За смеженными веками

 

... Последний вагон уходящего состава скрылся за плотной завесой мрака. Мелькнули и исчезли красные огоньки… Рыжик осталась совсем одна на пустынном перроне. Резкий порыв холодного ветра, неожиданно налетев, растрепал длинные золотистые локоны, всколыхнул широкие полы тонкого шерстяного пальто. Взметнув кучку мокрых опавших листьев, ветер-проказник закружил их вихрем вокруг девушки, разметал вновь… Один листок — багряный, яркий, как и её кудри, кружась, взвился в воздух и, словно маленькая птичка, перепорхнул на облупленный щит, зацепившись за большую "Х" в полустёртом названии станции. Сердце, замерев на миг, снова забилось, Рыжик ощущала каждый его удар. Вздохнув, она закинула на плечо старенький холщёвый рюкзак, подхватила потрёпанный скрипичный футляр, и, бросив потерянный взгляд куда-то в сторону, зашагала прочь в густой сероватый туман...

Она вернулась в Город — уже в который раз. Всё повторилось. Пустынный перрон, серый блестящий поезд, головокружительно стремительное путешествие сквозь пространство и время...

Город — как две капли воды похожий на тот, в котором жила Рыжик, но… другой. Такие же улицы, площади, дома, даже названия те же, и находились на тех же местах… Но не было видно ни единого прохожего на этих улицах, не доносились голоса и смех из-за стен домов, равнодушно взиравших на мир подслеповатыми глазами-окнами, не мелькали лица за их тёмными стёклами. Всё здесь было серым — всех оттенков этого цвета, а небо было затянуто тяжёлыми свинцовыми тучами. То был Город-По-Ту-Сторону.

Рыжик принадлежала ему. А он — ей, и больше никому. Она любила его — её Город. В нём Рыжик чувствовала себя защищённой, словно под сенью крыльев ангела-хранителя. И, возвращаясь в свой «привычный» пёстрый мир, полный света, звуков и жизни, она ощущала себя более уверенной, а проблемы, тяготившие её, уже не казались неразрешимыми.

«Зачем я снова здесь? – спрашивала себя Рыжик, шагая по блестящим от влаги булыжникам мрачного узкого переулка, словно зажатого меж обшарпанных стен обветшавших строений. – Что забыла на этот раз?»
«Меня-а-а...»

Рыжик замерла как вкопанная.

«Мне почудилось, или я действительно услышала голос? — спросила она себя. — Тихий, словно шорох сухих опавших листьев?»

Нет. Не показалась. Рыжик слышала этот голос и прежде — каждый раз, когда являлась сюда, повинуясь зову.

Рыжик медленно двинулась дальше.

«Я знаю: ты ждёшь меня, – мысленно обращалась она к тому, неведомому. – Я нужна тебе. Но почему же мне никогда не удаётся отыскать тебя, загадочный Хозяин-невидимка?!»

… Она петляла по лабиринту улиц, невольно удивляясь, что, несмотря на то, что знает едва ли не каждую трещину на отсыревших стенах ветхих развалюх, кажется, умудрилась заблудиться. Точно коварный дух нарочно её запутывал, заводя в тупики, вынуждая поворачивать назад и вновь кружить по каменным джунглям в поисках выхода…

«В чём смысл моих блужданий? — размышляла Рыжик, на ходу растерянно поглядывая по сторонам. — Может быть Хозяин хочет познакомить меня с другим Городом? Дома полуразрушенны, вместо окон зияют чёрные провалы... На стенах следы копоти...»
«Рыжи-ик!..»

Голос доносился из тёмной, заваленной хламом подворотни. Не колеблясь, Рыжик свернула в неё и, пересеча крохотный, похожий на пересохший колодец дворик, вышла на площадь.

Оторопь охватила Рыжика. Ей представилось, что она вдруг оказалась посреди безжизненного плато на другой планете. Она едва узнала это место. Дрожь сотрясла её с головы до ног.

«Нет. Немыслимо. Этого не может быть! – думала Рыжик, стоя посреди покрытой глубокими рытвинами пустоши, окружённой руинами старинных зданий, и глядя на каменные обломками, бывшие совсем недавно прекрасным памятником. – И я вернулась сюда, чтобы увидеть!..»

— Ты не просто музыкант! — вдруг вспомнились Рыжику слова её учительницы. — Ты — воин Света. Сккрипка в твоих руках — не просто хрупкий инструмент. Это оружие, таящее в себе могущественную магию, способную сокрушить мрак. И созидать.

Она знала, что должна сделать.

— Мы сможем, подруга моя! — прошептала Рыжик, беря скрипку. И, вскинув смычок, провела по струнам.

Медленная печальная мелодия, легко всколыхнувшись, воспарила к низким тучам. Словно тонкие сверкающие нити свились нежные чарующие звуки вокруг покрытых грязью и отсыревшим пеплом развалин, соединяясь в ажурное полотно, ложащееся мягким прозрачным покровом на израненный Город.

«Я верулась, чтобы вернуть тебя!» — мысленно обращалась Рыжик к Хозяину, искуссно плетя кружево целительных звуков.

Начал накрапывать мелкий холодный дождь. Сырость пробралась под одежду. Воину Света не было до этого никакого дела. Важен был лишь этот мир. И музыка, пробуждающая ростки жизни...

***

... Последний вагон уходящего состава скрылся за плотной завесой мрака. Мелькнули и исчезли красные огоньки... Рыжик осталась совсем одна на пустынном перроне. Резкий порыв холодного ветра, неожиданно налетев, растрепал длинные золотистые локоны, всколыхнул широкие полы тонкого шерстяного пальто. Взметнув кучку мокрых опавших листьев, ветер-проказник закружил их вихрем вокруг девушки, разметал вновь... Один листок — багряный, яркий, как и её кудри, кружась, взвился в воздух и, словно маленькая птичка, перепорхнул на облупленный щит, зацепившись за большую "Х" в полустёртом названии станции. Зелёные глаза Рыжика задорно блеснули. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, она закинула на плечо старенький холщёвый рюкзак, подхватила потрёпанный скрипичный футляр, и, коротко обернувшись через плечо, зашагала прочь в густой сероватый туман...