Дублер

-Викентий Львович, выпейте, - совала ему под нос  гримерша Люба стакан с  сердечными каплями.

-Да, что ты мне суешь эти капли, если кончилась моя жизнь! – прорыдал  несчастный,   готовый покончить с собой.

-Что тут  происходит? - появляясь в дверях, удивился Виктор Заболотный, исполнитель партии Чезане Анджеллоне в опере  «Тоска»,  заметив валявшегося на диване в обморочном состоянии главного.

-Только что позвонили   Олег попал в аварию и загремел в больницу, - пояснила Люба.

-Ничего себе! – свалился на стул «Чезане».

Олег исполнитель Марио Каварадосси - главной партии  в опере, а его дублер,  три дня как  уехал за границу в свадебное путешествие на две недели.

-И что теперь будет? Может съездить в больницу и если того не сильно поцарапало,
так подгримировать, да и на сцену, - предложил Виктор.

-Ага, съездить! Подгримировать! – подхватываясь с дивана, закричал Викентий Львович. – Уже съездили и уже  подгримировали  его врачи в реанимацию с проломленным черепом!

-Ничего себе! – еще более ошеломился «Чезане». С Олегом они  не были друзьями, но были надежными товарищами.  Потому Виктор и  застрадал  за ушибленного. – Ну, и  что теперь  делать?

-Что, что!  А ничего! Да если бы это была обычная постановка! Так можно было  перенести ее на другое число и никаких проблем. А то ведь сегодня в театре появится не абы кто, а сам  Президент с  какими-то заграничными гостями, решивший  поразвлечь тех российской культурой! - хватался за голову несчастный  постановщик оперы. – Поразвлечет! Еще как!  А   что прикажете мне делать в этой ситуации?  Выйти на сцену и расписаться  перед Президентом в своей никчемности? Дескать, все, опера отменяется, адью  фрау мадам.

-Да-ааа, - почесал затылок полуодетый в сценический костюм тенор Виктор Заболотный.

Меньше чем через час начало оперы.   Артисты уже готовятся к выходу в своих уборных.

-Значит так, - решительно заговорил Виталий Львович, подходя к высокому окну своего кабинета. –  Прослуживши  театру более сорока лет, я не вынесу позора на свою седую голову, поэтому уйду с честью и достоинством.

-О чем это вы, Виталий Львович? –  побледневшая до синевы, прошептала Люба.

-Вон, видишь, напротив высотку? Сейчас отправляюсь туда, поднимусь на верхний этаж  и спрыгну вниз, как некогда  Тоска, бросившаяся с крыши замка, - плел абы что, ошалевший от безвыходности невменяемый главный постановщик этой самой оперы.

-Можно? – без стука в кабинет просунулась голова начальника пожарной команды театра. – Виталий Львович, открывать люки? Через сорок минут начало спектакля, а мне еще нужно подготовиться к…

-Какой спектакль?! Какие люки!? О чем это вы, Иван Николаевич?! – закричала Люба. – Вы не видите, что  Виталий Львович собрался покончить с собой.

-Что-то я ничего не пойму. Как это покончить? Собрался на пенсию что ли? Вы что решили пошутить?

-Никто, милейший друг, не собирается шутить, - поворачиваясь от окна к пожарному, заговорил несчастный. – Тебе ведь  известно кто сегодня к нам пожалует?

-Конечно, известно, потому и спрашиваю, открывать запасные люки или как всегда?

-Никаких люков не придется открывать - постановка оперы отменяется! – едва не со слезами закричал Викентий.

-Ты, что, Львович, сдурел? – пожарный с «начальством» был на «ты». Возраст позволял. – Как это отменяется? –  вылупился тот.

-А вот так! Олег попал в аварию и загремел в больницу. А тебе известно, какая у того партия. И как я буду выглядеть перед Президентом? Выйду на сцену и объявлю ему: дескать опера отменяется по причине нахождения ведущего исполнителя  в больнице. И  я, старый дурак, не подумав отпустил дублера в загул.

-Ну и делаааа, - протянул пожарный. -Такое в  его службе случилось впервые. – Слушай, Львович, ты же знаешь моего внука Кирюшу, ну который все время тут отирается?

-Ну и что, что отирается?! Что ты лезешь сейчас ко мне со своим внуком?!

-Я это к тому, что он все оперные партии знает наизусть, в том числе и Олегову.

-Ты хочешь сказать, что пацан, выйдет на сцену оперного театра  и перед Президентом и зрителями исполнит партию Каварадосси?

-Львович, да никакой он ни пацан, а двадцатичетырехлетний малый. Уже  отслужил армию. Кстати там был запевалой.

-Ой, Николаич, только  не смеши меня! Это же опера, а не выкрики шайки солдат, идущих  в баню.

-Да ты сначала послушай его, а потом говори, - за внука обиделся дед. - Да он после спектаклей, пока я  обхожу объект, на сцене поет так, что мы с техничками плачем. И это заметь, без музыкального сопровождения.

Иван Николаевич, в прошлом оперный певец, правда, массовки, или как говорят – хорист. И отлично разбирается в музыке и вокале.

-Между прочим, Кирюша собирается поступать в консерваторию, - заявил пожарник, надувшись от обиды, как мышь на крупу за «шайку солдат».

-Слушайте, Виталий Львович, а вдруг действительно этот парень исполнит Олегову партию? А? И вам не придется бежать к  высотке? – перебивая друг друга заговорили Виктор с  Любой.

-Это о какой высотке вы говорите? – вылупился пожарный.

-Да, не обращайте внимания! - закричала Люба. – Ну, Виталий Львович, миленький, ну соглашайтесь. Ведь Иван Николаевич плохого вам не посоветует, - уговаривала она своего родственника, мужниного  деда.

 Ей до глубины души было жалко старика. А вдруг  действительно, возьмет да
и сиганет в окно.

-Ладно. Он тут, этот твой Кирюша?

-Конечно, он ни одной постановки не пропускает.

-Виктор, передай Пахомову, пуст  зайдет ко мне. И скажи всем,  пусть готовятся к спектаклю. Люба, а ты постарайся  разрисовать мальца, этого Кирюшу-грушу, чтоб хоть как-то смахивал на Каварадосси. Сам я не сдвинусь с места. Не хочу быть свидетелем собственного позора. Все. Идите. Мне все равно конец.

И он перекрестился.

……

Виталий Львович так и не вышел перед спектаклем к исполнителям, что случилось впервые за все годы его работы в театре. Ведением оперы руководил его помощник Пахомов. Артистам сказали, дескать «главный» заболел.

Пахомов поступил мудро.  Не стал распространяться о замене Олега на нового исполнителя главной партии. Виктор тоже был предупрежден,  дабы заранее не нервировать народ.

Викентий сидел в своем кабинете с видом приговоренного к смерти.  Не шутка  ведь – в зале среди зрителей – сам Президент!

…….

Прозвучали три сокрушительных аккорда, предваряя начало оперы характеристикой образа Скарпиа – зловещего шефа римской полиции.

-Все!!! – воскликнул Викентий, кидаясь на колени  перед  диваном и, засовывая голову под какие-то папки с бумагами,  что тут  были свалены кучей.

До мельчайших подробностей известно ему,  происходящее сейчас  на сцене действо. Вот появляется Чезаре,  вот входит ризничий, исполняет свою партию. А дальше…

Дальше несчастный Викентий приготовился к смерти.

Сейчас должна зазвучать партия Каварадосси в исполнении этого Кирюшечки-бирюшички – внучкА  его главного пожарника. Викентий зажал ладонями уши, крепко зажмурился  и вжался в диван.

И она зазвучала. Зазвучала знаменитая ария Каварадосси «Свой лик меняет вечно», о признании художника в любви к своей возлюбленной – знаменитой певице Тоске.

На Викентия обрушились слуховые галлюцинации. Послышался сильный красивый голос, с широким диапазоном в две октавы.

Чтобы окончательно убедиться, в своем нервном срыве,  он приоткрыл один глаз, приподнял папку с бумагами и освободил одно ухо. Голос не исчезал.

Страстная ария  Каварадосси  в любовном  признании к возлюбленной Тоске звучала с такой страстью и силой,  что у Викентия по всему телу  забегали мурашки.   

Викентий открыл второй глаз и освободил второе ухо от папок с бумагами.

Встал с колен, и все еще опасаясь быть в состоянии слухового обмана, ухом приложился к двери, дабы убедиться, что звуки доносятся извне, а не звучат внутри  его больной, как он посчитал, несчастной  голове.

Не успел он опомниться, как  зазвучала партия Тоски. «Значит, уже явилась в церковь  голубушка» - рассуждал в полуобморочном состоянии постановщик.

А когда зазвучал дуэт влюбленных Каварадосси и Тоски, Викентий понял, что все это ему не грезилось, и все это он слышит  на самом деле.

……..

 Закончилось первое действие. Прибежал Пахомов.

-Львович, ты слышал?!!! – закричал он, словно за ним гнались.  – Каков шельмец?! А?!  Слушай, его надо к нам, в оперу,  да непременно на ведущие партии! Вот это голосище!!! Вот это талант!! – не давая вставить слово патрону, орал помощник, бегая по кабинету, натыкаясь на мебель. - А публика, отбивает ладони, и надрывается от "браво".

Викентий хотел было покочевряжиться, дескать, видели мы и не таких, но язык не  повернулся в богохульстве.  Гром зрительских оваций с одобрительными выкриками   не позволил ему  открыть рта.  Такое не часто бывает в театре.

…….

Опера прошла на «ура». Великолепно исполненные  партии Каварадосси  Кирюшечкой-грушечкой, как презрительно из вредности про себя продолжал  называть Иванового внука Викентий, неоднократно прерывались зрительскими овациями.

 Хвалебная «Песнь свободы» во втором акте, и душераздирающая ария «В небе звезды горят» - в третьем, подняли зрителей с мест, со скандированием «браво», в честь исполнителя.

С непревзойденной чувственностью прозвучал страстный дуэт влюбленных Каварадосси и Тоски, когда они узнали о возможной свободе.

……

Публика долго не отпускала исполнителей со сцены. Потребовали постановщика.

Викентия Прохоров буквально вытолкал из кабинета на сцену, заставив отбивать публике поклоны.

Тому так и не удалось увидеть лицо  этого…

И лишь по театральному костюму Каварадосси  Викентий определил  его присутствие на сцене.

Главного мучила досада, то ли от непонятной обиды, то ли  ревность не известно к кому, но что моталась она в голове – это точно. А отчего и сам не знал. Видать от нервного перенапряжения.

Потом он избавится от нее, когда Пахомов, запыхавшись, прибежит к нему в кабинет, и закричит словно на пожаре:

-Вас срочно  в ложу Президента непременно с Каварадосси!!!

……

-Спасибо Викентий Львович, за отличный спектакль и великолепное исполнение главной партии, - пожимая руку Викентию, сказал Президент. Остальные гости также отметили постановщика своим вниманием.

Особо Президентом  был отмечен Кирюшечка-бирюшечка. «Слава Богу, что не спросили у меня фамилию пацана. Вот был бы конфуз», - мысленно перекрестился Викентий, прощаясь с почетными и знатными  зрителями.

….

Иванов внук был принят в театр,  исполнял главные оперные партии и вечерне (по возможности) посещал консерваторию, где  его «научной академичностью»  едва не лишили голоса.  На этом его «консерваторское» обучение было  закончено.

……

Вот так и  стал оперной знаменитостью  дублер, по воле случая исполнивший  партию Каварадосси в опере Дж. Пуччини «Тоска», на сцене    Большого Оперного театра столицы.

                ………………………..