Научи меня прощать. Глава 140

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/03/30/1906

Конец июля 1995 года выдался дождливым и совсем не жарким.

В коммунальной квартире было непривычно шумно.

В самой большой комнате, за разложенным овальным столом, сидел Фёдор Петрович, буйная шевелюра которого так и не претерпела никаких изменений,  продолжая напоминать всклокоченное воронье гнездо «а-ля Энштейн».

Он с гордостью и любовью посматривал на сына Алексея, который с увлечением рассказывал Сергею Александровичу, приглашенному вместе с Валерией, о тонкостях проведения полостных операций.

- Знаете, я сейчас жалею, что пошёл в биологи, а не стал врачом… - задумчиво кивал слушатель головой, - наверное, из меня мог бы получиться неплохой врач.

- Не жалейте! – Алексей широко улыбнулся. – Вы прекрасный специалист в своей области, добились немалого признания в науке. Это тоже важно!

- Просто подумалось, что есть врачебные профессии, которые не связаны с видом крови. Офтальмолог, например, или эндокринолог. Необязательно было заниматься хирургией. Однако, мне стоило только представить, что я буду обязательно посещать «анатомичку», мне становилось заранее плохо. Вот такой я «неженка»… - признался Сергей Александрович.

Он немного загрустил.

- Сергей, а вы в детстве в драках участвовали? – неожиданно обратился к нему Алексей.

- Конечно. Как же без драк? – мужчина улыбнулся. – У нас двор был самый «драчливый» на улице.

- Вам в драке ни разу не разбивали нос так, чтобы «юшка» потекла? Или, может быть, вы сами кому-нибудь нос до крови разбивали?

- Было такое. Так ведь то – драка! Совсем другое дело! Не понимаю, к чему ты клонишь, Лёша?

- К тому, что ты никакой не «неженка». Просто есть люди, которые действительно не переносят вида крови.

Фёдор Петрович, прислушивающийся к разговору мужчин, согласно закивал головой:

- Правильно Лёшка говорит, Серёжа! Вот Лидия моя, к примеру, святая женщина! Всю жизнь меня терпит, потому что я просто обожаю есть яичницу прямо со сковородки. И картошку жареную. 

Он хитро прищурился и продолжил:

- Лидия Николаевна в это время уходит в другую комнату, потому что просто физически не может выдержать звук, когда вилка по металлу скребёт. Во всём идеальная у меня жена, а того элементарного действа не выдерживает её тонкая нервная система!

Алексей рассмеялся:

- Знаю, знаю, она тебя сначала перевоспитывала, а потом рукой махнула.

- Верно… Сколько лет мы уже вместе… Так, а где наши женщины? Нам обещали домашние пельмени!

Из-за двери послышал топот детских ног, в комнату вбежала Маша, преисполненная восторга, и вся перемазанная мукой.

- Деда! – она говорила звонко и непрестанно улыбалась, -  бабушка просила передать вам, мужчины, что пельмени уже готовы, и она поставила воду! Надо накрывать на стол. Я буду помогать, да?

- Да погоди ты, егоза, - Фёдор Петрович чмокнул Машу в щёку и отряхнул ей платьице, - иди хоть умойся для начала. Глянь-ка, как в муке извозилась!

- Деда, так я же работала! Я же не просто так!

Улыбка на лице Маши вдруг погасла.

- «Рукам — работа, душе — праздник». Так мама всегда говорила…

Алексей тут же обеспокоенно повернулся к девочке.

- Эй, солнышко, помнишь, о чём мы с тобой говорили?

Маша кивнула.

- О том, что на самом деле близкие люди не уходят от нас. Они всегда остаются с нами до тех пор, пока мы о них помним, пока следуем в жизни тому, чему они нас учили. Они живут у нас тут…

Она показала рукой на сердце.

- Правильно, умница моя! Вот сейчас ты как раз вспомнила, чему тебя учила мама.

Значит, твоя мама здесь, она с тобой.

Лицо Маши вновь осветилось улыбкой.

- Папа Лёша, я тебе верю! – она тут же запрыгала на месте от нетерпения, - мама Люба просила нас расстелить скатерть. Сказала, что дедушка знает, где она!

Доставайте скатерть, а я пока руки вымою!

Она вприпрыжку унеслась в ванную комнату.

Мужчины проводили её глазами.

- Скучает по родителям? – Сергей вопросительно посмотрел на Алексея.

- Скучает. Но она очень редко вспоминает об отце, только эпизодически. Судя по рассказам Маши, он был человеком со сложным характером, не проявлял к ней особенно теплых чувств, часто наказывал. Вот по матери девочка скучает очень сильно. – Он немного помолчал. – Первое время я серьёзно подумывал о том, чтобы обратиться к врачу, может быть, неврологу. Ведь Маша на время потеряла речь, когда погибли её родители. Когда она только поселилась у нас, ей часто снились кошмары, она боялась оставаться одна в комнате. Сейчас совсем другое дело: кошмары прекратились, она сама засыпает, правда, при свете ночника. Но в остальном – обычный ребёнок, кстати, весьма талантливый ребёнок.

- Согласен! – тут же закивал Фёдор Петрович, - я видел её рисунки! Она замечательно чувствует природу, у девочки врожденное понимание пропорций.

- Да, - подтвердил Алексей, - в художественной школе её хвалят. Главное, что Маша даже к похвалам относится правильно – носа не задирает, помогает тем, у кого что-то не получается. Подругами обзавелась, так что всё хорошо!
Фёдор Петрович встал и заглянул на полку антресоли.

- Вроде бы здесь эта скатерть должна быть… Вот! Точно! Нашёл!

Он с торжествующим видом плюхнул на стол тяжелую льняную скатерть, сложенную вчетверо и скатанную в аккуратный рулон.

- Вот жена… И тут всё продумала. – Он принялся раскатывать скатерть по столу, - аккурат две складки будет – ровно по центру. Даже свернула рулоном. Чертёжница, она и на пенсии – чертёжница!

Сергей с Алексеем переглянулись, рассмеявшись.

- Эй, Сергей, кстати, а вы когда с Лерой собираетесь в ЗАГС? – Алексей тихонько подмигнул новому другу. – Я видел, как ты на неё смотришь, и какими взглядами она отвечает тебе.

Сергей Александрович слегка покраснел.

- Я уже сделал Лере предложение…

- И что она ответила? Когда свадьба?

Мужчина вздохнул.

- Она попросила не торопить её. Сказала, что обязательно даст мне ответ в ближайшее время. Я так понял, что у неё была в прошлом какая-то история, которую Лера никак не в силах забыть, поэтому не стал настаивать. Но я обязательно добьюсь её руки, я не намерен потерять такую замечательную женщину.

- Это правильно. – Алексей одобрительно кивнул и принялся поправлять на столе скатерть.

***

Тем временем на кухне Лидия Николаевна, Валерия и Люба с увлечением лепили пельмени. Большая их часть уже была разложена на специальных листах фанеры и мирно покоилась в морозилке.

- Надо же, какая интересная конструкция! – восторгалась Люба, - надо у Лёши попросить такую же штуку сделать.

- Это всё Федя мой! – с гордостью за мужа довольно проговорила Лидия Николаевна.

– Там же не надо ничего особенного: три фанерки и восемь кубиков. Гвоздочками кубики к фанере прибил -  и вот тебе готовый ящик для пельменей, ставь одну фанерку на другую, насколько высота морозилки позволяет. Не навалишь же их в кучу, пока не застыли: слипнутся! Потом, когда замерзнут – я их в один пакет собираю. Очень удобно!

- Согласна! Замечательно Фёдор Петрович придумал. – Валерия вылепила последний пельмень и принялась вытирать со стола рассыпавшуюся муку.

- Люба, вода закипела! Соли и бросай приправу! – от пристального взгляда Лидии Николаевны ничего не ускользало.

- Бабушка, а где брать тарелки? – на кухне появилась возбужденная происходящим Маша.

- Солнышко, в серванте бери!

Глаза Маши округлились.

- Это те красивые? С волнистыми краями и цветами? Можно?!

- Нужно! Бери!

- Ух ты, здорово! – Маша вприпрыжку унеслась обратно.

Вскоре из комнаты донесся звон посуды.

- Девочки, запомните! – Лидия Николаевна воздела вверх всё ещё перепачканные мукой руки, - никогда не берегите вещи. Не оставляйте «про запас» или «на потом», как это делали мы. Вещи покупают, чтобы ими пользоваться. Потому что это «потом» может у кого-то и вовсе не наступить…

Она вздохнула, и обе женщины поняли, что она говорила сейчас о покойной матери Маши.

Валерия согласно кивнула.

- Мне в детстве подарили большую плюшевую собаку, - принялась вспоминать она. -У собаки в лапе была спрятана пищалка – если нажать на лапу, она пищала что-то вроде: «Ав! Ав!» Так мне нравилась эта собака и то, как она звонко лаяла, что я старалась лишний раз не нажимать на лапу.  Мне казалось, что от того, что я буду часто заставлять собаку лаять, пищалка быстро сломается. В результате она всё равно перестала работать, со временем. А я так и не услышала достаточное количество раз весёлое тявканье… Поэтому поддерживаю вас, Лидия Николаевна!

Женщины быстро перемыли испачканную мукой и тестом посуду, вскоре все уже сидели за накрытым столом.

- Эх, хороша сметанка! – Фёдор Петрович с удовольствием взял большую плошку с деревенской сметаной. Хотел зачерпнуть её ложкой, но сметана оказалась настолько густая, что пришлось просто вынуть из плошки круглый шарик, похожий на тот, какими в кафе накладывают в креманки мороженое.

Алексей ждал своей очереди.

Сергей потянулся к соуснику с густой томатной пастой, щедро приправленной корнем хрена.

- Мне поострее нравится! – пояснил он и предложил соус Валерии.

- Нет, Серёжа, ни за что! Я не хочу превратиться в огнедышащего дракона! - смеясь, женщина отказалась. – Я лучше просто томатной пасты возьму.

- А я ничего не буду! Я экономить буду! – вдруг пропела Маша мурлыкающим голоском, изображая кота Матроскина из мультфильма про «Простоквашино».

Взрослые дружно рассмеялись.

- Молодец, Маша, я тоже буду экономить! - Лидия Николаевна ласково погладила девочку по голове, - лучше мы с тобой потом по лишнему куску пирога съедим, правда?

- Ээээ… Так нечестно! – Фёдор Петрович жмурился от удовольствия, жуя очередной пельмень. – Пирог надо разделить поровну!

Когда очередь дошла до пирога с вишнёвым вареньем, ему быстро отдали должное, потом расселись по дивану и креслам.

- Лёша, ты хотел нам фотографии показать! – напомнила сыну об обещании Лидия Николаевна.

- Точно! Забыл. – Алексей виновато улыбнулся, и повернулся к жене, - Любаша, принесешь наши фотографии? Ты точно знаешь, в какой сумке их искать.

- Конечно. – Люба вышла ненадолго и быстро вернулась, держа в руках довольно увесистую пачку цветной фотобумаги.

Фотографий было много. Сначала они попадали в руки Фёдору Петровичу и Лидии Николаевне, потом переходили к Сергею и Валерии.

На снимках были запечатлены Алексей, Люба и Маша втроем, по двое, поодиночке… Маша в своей комнате, потом она же на улице у подъезда дома, у куста цветущей сирени, вместе с Любой на качелях…

Потом пошли фотографии снятые у Алексея на работе.

На одной он был в ординаторской, что-то писал, сидя за письменным столом. Лицо напряженное и отстраненное, словно он думал при этом о чем-то очень важном и фотограф «поймал» в объектив именно этот момент.

Потом шли фотографии, где Алексей был вместе с коллегами, потом вместе с медсестрами отделения.

- Ого! А это кто? – Фёдор Петрович взял из рук Любы очередной снимок и даже водрузил на нос очки, чтобы рассмотреть его повнимательнее.

Лидия Николаевна, взглянув на фотографию через плечо мужа, тоже заинтересовалась.

- Правда, кто это, Лёша? Как интересно…

Алексей мельком бросил взгляд на изображение.

- А! Это мой самый необычный пациент! – воскликнул он и передал снимок Валерии.

Валерия аккуратно взяла плотный цветной кусочек бумаги, поблескивающий глянцевой поверхностью, посмотрела на него и… побледнела.

С фотографии смотрел на неё он. Дмитрий.

Его трудно было узнать…

Мужчина, которого Лера когда-то так сильно любила, был одет в длинное, чёрное одеяние, лицо обрамляла густая, окладистая борода, делавшая его лет на десять старше.

В густых, длинных волосах белела прядь седых волос.
Взгляд был светлым и живым. Он был… настоящим. Это был взгляд человека, который знает нечто такое, что недоступно остальным. Дмитрий  улыбался легкой, едва заметной полуулыбкой.

Рядом с ним, по центру, стоял огромный человек с седой бородой, тоже весь одетый в черное, с большим крестом на груди. Чувствовалось, что в нем дремала немалая физическая сила. Его большая рука лежала на плече улыбающегося Алексея.

- Это – отец Анастасий, - пояснил Алексей, указывая на мужчину к крестом. – Он настоятель монастыря, в котором живёт мой бывший пациент, которого Дмитрием зовут, вернее, звали.

- Почему звали? – тут же встревожено переспросила Лидия Николаевна.

- Мама, не волнуйся! – Алексей похлопал Лидию Николаевну по плечу и пояснил:

- Всё с Дмитрием хорошо. Просто, когда Дмитрий попал к нам в больницу, он был обычным послушником. В любой момент он мог уйти из монастыря.

Алексей немного помолчал.

- Теперь его зовут братом Дамианом. Он принял постриг, стал монахом, хотя он очень понравился одной замечательной девушке, нашей медсестре. Я думаю, из них бы вышла прекрасная пара, если бы намерение Дмитрия уйти в монастырь не было таким решительным. Они с отцом Анастасием заезжают ко мне иногда.

- А как он попал в вашу больницу? У него был аппендицит? - Фёдор Петрович с любопытством взглянул на сына.

- Нет. – Алексей покачал головой, - у него было проникающее ножевое ранение, а от неминуемой смерти его спасла книга, которую он положил за пазуху. Это очень интересная история! Если бы его не нашли случайные люди на дороге, Дмитрий  истёк бы кровью или замерз. Могло быть и то, и другое…  Лера, всё хорошо? - Алексей с беспокойством посмотрел на побледневшую женщину. – Если бы я знал, что ты такая впечатлительная, я бы не стал рассказывать подробностей.

- Нет-нет, Алексей, не волнуйся, всё хорошо. Просто стало немного душно. Я, наверное, постою на балконе.

- Мне пойти с тобой? – Сергей тут же поднялся со своего места.

- Не нужно, Серёжа, я справлюсь. – Валерия улыбнулась немного смущенно, понимая, что заставила всех волноваться. – Я выйду на воздух, и всё будет в порядке. Вечер как раз прохладный, не беспокойтесь.

Не выпуская фотографию из рук, она поднялась, прошла в свою комнату.

Открыла дверь на балкон, впуская в комнату прохладный вечерний воздух. После недавно прошедшего дождя пахло свежестью и прибитой пылью.

Валерия глубоко вдохнула.

Потом прислонилась к прохладной стене, снова посмотрела на фотографию, которую по-прежнему держала в руке.

Это был всё тот же Дмитрий.

Красавец, покоритель сердец, остроумный и умеющий кружить женщинам головы. Что там сказал Алексей? Даже в больнице в него тут же влюбилась какая-то медсестричка, чему Валерия вовсе не была удивлена.

Но одновременно она понимала, что с фотографии на неё смотрел уже совершенно другой человек. Этого нового Дмитрия она не знала. В его взгляде читалось спокойствие, словно он принял, наконец, очень важное и верное решение.
Пришла пора окончательно простить этого человека и отпустить прошлое…
Дмитрий получил новое имя, его жизнь теперь принадлежит другому, совсем далекому и непонятному ей миру, о котором она знает совсем немного, и только то, что лежит на самой поверхности.

Валерия вздохнула.

Простить и отпустить…

Судьба рассудила так, что их дороги окончательно разошлись.

Пришла пора жить дальше. У неё есть Сергей и, хотя у Валерии не было к нему такой сводящей с ума страсти, которую она испытывала к Дмитрию, с ним сейчас она чувствовала себя счастливой.

Валерия улыбнулась своим мыслям.

- Прощай, Дмитрий… - прошептала она. - Я простила тебя, я тебя отпускаю. Живи с миром, твори добро, молись Богу за всех нас, если это – твой путь. Прощай…
Она положила фотографию на свой письменный стол. Потом подумала, и убрала её в выдвижной ящик.

Ей захотелось оставить её у себя. У Алексея были ещё подобные снимки, она видела.

Она прижала ладони к щекам, чувствуя, как на них возвращается краска, открыла дверь в общий коридор. Из комнаты донесся весёлый смех, в котором явственно прозвучали звонкие детские нотки.

Сегодня она обязательно ответит Сергею согласием.

Валерия шагнула в жизнь.

В новую жизнь…

***

Когда Дементий уехал также внезапно, как и появился, Злата загрустила. Даже не загрустила, а впала в состояние полного уныния.

Ей претила её скучная, однообразная жизнь, надоела бесконечная возня в огороде, одинокие вечера, даже книги наскучили.

Хотелось набить красивыми, яркими летними нарядами чемодан и, бросив всё, «рвануть» на море.

Пусть одна, пусть «дикарем». Лишь бы снова окунуться в мир беззаботности, отдыха, легкого флирта, кафе, вечерних прогулок по набережной.
Но теперь такое развлечение было ей не по карману.

Деньги, оставленные ей Демоном, Злата потратила весьма расчетливо, с умом.
Поставив, наконец, крепкий, довольно высокий забор, она окончательно отгородила свой небольшой мирок от чужих глаз, но теперь обнаружилось, что ремонта требует крыша.

На это должна была уйти вторая часть денег. Потратив их, Злата поняла, что на море ей ехать попросту не на что.

Она не впервые в жизни столкнулась с нехваткой средств, но сейчас этот факт наиболее болезненно ударил по её самолюбию.

Кроме того, ей разделили отпуск. Она была свободна в июне и августе, а июль должна была проводить на работе, целыми днями ощущая жуткий, тошнотворный запах краски – в школе велись ремонтные работы.

От запаха краски у неё жутко болела голова и окончательно портилось настроение.
Домой Злата приходила вымотанная.

Ей казалось, что этот противный запах она чувствует даже во сне. Злата удивлялась коллегам, которые дефилировали по школьным коридорам, как будто их совершенно не беспокоило разлитое в воздухе «амбре», перемешанное со стойким ароматом ацетона.

Однажды вечером, когда она шла домой, её кто-то окликнул.

- Злата! Злата Анатольевна, здравствуйте!

Она обернулась на знакомый голос и увидела новенькую машину, припаркованную в тени, под раскидистыми деревьями.

Рядом стоял улыбающийся Семён.

Переложив из руки в руку тяжелую сумку со старыми тетрадями, которые она собиралась разобрать дома, Злата подошла к мужчине.

- Добрый день Семён…эээ… Павлович!

- Злата, да будет тебе официальничать, мы же не в школе. Садись, подвезу. Давай сумку!

Семён забрал из рук Златы тяжелую ношу, распахнул переднюю дверцу машины.

Злата улыбнулась, согласно кивнула, с удовольствием опустилась на мягкое сиденье.

Как же хорошо!..

Привычно откинувшись на удобную спинку автомобильного кресла, Злата ощутила острую тоску по прошлому.

Когда-то ей не требовалось ждать случая, чтобы её подвезли, а водитель с чистенькой, сверкающей иномаркой всегда был наготове. Вёз её, куда она приказывала, ждал столько, сколько ей требовалось… Неужели это всё и правда было в её жизни совсем недавно?

- Это твоя машина? – Злата недоверчиво покосилась на Семёна. – У тебя ведь была другая?

Семён радостно кивнул.

- Моя! Сегодня купил! Старую продал, денег добавил и приобрел эту красавицу.

Он на ходу похлопал по приборной доске.

- Ого! Это же недешевая модель. – Злата искренне удивилась, посмотрев на Семёна с возрастающим интересом.

- Так и мы не лыком шиты! – Семён довольно рассмеялся. – Дело наше с Серёгой хорошо пошло, мы и сами не ожидали. Теперь, так сказать, немного «шикуем» на «дивиденды».

- Молодцы. – Злата поджала пухлые губы, но попыталась выдавить из себя одобрительную улыбку.

- Спасибо! – Семён, глядя на дорогу, поджатых губ не заметил, а улыбку разглядел.

– Думаю в августе на море с Соней и Павлухой поехать. Как думаешь?

- Море… - Злата чуть не плакала, изо всех сил стараясь совладать с собой и отворачивая лицо к открытому окну. – Море – это хорошо!

Усилием воли она заставила себя повернуться к Семёну, на её губах заиграла очаровательная улыбка.

- Думаю, что Соня непременно оценит твои старания! Ты прекрасный отец. 

Она постаралась придать своему голосу как можно больше восхищения.

Семён был явно польщён, но скромность пересилила.

- Я просто люблю своего сына, Злата.  Любой отец делает для своей семьи тоже самое.

Злата покачала головой.

- Ошибаешься. Не забывай, я работаю в школе, перед моими глазами множество совсем других примеров. Соня должна понимать, что ей очень повезло с тобой, - осторожно бросила она.

Злата наблюдала за его реакцией.

То, что она увидела, ей понравилось.

Семёну снова польстили её слова, он невольно приосанился, сидя за рулем, глаза его заблестели, на губах заиграла довольная улыбка.

Соня ещё не знает о его покупке. Он подумал, как она обрадуется, как будет восхищенно осматривать новенький автомобиль, как он торжественно усадит жену на то самое сиденье, где сейчас сидит Злата, повезёт кататься по городу. Радость так и рвалась из него.

- А как у тебя с пекарней? – сочувственно спросил он Злату, не замечая в восторге от своей удачи, что наступает тем самым на её «больную мозоль», - не удалось найти этого прощелыгу?

- Нет. – Злата резко помрачнела. Семён понял, насколько его вопрос был неуместным и неуклюжим.

- Прости, Злата, – он бросил на неё извиняющийся взгляд, - я совсем не подумал, что такие вопросы тебе неприятны. Просто ляпнул, не думая. Извини!

- Ничего страшного, Семён, я понимаю.

Злата улыбнулась обворожительно, но в глубине души просто скрежетала зубами от ярости. Вот слон в посудной лавке!

Машина остановилась у её дома, Злата с сожалением выбралась из уютного кресла.

- Спасибо, Семён!
Неожиданно она потянулась к нему, поцеловала в щеку.

На щеке остался едва заметный след от губной помады.

Она потерла щеку застывшего от неожиданности мужчины тонкими пальцами, уничтожая этот отпечаток.

- Что застыл? – рассмеялась она, - просто дружеский поцелуй! Ты же сам сказал, что сейчас мы не в школе, а я тебя во враги не записывала.

Семён расслабился и тоже засмеялся.

- Прости! – извинился он в очередной раз. – Я совсем отвык от женского общества, сама понимаешь. Работа, семья, сын… Куртуазность мною крепко подзабыта.

- Никогда не поздно освежить память. – Злата кокетливо улыбнулась и пошла к калитке. – Ещё раз спасибо, что подвёз!

Семён уже сидел в машине.

Он помахал ей рукой, принялся аккуратно разворачиваться.

Когда автомобиль скрылся за поворотом, Злата загадочно улыбнулась своим мыслям, захлопнула калитку.

В её голове уже начал созревать план…

Продолжение здесь: http://proza.ru/2022/04/15/1677