Сигареты курят Дамиано

Морозный воздух марта обдавал лёгкие и пробирал насквозь. Для итальянского парня, оказавшегося в зимней ещё Москве на гастролях, эта погода была непривычна и пугала. Полностью не спасали даже два шерстяных свитера под пальто. Поэтому Дамиано грелся, куря сигарету.

M;neskin отыграли в клубе саундчек и вышли на перекур. Дами стоял, уставившись в одну точку на горизонте. Как сегодня примет их российская публика? В прошлый приезд, ещё летом, неистовые фанатки буквально готовы были разорвать артистов на кусочки. Нарушали личное пространство, требовали внимания. Поди удовлетвори каждую.

“Пожалуйста, будьте людьми,” – думал Дамиано. – “Мы не ваши долбанные игрушки”.

“Привет”, – женский голос окликнул Дамиано. К нему подошла девушка, невысокая, тоненькая, отдалённо похожая на него самого. Ярко накрашенные зелёные глаза на смугловатом для славянки лице смотрели на него сосредоточенно и внимательно. Словно девушка хотела понять его душу, а не просто возжелала красивую картинку, как большинство фанаток. “Давай покурим”, – предложила девушка на странной смеси итальянского и английского. Достала свою сигарету и зажгла. Дамиано тоже сделал затяжку очередной своей табачной палочки.

Для русской девушки, что стояла сейчас рядом с Дамиано на заднем дворе клуба, зимняя погода начала марта была привычной, но неприятной. Несмотря на тёплое пальто, греться приходилось тоже сигаретой. Нелли сегодня повезло: она встретила Дамиано до концерта, и похоже, от в хорошем расположении духа. Он её не оттолкнул, не прогнал, не обматерил. Разрешил стоять и курить рядом. Может быть, удастся пообщаться в спокойной обстановке, без суматохи и давки, без орущих фанаток.
Нелли скользила взглядом, чтобы Дами не стало неловко от того, что она всматривается в его лицо, ставшее ей за год почти родным. Иногда Нелли казалось, что Дамиано её итальянский младший брат, из-за отдалённого внешнего сходства. Сходство это она усиливала похожим макияжем, причёской и стилем в одежде. Нелли сама была певицей-любителем, писала песни и выступала на творческих вечерах в Москве.

Но сегодня Нелли не стала лезть к Дамиано со своим творчеством. Наоборот. Поговорить с ним хотела о его песнях.

– Мы ждём, что вы отыграете все ваши хиты и другие песни с альбома, – начала разговор с Дамиано Нелли, – Но всё-таки, Дами, мы всем фандомом вас просим: не прекращайте петь по-итальянски.

– Да, – ответил Дамиано (затяжка), – мы после Евровидения больше хотели сфокусироваться на английской лирике, но я был так удивлён, услышав, как вся Европа подпевает нам по-итальянски. И мы с группой решили, что будем писать как и раньше, и на итальянском, и на английском.

– Вы для многих как смесь Челентано, ABBA и Led Zeppelin, с сильной самостью, а для меня вы просто крутая группа, которая вдохновляет на творчество, – выпалила Нелли.

– Спасибо, – отозвался Дамиано после очередной затяжки. Теперь уже его зеленовато-карие глаза глянули с интересом на девушку. Похоже, Нелли говорила искренне и не льстила.

– Жаль, что вы мало рок-баллад итальянских поёте на европейских концертах. Совершенно пропали Vent’anni и La paura del buio.

– Но передохнув от них, мы воспринимаем их с утроенной радостью, – ответил вокалист M;neskin.

– Это да, наверное, – слегка вздохнула Нелли.
Клубы сигаретного дыма окутывали двух людей, создавая купол, через который, казалось, не пробиться посторонним. В этом куполе фанатка и кумир могли спокойно поговорить, почти что по душам.

– Как мне неловко от того, что мне внезапно надоела песня Coraline! – с досадой воскликнула Нелли.

– Ты передо мной оправдываешься? – опешил Дамиано, – Зачем?

– Меня разрывает на части от того, что я не могу плакать под рок-баллады, – горько ответила поклонница, – Ты сам плачешь, когда её поёшь, а я не могу! Она важна для тебя, она о близком тебе человеке, а я до конца не вкурила её смысл!

– Да полно тебе, – стал успокаивать Дамиано разошедшуюся девушку, – Это нормально, что ты не я, что чувствуешь по-другому, но это твои чувства, ты не можешь отменить их. Просто позволь им быть! – Дамиано резко взмахнул рукой, – Просто позволь себе быть!

– Спасибо, дорогой. Ты меня успокоил. Для меня ваши песни последний год были терапией, возрождением к жизни. Спасибо за Евровидение, за Il ballo della vita, за Teatro d’ira, просто спасибо.

– Все наши хиты сегодня сыграем, и Vent’anni бонусом, – шепнул Дамиано.

Кумир и фанатка снова закурили. Начало темнеть и подмерзать, дело шло к вечеру. Вдруг у Нелли вырвалось:

– Дамиано, что ты нашёл в этом Кэмеле? Как по мне, абсолютно горькие и невкусные сигареты.

– For whom how, – развёл руками Дами, – Мне твои Chapman вообще кажутся слишком приторными и сладкими.

– А сладкое я не люблю, – отозвалась Нелли.

– Тогда почему куришь такие приторные сигареты, где логика?

– Замещение. От сигарет хотя бы не пополнеешь.

Стемнело совсем. Серое московское небо стало свинцово-синим.

– Мне пора к ребятам. Переодеваться, краситься и на сцену. Спасибо за компанию, девочка.

– И тебе спасибо, Дамиано.

Вдруг Нелли не удержалась и взяла его смуглую руку. Она была ещё тёплая, ещё впитавшая в себя лучи итальянского солнца. Как будто электрический ток прошёл через всю русскую фанатку.

– Пусть вы отыграете грандиозный зажигательный концерт, Дамиано! Поставьте всю Москву на уши! – улыбнулась Нелли.


***


“И поставим на уши, дорогая”, – думал Дамиано, возвращаясь в клуб и направляясь к коллегам по группе. – “Зажжём в вашей Москве так, как будто завтра умирать. Фух, такое чувство, будто не я покурил сигареты, а сигареты покурили меня!”

– Дамиано, где ты пропадал? В другом измерении? – окликнула певца Вик, – Мы уже переодеваемся и красимся, быстрее давай. Скоро на сцену.