Олеся

               
               
   
        – Анка, помоги мне, сил моих нет больше, – обратилась к ней за помощью студентка по курсу, которую звали Олеся. – Бабушка моя семейный обмен со мной сделала. Я в её однокомнатную коммунальную квартиру переехала, а она живёт с моими родителями. Сосед мой по коммунальному жилью житья мне не даёт. Весь общий на две квартиры коридор и кухню заставил своей мебелью и обувью. Я чуть шаг сделаю, так он орать начинает, что я грязь развожу. На кухню выйду, орёт на меня. В комнате сижу, и выйти боюсь. Он неделю в Киеве, неделю в командировке. Казалось бы: отдыхай – не хочу, пока его нет! Однако, не всё так просто! Аппарат газовый водонагревательный, который нагревал комнатные батареи, здесь называют АГВ – он выключает, и ключ с собой забирает, что холодной зимою, а то и весной и осенью спать невозможно. Укрываюсь тремя одеялами, а то и пальто зимнее ложу сверху. А утром рано в холод так тяжело высовываться из-под одеяла в холодной нетопленной комнате. А вставать на лекции надо.
       –  А родители чего не вмешаются или бабушка твоя?
       –  Эта квартира бабушкина. Она раньше стояла пустая, а бабушка с нами жила. Мама в школе математику преподавала, полторы ставки, домой каждый день горы тетрадей на проверку приносила, и заниматься хозяйством ей было, просто говоря, некогда. Папа – только требовал много да упрекал вечно за каждую потраченную лишнюю копейку. Бабушка у нас до сих пор готовит, убирает, стирает. А теперь, когда я подросла, так мы и сделали этот семейный обмен. Сосед мой, бывший друг детства моей мамы. Бабушка моя его и его маму с хорошей стороны помнит. Вот и не верят мне, говорят, что это я плохая, неумеха, даже с людьми не могу общего языка найти. Не любили меня родители, не верили мне. Так вот и в школе надо мной и дети, и учителя потешались и чуть ли не измывались. Бабушка моя, пойдёт в школу выяснять, что да как, а классная руководитель ей всегда в ответ:
     – Это она всех бьёт, она – хулиганка, царапает всех и кусает!
       Бабушка Олеси учителям всегда верила. Домой приходит и всё это родителям докладывает. И снова Олесе попадает. А что ей было делать? Худенькая, небольшого росточка, да ещё моргающая… Её, как мячик рослые детки кидали в разные стороны, тянули за руки в разные стороны. Но бывало, что она, как извернётся, и укусит кого-то из обидчиков, так те к учительнице бегут и следы её зубов на руках показывают. А учительнице проще было одну Олесю обругать, чем со всем классом из-за неё ссориться. Сэ ля ви! Тем более, что многие дети имели высокопоставленных родителей или, скажем, успешных и состоятельных дельцов. Классная руководитель от них всегда, в отличие от родителей Олеси, богатые подарки получала. Пробовала Олеся на другие этажи убегать на переменах, так её и там эти обеспеченные выродки-откормыши находили и тащили обратно на свой этаж волоком. Однажды она на первом полуподвальном этаже в самом углу под лестницей спряталась. Так там  её один мальчик-отличник нашёл и за косы вытянул.
         – Ты чего девочку трогаешь? – воскликнула проходящая мимо учительница.
         –  Да что вы, Катерина Ивановна, она меня за волосы больно хватает! – соврал жуликоватый отличник.
      Закончились мучения Олеси в «элитной» школе, когда восемь классов окончила. А потом, она, также как и Анка, поступила в Медицинское училище. Дома от родителей ей тоже не сладко приходилось. Одни упрёки и претензии, а что не так – скандалы постоянные начинались и не кончались. И думала она, и надеялась, как только семейный обмен со своей бабушкой сделает, так и заживёт своей собственной жизнью. Учёба ей в школе тяжело давалась, зубрила целыми днями непонятные для неё темы. Больше всего хлопот у неё с математикой было. Трудно приходилось. За это и со своей собственной мамой не могла общего языка найти, так как мать делила всех детей, в том числе и своих собственных, на отличников и двоечников. Брату младшему Грише, математика давалась легко в отличии от неё. Вот и не было у него проблем в школе ни с детьми, которые могут у него списать, ни с учителями, так как учился он в той же школе, где мама математику преподавала. А у Олеси этого не случилось, так как её мама во время её учёбы работала далеко от дома, в другом районе. А затем, когда они новую квартиру получили в районе Оболонь, мама её перешла работать в школу, что находилась рядом с домом.
        После окончания училища Олеся в Медицинский институт экзамены сдала. Казалось бы всё устроилось, как нельзя лучше. Так теперь новое испытание на её долю выпало от склочного соседа Алексея Борисовича Гринкевича. И Олеся, не выдержав, разрыдалась на Анкином плече.
         – Анка, помоги мне, придумай что-нибудь, а если хочешь, то можешь, вообще, ко мне жить переехать. Я кавалеров не вожу, скромно живу. Мне бы самой только выжить в этом жестоком мире – нам золушкам не до развлечений. Вместе нам даже веселей будет! За квартиру платить не надо, а коммунальные услуги и общее хозяйство так поровну с тобой и разделим.
        И в тот же день Анка, собрав свои нехитрые пожитки, переехала жить к своей новой подружке. Они выбрали для переезда уачную неделю, когда сосед Олеси находился в командировке, и спокойно могли устроить свой новый быт.
        Жила Олеся в старом доме на улице Богдана Хмельницкого. Типичный многоквартирный двор, где проживали сравнительно небогатые люди.  Кто побогаче да попроворней сумели переехать в новые квартиры, как государственные, так и кооперативные в районе Оболонь. А кто менее расторопный, ютились в своих коммуналках и грызлись по каждому поводу со своими соседями.
        Теперешняя комната Олеси имела двенадцать квадратных метров площади, кухню на две семьи и небольшой коридорчик с этим зловредным соседом. Общий большой коридор, туалет и душ с ещё одной семьёй. Правда в душ те соседи не пускали и кидались с кулаками, обзывая последними словами, на который способен был весь наш знаменитый и всеизвестный матерный лексикон.
     Сосед Алексей Борисович овдовел пять лет назад. Семнадцатилетняя дочка его связалась с нехорошей кампанией, и её год назад нашли убитой под мостом. А с ним в его двухкомнатной квартире доживал свой век уже совсем склерозный отец. Стоило Олесе поставить на кухне кастрюлю варить и отлучиться из кухни, как дед тут же лез в неё своими грязными руками, так как ходил по милости своего сына вечно полуголодный.
     Вся нехитрая бабушкина мебель, была старой, чуть ли не дореволюционной, но из крепкого дерева, хотя её покрытие, которое когда-то крашеное то ли лаком, то ли краской, было теперь поблекшей. Только обои были более-менее новые, семейный обмен, да и вообще любой не разрешали делать, пока в квартире не сделают ремонт. Одна старая софа, правда, двойная, так как в своё время маленькая Олеся больше жила у бабушки, чем у родителей, поскольку последние тоже ютились в небольшой 24 метровой комнате в другой коммуналке, состоящей из пяти семей, до получения квартиры в районе Оболонь.
       Анка, выросла в красивом деревенском доме, построенным наподобие сказочного теремка, где в своё время ещё начинал Порфирьич с помощью двоюродного брата Панаса, «рукастого» друга Сергея. Потом в нём что-то мудрили Богданко с Матвеем, а окончил всю красоту уже Анкин отец, прошедший школу у друга своего покойного отца Матвея. Так что, Анке было у кого учиться прикладному искусству во всех его областях, да и сама она участвовала в художественном оформлении своей школы и Криворожского Медицинского училища. Единственными большими недостатками Анки были её строптивый характер и не в меру острый язык. Так в своё время её вызвали на ковёр к директору училища, а потом в наказание отправляли на штрафные работы в виде мытья стен коридора училища за одну не очень позволительную шутку. Учительница русского языка, вообразившая себя тонким ценителем искусства и поэзии, на одном из своих уроков расхваливала яркие краски осеннего периода года.
          – А что мы с вами можем сказать о красотах осени? Валя Петриченко, ответь нам на этот вопрос.
          – Осень – очень красивая пора года. Листья пестрят изумительными красками. Как сказал великий русский поэт А.С.Пушкин в своих стихах:
               
                «Осенняя пора! Очей очарованье!
                Приятна мне твоя прощальная краса.
                Люблю я пышное природы увяданье,
                В багрец и золото одетые леса...»

    – Садись, Валя, а кто хочет что-то добавить от себя? Пожалуйста, Анна Ведмидь.
          – Ну, осенью листья краснеют и желтеют, таким образом, подчёркивая закат этого периода жизни умирающей природы, звери наедаются, чтобы легче пережить зиму, птицы улетают на тёплый юг, льют дожди, проливные и противные, настроение не такое уж хорошее, как животворной солнечной весною.
          – Скажу, что ты ничего не понимаешь в красоте, так как «у природы нет плохой погоды», а у великого гения русской поэзии А.С.Пушкина самое большое вдохновение приходило как раз осенью во время проливных дождей.
          – Так это от того, что он только осенью успокаивался и брался за перо, а весною у него не было времени радоваться распускающимся почкам и цветам, веселым щебетаньям вернувшихся из дальних краёв птиц, проснувшимся от зимних спячек зверям,  восторгаться оживающей природой, зелёными лугами, холмами, лесами и, конечно же, наслаждаться теплом.
          – Анна, ты, наверное, ничего не понимаешь, коли так рассуждаешь, садись на место и почитай дома стихи великого поэта.
         –  А что мне понимать, я выросла в деревне на природе и знаю все её особенности. Просто у А.С.Пушкина, как у любого живого существа, весною начинался активный гон, который с наступлением жаркого лета постепенно переходил в пассивный и поэтому вместо того, чтобы смотреть на возрождающуюся природу, на цветы, он увлекался цветастыми юбками. Лето он тоже не любил из-за большого количества злых комаров и нахальных мух, восстанавливал силы от весеннего гона. И только лишь осенью, полный сил и энергии, брал в руки перо, ставил рядом чернильницу и принимался за работу, создавая свои неповторимые творения. А уже морозной зимою, с завывающими от страсти метелями, он играл в карты, пил вино и иногда любил.
     В классе поднялся дружный хохот. Такую наглую шутку перед властной учительницей они услышали впервые. Урок был сорван. А сама учительница, с квадратными от ужаса и негодования глазами, вначале онемела от гнева, сжав крепко губы, а потом вся красная выдавила из себя:
     – Какой чудовищный бред! Ну, знаешь ли... К директору!....
И, крепко схватив Анку за локоть, потащила её к директору «на ковёр».
      – А у нас, между прочим, началась Перестройка, и товарищ М.С.Горбачёв предоставил нам всем право на свободу слова и мысли! – выкрикнула Анка в ответ под новый взрыв хохота.
        Улыбнувшись, и вспомнив этот забавный эпизод из своей жизни, и поскольку в этот период на дворе как раз стояла золотая осень, у Анки в голове мелькнула идея:
          – Олеся, давай махнём на природу в парк и наберём осенних листьев, шишек, желудей и сделаем из них пару живых картин на стенку, и комната наша сразу оживёт. Можем даже съездить за город и набрать в поле остатки соломки. Я знаю, как с ней работать. А если мы её замочим в зелёнку, синьку, марганцовку у нас будет много цветных материалов для работы. Только бы достать бархатной бумаги.
          – Так в этом нет проблем, а знаешь у меня сестра двоюродная Маринка в художественном училище учится, может нам помочь с красками, материалами и идеями. Она из папье-маше таких красивых кукол делает и в народные костюмы их одевает. Может нам даже инструменты для  работы недорого раздобыть. В школе, вообще то, она очень плохо училась, ну просто дуб-дубом, как говорила моя мама, а в училище хорошо учится. Она – художник по призванию и очень любит животных.
       Как только подружки обустроились на новом месте, Анка прошлась по двору. Дети различных возрастов гоняли мяч. А подростки, чуть постарше, играли в теннис. Как только футбольный мяч подлетел к Анке, она тут же вступила с ними в игру, да так стремительно, что «гоулкипер» не мог ни поймать, ни отбить ни одного мяча. Все пенальти Анка умудрялась использовать, вспоминая свою детскую деревенскую команду.
     – А с нами в теннис вы могли бы сыграть? – окликнул её один подросток постарше.
     – Научите меня, тогда сыграю, – рассмеялась Анка. 
        К концу недели Анка стала всеобщей любимицей детской половины двора в отличие от пожилой вредной половины в образе бабушек-старушек, которые любят целый божий день сидеть на лавочке и перемывать косточки всех обитателей двора. А живые дети их постоянно выводят из терпения. А если не дай бог мяч попадёт в стекло, то тогда ждите беды. Тут же заявление, как положено по инстанции. И появляется на горизонте участковый или управдом. Но была от них и одна положительная сторона, все дети были под их неусыпным оком и если в какой-то семье случался адюльт, то эти милые бабушки знали об этом ещё перед началом. Поэтому любителям адюльтов, нужно было искать другие места для своих приключений, дабы не нарушать целомудренный семейно-дворовый устав.
          – Дылда здоровая! Делать тебе нечего с огольцами по двору гонять, лучше бы с кавалерами гуляла! – попробовала поучать Анку одна из старушек-сплетниц.
          – Гулять с кавалерами, а потом десять абортов сделать, как некоторые. Это не для меня. Мне нужен сразу принц на белом коне.
        Бабка сразу изменилась в лице, так как Анка проницательным взглядом сразу узнала чёрные пятна из грехов её молодости. А кто больше всех читает нам нравоучения и учит уму-разуму – бывшие старые грешницы, которые на старости лет становятся ещё большими ханжами, в отличии от добрых людей, остававшихся такими же до самой старости. А весёлая Анка, по-разбойничьи свистнув своей «новой команде», побежала с ними гонять по чердакам и крышам, но при этом получив нового врага в лице старой ханжы, тётки Маруськи.
         К концу игры они увидели заходящего во двор плачущего Лёнчика со своей грозной мамой.
      – Чего ревёшь, Лёнчик ? – добродушно спросила Анка. – Кто тебя обидел?
      – Две двойки в школе схватил сегодня, – огрызнулась мама. – Ну, погоди у меня, два дня никаких футболов и теннисов, будешь сидеть дома, уроки учить!
          – Ну что тут плохого? – засмеялась Анка. – А вы сложите их и посчитайте. И не так уж плохо получается. Две двойки, если сложить вместе, будет одна четвёрка. А если добавить ещё единицу, то вообще пятёрка получится. Так что Лёнчик получай завтра единицу, вот тебе и пятёрка будет. А теперь, если посмотреть с другой стороны, то единицы и двойки не так уж и плохо. Вот, например, в благополучной и богатой, как вы знаете, Германии вообще за пятёрку наказывают, а за единицы и  двойки у них школьников хвалят и даже награждают.
         Вся детская команда подняла хохот, а мама «осуждённого», что-то буркнув себе под нос, и ещё крепче схватив своё непослушное чадо за ухо, направилась в свой подъезд.
          – Анка, а у меня тоже в школе с математикой плохо, – пожаловался один пятиклассник из команды, голубоглазый Павлик. – Я учусь в сто пятой школе, а учителя к нам такого вредного учителя приставили, Михаила Ивановича, что мы ничего у него понять не можем, а когда родители приходят в школу, так он им всем подряд кричал оскорбительные выражения.      
         На следующий день Анка с Олесей написали стихотворение в пародийной форме на грубого учителя, которое они вместе с Олесей в институте напечатали под копирку в шести экземплярах, найдя в машбюро института пишущие машинки с украинским шрифтом, и раненько утром расклеили их у входа в школу и на близлежащих столбах.
        В школе был невообразимый скандал. Когда этому горе-учителю удалось выяснить через своих «доносчиков», чьих это рук дело, он сообразил, что, для того, чтобы призвать к ответу Анку, он не имеет никаких юридических прав. Тогда, в тот же вечер, он позвонил матери Олеси и сообщил, что в квартире вместе с её дочерью поселилась хамка-хулиганка, связанная с какой-то нехорошей компанией, и что нужно её немедленно выселить, поскольку она плохо влияет на тихую Олесю и на всё подрастающее поколение во дворе дома.
        А что касается самой школы, там начиналась вместо иерархии, такая же анархия, какую в своё время устраивал в школе дед Анки, ныне покойный Богданко.
         – Грязные свиньи! Вы посмотрите, какую вы тут в классе грязь развели, – орала возмущённая учительница истории на своих учеников.
 Тогда в ответ её семикласники, как по команде начинали хрюкать не раскрывая рта.
       Багровая от гнева учительница побежала на них жаловаться директору.
       – Кретины, дегенераты! – орала на своих семиклассников учительница химии, которую они за глаза называли Химерой Водородовной.
       Тогда они всем классом начинали кривить глазами, ртом, трястись руками, как это получается поневоле у людей-инвалидов.
         – Черти полосатые, вы чего по школе гоняете, как ошалелые! – пробовал отчитывать после перемены своих учеников учитель математики.
        Это тоже заканчивалось тем, что все ученики прикладывали к своей голове по два указательных пальца и строили рожи, изображая тем самым чертей.
          – Вы что себе позволяете, может вашим родителям на работу написать, чтобы их лишили премии и прогрессивки, тогда вы не получите на праздники обещанных подарков? – пробовала стращать их молодая директор школы.
          – Так раз нас учительница сама назвала грязными свиньями, поэтому мы и начали хрюкать.
          – Нас называют кретинами, а у кретинов нарушена координация мускул лица и рук, поэтому они так дёргаются.
            – А у всех чертей на голове рога, а на лбу страшные глаза, мы это у Н.В.Гоголя прочитали, отвечали невозмутимо на все замечания ребята, получив на это предварительную консультацию у Анки.
       Учителя пробовали писать на работу родителям, но было уже не то время, когда на это реагируют родители, либо предприятия, на которых они работали. В стране уже начинался полный Развал-Петрович. Коммунистическая партия доживала свои последние деньки жизни. Единственное, чем можно было детей наказать, так это заставить их мыть и чистить школу. А директор школы, Елена Ивановна, на одном из заседаний педагогических советов строго предупредила, чтобы все учителя прекратили называть детей всевозможными кличками, если не хотят, чтобы последние лаяли, как собаки в ответ или прыгали по партам, изображая из себя шимпанзе.
      К концу недели мама Олеси Ирина Петровна и бабушка Рая были у них дома. Ирина Петровна собиралась по учительски во всём разобраться и навести порядок. А бабушка, как все наши милые бабушки в таких случаях, наварила им вареников с сыром и напекла пирожков с яблоками.