Набег

Светлые июньские сумерки долго кружили по саду. Нежно крошили лучи уходящего солнца, роняя светлые частицы на стены сарая и косую крышу погреба. Ворошили кроны деревьев. Осторожно пробирались под листья. Тёмно-серые полосы теней тихо покачивались. То ли в раздумьях, то ли в надежде прогнать приближающуюся ночь. В небе, потерявшем дневную синь, наметились светлые точки звёзд. Жаркий ветер понемногу остывал и всё чаще приносил со стороны реки едва уловимые ноты прохлады. Мелкие птахи что-то торопливо щебетали вполголоса. Как расшалившиеся дети в ожидании вечерней сказки.
Наконец голоса птиц стихли. Звёзды ярко мигнули. Кружево тенистого ковра потеряло очертания. Сумерки посерели и исчезли в малиннике. Наступила ночь.
Черешня замерла на несколько минут. С наслаждением тряхнула кроной и потянулась. Крепкий ствол коротко скрипнул. Ветки качнулись к земле. Листья разом оживились, залопотали жизнерадостной скороговоркой:
- Шшшшто-то тихим стал нашшшш сад, даже ягоды молчат…
Спелые ягоды тяжело качнулись на длинных ножках. Вот уже несколько дней, как они поспели. По этому случаю, говорить им было тяжко. И опасно. Сок до предела заполнял каждую клетку. Пара лишних слов, неловкое движение, и прощай, привычная жизнь. Придётся валяться на траве с лопнувшей кожицей, капать на землю сладким соком и глядеть на родственников с нижнего ракурса. Пока не сгниёшь. Или жук не съест.
Для спелой ягоды каждый прожитый день - подвиг. Опасностей не счесть: ветер, птицы и мальчишки. Ветер и мальчишки опасность временная, от них можно за листиком спрятаться, выкрутиться, к ветке прижаться. От птиц так просто не отделаешься: скворцы, синицы да воробьи до сладкого большие охотники. Глаз у них зоркий, характер неуёмный, аппетит отменный. Воробьи если вовремя желудок не набьют, натурально в голодный обморок падают. Суматошные, заполошные, задиристые, эти шустрые пичуги способны из любого пустяка устроить драку. Не спорят воробьи только из-за еды. В одиночку никогда не питаются. Потому, когда черешня поспела, первые узнают. Стоит десятку ягод зарумяниться, тут же гомон на весь квартал поднимают:
- Поспела, - кричит один.
- Не поспела, - возражает сосед.
И совсем не важно, что один в тени на зелёную ягоду любуется. А рядом с другим, на солнцепёке, розовая на длинном черешке красуется.
Сочные красные шары вздрагивали от малейшего движения веток и со страхом поглядывали вниз. Какими глупыми казались теперь их незрелые грёзы! К чему было так быстро расти, торопливо наливаться соком, смуглеть под взглядами солнечных лучей? Твердила им ветка, отдавая сладкий сок:
- Радуйтесь, пока зелёные. Самое беспечное время.
        Ни одна к увещеваниям не прислушалась. Друг перед другом форсили, щёки
солнцу подставляли. Выделиться среди зелёных листьев хотели.
- Нас ждут великие дела, - высокомерно твердили зелёные ягоды, округляясь и меняя цвет.
Ветка укоризненно молчала и клонилась к земле под тяжестью созревающих плодов.
На деле, кто раньше созрел, тот первый с ветки и исчез. Горевать поздно, назад ничего не вернуть. Теперь главная задача - до купания в сиропе дожить. После него каждая ягода становится слаще, поверхность блестит, будто лаком покрытая. В серединке, на месте косточки, сладкий сок собирается.
Они были совсем мелкие и твёрдые, когда тёплым майским утром люди, сидя в тени черешни, пили чай. Рядом с горячим чайником стояла стеклянная банка. Через прозрачные стенки рубиново светился сироп, Большая ложка ловко ныряла в густое содержимое банки. Смачно чавкала, отрываясь от поверхности и демонстрировала горку сладких полупрозрачных сфер.
С того самого дня даже самая мелкая и незрелая ягода мечтала о сладкой жизни в личной банке, общении с ложкой и знакомстве с чаем.
Листья напрягли черенки. Остановили трепетанье. Напряжённо прислушались к тихому шелесту травы. Нежные стебли муравчатого ковра были так далеко и шептали так тихо, что до листьев донеслись только невразумительные обрывки фразы:
- …тра…то-то…дет…
Листья совсем было собрались переспросить, о чём речь, как подлетевший ветер качнул крону дерева, смешал в кучу темно-зелёные пластины. Они тут же пустились в пляс, приговаривая:
- Шурши налево, шурши направо. Ладошкой хлопай, кричи всем «браво»…
Сухая ветка качнулась в сторону и громко сказала соседке:
- Ты посмотри, какие заводные выросли. Неужели это они из почек робкой зеленью тянулись? «Здрасссстииии» еле-слышно шептали.
Соседка кивнула в ответ и тяжело вздохнула:
- Каждый год одно и то же. Не листки, а сплошная обуза. Весной светлые, нежные, робкие. За лето откуда что берётся?  Крупные, жёсткие, тёмные и шумные. На всё есть своя точка зрения, мнение и никакого терпения.
- Ничего, - усмехнулась сухая ветка, - зато угол падения у каждого листа свой будет.
- Шшшшто-шшштооо? - листы остановили верчение и пляску, забеспокоились, - Какое падение? Не нужен нам угол! Там сплошшшная тень. Не видно ничего. Нам и здесь хорошшшшо. Видно всё! Гусеницу вам под кору за такие слова!!!!
- Ой, не могу!!!! - разразилась смехом сухая ветка, - Я почти что сук! Никакой гусенице не интересна. Это вас её пушистая морда в дрожь бросает. Ам-хам…по кусочку там…хам…по-маленькому сям … хам-хам и нет листика.
Листва возмутилась всей веткой:
- Это ни в какой просвет не лезет! Как вы можете!
Ветер, всегда сочувствующий листве, вмешался в разговор:
- Такая прекрасная ночь, а вы спорите. Послушайте, как прелестно скрипит садовая скамейка в дальнем углу сада.
- Ещё бы ей не скрипеть! - не унималась ветка, - на ней сегодня целый день гости в садовника играли. Как стемнело, за её спинкой соседские мальчишки затаились. Малину задумали обнести. До сих пор там сидят.
- Тебе малины жалко? Хозяйка всё равно её не любит. Всем раздаёт.
- Малину она, как раз-таки любит. Каждое утро вдоль рядков прохаживается. Собирать не собирает, только пробует. Полрядка попробует, на скамейку присядет, ноги вытянет, глаза закроет. Ванны солнечные принимает. Или в гамак, книжку читать. Никакого переживания, что спелая малина на землю падает.
Листья дружно трепетали и раскачивались на ветке. Им было что сказать про скверный характер малины и красные царапины на нежной коже хозяйки. Всё же пока они молча прислушивались к чужому разговору. Просто не могли решить, старая ветка навовсе о них забыла или временно переключилась? Если на время, то лучше промолчать и оставить мнение при себе. До следующего раза. Что следующий раз обязательно случится, листья ни на минуту не сомневались. Деревья не умеют молчать. Даже угрюмые на первый взгляд ёлки постоянно шуршат хвоей. Так они возмещают невозможность свободы передвижения и переизбыток информации. За целый день сверху такого насмотришься, что, если не поделиться с кем-нибудь, треснуть можно. Вот и шелестит с наслаждением листва, хрустят ветки, скрипят стволы. Каждый о своём.
Визгливый скрип скамейки и тихий вскрик любителя соседской малины, царапнутого колючей веткой, известили о смене дислокации нежеланных гостей. Крона соседних деревьев торопливо доложила, что мальчишки миновали малинник и движутся в глубину сада.
- Что ж это такое! - заволновались ягоды, - мы так не договаривались. Мы для варенья спели. За стекло, в банку хотим.
Толстая ветка скрипуче рассмеялась:
- Только мальчишкам забыли об этом сообщить. Теперь готовьтесь.
Крепкие руки обхватили ствол. Шершавые подошвы заскребли по коре. Дерево натужно крякнуло, тёмная тень поднялась повыше, перебралась на ветку. Странное движение, неясный шум. Вот уже несколько ягод расстались с черенками. Через пару минут на траву полетели влажные косточки.
- Лен, ну ты что? Давай скорей.
Дерево от удивления качнулось. Девочка! Неужели на дерево полезет?
- Может по очереди?
- Ага. И со светом. Чтоб черешню лучше видно было.
По шумному вздоху, сопенью и шарканью стало ясно, что девочке не впервой по деревьям лазить. 
Несколько минут было слышно только шуршание листьев, громкое
причмокивание, еле слышное падение косточек на землю.
На соседнем участке включился уличный фонарь. Звонкий женский голос позвал:
- Борис, Лена, вы где? Ужин на столе.
- Эх, только хорошую ветку нашёл.
- Ой!
- Поцарапалась?
- Нет, лента за ветку зацепилась. Темно, не могу найти.
- Давай, давай. Поторапливайся.
- Лента счастливая…Мне без неё не везёт.
- Не то снова неделю сказки Пушкина наизусть учить будем. Завтра утром заберём. Пораньше. Шевелись.
Два тёмных силуэта перемахнули через забор.
Сад погрузился в сон. Спозаранку на стволе стала заметна тонкая полоска атласной ленты, зацепившаяся за сухую ветку. До самых холодов она в робком ожидании глядела за забор. Пыталась улететь с очередным порывом ветра. Перезрелые ягоды сочились перебродившим соком.
Времена года шли своим чередом. Ствол стал толще на несколько колец, когда к дереву подошёл плечистый военный. Ловко дотянулся до полоски ткани, сжал её между пальцами:
- Выцвела твоя счастливая ленточка, Лена.
Над головой тихо шелестела листва. Совсем как в их последний вечер.  Соседская черешня, как нарочно, всегда поспевала раньше домашней. Ветки размахивали спелыми ягодами перед окном детской, манили и поддразнивали. Разве можно в пятнадцать лет удержаться от соблазна раньше всех попробовать первую черешню и загадать желание? Они долго сидели на тёплой земле, прислонившись спиной к садовой скамейке. Ждали, когда погаснут окна кухни, выходящие в сад.
Успели съесть с десяток ягод, когда мама позвала ужинать. Лена зацепилась за ветку, спрыгивая с дерева и потеряла ленту. О тонкой атласной полоске Лена вспомнит через несколько дней. В поезде, по дороге к бабушке. Спохватится, огорчённо всплеснёт руками:
- Что ты будешь делать!
Короткие сборы, бесконечная толчея около военкомата, прощание с родителями, глухие удары и комья земли, взлетающие вверх, красное пятно, расплывающееся на блузке Лены. Тихий шёпот:
- Я же говорила, мне без неё не везёт…
Всё происходящее казалось кадрами из плохого кино.
Борис провел ладонью по красно-коричневой коре дерева. Снова июнь развесил красные ягоды на ветках. В скольких странах за эти годы он видел цветущие сады, любовался спелыми плодами? Но только это дерево дразнило его в детстве красными шарами, наполненными душистым соком. Разгоняло по утрам остатки сна и призывно шелестело листьями по вечерам.  Он наклонил ветку, вдохнул аромат спелой черешни, привязал двойным узлом выцветшую атласную ленту:
- На счастье.
Резко повернулся спиной к дереву и твёрдым шагом пошёл прочь.