Живая ткань черного моря

Однажды известный городской поэт удостоил оценкой мои буквенные потуги. Есть потенциал, сказал он авторитетно задумчиво, есть, хотя надо еще работать стиль, а так - извини, старик, школьная самодеятельность.
Глупо претендовать на большее, просто коннотация, торчащая ядовитой колючкой из слова "самодеятельность" и указывающая на замороженную кокошником певицу заводского хора, вкупе со "школьной" - неумелого, наивного, восторженного, сходу отправила на перрон Кунгурского вокзала, где с лотка торговали керамической композицией "Пограничник Карацупа и его верный пес Индус", выполненной кастрюльным обжигом из глиняных масс типа палка-палка, огуречик.
Товарищи мои дорогие, самодеятельность - это основа основ. Пусть замарана дурацкой пропагандой и за версту несет формалином, бог знает чем еще, но по существу есть искомое оно.
Потребность. Изнутри наружу, из мысли в поступок без всякого понуждения. Без приказа, и если разобраться, наивность тире непосредственность многого стоит. Широко открытыми глазами и каждый раз в первый класс, а так-то да, признаю, самодеятельность. Очарованность веществом жизни.

Вчера отдал на сканирование кучу папиных фотографий, реферат и эссе о страннике. Плюс четыре своих заметки. Движение началось. В принципе, можно будет выложить литературное эссе в открытый доступ, а в секретариате сказали, что многие коллеги уже пишут - радостно отозвались и торжественно пообещали. Думаю, все получится и успеем издать к юбилею, а о мемориальной табличке даже не заикаюсь, хотя, если по-правде, очень хочется. И место есть, прямо под дедовской на доме по Тимирязева.

Дед с материнской стороны и папа очень дружили, Юрий Дмитриевич всегда поминал деда Сашу с особым пиететом. Александр Спиридонович, будучи сталинским соколом в натуре - танковый комбриг, защитник Москвы, покоритель Халхин-Гола и Кенигсберга, совершенно спокойно выслушивал папины претензии к генералиссимусу, и хотя не разделял, спорил и возражал уважительно, аргументированно и большим знанием дела, а вот Хруща не любил совершенно. Солнечный человек.

Кирилл Алексеевич недавно поминал добрым словом, - а какой у тебя дед, - на высокой ноте сказал он, - помнишь его, деда Сашу, о-го-го...

Что я могу помнить - свои четыре первых года, урывками, образами, сполохами - воинские штаны с лампасами и светло-зеленую форменную рубашку, китель и фуражку, сказочную улыбку и атмосферу добра, которая следовала за ним по пятам.
И день смерти - никогда не забуду.
Казалось ничего общего у этого человека с войной нет и быть не может. Спокойный, разумный, уравновешенный, исключительно теплый и доброжелательный. Во всех воспоминаниях сослуживцев подчеркиваются именно эти черты. Никогда не повышал голоса, никогда не разговаривал матом и вообще, не бранился, не пасовал перед начальством, а бойцы любовно называли его батей.
Помню, подолгу сидели с отцом на кухне - вечерами, тихо и размеренно, под черный чай с кремлевским подстаканником. Мягкое ночное купе скорого поезда.
Вот и отца вспоминают радостно - с улыбкой и глубоким чувством.

Ой, - сказала Лариса, - даже не знаю, можно ли такое в книгу, и заулыбалась про себя.

Не подумайте дурного, у многих воспоминания носят глубоко личный, даже интимный характер, но в совершенно ином смысле. В смысле дорогой душевной или духовной близости, с которой не хочется расставаться. Пока не в слове - живет, расскажешь, отпустишь и чувство упорхнет. По себе знаю, поэтому мало и редко пишу об отце.

Вот так, начнешь сухим отчетом, а под конец пошло-поехало - живая ткань из черного моря.