь такой персик же, такой, ах, бутон.
  Доктор вертит хвостом, с Людмилы глаз не сводит, обращаясь к ней исключительно уменьшительно- ласкательно - солнышко, ангелочек, ласточка. Со стороны может даже показаться, что он самозабвенно предается кобелированию. Впрочем, не исключено, что безо всякой задней мысли, а так, по старой доброй джигитской традиции. Весна ж как-никак на дворе. От такого внимательного отношения Людочка еще более хорошеет, взгляд ее слегка затуманивается.
«Ты — цветок, чьи лепестки горят,
Я вдали вдыхаю аромат.
Но шипы между тобой и мной:
Не сорвать мне розы неземной.» - Как сквозь пелену доносятся до нее строки великого Ерзнкаци.
«И что я ему скажу сейчас? - лихорадочно думает она, глядя на это пиршество возвышенных чувств. - А теперь, доктор, потрудитесь-ка заглянуть ко мне в о-пу, пожалуйста? ... Ух! И тогда… тогда весь романтизм ситуации, весь ее поэтический флер, словно дым растворится в житейской прозе моего диагноза».
Она мрачно представляет себе, как в ответ врач теребит свой толстый и синеватый точно баклажан нос, потом смотрит на нее с презрительным состраданием, а после завершения процедуры, едва успев закрыть за ней дверь, брезгливо морщась, еще раз контрольно моет руки.
«…Ужас…ужас…ужас…»

  - Ну и что у нас болит, лепесточек души моей?
- Ничего… ничего не болит,- закашлявшись рапортует красавица,- и поспешно добавляет на всякий случай,-  Горло вот только першит что-то.
- Так это вам тогда не ко мне, душа-джан, тут вам к лору надо, - разочаровано говорит доктор, тиская в растерянных руках карандаш. - Он на третьем этаже принимает как раз.
- Значит я…я пойду тогда... к лору.
- Неужели вот так сразу и пойдете?
«Что же по примеру всех владык
От раба ты отвращаешь лик?» - печально декламирует доктор и добавляет, галантно выгибая спину,- Тогда разрешите мне вас проводить хоть. А-то там, наверняка, уж очередь собралась.
«Ну уж нет, только не это!!»
- Извините, но я сама как-нибудь справлюсь…

  И вот Людочка одиноко  и гордо ковыляет по коридору в сторону выхода из поликлиники. Хоть и слегка в раскорячку передвигается, но зато вся такая непорочная, такая нескомпрометированная, такая желанная вся. Семенит и думает, что неделя — это еще не беда, что уж семь-то дней она как-нибудь не спеша, по-простому, перекантуется, а потом, с Масленицы наконец, подтянется Алевтина Петровна и непременно наколдует в Людочкином причинном месте что-нибудь такое- эдакое своими волшебными и искусными руками…