Российская интеллигенция и противостояние власти

«Ну пробил ты головой стену…И что ты будешь делать в соседней камере?»
Михаил Жванецкий

Приведённые здесь рассуждения скомпилированы по книге Ричарда Пайпса «Россия при старом режиме», изданной в 1974 г. (Ричард Пайпс, 1923 – 2018 гг. – профессор Гарвардского университета, директор Русского исследовательского центра, советник американских президентов.) В этом труде анализируется, в частности, состояние всех слоёв российского общества накануне Февральской революции 1917 года. При всём своём антибольшевизме, Пайпс с глубоким знанием и сочувствием воспринимал Россию. Его рассуждения о событиях начала ХХ века представляются актуальными в начале века XXI-го.
«Вотчинный» принцип управления Российским государством, когда монархия рассматривала территориальные ресурсы и население как свою собственность, имел то следствие, что в стране не существовало отдельных от неё центров богатства и власти. Группы интересов на базе различных сословий могли бороться друг с другом, но никогда с властью, которая являлась единственным источником удовлетворения этих интересов. Поэтому ни одна из социальных «групп интересов» в России не была заинтересована в либерализации. Это разрушало бы надежды на привилегии одних и наделение землёй других. 
Основой оппозиции власти в России стала интеллигенция. Слово «интеллигенция» появилось в русском словаре в 60-е годы XIX века и вскоре стало предметом непрекращающихся дискуссий. Получилось так, что к концу века в России мало было образования и участия в общественной жизни для того, чтобы считаться интеллигентом. Звание интеллигента мог заслужить лишь тот, кто готов был противостоять власти и бороться за её свержение. Таким образом, всякий интеллигент должен был стать или хотя бы казаться революционером.

Ричард Пайпс. «Россия при старом режиме»
Из главы «Интеллигенция»

«Стремление к переменам должно было вдохновляться не личным интересом какой-то группы, а более просвещёнными, дальновидными и великодушными мотивами, такими как чувство патриотизма, справедливости и самоуважения. Действительно, именно поскольку погоня за материальными благами столь сильно отождествлялась со старым режимом и раболепием перед государством, любой нарождающейся оппозиции следовало начисто отмести своекорыстие, ей надлежало быть – или хотя бы выглядеть – абсолютно бескорыстной. Поэтому вышло так, что борьба за политические вольности с самого начала велась в России точно в таком духе, в каком … вести её никогда не следует – во имя абстрактных идеалов.
…
Интеллигенция (в приведённом выше определении) появляется везде, где существует значительное несоответствие между теми, в чьих руках находится политическая и экономическая, власть, и теми, кто представляет (или считает, что представляет) общественное мнение. Она сильнее и настойчивее в тех странах, где авторитарное правительство сталкивается с восприимчивой к новым идеям образованной элитой. Здесь возможность и желание действия вступают между собой в острый конфликт, и интеллигенция кристаллизуется в государство в государстве. В деспотиях традиционного типа, где отсутствует многочисленная образованная публика, и в правильно функционирующих демократиях, где идеи могут быстро воплощаться в политике, интеллигенция скорее всего не складывается. Если, конечно, какая-нибудь часть образованного меньшинства не вообразит, что она лучше всех знает, в чём состоит народное благо. Тогда она может игнорировать результаты выборов по тем соображениям, что а) они не дают народу настоящей свободы выбора, б) избирательный процесс подвергся манипуляции, или, когда не помогают другие доводы, в) массам устроили промывание мозгов, и они голосуют против своих собственных интересов.
…
(В силу «вотчинного» отношения монархии к вопросам политической власти борьба между интеллигенцией и властью в России вылилась в войну на взаимное уничтожение. В этом обе стороны преуспели).
…
Радикальная интеллигенция, борющаяся с режимом, который традиционно стоял на принципе обязательной государственной службы, сама начала заражаться служилой психологией. Убеждение, что литература, искусство и (в меньшей степени) наука прежде всего имеют обязанности перед обществом, сделалось в левых кругах России аксиомой. Социал-демократы как меньшевистского, так и большевистского толка настаивали на этом до конца. Поэтому нечего удивляться, что, добравшись до власти и завладев аппаратом подавления, давшим им возможность воплотить свои теории на практике, коммунисты вскоре отняли у русской культуры свободу выражения, которую она сумела отвоевать при царском режиме. Так интеллигенция обратилась против самоё себя и во имя общественной справедливости наступила обществу на горло.»

В XXI веке уровень образованности населения, конечно же, не идёт ни в какое сравнение с этим уровнем столетней давности. Поэтому вовлечённость образованной элиты в противостояние с властью имеет гораздо больший эффект. Следует также выделить «высокообразованную» элиту, которая по количеству (как абсолютно, так и относительно), по всей видимости, не уступает всей образованной части общества начала XX века. Высокообразованными людьми становятся, работая в области научных исследований любого профиля, получая дополнительное образование в области менеджмента, достигая определённых высот в области искусства и культуры, развивая информационные технологии, и т.п. Иными словами, трудясь в таких областях деятельности, в которых требуется непрерывное углубление и расширение знаний.
В этой среде в первую очередь складывается интеллигенция в понятии второй половины XIX века, то есть, склонная печься об общественном благе и противостоять власти. Сложность заключается в том, что марксизм уже не является непреложной экономической теорией, на базе которой ранние социал-демократы строили счастье человечества. Представления об общественном благе удалились в область абстрактных идеалов «демократических ценностей» с правами личности во главе угла. Число «ценностей» агрессивно пополняется в результате лоббирования со стороны самых экзотических меньшинств, а также политиков и организаций, эксплуатирующих политическую моду. Естественно, что следом за провозглашением свободы чего-либо, следуют ограничения и запреты, для её (свободы) продвижения. Нынче вместо гонений на высокое искусство, выходящее за рамки нравоучительного соцреализма, культивируются «запреты на запреты». Попытки противостоять вседозволенности провозглашаются посягательствами на свободу личности и устои демократии. Следом за этими леволиберальными идеалами следуют вполне практические интересы многочисленных меньшинств, глобалистских элит и финансовых кругов.
Самый наглядный пример тяжёлых последствий леволиберального способа мышления дала Америка. Практически вся университетская общественность поддерживает демократов. Избрание республиканца Трампа президентом оказалось для неё непереносимым ударом. Демократическая профессура содействует brain washing (промыванию мозгов) студенческой аудитории. Немыслимые совсем недавно сцены сжигания американского флага в городах США стали частым явлением. Рассуждения такого светила как Ричард Пайпс о роли русской интеллигенции начала ХХ века стали актуальными в современной Америке.
Во времена президентства Барака Обамы были основательно повреждены такие столпы демократии как свобода слова и объективность прессы. Ангажированность демократами средств массовой информации привела к тому, что имеют место многочисленные случаи травли и прямых расправ с консерваторами. В условиях, когда правительство из политических соображений поддерживает разрушительные для общества процессы, высказываются Брейвики, пока ещё изредка.
В России высокообразованная часть общества существенно меньше, чем в США. При общем, достаточно высоком уровне образования, основная масса образованного населения трудится в реальных секторах народного хозяйства, бизнесе, финансовых учреждениях. Эти люди заинтересованы в длительном периоде стабильности и, в основном, поддерживают власть. В отсутствие парламентской партии праволиберального направления, её роль в большей степени, чем прочие политические силы, играет партия власти.
В то же время достаточно заметное число интеллектуалов относится к власти абсолютно непримиримо. Эти люди составляют упомянутую Пайпсом «часть образованного меньшинства, вообразившую, что она лучше всех знает, в чём состоит народное благо». Российскому обществу было бы очень полезно заглянуть в зеркало событий 100-летней давности. Отражение будет абсолютно чётким, позволяющим сопоставить имена и лица.
В демократическом обществе наличие непримиримой оппозиции власти – это нормальное, даже полезное, явление. Проблемой является то, что высокоинтеллектуальные силы, растрачиваемые на борьбу с государством, не направлены на решение реальных Российских проблем – от десталинизации до становления правового общества и расширения экономической свободы. Вместо этого под лозунгами борьбы против чего-либо либеральная интеллигенция выводит на улицы левых радикалов, анархистов, националистов, представителей меньшинств и т.п. В реальной жизни эти люди, объединённые недовольством властью, занимают непримиримые между собой позиции. Для большинства из них либералы являются главными врагами. Такая деятельность интеллигентных лидеров февральской революции в октябре 1917 года закончилась для них такой же катастрофой, какую в феврале пережила монархия. Такие столпы философии строительства демократической России как Александр Солженицын основательно забыты. Выступи он сейчас с высокой трибуны, скорее всего подвергся бы обвинениям со стороны носителей «либеральных ценностей» в архаичном консерватизме.
Печаль вызывает то обстоятельство, что либеральную интеллигенцию, противостоящую власти, составляют, за небольшим исключением, порядочные, компетентные в своём деле люди, в которых страна испытывает изрядный дефицит после 70-летнего коммунистического погрома.