Читинский острог

В самом центре Читы на фасаде здания гостиницы «Забайкалье» уже более полувека высечены слова: «1653 год. Казаки Петра Бекетова, основав Читинский острог, положили начало нашему городу». Сколько копий сломано читинскими историками и краеведами по поводу данного короткой записи!

Острогами в словарях называются «фортификационные сооружения (опорные пункты), постоянные или временные населённые укреплённые пункты, обнесённые частоколом из заострённых сверху брёвен...». В Сибири они служили для закрепления вновь присоединённых к Российскому государству территорий и в оборонительных целях. С именем Петра Ивановича Бекетова в Восточном Забайкалье связывается появление двух острогов – Иргенского (современное село Иргень Читинского района) и Нелюдского (впоследствии – Нерчинский) – современный город Нерчинск. Потом на нашей территории в том же XVII веке были возведены ещё два острога – Аргунский (на правом берегу реки Аргунь) и знаменитый Албазинский. Но к имени Бекетова они уже никакого отношения не имели. Других острогов на территории современного Забайкальского края в упомянутом XVII веке не существовало.

Впервые в исторических документах место, где потом возникла Чита, описывается под названиями «плотбище», и связывается оно с продвижением через это место посольства Фёдора Алексеевича Головина. Находясь в 1687 году в Удинском остроге и готовясь к продвижению с огромным по тем временам войском к Нерчинскому острогу, где через два года будет подписан первый в истории мирный договор между Россией и Цинской империей, он распорядился на реке Чите организовать передовые базы для хранения хлебных запасов. Для этого сюда из Нерчинска прислали уже знакомого послу нерчинского казачьего десятника Карпа Юдина, который и стал здесь первым подрядчиком. В документе, датированном 1688 годом он сообщал Головину: «С Читы реки новой слободы с плотбища приказчик Карпушка Юдин челом бьёт». Итак, в XVII веке будущая Чита в своём названии именовалась плотбищем, со временем вытесняемым другим обозначением - Читинская слобода. 
 
А где же «злополучный» острог, «положивший начало нашему городу»? Ведь об этом современным читинцам бьёт по мозгам надпись на панно с фасада гостиницы «Забайкалье»? Читинский краевед XX века Виктор Фёдорович Балабанов, занимавшийся этим вопросом не сумел установить точной даты его возникновения, но он называл, что на 1710 год Читинский острог уже существовал.

И эту загадку разрешил недавно покинувший этот мир забайкальский краевед Станислав Павлович Пичуев. Было ему 75 лет, и это была его «лебединая песня»!

Как и В.Ф. Балабанов, он не имел высшего образования и до пенсии после окончания в 1960 году Хилокского железнодорожного училища работал в посёлке Дарасун Карымского района электромехаником. Интерес к занятию краеведением возник у него необычно. Однажды, будучи приглашённым на юбилей школы в селе Казаново Шилкинского района, которую окончил несколько десятков лет назад, он услышал неверное трактование её истории и той местности, где она расположена (там когда-то располагалась Городищенская слобода). Так он получил толчок к началу своим историческим исследованиям. Подошёл к этому профессионально, занимался в государственном архиве Забайкальского края. Его уважали за терпеливую усидчивость и чрезмерную дотошность в поисках сведений в документах о «своём» Городище. Обратили внимание, что он, как и когда-то другой краевед, инженер швейного производства, Анатолий Николаевич Халетский, ярко вспыхнувший на забайкальском краеведческом небосклоне на рубеже двухтысячных годов, самостоятельно научился понимать непростую витиеватость написания документов XVIII века. Из-под его пера вышел скрупулезный в деталях трёхтомник под названием «Если б не было забыто – может, стало б знаменито». О значении Городище в Забайкальской истории, говорит, например, такой факт, что с 1797 года по 1823 год Читинский острог как поселение входил в состав Городишенской волости. Но это случилось намного позже описываемых в статье событиях.
 
 Про начало Читинского острога предоставим слово самому Станиславу Павловичу, так как это его открытие:

«Строителем Читинского острога был Иван Сенотрусов.
«1707 году декабря в 31 день по указу Великого Гсдря (Государя – Г.Ж.) и Великого князя Петра Алексеевича всея Великая и Малая и Белыя Росии Самодержца и по указанной памяти их Нерчинской Приказной избы от стольника и воеводы Петра Савича Мусина-Пушкина, Нерчинский сын боярской Иван Микифоров сын Сенотрусов Читинскую слободу у прежнего прикащика, у конного казака Стефана Сергеева сына Зеленовского, и казну Великого Гсдря, и служилых людей всех – по списку – налицо, и указные памяти ево, Стефана, бытия и прежних прикащиков указные памяти в тетрадях и стопах, и дела все – на лицо. И то писано в сие росписке. Списки ниже сего имянно. (прежним, до Зеленовского, приказчиков был Василий Казанцев)». (ГАЗК, ф. 10, оп. 1, д.6, лл. 636-636об).

В должность приказчика Читинской слободы сын боярский Иван Сенотрусов вступил в ноябре 1707 года. Ему пришлось выполнять указание Нерчинского воеводы Мусина-Пушкина о строительстве острога у Читинской слободы. Так как казаки в своей челобитной отказались строить острог, пришлось привлекать на стройку других людей, и, за эту работу надо им платить. Сколько оплачивать и откуда изъять деньги – воевода решил так.

«По описям же Городищенской слободы пашенным крестьянам (выдано содержание порученцем). Выписка:
Никите Лопаницыну – за сына боярского, за Антипу Полева – оклад его;
Симону Вавилову – за Читинского конного казака, за Василия Титова – оклад его (8 рублей 8 алтын 2 деньги);
И ему же, Симону – за Теленбинского пешего казака, за Алексея Добрынина – оклад его (5 рублей 8 алтын 1 деньга);
Семёну Гладких – за Читинского конного казака Ивана Куклина – оклад его (8 рублей 8 алтын 2 деньги);
Андрею Седельникову – за Читинского же конного казака, за Бориса Русинова – оклад его (8 рублей 8 – 4 = 4 алтына 2 деньги);
Харитону Силкову – за Читинского ж конного казака, за Саву Лобанова – оклад его (8 рублей 8 – 7 = 1 алтын 2 деньги);
Екиму Лихановых – за Читинского ж конного казака, за Антипу Степанова – оклад его (8 рублей 8 – 7 = 1 алтын 2 деньги);
Фёдору Ершову – за Нерчинского конного казака, за Антона Аршинского – оклад его (8 рублей 8 – 7 = 1 алтын 2 деньги);
Фёдору Усову – за Нерчинского конного казака, за Сысоя Зябликова – оклад его (8 рублей с деньгой);
Андрею Кошкову – за Теленбинского пешего казака, за Петра Притупова – оклад его (5 рублей с деньгой);
Григорию Протову – за Теленбинского казака, за Григория Маковеева – оклад его (5 рублей с деньгой);
Ему же – за Читинского конного казака, за Андрея Ларионовых – оклад его (8 рублей 8 – 7 = 1 алтын 2 деньги);
Бажену Мальцову – за Теленбинского пешего казака, за Панкрата Каргополова – оклад его (5 рублей с деньгой).
И всего по описи Горожищенским пашенным крестьянам доведётся, денег выдал …». (ГАЗК, ф.10, оп. 1, д. 8, л. 153 об).

Комментарий к данному списку.

В зимний сезон 1707-1708 годов казаки заняты на сборе ясака с инородцев. Свои денежные оклады они получили в начале января 1708 года. У крестьян в это время уже закончилась хлебная страда, они были свободны. Воевода привлёк их к строительству острога в Читинской слободе. Для оплаты работ было решено деньги взять из окладных денег тех казаков, что подписали челобитную об отказе строить острог. Так как за 1708 год казакам денежные оклады были выплачены в январе, а крестьяне ещё не окончили работы, тогда им оплату задержали до следующего 1709 года, а служилым деньги не выдали в январе 1709 года.
Читинский острог у Читинской слободы был построен в 1708 году приказчиком сыном боярским Иваном Сенотрусовым силами крестьян Городищенской слободы. Те служилые, что отказались строить острог у слободы Читинская, подавшие об этом челобитную приказчику Степану Зеленовскому, который переслал её в Нерчинск воеводе Мусину-Пушкину должны получить своё. И воевода наказал их рублём: вычел из их окладов денежное содержание, которое затем выдали строителям – Городищенским крестьянам. Такова моя версия».

.   .   .

Так что же получается? Оказывается, Читинский острог был возведён на месте уже существовавшего поселения Читинской слободы. И цель его возведения была иной, нежели у других забайкальских острогов. К тому времени здесь уже не было «немирного туземного населения», от которого нужно было бы защищаться. Да и граница от иноземцев установилась после 1689 года от этого места за несколько сотен вёрст. А раз так, то вновь построенный острог нельзя ставить в один список с местными острогами XVII века – Иргенским, Нерчинским, Аргунским и Албазинским.

Основываясь на научное открытие, сделанное С.П. Пичуевым, мы вспоминаем другое значение слова «острог», взятое из классических словарей, схожее с термином «тюрьма». Именно этим понятием объясняется скрытый смысл того, что в первой половине XIX столетия здесь решили разместить опальных декабристов. Откуда было знать сановникам из далёкого Санкт-Петербурга, что от того острога, что строили в Чите сто лет назад для содержания аманатов и заброшенного за ненадобностью уже в шестидесятые годы XVIII века, практически ничего, кроме развалин и названия, превратившегося отчасти в географическое, не осталось. Но это уже другая история.