Название медведя в агульском языке

      

По мысли некоторых ведущих европейских и российских  исследователей изучение языка вне контекста истории  и культуры  народа  лишено всякого  смысла. А  изучать его в контексте  названных феноменов практически невозможно без этимологических штудий, что также хорошо осознается. А они - этимологические штудии  эта та область языкознания, которая применительно к Дагестану пока еще, по большому  счету, остается  за пределами  каких-либо интересов местной научной общественности. Первые  подвижки здесь начались лишь совсем недавно и, в первую очередь благодаря  усилиям  российских исследователей, и лишь  затем  только  благодаря  усилиям  местных изыскателей. Во втором случае имеются лишь отдельные  робкие  инициативы. Но как говориться, «на безрыбье и рак рыба», поэтому и то малое, что имеется на сегодняшний день, радует. Свою посильную лепту в  это безнадежное дело время от времени пытаемся  внести и мы. Вот и нынче  пришло на ум идея посмотреть, откуда в агульском языке пришло  название медведя?

В агульском языке название медведя в своем звучании  имеет диалектные  различия  и представлены такими  вариациями, как  собственно агул. «бегниш (баьгниш)»  и керен. ба1нгиш. В плане правильной  линейной последовательности морфем  стоит керенская форма. Она  как  бы  ближе к «эталонному» типу. В собственно агульском «бегниш», подтверждая  общую тенденцию упреднения артикуляции гласных  в лезгинской группе языков, произошел переход старого *а  > е, а также, так называемая, контаминация – в данном  случае  возникновение новой последовательности путем изменения мест расположения  элементов  старой структуры.

Что касается керенской версии, то  в ней, старый  *а  вместо того, чтобы  «упредниться» как в собственно  агульском диалекте, фарингализовался, т.е. приобрел признак гортанной мягкости, возникающий вследствие напряжения гортанных стенок  в момент произношения звука. Фарингальность аномальный признак звуков  в дагестанских языках и поэтому он  более информативен, чем «правильные» звуковые изменения. По этой причине  дальше мы  будем работать с  версией слова, содержащий в себе этот  тип звука, т.е. с керенской вариацией названия медведя.

Исследователи обращали внимание на этот необычный артикуляционный  признак дагестанских звуков и даже  вели  в этом направлении некоторые  дискуссии, которые, правда, в конечном итоге свелись к тому, является ли он  изначально  присущим  дагестанским языкам  или  был приобретен в процессе развития  их? Остановились на таком как бы  компромиссном  решении, согласно которому в  одних языках, например, в даргинских, фарингальный признак звуков  полагается  считать  исконно присущим  им, тогда как относительно других – следует  думать, что  он  был  приобретен.

Но в целом  природу этого явления  исследователи не смогли определить до сих пор, а сам вопрос до поры до времени  оставили  в  таком  подвешенном  или  законсервированном состоянии.

Данный  признак не является единственным «анамальным» признаком  свойственный  дагестанским языкам. Напротив, такими  особенными  свойствами  характеризуется чуть ли ни половина  всего фонетического корпуса  их. Исследователи  в  своих изысканиях  игнорируют этот факт, но поразительным образом, не редко  при этом умудряются  претендовать на достоверность полученных им  результатов, хотя  можно ставить вопрос - о какой достоверности результатов может идти речь, если половина звуков  остается  за «бортом» исследований? 

Справедливости ради также  стоит отметить, что широко  известный С.Старостин, касаясь природы фарингализованных звуков  один или два раза как бы вскользь в комментариях к  разным  работам  отмечает, что «вероятность происхождение  фарингализации  в  дагестанских зыках  из выпавших  эмфатических ларингалов», т.е. из мягких  гортанных звуков. Но дальше этого почему-то  он  тоже не идет. И более  того, в своих  изысканиях  по  дагестанским языкам  к  декларируемому  положению вроде  бы  тоже  не обращается.

В реальности  же  «эмфатические ларингалы», выпадение  которых  по С. Старостину приводят к фарингализации, сами  имеют вторичный характер. Они возникают на месте лакун (пустот), образовавшихся после  выпадения  уже не существующего в языке, так называемого гемината (усиленного) *хх. То есть в конечном итоге  при реконструкциях в  позициях, где гласный -а, отражает  остаточную фарингализацию предшествующего  звука,  восстанавливается его пра-пра- предшественник *хх.

В даргинском языке на этот счет ситуация следующая. Исследователи просто не понимают, что здесь фарингальный  признак стал достоянием не только консонантной системы языка, но и вокальной, тогда как  в остальных дагестанских языках  он присущ  только системе согласных. Так, например, различие в произношении имени Г1али (через –а)  в большинстве языков  региона и Г1яли (через -я(а1))  в  даргинских  объясняется  именно этим, т.е. тем, что гласный  -а  в  даргинском языке перешел в такую артикуляционную фазу, когда он произносится не  так как  ему положено, а на подобие – я.  К чему все это надо? А к тому, чтобы читатель, хоть и не знаком с нюансами ведения  научных изысканий, но все-таки  хотя  бы  в общих чертах понял, о чем  вообще идет речь.  Если сказать образно, то такие моменты  напоминают секретные коды, с помощью  которых  проникают  в  тайны истории. Однако  вернемся к нашим овцам, то бишь, медведям.

И так, мы имеем  керенское  название медведя ба1нгиш  с суффиксом принадлежности –н  в  составе и фарингализованным гласным –а, на месте которого восстанавливается, как сказано выше, усиленный *хх. В результате этой операции у нас получается *баххангиш. Наличие в нем суффикса принадлежности  -н, показывает, что это образование  имеет композитный характер, т.е. как бы  состоит из разных компонентов (в данном случае из *баххан- и *-гиш), т.к. помимо всего прочего  суффикс  служит  еще своеобразным «разграничителем» слов. А это в свою очередь позволяет нам восстановить перед корневым согласным (*хх)  и  обязательный элемент лексики восточно-кавказских языков  -р. Он был нужен в слове для образования основ косвенных падежей, но постепенно был вытеснен конкурентом –н. Таким  образом  в итоге всех  этих «пертурбаций» у нас появляется возможность  восстанавливать облик   двух  самостоятельных  слов  *ба(р)хха-н  и  *-гиш.

Первое слово *бархх-(ан), (без  суффиксального оформления) в прошлом  имело несколько значений: «высокий», «большой, крупный», «тело», «туша», «гора»  и некоторые другие. Так, например, к нему восходит слово (по диалектам) бах1яхъ (баг1ахъ) – «разделанная под сушку туша животного».

Второе слово  *гиш имеет перевернутый вид. Правильней будет  шиг  < *сиг, который по своему звуковому составу близко стоит к терминам, обозначающих  в  дагестанских языках «лису» и «медведя».

Медведь: авар. ци (си, ши, чи); анд. сейи, ахв. ши  и т.д. (с  назальным гласным в большинстве случаев); лак. цуша, дарг. синка; лезг. сев, таб. швеъ; цах. сой, со; рут. сигь, крыз. сар; будух. сор; удин. шуе и хинал. псы.

Лиса: авар. цер (шер, сер); анд. сор, сори;карат. саре; ахв.шари; багв. сар; тинд. сари, саре; чам. сари, са; ботл., год. сари; цез. зири; хвар. зор; бежт. сора; гунз. сэ; гин. зеру; лак. цулч1а (< *цулк1а); арч. ссол; лезг. сик1; таб. сул; агул сул, суьл; цах сыва; рут. сик1; крыз. сакул; будух. сокул; хин. пшла. Сюда  же  чеч. цогал; инг. цогал; бацб. сок1ол. 

Как можно заметить, при сопоставлении  обнаруживается нечто общее  в  названиях этих животных, т.к. они  представлены близкими по фонетическому составу основами. Но  реконструируемая для агульского  языка  форма *сиг больше тяготеет к основам представленных в наименованиях лисы – цулк1(а), сик1, сак(ул), сок1(ол), цог(ал)  и т.д., которые  в свою очередь сопоставляется  с пранахско-дагестанским (по реконструкции Дьяконова  и др. )  *ц1аьлкь1V  «барс, леопард», фрагмент которого со значением  «леопард» сохраняется в чеченском сложении ц1окь-берг. Кроме того следует учитывать, что согласно Б.Талибову в некоторых дагестанских языках  названия волка  и медведя  (например, цахурское «шей») имеют табуизированное значение «хищник». Отсюда  можно предположить, что изначально и агульское название  медведя *бархха-н-сиг в  семантическом плане  имело  табуизированное значение  и  означало «большой хищник».