Пожар

Восьмилетнюю Зинку разбудил шум в квартире. Родители суетились и переговаривались между собой. Девочка, окончательно проснувшись, вышла на кухню.
-Зинка, ложись иди. Спи! Завтра в школу,- сказала мать.
-Мам, а что случилось?
-У Голубевых сарайка горит. Ложись, говорю. Мы с отцом сходим посмотрим, может помощь нужна.
   Родители ушли, а Зина, конечно, уже уснуть не могла. Ничего себе! Там пожар, а она спать будет! Накинув старую мамину куртку и надев на босу ногу резиновые сапоги девчонка вышла на улицу. Осенняя ночь была зябкой, в стороне сараек виднелся оранжевый свет, и Зинка пошла на него.
   Подойдя, она увидела, как пламя поедает  деревянную постройку. Сарай Голубевых был рядом с их сарайкой, у девочки в голове забегала мысль: "Ох, как бы на нашу не перекинулся огонь, там велик мой стоит новый,только летом купили".
    От этих мыслей её отвлекло причитание и всхлипывание соседки, тёти Тони:
-Ой, сгорела Зорькаааа, кормилицаааа...
Говорила я ему, паразиту, не кури в сарае! А он! Вон чего наделааааал.
В толпе взрослых зашептали, что пожар устроил сам хозяин, выпил да закурил, сено и вспыхнуло.
-Зинка!,- окрикнула мать,- ты чего вышла!? Получишь у меня!
- Ну маааам! Все вышли, смотри вон и Сашка, и Ирка тут.
-Не выспишься же, а завтра в школу,- смягчаясь, ответила матушка.
    Тут, сквозь плач соседки, сквозь гул голосов, Зинка услышала мычание. Как же жалобно и горько мычала Зорька в охваченном огнём сарае. Пламя уже вплотную подобралось к её стойлу. Крик животного рвал душу, в нем слышалась такая безысходность. Зорька рвалась с привязи, но ей это было не под силу; от каждого рывка она задыхалась от натуги, начинала сипло мычать, а потом,  хватнув горячего, огненного воздуха затихала. Через секунду снова рвалась из последних сил, в надежде спастись из ловушки.
    Пожарные, как назло, не ехали. Опять же из разговоров, Зинка поняла, что дежурные в пожарке напились и среагировать быстро не получилось.
    Сама того не замечая, девочка плакала. Солёные слёзы катились по щекам, несчастье дополнила догорающая собачья будка.
-Мухтааар, Мухтар сгорел, мам? Может убежал?,- в надежде спрашивала Зина.
-Сгорел, Зинка,- вместо матери ответил отец.
Народ будто очнулся от оцепенения, выстроился в очередь с вёдрами. Водонапорная башня в посёлке, уже который год, работала на честном слове. Вода шла тонкой струйкой, как из самовара, медленно наполняя вёдра. Особой помощи от этого не было. Выплеснувшееся ведро воды, казалось, только раззадорило пламя, которое зашипело от злости и вспыхнуло с новой силой.
Зинка рыдала в голос, Зорька мычала всё тише и реже.
-Мууууу,- раздалось из огня.
Было видно чёрный силуэт коровы. Она задирала голову вверх и мычала. Раз...два...и смолкла. Еще минуту она простояла на ногах, а потом, понимая свою обречённость, легла.
Тишину прорезала пожарная сирена. Двое полупьяных пожарных стали разматывать рукав.
- Вот с.ука!, воды-то нет, не накачали,- сплёвывая сквозь зубы, произнес один из них.
И Зойкина надежда, что может хоть Зорьку смогут спасти, гасла на глазах.
Мужики в толпе загалдели и заорали на пожарных, не стесняясь в выражениях.
-Да мы мигом, до пруда сейчас доедем и потушим,-оправдывались они.
    "Мигом" растянулось минут на сорок. За это время сарай уже полностью догорел, обвалились балки и огонь затухал сам по себе. Только кое-где вспыхивали языки пламени, будто долизывая за собой остатки "пира".
Вновь подъехавшей, пожарной машине осталось только залить водой, чтоб снова не вспыхнуло и, чтоб не пострадали соседние сарайки.
     Хозяева погибшей коровы сидели на обугленном полене и вытирали слёзы. Корова Зорька была и кормилицей, и финансовой добытчицей. Они были последние, кто держал в посёлке корову, продовали молоко, этим и жили. За несколько часов многие семьи остались без домашнего, настоящего молока.
     Постояв еще минут десять-пятнадцать народ начал расходиться. Расходились молча, не зная, что сказать хозяевам, как утешить.
Отец взял Зинку на руки и понёс домой. То ли от вылитых слёз, то ли от пережитых эмоций, девочка уснула на мужском плече. Как её раздевали и перекладывали в кровать она не помнила.
     Снился ей пожар, она вскрикивала и вертелась, сминая простынь. Мама сидела рядом с ней до утра, гладила по голове и успокаивала.
В семь утра прозвенел будильник, пора было вставать и собираться в школу.
Без четверти восемь Зинка стучала в дверь подружки Ирки, чтоб вместе идти в школу.
- Пойдём посмотрим на дохлую корову,- заговрщически предложила та.
-Сама ты дохлая корова и дура!, - заступилась Зинка за животное.  Ты слышала, видела, как она вчера мычала и рвалась?
- Видела. Сама дура,-обиженно ответила Ирка.
-Лааадно,-примирительно произнесла Зина,- пойдём, только быстро.

Труп коровы лежал весь какой-то черно-сизо-фиолетовый. Глаза на выкате, у рта пена. И тошнотворный запах горелого дерева и мяса. Зинке стало дурно.
-Ир, пойдём, в школу опоздаем,-сказала она, быстрым шагом удаляясь с места трагедии.
Подружка её догнала через тройку метров и затараторила:
- Ты видела, какая она? А Мухтара видела? Он как крыса стал без шерсти.
Ирка хихикнула от своего сравнения.
Зинка развернулась и со всего маху треснула её портфелем.
- Дура! Дура и есть!- крикнула  и ушла, не оглядываясь, в школу.
Ирка опоздала на урок. Пришла зарёваная.
Зинка с ней больше никогда не дружила.