Судак и два Сережки

       Сережка Аникеев и Сережка Блинов были одногодками, жили в одном дворе, учились в одной школе, да еще были между собой родственниками - мать Сережки Аникеева была родной сестрой бабушки Сережки Блинова. Так что один из них был двоюродным дядей своему племяннику, хотя родился на два месяца позже. Вот даже как бывает.
       Дворовые пацаны, чтобы не путаться, звали их по-разному. А  то, бывало, крикнешь «Серый» – так зовут всех Сережек, а они сразу оба откликаются. Аникеева, «дядю», стали звать Филя, поскольку отец у него был Филипп, а второй, «племянник», остался Серым. И они обращались  друг к другу именно так.

       Жили мальчишки на самой окраине города, отгороженного от Волги высокой и длинной дамбой, выложенной со стороны реки огромными бетонными плитами. Красавица Волга, основное русло которой пролегало где-то в паре километров от города, после строительства Волгоградской ГЭС весной разливалась так широко, что легко могла подтопить окраину города. Вот чтобы этого не случилось и построили дамбу.

       Что творилось весной на этой дамбе, когда к берегу огромными стаями подходила уклейка! Здесь собирались рыбаки, наверное, со всего города. Старые и молодые, серьезные и не очень, в очках и совершенно лысые, закутанные и раздетые, в сапогах, кедах, и даже в тапочках. Эти-то, в тапочках, понятно, жили, как и наши мальчишки сразу за дамбой, зачем им сапоги – дамбу перемахнул и на берегу. А здесь, на плитах, сухо.
       От самого Пристанского спуска и лодочной станции до поворота, за которым дорога шла к комбайновому заводу, весь берег был буквально усыпан рыбаками. Причем стояли они так тесно друг к другу, что зачастую даже мешали соседям махать своими удилищами. Конечно те, у кого были настоящие бамбуковые удочки, что в шестидесятые годы было редкостью, пользовались каким-то негласным преимуществом – рядом с ними рыбаков не было, наверное, в радиусе метров двух – трех. Остальные обладатели удилищ из тальника или орешника теснились совсем рядом, практически на каждом метре. И рыбы хватало всем.

       Такие же удочки из тальника, только ошкуренного и просушенного, чтобы служили долго, а не как те, с корой, годившиеся всего на год, были и у Сережек. Рыбу ловить они начали лет, наверное, с пяти, и сегодня, когда десятилетие было не за горами,  частенько давали фору даже обладателям заветных бамбуковых удилищ. Смешно было смотреть, как недовольно поглядывали эти серьезные взрослые дяди на шпингалетов, таскающих небольших вертких рыбешек одну за другой, когда у них поклевки случались гораздо реже.
       Филю и Серого это не смущало. Им ли, коренным жителям волжских берегов, не знать, как и на что надо ловить уклейку, сорожку, окуня, чебака, поэтому без улова они не оставались практически никогда. За эти несколько дней, пока уклейка косяками резвилась у самого берега, они умудрялись наловить ее столько, что вяленой белорыбицы с избытком хватало до самого спада половодья.

       А вот когда большая вода спадала, обширная пойма реки еще долго оставалась  затопленной, где зная местные особенности можно было очень хорошо порыбачить.
К маю Волга обычно уже уходила в свое основное русло, а в полукилометре от дамбы оставалось вполне приличное по меркам мальчишек озеро, которое они особо не заморачиваясь звали Малышок. Именно так, не Малыш, не Малое, а именно Малышок. Было оно метров до полста в длину и вполовину меньше в ширину. Берега его на три четверти зарастали камышами, но ближе к дороге, которая вела на пристань, был прекрасный песчаный пляжик, как раз для детей.
       И Филя, и Серый вместе с другими мальчишками, живущими сразу за дамбой, считали и озеро, и пляж своими и когда наступали теплые деньки, обычно уже в конце мая, проводили здесь большую часть дня после школы и работы по дому и на огороде.

       Вот в один из таких дней Серый, не спросив разрешения у старшего брата, прихватил из дома его бредень уже привязанный к кукишам – палкам, к которым крепилась дель с грузилами и поплавками, и с небольшой, всего на метр, мотней. Такой бредень, пусть и не многометровый, и не очень высокий, и частично залатанный, был для мальчишек большой ценностью и брат никогда не разрешал младшему пользоваться им самостоятельно, да еще без своего разрешения.
       Малышок у берегов был не очень глубоким, это-то и подвигло пацанов побродить здесь, половить рыбу, как обычно делали старшие, правда, не на их озере. Чуть дальше, ближе к пристани, располагалась небольшая речушка или протока, которую все звали Воложка, проще - дочь Волги, где брат уже со своими друзьями частенько лазили вдоль берегов и возвращались домой если не нагруженные рыбой, то уж с добычей, которой хватало на уху на самую большую компанию.

       Сегодняшняя компания единомышленников было не очень большой, пять человек, и работы хватало всем. Двое, Серый и Филя, вели бредень, двое – Мишка Бирюков, по прозвищу Бирюк и шустрый татарчонок Тагир, подхватывали низ бредня при выходе из воды, чтобы не дать рыбе разбежаться. Ну, а Женька Алексеев, у старшего брата которого была гитара, что придавало во дворе значимости и младшему, таскал бидон, в который мальчишки планировали прятать пойманную рыбу.

       Уже первый заброд оказался удачным. Это было какое-то мальчишеское… счастье. Никто из них даже не предполагал, что здесь, практически рядом с пляжем, где постоянно кто-то плещется, шумит, даже визжит, можно будет за раз вытащить чуть ли не десяток карасей, размерами больше ладони, несколько крупных окуней, линя и даже небольшую щучку. Какой беспечной оказалась рыба в этом озере. Никто и никогда ее здесь не ловил ни удочками, ни бреднем, поэтому, наверное, рыба и расслабилась. Пацанам повезло.
       Правда, везение оказалось не очень долгим. После второго заброда, когда выходить пришлось в небольшой прогал между камышами, и после которого рыбы оказалось еще больше, радостные вопли мальчишек привлекли внимание ребят постарше, направлявшихся, как раз мимо Малышка, наверное, на Воложку. Те и свернули сюда, привлеченные радостным гомоном малышни, рядом с которыми никого из взрослых не было.

       Увидев результаты необременительной рыбалки, взрослые парни, нимало не смущаясь, забрали бредень у шкетов и сами стали с восторженными воплями лазить по камышам. Даже там, где выбрести на берег не было возможности, они сначала шугали рыбу из камышей, а потом поднимали бредень над водой и кто-то из них выбирал скатившееся в мотню живое серебро. Свою добычу они делили на две неравные части – ту, что покрупнее забирали себе, прятали в какой-то пакет, а мелочь, не стоившую, по их мнению внимания, отдавали мальчишкам, которые как привязанные таскались за ними вокруг всего озера. Свой бидон с рыбой они уже носили по очереди.

       Только через полчаса, когда на берегу, привлеченных шумом, собралось десятка полтора зрителей, в том числе и взрослых, рыбалка закончилась, и парни с неохотой вернули бредень и довольные скрылись за дамбой. Идти на Воложку им уже было незачем.
       Серый, который мысленно уже попрощался с бреднем, с ужасом представляя, что его могло ждать дома, обрадовался больше всех и сразу же на правах хозяина засобирался домой. Не хватало еще повторения… Остальные мальчишки особо и не спорили – пятилитровый бидончик был практически полон.
       Откуда  брат узнал о рыбалке на Малышке, Сережка не понял - бредень к его приходу был почищен от травы и тины, высушен и аккуратно свернут, но пару подзатыльников за самовольство он все же получил. Уже следующим вечером старший брат со своими друзьями лазил с бреднем по камышам, повторяя вчерашнее приключение, но улов у них был скромнее. Еще через неделю уже никто не хотел бродить с сетью по камышам из-за пары – тройки зазевавшихся карасей, а вдоль полосы пляжа рыбы не было вообще. То ли всю рыбу вычерпали, то ли она поумнела и ушла на глубину с окончанием нереста.

       Бредень старший брат Серого отвязал от кукишей, сложил в мешок  и стал прятать, да так, что найти его никак не удавалось. Да если бы и нашли, не на Воложку же идти с ним… Хотя почему нет. Километр – не расстояние. Да и заблудиться невозможно. Воложку, тонкой полоской прибрежных кустов, хорошо было видно с верхушки дамбы. Значит и дамбу видно от речки. Не заблудишься. И идти совсем не обязательно по дороге, лучше напрямик, по пойменным лугам, где никто не ходит и бредень, если бы он был у них, не смогут отобрать.

       Два Сережки, уже отпущенные на каникулы и не разъехавшиеся как их дворовые друзья по пионерским лагерям и бабушкам в деревнях, сидели во дворе и играли в ножички. Кучу песка для перекладывания  печи привез сосед дядя Петя из второй квартиры барака, где жил Серый. Он высыпал песок рядом с сараями, где хранились дрова и всякая мелочь, которой в квартирах места не хватало. Такие сараюшки были у жителей каждой квартиры, и лежало в них почти одно и то же.
       Сюда-то, в эту мягкую желтую кучу, теплую, почти горячую сверху и прохладную в глубине, надо было воткнуть нож, бросаемый и с колена, и с локтя, и от подбородка, даже со лба. Игра шла с переменным успехом, особым мастерством никто из них похвастать не мог. Все было поровну.

       Сидеть летом, в жару, во дворе  и играть в ножички быстро надоело. Надо было придумать что-нибудь еще, интереснее, и, конечно, лучше чтобы это было связано с речкой и с рыбалкой. Ловить удочками в июне их большой жизненный опыт не советовал – затишье, рыба отметала икру, болеет, так, кажется, говорят старшие. Бредня нет, да и вдвоем с ним особо не развернешься.
       А если попробовать сачком по камышам полазить, или на Воложке вдоль кустов… На Малышке-то рыбы уже и не осталось, а вот на Воложке, которая с самой Волгой соединяется… Да…
       Идея завела их не на шутку. Тем более, что в сарае у Серого на стене висел здоровенный сачок, естественно братов, который тот иногда брал с собой на рыбалку. Обруч, куда спокойно влазила голова Серого, из обыкновенной проволоки «пятерки», примотанный капроновой веревкой  к обыкновенной деревянной палке, давно потерял свою округлость, стал, скорее, похож на неизвестную геометрическую фигуру. Обычная тканевая сетка глубиной до полуметра местами была заштопана, где нитками, где леской, но прочность у нее была отменной.
       Какую рыбу брат вылавливал этим подсаком, Сергей не знал, но понимал, что не маленькую, и догадывался, что тогда, когда рыбачил с лодки. Во всем дворе ни у кого лодки не было, а вот у конюха Паши, работавшего в стоящей рядом с двором заводской конюшни, была, да еще с мотором. И брат иногда ездил с ним на рыбалку куда-то на острова посередине Волги. Тогда и брал сачок. Сегодня он точно нужен не будет, да и брат еще на работе. Так что до вечера можно спокойно сачком пользоваться.

       Идти решили не по дороге мимо Малышка и вдоль Воложки, а напрямик, прямо с дамбы через заливные луга к виднеющимся вдали деревьям и кустам, привольно растянувшимся вдоль берега.

       Путешествие через пойменный луг налегке под жарким солнцем, с одним сачком на плече, было приятным и куда более интересным, чем игра в ножички. Вода практически сошла, только изредка попадались низинки, наподобие больших сверкающих луж, где она еще стояла. Но были они такими мелкими и вода в них была такой теплой, что мальчишки даже не сняв обувки шлепали прямо по этим лужам, зарастающим поднимающейся травой. Да и позагорать будет не лишним.

       На сухих местах, террасах, яркая зеленая трава была уже по колено, и было очень много самых разных цветов – белых, желтых, фиолетовых, среди которых мальчишки узнавали только клевер по розовым цветкам да ромашку, которую уж точно знают все. А пахло как!.. Удивительно! Пахло…  летом!

       А сколько было кругленьких, мохнатых шмелей с желтыми полосками на теле, напоминающих маленькие бомбочки, бесконечно перелетающих с одного цветка на другой!? Их жужжание сливалось в единый сплошной зудящий гул, который раздавался со всех сторон и быстро надоел. Куда интереснее было слушать его, поочередно зажимая и отпуская ладошки от ушей. Тогда он становился похожим на кваканье, совсем такое, как квакают лягушки на Садовке. А Садовка, все знают, это самое лягушачье озеро во всей округе.

       Так, любуясь приреченскими красотами и слушая звуки лета, дошли до берега Воложки. До мостика, где обычно собирались рыбаки, было далеко, да и росшие вдоль берега кусты и деревья скрывали от посторонних любопытных взглядов мальчишек с сачком.
       А им уж так хотелось побыстрей опробовать свой, совершенно новый метод рыбалки, так хотелось поймать супер рыбу, что последние метры до берега они уже почти бежали. И сразу же стали водить сачком под берегом, в надежде выловить самую крупную рыбу, которая здесь только есть. Ну, а почему нет? Сачок – тот же бредень, только маленький. Бреднем же они вон сколько рыбы на Малышке поймали!.. Если б не эти дылды, что бредень тогда отобрали, они бы еще больше поймали. И сейчас поймают…, наверное…

       Но рыба почему-то не ловилась. Целых полчаса, сменяя друг друга, водили они сачком и над самым дном, и в полводы, и практически поверху. Залазили под самые кусты, раскинувшиеся над водой, раздевшись, заходили в воду под самый подбородок и пробовали шарить сачком почти посередине речки. Но рыба почему-то не ловилась…
       Когда руки стали болеть от усилий, тяжелее, чем прополка картошки, а ноги замерзли от холодной у дна воды, рыбалку прекратили. Немного посидев и даже полежав на бережку, согревшиеся и обсохшие, но обиженные и надутые отправились домой.
       Дамбу с берега Воложки было видно прекрасно, хотя до нее был, наверное, целый километр, идти было далеко и долго.
Красоты разгорающегося лета уже больше не привлекали просчитавшихся рыбаков, и они тяжело шагали один за другим прямо к дамбе. Впереди шел Филя, Серый с сачком на плече, глядя под ноги, тянулся за ним. Разговаривать было не о чем, да и не хотелось. Эх… Лучше бы уж дома в ножички играли…

      Внезапно Филя взвизгнул и дернулся назад, да так, что Сергей, его племянник врезался в спину своему дядюшке не только палкой сачка, но и физиономией лица. Потом выглянул из-за спины.
       Перед ними расстилалась обычная низинка, заполненная водой, которую Филя как обычно хотел перейти, чтобы сократить и без того длинный путь домой. Воды там было меньше чем по колено. Сейчас он стоял как бегун перед стартом, собравшимся бежать назад, но смотревший вперед и что-то удерживало его на месте. Филя вытянул вперед руку и молча показывал пальцем Серому на островок посередине лужи, где среди высокой остролистой травы разместилась целая плантация желтых цветов. Дрожащим голосом он что-то пытался произнести и, наконец, просипел:
       - Там… там… змея…
       Второй Сережка, любимым занятием которого после рыбалки были книги, знал, что змеи в болотистой местности встречаются, но редко, да и то только безвредные ужи, которых мальчишки встречали не один раз и даже ловили, чтобы попугать девчонок во дворе. И чего Филя так испугался? Как будто анаконду увидел… Про анаконду Серый тоже читал, даже видел на картинке. Вот там было чего пугаться. А Филя с удивительным упорством все показывал прямо на островок посреди лужи.
       - Там… там…, - как заведенный повторял он.
       Как Серый не вглядывался в этот островок, ничего необычного увидеть там так и не смог. Никакой анаконды…

       Чтобы сделал любой взрослый, здравомыслящий человек, встретив на своем пути змею? Конечно обошел бы ее по широкой дуге и спокойно пошел дальше. А что бы сделал этот же человек, если бы ему было всего девять лет? Конечно полез бы разбираться с этим… непонятно чем! Это же опасно, и, самое главное, интересно.
       Если бы можно было посмотреть на рыбаков сверху, то картина выглядела бы примерно так. На берегу небольшой, мелководной, заросшей травой лужи с цветочным островком посередине, полуприсев, выставив перед собой единственное свое оружие – сачок, замерли двое второклассников.
       Один, успевший загореть, так что белые полоски на плечах на оставляли сомнений, что загорал он в майке, которая сейчас разместилась на его стриженой под ноль голове наподобие светло-синей восточной чалмы. Красный, облупившийся нос и завернутые выше колен черные шаровары, мокрые и облепленные травой, дополняли картину. Второй, в накинутой расстегнутой сатиновой рубашке, таких же синих сатиновых трусах, с завязанными на поясе  мокрыми штанами, был с таким же шелушащимся носом и уже покрасневшими от солнца, но еще не облазившими ушами.  На голове его в отличие от первого  был небольшой прямой чубчик.

       Они не торопились, но, судя по их решительному виду, и особенно по выставленному вперед сачку, готовому отразить любую атаку, было понятно, что отступать друзья не собираются. Они как неизвестный герой в стихах Маршака, сделали с большими перерывами свои первые шаги по луже. «Шаг. Остановка. Другой. Остановка. Вот…». Вот тут-то и Серый увидел, что заставило его дружка напугаться и даже по-девчоночьи взвизгнуть. Он и сам чуть не завизжал от страха. Сначала…
       За цветочным островком вдруг раздался плеск, громкий шум, словно кто-то отчаянно шлепая босыми ногами по мелкой воде, пытается убежать от неведомой опасности. А потом они увидели широкую в две ладони серую спину, действительно извивающуюся как змея, которая устремилась в сторону от них в самый угол лужи. Правда серое с темными полосками тело у этой «змеи» было не ровным и круглым, а каким-то заостренным спереди, а сзади по воде молотил самый настоящий рыбий хвост. А когда они увидели, что на спине у загадочного чудища вдруг как неведомый цветок раскрылся высокий плавник с торчащими острыми колючими шипами, в один голос, нимало не смущаясь, заорали:
       - Судак!..
       Уж как выглядит судак, они знали.

       Это действительно был судак, причем не маленький, а настоящий красавец, невесть как забредший сюда во время разлива, да так и оставшийся в этой луже после того, как вода ушла. Почему так случилось, сказать он никому не мог и доживал, похоже, свои последние деньки. Через неделю лужа должна была высохнуть  и этот хищный красавец неминуемо должен быть погибнуть, ведь рыба без воды жить не может. И тут ему встретились два Сережки, два отчаянно смелых рыбака с изобретенным ими новым методом рыбалки.
       Уже через минуту они, опять дико визжа, наперегонки устремились вдогонку за сбежавшим судаком. Серый с сачком в руках, который он теперь не отпускал ни на минуту, прыгал по луже, разбрызгивая воду и грязь, которая летела прямо на Филю, готового ловит судака голыми руками. Это же не змея. Филя топал по воде не менее громко и прыгал не менее широко, брызги от него были даже больше и Серый стал таким же пятнистым буквально через минуту.

       Судак метнулся в противоположную сторону, проскользнул между рыбаками, или теперь уже охотниками, и надежно, как ему казалось, спрятался за цветочным островком. Нет, не тут-то было. Острые глаза, светившиеся от возбуждения, быстро нашли его и снова брызги, и снова визги.
       Судак попытался обойти друзей по краю лужи, но здесь было мелковато, и он чуть было не застрял, но в последний момент вырвался из травяного плена и даже перелетел через островок, примяв цветы.
       Умный хищник, спасаясь от своих преследователей, держался подальше от рыбака с сачком в руках, словно понимая, что если он попадет в эту сетку, шансов выбраться у него не будет. Второго рыбака, он похоже, опасался меньше, надеясь отпугнуть того своими острыми колючками, и даже раз задел его своим шершавым боком. Хорошо, что не шипастым плавником.
       Борьба некоторое время шла на равных - дичь убегала, рыбаки – охотники догоняли. Но долго так продолжаться не могло.
      
       Судак начал уставать. Он понимал, что сил бороться с этими визжащими и прыгающими маленькими чудовищами у него практически не осталось.  Для борьбы нужны силы, а он уже забыл, когда в последний раз нормально ел. Когда эта чудесная полноводная, случайно найденная им низина, тогда еще похожая на небольшое озеро, вдруг перестала сообщаться с рекой, он особо и не расстроился. Вместе с ним ее облюбовали и караси, и окунишки, и даже парочка ершей, которые и стали его пищей. Прятаться в этой яме им было некуда, здесь пологое дно, нет коряг, и постепенно их становилось все меньше и меньше.
       А вместе с этим и неожиданная тюрьма тоже становилась все меньше и мельче. Днем вода в ней нагревалась до ужасно теплой, которую судак не любил, но деваться было некуда и он пытался прятаться от палящего солнца за растущей на островке посреди лужи травой. Правда, помогало это плохо. И вот последние три или четыре дня он вообще ничего не ел.

       Да к тому же, пусть даже ненавистная, тюрьма все же давала возможность хоть как-то дышать, используя для этого жабры, все еще скрывающиеся под водой. Но назвать сейчас водой то, во что превратили ее своими прыжками два маленьких монстра, было уже нельзя. Грязь и принесенный сюда разливом ил были подняты со дна и забивали жабры, практически лишая последней возможности судака дышать, поскольку кислорода в этой черной жиже практически не было.

       Судак понял, что сегодня умрет. Он еще раз попытался удрать от приближающихся охотников, и даже скользнул в сторону, но силы оставили его и он даже не пошевелился, когда прочная сетка, напоминающая зарешеченные окна тюрьмы, накрыла его.

       Обессилевший судак, весь заляпанный грязью, лежал на траве и лишь изредка хлопал жабрами. Его стройное тело словно расплылось по земле  и сейчас он никак не напоминал того гордого, стремительного хищника, от которого не могла удрать ни одна облюбованная им добыча. Вся красота его потускнела и исчезла.
       Сережки, не успевшие отдышаться после забегов по воде, сидели рядом с ним и молчали. Борьба с поверженным противником и у них отняла много сил.
       Филя сорвал пучок травы и попытался вытереть грязь, которая превратила судака из полосатого в пятнистого, но сделал еще хуже – тот стал грязно-полосатым. Только полоски были у него не поперек туловища, а вдоль. Серый поднялся, зачерпнул немного посветлевшей воды в ладошки, и полил на лежащего без движений когда-то безжалостного пирата рек и озер. Филя снова протер судака пучком травы, и он хоть немного снова стало напоминать речного разбойника.

       - Жалко, - вдруг в никуда заявил Серый.
       - Чего? – не понял его Филя.
       - Жалко… Такой красавец был… Как боролся отчаянно… А теперь как тряпка…
       Филя как будто ждал этого разговора.
       - Да-а, сражался здорово. Летал как ракета. Мне по ноге раз так заехал… Хорошо, что не плавником… А чешуя у него какая жесткая… Если бы лужа была побольше и поглубже, мы бы его и не поймали.
       Потом вдруг предложил совершенно неожиданное.
       - А давай его отпустим!
       - Куда? В эту грязную лужу? Он здесь быстрей умрет, чем на берегу.
       - Нет. Давай в Воложку! – глаза Фили загорелись.
       Серый посмотрел на лежащего без движений судака, посмотрел на берег Воложки, до которого было метров четыреста, опять глянул на судака.
       - Не успеем… Он уже, похоже, сдох…
       Судак, словно слыша его слова и не соглашаясь, опять раздвинул жабры и даже попытался махнуть хвостом. Филя с еще большим энтузиазмом стал наседать на товарища.
       - Нет, видишь, шевелится. Мы бегом…
       Серый тоже завелся, и его глазенки тоже блеснули светом авантюризма.
       - Тогда его надо травой укутать и водой полить. Так ему лучше будет.
       Он знал, что брат всегда так делает, чтобы сохранить рыбу свежей.

       Сачок прополоскали в слегка посветлевшей воде, моментально набросали в него сорванной травы, не обращая внимания на боль в пальцах от острых краев осоки, осторожно положили туда свою недавнюю добычу, которая вдруг превратилась в потерявшего силы друга.
       Сверху прикрыли приготовленной травой и, таская воду в ладошках, полили судака, от чего он вроде даже зашевелился в своей тряпочной тюрьме.
       Одному нести его было неудобно, судак был тяжелым. Еще бы, размерами он был чуть ниже пояса любого из них. Когда его поместили в сачок, пятнистый хвост так и остался торчать снаружи. Филя схватил за обод, Серый за палку и они понеслись по лугу по направлению к речке. Судак качался как в гамаке, и, казалось, дремал. Во всяком случае, попыток выбраться больше не предпринимал, что мальчишкам очень не нравилось.
       До реки они домчались быстрее, чем, если бы на уроке физкультуры в школе, соревнуясь, бежали такое же расстояние.

       Берег Воложки, куда пацаны, с трудом переводя дыхание, добежали, был крутым. Вернее, был крутым для второклассников, но Филя, ни раздумывая ни секунды, только передав сачок Серому сиганул под обрыв, даже не сняв своих загвазданных шаровар. В воду он погрузился даже выше пояса, но совершенно не обратил на это внимания, а быстренько принял сачок с судаком и погрузил его в воду. Через секунду к нему присоединился и Сергей второй с замотанными вокруг пояса штанами. Времени раздеваться у них не было.

       Судак лежал в тряпочной тюрьме и не шевелился. Сорванная трава, укутывающая пленника, увлекаемая течением медленно выбиралась из сетки и уплывала вниз по Воложке. Мальчишки осторожно достали неподвижную добычу из уже ненужной снасти, и Филя бережно принял судака на руки и погрузил под воду, поддерживая под брюхо. Серый своими тонкими пальцами гладил по спине и бокам замершую рыбу, словно отмывая ее от оставшейся грязи.
       Долгое время ничего не происходило. Даже хвост, который Сергей несколько раз развернул и тоже протер пальцами, не шевелился. Тогда он приподнял жаберные крышки и несколько раз закрыл и открыл их. Из книг Серый знал, что такое искусственное дыхание. Ну а чем дышат рыбы?.. Ясное дело - жабрами.

       Филя попытался убрать руки из-под рыбины, но та медленно стала заваливаться на бок и погружаться в воду вслед за руками. Тогда он взял судака за плавник и несколько раз резко опустил и приподнял его под водой, не вытаскивая наружу. По телу судака словно пробежала дрожь. Он как бы застыл на месте, принял вертикальное положение, потом жабры его хлопнули раз… другой, чуть шевельнулся хвост и он перестал тонуть. Он держался на воде, вернее под водой, и уже исправно хлопал жабрами.
       Мальчишки уже вдвоем, упиваясь счастьем, проводили ладошками по спине и бокам ожившего судака, который все еще не мог окончательно прийти в себя и даже не делал попыток скрыться. Все же через пару минут он вдруг резко дернулся, тело его изогнулось в одну сторону, хвост метнулся в другую и судак, чуть опустив голову вниз, скрылся в глубине.

       Филя вслед за судаком погрузился в воду с головой, потом выпрыгнул, хлопнул изо всех сил руками по воде и закричал:
       - Получилось! – потом уже тише продолжил. – Беги… беги… Мы все равно тебя поймаем …
       Серый последовал его примеру, нырнул, вынырнул, тоже шлепнул по воде ладошками и тоже заорал:
       - Пусть растет… Мы все равно его поймаем!..
        Филя, теперь уже плеская ладошками вверх разлетающуюся сотнями сверкающих брызг воду, не нарадуясь случившемуся чуду, вторил ему:
       - Когда он вырастет, мы обязательно его поймаем…
       - Поймаем…