Было время

Виктор Матюк

Было время

Было время золотое, опосля многие грешники стали изгоями,
А в былые времена жизнь спокойно по накатанной колее шла,
О корму, плывущего по бушующим волнам корабля, била высокая волна,
Плоть была вольна выбирать, куда идти и куда шагать, с кем бутылку распивать,
И где? То ли в Вологде, то ли в Караганде, хотя всех КГБ держало в железной узде!
Было время золотое, нынче оно ко мне повернулось спиною, счастье проходит стороною,
Глаза прикрыты серой пеленою, тайну не открою, когда откровенно скажу,
Что и сейчас на одном месте весь день не сижу, но так уже не рискую,
Не знаю почему, не гуляю напропалую, наступил на горло собственному хую,
О давнишних временах тоскую! Тогда лично я многих женщин путал с женою,
Пользовался славой дурною, слёзы лились за моей спиною полноводной рекою!
Слава Героям! Героям слава! Браво тем, кто не знает, зачем отошёл от апробированных схем?
Им один хрен, когда, где и с кем, но зачем? Всё – тлен! Всё суета! Теперь уже
Притормаживаю на крутом вираже, труднее тем, кто сидит в бетонном блиндаже,
То есть на переднем рубеже, там пули свистят, глаза тоже о прошлой жизни грустят,
Жизнь превратилась в сущий Ад, но нет пути назад! Она сошлись на лесной опушке,
Один по своей простоте выглядел, как Пушкин, а второй по имени Тарас – хлопец молодой
Откликнулся широкой душой встать в солдатский строй, простился с женой,
Он не целовал ей клитор, не ехал в стольный град Питер, рукавом пиджака слёзы вытер,
Положил в сумку кроссовки, носки и свитер, посмотрел на Солнце, Луну и на Юпитер
Отбыл восвояси, оставив на родимой земле прежние связи на стороне!  Если я не рискую,
Он же всуе тревожного бытия изредка казнит себя, выпьет солдатскую норму на коня,
И к концу дня уйдёт в поля, чтобы послушать трель молодого соловья!
Здесь родная земля, её бороня, он заклятого врага, ворвавшегося сюда, как молния или гроза,
Умолял небеса и святые образа, чтобы грусть и тоска покинули богом благословенные места
Раз и навсегда, когда же затихнет война, придут иные времена! Он вспомнит время золотое,
Когда племя молодое не замечало небо голубое, дышавшее грозою, грехи с лихвою
Смешивались с шоколадом и халвою, пока старший брат не выстрелил в левый бок,
Ему тут же ответил Ворошиловский стрелок, смертельный выстрел попал в цель,
Началась такая канитель, снег, ветер  и метель, крики и бордель
Окунули старшего брата в русскую купель, словно в горячую щель,
Оттуда легко не уйдёшь, что посеешь, то пожнёшь! Теперь они живут,
Под собой, не чуя страны, но горды, им стенания былой старины совсем не слышны,
Зато мысли черны и тяжелы, как гири на ногах, они вселяют в душу трепет и страх!
Дело не в игроках, находящихся на вторых ролях,
У них волчьи глазницы, их в ночи ублажают статные девицы,
На них – хромовые сапоги, снятые с чужой ноги, высокие голенища
И приятная пища не позволяют хныкать и мычать, надо убивать всех,
Кто выражает открытый протест! Сверху следует за указом указ,
Он ударяет вначале в пах, потом в живот, опосля в лоб, пока не закроется паршивый рот!
И вот уже затмился небосвод, закончилась малина для выжившего из ума кретина,
Стареющий мужчина вот-вот поточит свою субмарину, едва в его жилье трепещется лучина,
Есть причина для горькой кручины, не хлебом единым жив человек, время ускоряет бег.
Глядь, а твою голову уже посеребрил белый снег! Бабы нет, семьи нет, жизнь пошла во вред,
Только страсть оставила весомый след в памяти людской, хотя любовь прошла стороной!
Было время, было семя, было племя, пока дело не дошло до отреченья,
Сразу все твои живописные творенья упали перед страхом смерти на колени,
Нет прежнего рвения, есть внимание, и есть недопонимание того,
Что было и что прошло? В Лету кануло оно, но ничего страшного не произошло,
Только нутро едва последним духом не изошло! Оно черно, как трухлявое бревно,
На нём старое драповое пальто, его не купит никто за медный грош,
На кого же ты стал похож? Усыхает кость, долу повисла мужская трость,
Твоя злость прожигает худеющую плоть насквозь, но воз и ныне там,
 Где нет места думам и мозгам, есть место слезам, нераскаянным грехам,
Они помогают злобным псам рыскать по лесам и дола, гостиничным номерам
 И не в пример нам, изредка заходить в православный храм! Благодаря матери – отчизне
Мы были похоронены ещё при жизни, зато мы поборники чужой совести и чести,
Зато все мы вместе боремся с акциями протеста! Стареющий орёл совершает облёт,
Былые грехи ему не в счёт, ему рукоплещет одурманенный народ,
Топу опора и поруку его запятнанные руки! Приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою, и вот стою на краю высоченного обрыва,
Оборачиваюсь лениво, на душе тоскливо, но естество требует своё!
Было время золотое, тогда грешников двое легко расставались с тоскою,
Слава героям, героям слава, изменилась огромная держава, стало говорить лукаво
И сама себе орёт: «Браво! Брависсимо!» Мы решения принимаем независимо ни от кого!
У нас своё божество, своя религия и свои понятия, унаследованные от ворья,
Пусть петляет по степи скользкая стезя, лес рубят, щепки летят,
Зато стая молодых орлят вылетела из ржавой клетки, над ними ветры шумят,
А орлята летят и летят, они, как конвоиры грубы,
Неужто вновь началось обострение классовой борьбы?
Неумны мы, неумны! Теперь и я греюсь у костра,
И вспоминаю до утра, на что была растрачена молодость без начала и конца?
На всё воля Творца, ему принадлежат наши души и сердца! Каждый из нас, как безвольная овца
Бредёт туда, куда входить остальным нельзя, пока на небе не затмится его путеводная звезда!
Воистину не знаю, как выживают люди в Туруханском крае? Не понимаю, как тлен и прах
Оказались во властвующих руках? Нам платят четвертак и показывают кулак,
Сажают по колпак, снимают пальто и пиджак, ограждая от семьи и баб!
Исход неизбежен и внезапен, что он оставит взамен тщетному бытию?
Неужто мантию свою или злосчастную долю и судьбу? Жизнь стоит на кону,
Делаю вид, что крепко сплю или, по крайней мере, ещё дремлю,
Чтобы не слышать мышиную возню! Утеряно доверие, царит безверие во всём,
Мы бьём челом и слёзы рекою льём, отстаивая закон, но он, как дышло,
Куда засунул, туда и вышло! Неужто не видит Всевышний всё, что было и что произошло!
Мы выжили всем бедам назло, мы выживем снова, и заново отстроим всё,
Чтобы разрушено и разворовано! Мы сходили в тень по одному, знавали каторгу и тюрьму,
Замерзали на снегу, но шли согласно приказу сквозь снег и тьму, тогда почему
Мы не верим сердцу своему! У нас тяга к портретам, велико забвение к писателям и поэтам,
Здесь всё под строгим запретом, проросшее зерно, коль умно выглядит оно,
Обзывается бредом и уже давно! Ад в душу войдёт, лишь тогда грешник до конца
Поймёт высокие слова Творца, что никто не избежит своего конца, и только тогда
Во время нравственного, проснувшись от летаргического сна, плоть и душа вместе
Честь по чести, держа бразды крутой рукой, перестанут спорить меж собой,
Кто из них герой, а кому нужен конвой! Должно быть, наш скромный и смиренный быт
Был на пятилетки разбит, каждый должен был по своей дорожке ходить
И не чернить власть, чтобы тут же не упасть затылком в тину и в грязь!
В этой стране сдохнут все, кто против и за, не мне решать, кто прав. Кто виноват?
Находятся певцы по этой теме, они оплачивают системе романами и поэмами
За удобства свои, только люди – дикари, злые внутри и добрые снаружи,
Живут, как упыри во время грозы и стужи! В допотопной человеческой натуре
Подчас грозы и бури нет прежней глазури, глаза зажмурив, наш гений без сомнений
Всё оставляет на суд грядущих поколений! Было время золотое, когда ты мог не убивать,
И своё мнение отстаивать, тут ни убавить, ни прибавить, чтобы мир от всеобщей злобы избавить,
Надо с колений встать, и не искать врага на стороне, истина вовне, в тебе и во мне!
Если что-то не так, скажи, что так, нельзя молчать и страдать, что потерян счёт грехам
И грядущим счастливым дням! Бог не обязан нам ни чем, всё тлен! Всё – суета!
Не мы ли в чинном зале громко вождям рукоплескали и громко восклицали: «Ура!»
Во славу державы все скопом орали, и вслух мечтали, что придут такие времена,
Когда вся православная страна будет спать под общим одеялом,
Но всё пошло на слом, дуракам не писан закон! Им нужен припортовый притон,
Там играет старенький патефон, и чей-то пропитый бас звучит, как божий глас,
Приглашая нас сняться в профиль и анфас и отдаться в руки моложавых баб,
Они сполна оценят нас: кто грешен и кто в изменах был замешан?
Только тот идиот, что не предлагал женщинам приятное наслаждение -  секс в рот,
Был разоблачительно неистов, кажись он из бывших конформистов или онанистов!
Ему - то лучше знать, когда и куда далеко послать? Хотя толпа легко воспринимает мат,
И губы при этом не дребезжат, безмолвствует лишь мрамор и не дрожит холодное стекло,
Всё, что было, прошло! Угрюмо сжав кулаки, на границе стоят вражеские полки,
Их встречают Ворошиловские стрелки, они не переводят стрелки и не вступают в сделки,
Им бы набраться сил для борьбы, увы, силы в молодости были истрачены,
Теперь мужики озадачены тем, где, когда и с кем, но зачем?
Всё – тлен! Всё – суета! Ты внезапно прикорнул, и к тебе сразу приставили караул,
Чтобы от трудностей бытия не увильнул, ветер уже с другой стороны подул,
Зашатался под барином стул, треснул царский табурет, чистый воздух и дребезжащий свет
Взирают на каждый объект божьего творения и вместо великого гения
Примечают лишь озлобление! Судьба лишь к тем сурова,
Кто ни в чём не виновен, но многословен и жизнь разочарован,
Он на многое способен, хотя не Бетховен он, но феномен,
Так почему же судьбе и року он неугоден? Порой он ноги едва волочит,
Он общаться ни с кем не хочет, а жена ему голову морочит, она жаждет и хочет общения,
Но ему опять на зов её плоть плевать, глаза грустят, а уста говорят матерные слова невпопад!
Он не из тех, кто впадает в униженье, и надевает тогу смиренья, да, он просит у небес прощенья,
Хочет, чтобы судьба улыбалась, глядя ему в глаза, а мечта всегда сбывалась,
Проходит ожиданье, кончается самолюбованье, он места себя не находит,
Вокруг да около бродит, но душе покоя не находит! Солнце всходит и заходит,
Его яркий свет в грешную душу плохо проходит в тот благословенный миг,
Когда она скорбит, и не склонна согрешить! Ну не стоит и что?
Ну на тебя старое пальто и что? Пусть ты жил грешно и что?
Пусть тебе в жизни не повезло и что? Над миром господствует зло,
Ему сопротивляется добро, ноне ему человеческое сердце отдано!
Она смотрит с опаской, на пламень с опояской, цветами радуги играют краски,
Они по господней указке призывают силы те, что господствуют на небесах
И каждый час контролируют наш каждый шаг! Нежданно-негаданно совсем недавно
Появились рядом нежное и белоснежное существо, на белого Серафима было похоже оно,
Рекой лилось красное вино и опьяняло уставшее тело оно,  всё к прошлому ведёт,
Ветшает даже гражданский флот, вся Одесса говорит об этом и зимой и летом!
Мне видно было, как Серафим сизокрылый ни с того, ни с сего
Святой водой окропил грешное естество, но оно – не моё, и застыл вблизи меня,
Сразу запарила ожившая земля, а из бездны стосаженной мне махнул рукой сказочный герой,
С виду хлопец молодой, не чувствующий вины за собой,
Он не мог отвести завороженный взгляд от статных женщин и баб,
От них исходил удивительный и живительный аромат, притих на время уличный мат,
Их глаза тоже страстью горят, вдалеке алеет закат, он из тьмы трав и цветов
Выбирал строки для моих стихов, в конце концов, не осталось и следов от былой благодати,
Во взорах местной знати трепетал вечерний скорбный свет, перемен к лучшему как будто бы нет,
Небо разлетелось в пух, губы что-то шептали вслух, и вдруг яркий свет стремглав потух,
Его закрыл высокий косогор, я смотрел на солнечный диск в упор,
Взгляд упирался в покосившийся забор, шла прохлада с заснеженных гор!
Меж облаков пенистый покров навевал немало радужных снов,
Не слышно отзвуков грубых, никто не задаёт вопросов глупых, и только губы,
Будто мои душегубы, говорят наивно и глупо, наворочали груды из слов и фраз,
Малая их часть осталась на небесах, а большая – улеглась без сознания на боксёрский канвас!
Можно любоваться без конца на великие деяния Творца,
С лица воду не пить, нам жизнь в счастье и радости прожить,
А уж потом исчезнуть в туманной дали, поднявшись по вертикали без розней и скандалов
Ввысь небес, толпа уже кричит: «Господь воскрес!» Множество чудес на белом свете есть,
Степные просторы блещут в серебряном уборе, изнемогая,
Истина святая с небесных высот сбегает,
И присылает земле прощальный привет
Сквозь провалы гор, сплетая из солнечных лучей замысловатый узор!
Меж горных теснин и шумных речных стремнин один важный господин,
Мне не известен его чин и хотя бы одна из причин, заставившая его
Оставить своё безбедное жильё бог весть на кого, и устремиться туда,
Где свирепствует война, и исходит миг забвенья, а мысль чужда вдохновенья!
Старый ловелас не будит нас, он сам в пучине греха застрял, хотя заранее знал,
Что о себе пережитая эпоха напоминает царям и лохам!
Жить без бабы плохо и с бабой тоже плохо, видит око все естественные пороки,
Но прока нет, гаснет Фаворский свет, ему альтернативы нет!
Он в былые времена входит через настежь закрытую дверь,
А теперь – верь или не верь, он стремится оторвать взгляд от духовных сфер!
К прошлому возврата нет! Он ничему давно уже не рад,
Ему затмил глаза повседневный маскарад, голова его седа,
Жизнь скучна, проблем больше чем до хрена, сквозняком веет из окна!
Невнятные слова до уха припадали, уши не вникали в несущественные детали,
Но в памяти отмечали распри и скандалы! В большом счастье счастья нет,
Если в него веришь, значит, ты – балбес, угодивший в дьявольскую сеть!
Грешен я и в этом каюсь, тоже во многом сомневаюсь,
В рай войти когда-то попытаюсь, но разрешат ли в благости жить вдали
От матушки-земли  серафимы и ангелы? Счастлив тем,
Что не боялся скользких тем, во многие щели совал свой член,
Но зачем? Всё – тлен, всё – суета! Лепота прошла, в душе – пустота,
Остался только дым от гаснущего костра! Идём куда? Вот туда,
От прошлого не осталось и следа! Закрыв рукой глаза,
Пытаюсь понять небеса, мысленно ввысь устремляюсь,
В очередной раз о камни на стезе спотыкаюсь
И давно уже ничему не удивляюсь!
Не нравится мне жизнь во сне и беспечное лежание на зелёной траве,
Не играется, не читается, к тому же не пишется, невдалеке белая берёза колышется,
Песня слышится, а мысль, возникшая ещё вчера вблизи огня гаснущего костра,
Сводит с ума и не только меня, бесчинствует толпа, не мил ей домашний уют,
Грусть то здесь, то тут, с меня всем причитается, но мне долги давно уже не отдают!

г. Ржищев
18 марта 2020 г.
13:19