Поездка на побережье. Рассказ - 6

6

Зет Петерс  запросил служебное досье диспетчера Ламбыгыйна сразу после траурной церемонии с Тадеушем Ковальски, но доставку задержали. Ламбыгыйн погиб крайне нелепо, как выяснилось, это было вовсе не самоубийство, а техническая неисправность станционного кара. Но мозги Петерса работали в ином направлении, списать на неисправность он не мог никак и пытался найти теперь причину этой самой неисправности. Было ясно, что что-то заблокировало управление, и диспетчер не смог ни прекратить набор скорости, ни повернуть от стены: он был обречён. Подключённый Зетом модуль инфологической ситуационной экспертизы уже выдал свои гипотезы: отказ логики в подсистеме транспортной безопасности космобазы. На самой станции  приостановили использование каров этого типа до выяснения причин аварии. 
Кир Ламбыгыйн оказался моложе Тадеуша, когда-то он летал с ним в одном экипаже вторым пилотом, а потом перевёлся на диспетческую работу. Сопровождал он линию, на которой работал Тадеуш, другие линии упорно не брал. Дальний Космос для Внеземелья был сложным проектом, расширять большие обитаемые поселения дальше планет земной группы, как выяснилось, было экономически нецелесообразно.  Из малых обитаемых форпостов самым дальним была научная станция «Плутон-Орбитальный», дальше неё к окраинам Солнечной системы ушли только автоматы.  Пилоты дальних линий обслуживали удаленные объекты и вели свободную разведку, их корабли имели отличную оснащённость.
Петерса очень заинтересовал путь, которым Тадеуш Ковальски  добирался до Земли. Завершив карьеру пилота, он несколько месяцев провёл на Космобазе, потом зачем-то посетил «Уран-Орбитальный», с него экспрессом достиг Марса, потом были поездки на рудные астероиды и  Луна. Интуиция подсказывала Зету, что сидеть в кабинете и поглощать информацию не получится: друзья в Пуэрто-Атардекере уже столкнулись с какой-то чертовщиной в первый же день, надо было лететь к ним, но в трагедии с Ламбыгыйном была некая подсказка. Какая?
 Старый пилот Ковальски был болен.  Кристаллы Иону он передать успел, была ли это его последняя миссия – кто теперь скажет? Зет открыл лежавшую перед ним на столе коробочку с кристаллами. Ковальски просил вернуть их туда, откуда они были взяты. Петерс аккуратно расправил перед собой увеличенный в несколько раз  рисунок места с гравировки на внутренней стороне крышки коробочки. Им всем казалось, что это место – Трёхречье между Соловьём и Загорным, но теперь Зет сомневался.
Пискнул коммуникатор.
– Зет, доброго дня! – появилась на экране Карина Виттер. – Что за куча материалов от тебя пришла? Больше половины из них – не мой профиль экспертизы. Или ты полагаешь, что я – универсальный эксперт?
– Здравствуй! – отозвался Петерс. – Сильно подозреваю, что остался только один ключ к разгадке проблемы: твоё биологическое родство с Ковальски. Его старик убрать не успел, как бы это жёстко не было сказано.
– Ты чего? – опешила Карина.
– Вполне серьёзно. Путь старика на Землю напоминает заметание следов. А переданные Иону кристаллы могут уничтожить уникальную «мозаику» и с нею все новые перспективы звёздного пути человечества.
– А я тут при чём?
– Карина, «пришельцы» – это люди с изменённым сознанием. Сознание вообще грозное оружие, не стоит его недооценивать.
– И ты отнёс меня к ним?!
– Не бунтуй, – поморщился Зет. – Твои уникальные способности никто не оспаривает, верно? Ты – эксперт экстра-класса. Но посмотри на ситуацию в ином свете. Ковальски оставил свои пробы в Генофонде, соблюдая обязательное правило для улетающих в Космос,  сама задумайся, каким путём ещё могло передаться? В то время вряд ли кто отдавал себе отчёт в том, что происходит, возьми опыт в Церне…
– Извини, Зет, не соглашусь. В Церне ставили задачу именно изменить сознание. Они, может, не представляли всех последствий, но цель сформулировали предельно точно: за пределы времени и пространства может проникнуть только изменённое сознание. Но гены и сознание, на мой взгляд, это разные вещи. Во всех религиях есть место «преображению», после которого душа теряет связь с земными оковами сознания и обретает иную свободу вне времени и пространства…
– Ты, что, полагаешь, что опыт в Церне изначально ставил перед участниками задачу умереть? – изумился Зет.
– Зет, это философия.  Но, согласись, если ты кардинально меняешь точку зрения на окружающее и что-то в нём для тебя перестаёт существовать, то оно как бы «умерло», но и ты тоже «умер» для него.  Так, командир, пожалуйста, растолкуй мне задачу по поводу присланной тобой кучи, – попросила Карина.
– Увидеть в ней то, что не видит ни один из нас, – отозвался Зет. – И чем раньше, тем лучше: сдаётся мне, что в Пуэрто-Атардекер снова маячит призрак старухи с косой. Надеюсь, что ни над кем из наших, кто сейчас там.
– Слушаюсь, – коротко ответила Виттер и прервала контакт.
Зет после завершения разговора некоторое время сидел неподвижно, потом снова взял в руку коммуникатор и послал вызов.
– Это я, мама, – сказал он, когда лицо Наташи Петерс возникло на экране. – Ты занята?
– У меня урок, сынок, но ничего страшного. Что случилось? Вы с Ионом обычно звоните вечером.
– Мама, можешь найти второй папин этюдник с голубой рамкой на крышке? Он в галерее, в хранилище, вроде.
– Нет, он в основной экспозиции стоит. Его и искать не надо.
Для картин отца близнецов художника Яна Петерса в Загорном имелось здание картинной галереи. Из-за удалённости места посещалось оно туристами редко, больше через виртуальные туры. Через пару минут Зет видел на своём терминале этюдник и заказал голографическую копию. Вскоре он уже внимательно рассматривал присланную голограмму.   Зет с досадой вспомнил, что когда-то мама отмыла его от следов старой краски, остались только небольшие пятна, въевшиеся в стенки деревянного ящика, по котором было невозможно сказать что-либо определённое. Второй этюдник был в домике обходчика в Соловье, но там музеефикация объекта так и не была доведена до конца и голограммы предмета не было. Вика была сейчас с детьми в Загорном. Не хотелось её дёргать, но придётся…
Зет знал, что хотел найти: свидетельства принадлежности этюдников отцу или Тадеушу. Раньше они оба считались этюдниками Яна Петерса, но зачем ему было иметь два? Напрашивалась идея о существовании третьего этюдника, но Зет её пока не впускал в перегруженную голову.  В ней уже «варился» такой компот, что становилось страшновато. Зет снова присел перед проектором с голограммой, вывел на максимум чёткость изображения и вдруг нашёл то, что искал: снизу, на металле крепления складных ножек этюдника была почти незаметно нацарапана чем-то острым буква «Т». Сомнений не оставалось.
– Викуша, – попросил он жену, – выберись в галерею, там папин этюдник, посмотри внизу на крепление ножек, не разглядишь ли какую букву нацарапанную?
Просить жену наведаться  в Соловей Зет не решился, вспомнив про Штефена Роберта, который должен быть со своей бригадой в тех краях: у горного инженера шёл очередной полевой сезон.  Но со Штефеном нему не повезло. Правда, инженер подкинул дельную мысль: попросить Славу Серёгина, он и с внучкой Дашей слетать может, а уж та глазастая. Серёгин согласился сразу.
Образовалась как минимум пара часов ожидания.   Зет потянулся в кресле и снова занялся историей Кира Ламбыгыйна. Среди участников опыта в Церне Ламбыгыйна не было. Но будучи ещё совсем юным курсантом Звёздной Академии Ламбыгыйн принимал участие в неких исследованиях по внеземному разуму. Эти исследования оторвали его от учебного процесса аж на два с лишним года. Он не заболел: никаких отметок от Службы жизни Зет не нашёл, да и привлекать младших курсантов к опасным для здоровья экспериментам и исследованиям было противозаконно. Но чем он мог заниматься два года и где был? В начале прошлого века на Земле внеземным разумом занимались многие, его искали, доказывали наперебой друг другу, что он есть, но не находили. Было даже забавно: под поиски выделялись немалые ресурсы, за растрату которых в других сферах жизни спросили бы весьма строго, а тут нет: не нашли? – ну, бывает, ещё поищем… Правда, Звёздная Академия пыталась держать марку и сам факт привлечения её курсанта говорил о серьёзности проекта.
– Зет Янович, подтверждается завтрашняя бронь на стратосферник до Мехико? – спросил автосекретарь.
Вопрос вывел Петерса из задумчивости. Завтра утром Вика должна была прилететь к нему, и вечером им предстоял прыжок до Мехико, а там местным коптером до Пуэрто-Атардекер. Самоедкин уже прислал весточку, что они устроились в каком-то автобусе, вещи из шале забрали, все довольны и счастливы, а местные аборигены не дают скучать и угощают хамайкой. Но в той же весточке Роман прислал снимки документов, обнаруженных Денисом в том автобусе. Надо сказать, что находка оказалась неожиданной. С другой стороны, чему удивляться, что Крис Мейн мог бывать в Мексике и иметь свой дом на колёсах? Сейчас есть мобильные дома, у Патрика Мбаа на побережье в Гуане такой стоит, раньше их роль выполняли автокемперы. Вот бывал ли Крис Мейн в «гостинице для пришельцев» и встречался ли он с кем либо из Тромсенов, – это очень интересно.  Так лететь, иль не лететь завтра?
– Зет! – раздался из коммуникатора голос Вики. – Я в галерее, смотрю этюдник. При обычном освещении на поверхности ничего не видно, а при лазерной подсветке явно проступает буква «Т». Со мною рядом Слава Серёгин и Даша, они собираются вылететь в Соловей.
– Отлично! – обрадовался Зет. – Видимо, там сделана скрытая метка поляризацией слоя, мне такое сразу в голову не пришло. На голограмме метка видна.
– Милый, так мне собираться, летим завтра?  – спросила Вика.
– Летим, – положил конец своим сомнениям на сей счёт Петерс. – Церн мне уже надоел до чёртиков. Жду тебя.
– Зет Янович, подтверждается завтрашняя бронь?.. – снова забубнил автосекретарь.
– Подтверждается, два места в комфорт-классе, Женева – Мехико, – распорядился Зет.
– Принято. Кар до транспортного узла будет подан в 16.45. Предупреждение за полчаса, – автосекретарь послал довольный гудок и отключился.
Так, снова Ламбыгыйн. Он не учился два года, но по возвращении в стены Академии одолел оставшийся курс за год! Все экзамены были сданы у него экстернатом на «отлично» и «хорошо». Он только практики проходил в обычном режиме, поэтому потратил на всё два года, но Академию окончил досрочно, получил квалификацию пилота-исследователя. Но это было до того, как затеяли эксперимент в Церне. Зет поскрёб затылок. Надеяться на то, что новоиспечённый пилот будет сидеть на Земле не приходилось. Ламбыгыйн попал в группу рудовозов, но был в ней очень недолго, затем летал на челноках до Урана, когда там строили станцию «Уран-Орбитальный», а потом был вторым пилотом у Ковальски. Последний раз они с Ионом видели «дядюшку Тада», когда ещё жили в Загорном, но это было точно до того, как Рыжий Мих Кашин познакомил близнецов Петерсов с Вебсиком.  Точные даты память не сохранила.
Зет попытался выяснить профессиональную ориентацию Ламбыгыйна, сопоставляя предметы с отличными и хорошими оценками на экзамене, но получалась каша. Правда, выявилась некоторая закономерность: чем больше времени курсант имел на подготовку к экстерну, тем он лучше его сдавал. Из Академии уже ответили, что экстернат  практиковался в исключительных случаях и в далёком прошлом, в современной практике экстерном можно сдавать только дополнительные курсы. Восстановить подробности экстерната курсанта Ламбыгыйна Академия не могла.
Но всё-таки, что курсант делал два года?! Из Звёздной Академии прислали объёмистую справку по участию в проектах поиска внеземного разума, основная часть которой была посвящена выводу автоматических астрофизических лабораторий в Дальний Космос, проекту использования Облака Оорта, а в интересующем Петерса периоде истории было скупо написано про бесславное завершение поисков в 20-21-х веках из-за несовершенства технической базы. Глупо, что имели, тем и искали. Но был один небольшой абзац про поиски пришельцев и их посещений в Гималаях.  Зет несколько раз его перечитал, потом связался с братом.
¬– Ты представь, дорогой, что ты пришёл с этой идей под «глаз Ростислава», – отозвался он, выслушав Зета. – Что бы тебе на это сказал наш генерал?
– У меня тут в кабинете не висит его портрета, Ион. Ростислав Петрович бы, думаю, заинтересовался. Достижения древних йогических практик он никогда не отрицал, вспомни. А за пару лет какой-то практикой можно вполне овладеть. Парень был молодой, если его отобрали для учения, то и выдернули на пару лет из общественной жизни в какой-нибудь древний монастырь к молитвенным колёсам и свиткам. Способности-то он потом обнаружил недюжинные!
– Зет, версия правдоподобна. Фамилия у него тоже веет Востоком.  Другие варианты – находился у подземных народов, вспомни, сколько наш генерал у них пробыл, или на Марсе. Серьёзная колонизация Марса началась как раз во второй четверти прошлого века. Полёт на Марс можно проверить, все пассажиры проходили регистрацию, контрабандных колонистов в те времена не было. Это же, считай, первопоселенцы, самая трудная смена.
– А с «подземниками» как проверить?
– А вот тут гораздо сложнее. Можно спросить Аалу Тваал, что она скажет. Всё-таки она с отцом среди них долго жила, знает нравы. Только, Зет, не исключай, что курсанта могли просто усыпить на пару лет с какими-то кристаллами на голове и он спокойно лежал себе и спал где-нибудь совсем недалеко от тебя.
– И Служба жизни допустила бы такой сон?
– Тоже верно… – Ион нахмурился. – Ну, я понял. Если придёт что дельное в мою директорскую черепушку, то сам скажу. Сейчас в ней одна рутина дел.
Среди марсианских колонистов Ламбыгыйна не оказалось. Зету от этого почему-то стало легче. Во времена не столь далёкие им с братом приходилось бывать на Марсе, и никаких приятных эмоций Красная планета не оставила.  Разговор с супругой Патрика Мбаа Аалой Тваал Зет перенёс на вечер. Размышления по поводу Гималаев и монастырей прервал звонкий голос Даши Кивиной из загудевшего на столе коммуникатора.
– Дядя Зет, я нашла букву! Она похоже из латинского алфавита – «I» ! Дедушка говорит, что имя «Ян» могли писать как «Ian», тогда понятно!
На экране появился снимок. Да, похоже…
– Дашенька, вы с дедушкой молодцы! Спасибище огромное, – обрадовался Петерс. – Похоже, что это открытие изменит кое-что в музейной коллекции!
Поговорив ещё немного с Дашей, а потом со Славой Серёгиным, Зет ощутил, что напряжение последних дней его отпускает. Он поколебался, спуститься ли ужинать в автокафе на первом этаже, но решил досмотреть досье на Ламбыгыйна и заказал ужин в кабинет. Через десять минут в арке появился сервис-бот с подносом, заставленным тарелками и напитками. Робот поставил еду на стол-приставку и удалился. Вкусный аромат от блюд быстро заполнил маленькую комнату, и Петерс не стал тянуть: развернув экран терминала, чтобы читать новый блок материалов, он подсел к еде.
Пилоты в Дальнем Космосе должны были быть универсалами, несмотря на то, что летели вместе с подготовленным на все случаи жизни робоэкипажем. Напарников подбирали очень тщательно, то, что Ламбыгыйн был замечен Ковальски и приглашён им вторым пилотом сразу, без всякой стажировки,  говорило о многом. Но Зет теперь смотрел на это под иным углом: если то, ради чего Ковальски  удалился на окраины  Солнечной системы, связано с Ламбыгыйном, то это не просто союз двух пилотов, а совместная миссия. Озадачивало, что Ламбыгыйну не потребовалась никакая дополнительная подготовка, сохранившиеся в досье статус-формуляры образовательного стандарта их не отразили. Такое впечатление, что он откуда-то сам всё знал! Но сей уникум ранее никак себя не обнаруживал…  «Мда, чем дальше в лес, тем больше дров», – подумал Зет, машинально беря с тарелки и отправляя в рот обожаемые с детства шоколадные колпачки сладкого десерта. Он даже не заметил, как проглотил за чтением весь ужин, остался только этот десерт, да и тот уже подходил к концу. Подумав, что читать ещё много, Зет дозаказал сладкое.
Пришелец Ковальски и пришелец Ламбыгыйн?  Не в этом ли секрет их мгновенного союза? Как говорится, рыбка рыбака видит издалека… Масоны узнавали друг друга по тайным знакам и жестам. Но нет сведений, что Ламбыгыйн был членом Темпоральной ложи. Зет почувствовал, что мысли пошли на новый круг, и пора остановиться и оторваться, наконец, от новой тарелки «колпачков». Решительно встав из-за стола, Петерс снял защиту офиса и служебный канал, отключил терминал, потом подошёл к арке и выглянул в коридор. Там было шумно: в соседнем холле звучали молодые голоса. Офисный центр, кабинеты «на прокат», в каждом – своё… За годы службы Зет уже привык к таким временным пристанищам. Постоянных офисов их Департамент имел очень немного, в одном из них на плавучем острове Союза Континентов сейчас сидел брат Ион, а лучше было бы, если бы он сидел напротив: пара их голов всегда отличалась сообразительностью.   Неожиданно вспомнились древние фантасты Стругацкие, их персонаж Тойво Глумов, кажется, прогрессор. А «пришельцы» разве не прогрессоры? Зет потряс головой: зациклился, надо сменить занятие…
– Вам плохо? – вдруг с участием спросил его нежный голос. – Вам помочь?
Петерс обернулся.
Перед ним стояла юная девушка-блондинка в длинном до пола фиолетовом  платье.
– Я вас узнала, – сообщила она. – Вы – знаменитый разведчик Ион Петерс, нам вас только что показали на лекции по истории Марсианской Автономии. Очень интересная лекция была! А правда, что они хотели переделать жителей Земли своими… как их?... ах да, «паутинками на голове»?  Ой, как здорово, что я вас встретила! У нашей группы, – она кивнула в сторону гудящего холла, – возникло столько вопросов!  Простите, вы бы не могли…
– Могу, – неожиданно для себя согласился Зет. – Только я не Ион Петерс, а его брат. Хорошо, идёмте к вашей группе…


Продолжение http://proza.ru/2022/04/11/453