Часть III. Глава 26. Тихий семейный ужин

 Про инцидент с блюдом  все забыли буквально минут через десять после того, как Сара Абрамовна сменила наряд. Все сели за стол. Арик разлил по бокалам шампанское,  Яша встал и постучал вилкой по тарелке. Все замолчали.
–  Дорогие наши дети! Сегодня у нас всех предпраздничное настроение. Мы с мамой хотим поздравить вас с этим завтрашним удивительным событием и делаем вам подарок. Отныне, Арик, ты будешь не только управляющим нашего заведения, но и становишься его полновластным хозяином. Мы с мамой решили, что надо немного пожить для себя, да и силы уже не те. Тем более, ты говорил, что Милочка уходит из парикмахерской и хочет работать у нас. Я не против, мама тоже. Дай Бог вам счастья, дети! Все документы подпишем после свадьбы. Нужно помогать детям при жизни, чтобы они не ждали нашей смерти.
–  Ура! Ура! Ура! Вот это правильное решение! – закричала Галя и захлопала в ладоши.

И все, кроме молодых, захлопали в ладоши, приветствуя мудрое решение Якова Самуиловича Ленивкера и его жены. И только молодые сидели неподвижно и даже не улыбались. Постепенно аплодисменты стихли и все уставились на молчащих Арика с Милочкой. Арик откашлялся, встал и, не зная, как начать сложный разговор, ещё раз откашлялся.
–  Арик, сынок, не тяни кота за его подробности, мой мальчик. Давай уже, ответь что-нибудь папе иначе мы решим, что наш подарок не пришёлся тебе по душе, –  с тревогой в голосе вымолвила Сара.
–  Дорогие родители! Мы с Милочкой очень благодарны вам за такой чудесный подарок! Мы очень вас любим и это навсегда. Вы – лучшие родители в мире.
–  Арик, я так понимаю, сейчас последует «но», –  произнёс Яша.
–  Да, папа. Мы не хотели вам говорить до поры до времени, но мы с Милочкой получили вызов.
–  О, господи! Я так и знала!  Я  уже слышала это в своей жизни, когда уезжал наш сын. Марк, что ты сидишь, как идиот! Напряги свои связи! Подними на уши весь мир, чтобы их не выпустили! Мила, я говорила, что он не благонадёжен!
–  Заткнитесь, Гала, прошу вас! Арик, я правильно поняла: вы получили вызов в Израиль и собираетесь нас покинуть? –  спокойно спросила Сара сына.
–  Да, мама. Я надеюсь, истерики не будет.  Я не хотел сегодня говорить... Но именно поэтому мы не можем принять ваш подарок.
–  Я что-то подобное предполагала, но не думала, что это произойдёт так скоро, –помолчав несколько секунд, сказала Сара и посмотрела на мужа.
Яша сидел молча. Он сразу стал каким-то маленьким и жалким.
–  Сынок, ты хорошо подумал? Там всё очень сложно, насколько я знаю. Устроиться сложно, жить сложно, к тому же у вас будет маленький… Там очень жаркий климат. Рассказывали, что когда туда приходят хамсины, можно просто сойти с ума.
–  Папа, а я здесь схожу с ума, понимаешь? Я устал всюду слышать, что я жид, устал от того, что нас здесь за людей не считают.
–  Арик, сыночка, прямо таки все не считают? Ты где наслушался этой пошлости? Ты просто подался паническому настроению: все едут и тебе надо. Подумай, мой мальчик. Это только кажется, что там будет лучше. Там они всё время воюют, я слышала, - сказала Сара.
–  Марик, ты что сидишь, как истукан! Ты можешь сказать своей дочери, что она никуда не поедет? Хватит, что мы сына отправили. Ты же знаешь, как ему там не сладко! И к тому же, Яков Самуилович сказал, что там какие-то страшные хамсины. Это так ужасно!  И эти хамсины всё время воюют с евреями! А сын говорил, что у Израиля самая сильная Армия! Так что они не могут повыловить этих тварей?
–  Галина Петровна, хамсины – это ветер. Сухой, просто изнурительный южный ветер. Я узнавал. Ну живут же там люди с этими хамсинами как-то, –  улыбаясь, ответил Арик будущей тёще.
–  Арик, но там вокруг враги! Они не дадут вам жить спокойно. И тут я согласен со всеми? Нужно очень хорошо подумать, прежде чем принимать такое серьёзное решение, – наконец и Марку Моисеевичу удалось вставить пару слов в непрекращающийся поток разговоров.
–  Здесь врагов не меньше, Марк Моисеевич. Смотрите, что делается: каждый день кого-то отстреливают. Здесь оставаться страшнее. Я вообще бы предложил сделать вот что: мы поедем, присмотримся, а потом и вы тронетесь, –  опять с улыбкой ответил Арик.
–  Арик, мы уже тронулись. Умом. Ты разбил сердце не только мне, но и своей маме, –  с пафосом произнесла Гала. –  Мила, а я ведь предупреждала: с евреями жить сложно. Они только с виду такие мягкие и податливые. А внутри – кремень. Твой любимый папочка доказал мне это всей нашей совместной жизнью! Сара, я не понимаю, что вы-то сидите и молчите? Вас всё устраивает? Ну, конечно, у вас ещё дочь есть. А у меня уже один ребёнок там. И нет мне покоя ни днём, ни ночью.
–  Гала, а что говорить? Они всё уже решили и уедут. Ну, если их ничего не остановит, всё так же спокойно произнесла Сара.
–  Сара Абрамовна, а что нас может остановить? – спросила молчавшая до этого Милочка.
–  Ну, мало ли… Всякое бывает!

–  Мама, я прекрасно понимаю, что ты сейчас напряжёшь весь свой ум и придумаешь ещё какой-нибудь обморок. Но нас уже на самом деле ничего не остановит. Просто поверь. И я не хочу, чтобы последние месяцы пребывания здесь были наполнены ссорами.
–  Ничего я не придумаю, Арик. Езжайте, дети, –  просто сказала Сара, понимая, что этот тяжёлый момент неизбежно произойдёт.
–  Сара Абрамовна, вы с ума сошли? Я категорически против! Марик, скажи им, что мы против!
Марк Моисеевич встал, поправил пиджак, оглядел всех взглядом и сказал:
–  С Богом, дети. Делайте то, что задумали. А там, глядишь, и мы подтянемся.
–  Марик, ты дебил! Ты что несёшь, а? Сына  спровадил, теперь Милу хочешь? Все против меня! Все! Вот, мама говорила, что евреи все одним миром мазаны… Все вы против меня.
–  Не все, Галочка, –  раздался голос Яши. – Таки это тот самый случай, когда наши мнения, как ни странно, совпадают. Хотя мне не совсем импонирует ваши антисемитские настроения. Что значит, одним миром? «Одним миром мазаны» в контексте вашего высказывания означает, что все мы одинаково плохи. Но миро-помазание – это, насколько мне известно, чисто православное слово. К нам это никакого отношения не имеет!
–  А вы тут своим умом не щеголяйте! Видали мы таких умных! – огрызнулась Галя. –  Я свою дочь не отпускаю. Всё. Точка. И никакие документы не подпишу.
Все сели и замолчали. Вечер переставал быть добрым.
–  Можно мне сказать тост? – попросил слова товарищ Ганько, чтобы как-то сгладить возникший конфликт.
–  Конечно, Юрочка, говорите, – произнесла Сара.
Юра встал, поправил мундир, поднял бокал.
–  Сара Самуиловна и Яков Абрамович! Разрешите обратиться!
–  Обращайтесь, товарищ Ганько, – в тон ему ответил Яша, не обращая внимания на то, что его отчество в устах будущего зятя перекочевало к Саре и наоборот.
–  Я, так сказать, долго думал и решил сделать предложение вашей дочери, Лее Яковлевне Ленивкер. Я полюбил вашу дочь всем сердцем и она мне подходит, поскольку тоже полюбила меня всем сердцем. Я прошу у вас руки вашей дочери, Леи Яковлевны. Я обещаю, что ни один волос не упадёт с её головы. Я буду защищать её как от внешних, так и от внутренних врагов.
Все уставились на товарища Ганько а потом, как по команде, посмотрели на Галю.
–  Юрочка, ну, с внешними врагами всё понятно. Но хотелось бы уточнить: где вы здесь видели внутренних врагов? –  спросила Сара, чтобы как-то сгладить неловкость.
–  Сара Яковлевна! Я работаю в органах. И я всё знаю про внутренних врагов. Они есть! Но они прячутся. Мы их вылавливаем, как бешенных собак. И сажаем в тюрьмы. Нет пощады этим убийцам и маньякам!
–  Товарищ Ганько! Я, и моя жена Сара АБРАМОВНА согласны сразу и бесповоротно! – сказал Яша на пламенную речь товарища Ганько, делая серьёзный акцент на отчестве Сары. – И знаете, мой мальчик, мне как-то сразу стало спокойно за мою дочь. Но давайте послушаем Лею. Лея, скажи мне, девочка, ты хочешь пойти за него замуж?
–  Хочу, папочка. Он очень славный!
–  И тебя не смущает, что ты тоже станешь товарищ Ганько?
–  Смущает, но немного. Мы говорили с Юрой, он не против того, чтобы взять нашу фамилию.
Все уставились на товарища Ганько, который выпив один бокал, тут же налил себе ещё.
–  Где-то я это уже слышала, –  пробубнила  себе под нос Сара.
–  Молодой человек, это правда? Вы хотите взять фамилию Ленивкер? – переспросил Яша, не веря своим ушам.
–  Дэбил! – сказала Галя и выпила бокал шампанского.
–  Помолчите, прошу вас! Это вас совсем не касается! – возразила ей Сара.
–  Ещё как касается! Боже, Кацман, куда мы попали! Вокруг одни Ленивкеры! А! Я поняла! У них здесь гнездо! Это всемирный еврейский заговор! – с ужасом сказала Гала и залпом выпила бокал шампанского своего мужа.
Тут, наконец, не выдержал Кацман. Он выхватил у жены свой пустой бокал, поставил его на стол и произнёс:
–  Тогда, разрешите и мне сказать кое-что. Я…
–  Не сейчас, Марк Моисеевич. Не стоит, –  тихо сказала Сара Абрамовна. – У детей завтра свадьба, давайте проведём её достойно. А то от вашего грозного вида у меня МУРАШКИ по коже бегают.

Сара специально выделила слово «мурашки», хоть и не очень понимала, почему она это сделала. Марк в недоумении уставился на Сару.
«Откуда она знает? Видела, что ли? Но когда и где?» –  неслись мысли в голове у Марка. Взяв себя в руки, он посмотрел на Сару, потом на детей, потом на всех, налил себе шампанского и сказал:
–  Я… Я просто хотел сказать, что давайте выпьем за наших детей. За всех! Пусть им будет сладко в этой жизни! Пусть женятся, уезжают, никогда не знают, что такое цорес, лишь бы всё было зай гизунт. Много-много нахес молодым!
Все подняли бокалы и выпили, только товарищ Ганько недоверчиво посмотрел на Кацмана и тихо спросил:
–  А посылать то нас зачем? А ещё интеллигентный человек. Даже я, детдомовский, такими словами не разбрасываюсь в приличной компании.
И все засмеялись…

Придя домой, Сара никак не могла уснуть.  Тихонько встав с кровати и, прислушиваясь к мерному похрапыванию Яши,  выскользнула за дверь. Понимая, что от переизбытка чувств она не сможет сегодня уснуть, Сара пришла на кухню, поставила на плиту чайник, насыпала в чашку кофе. Потянувшись к сахарнице, Сара обнаружила, что сахара в ней нет. Заглянув в буфет, Сара  не нашла сахара и там. И в кладовой его тоже не было. И тогда Сара решилась на «преступление»: она тихонько прошла в гостиную, открыла дверцу секции и взяла старую-престарую сахарницу Ханны. Эта старая, мельхиоровая вещица прошла с Ханной всю войну, и хранила она сахарницу, как зеницу око, до самой смерти. На вопрос Сары, зачем Яша всегда насыпает туда свежий сахар, Яша отвечал:
«Мама говорила, что если в доме есть сахарница, она всегда должна быть с сахаром, потому что может наступить момент, когда сахар исчезнет вообще, как случилось тогда, давно, в первые дни войны. Тогда никто ничем не успел запастись».
Ханна, пока была жива, всегда держала в этой сахарнице кусочки рафинада. Рафинад куда-то исчез с прилавков магазина, и Яша насыпал в сахарницу простой сахар-песок.

Сара тихонько взяла сахарницу и, поставив её на стол, всыпала в кофе две ложки сахара в чашку. Потом, подумав, добавила третью.
Сев за стол, она стала тихонько размешивать сахар ложечкой, но её смутил странный звук, доносившийся из чашки.
«И чего это он так стучит?» –  подумала Сара. –  Может, в сахаре что-то завелось и окаменело?» –  подумала Сара, переливая кофе в стакан.
Когда процедура была выполнена, Сара заглянула в чашку.

Сахара там не было – он весь растворился. На дне фарфоровой кружки лежали три прозрачных  камешка. Вытащив камешки из чашки, Сара вытерла их салфеткой и поднесла к свету. Камешки засверкали всеми цветами радуги, переливаясь своими чудесными гранями… Такой свет мог идти только от бриллиантов...



ЭПИЛОГ: http://proza.ru/2022/04/11/1871