Морская рутина

Из уст Андрея Борецкого о жизни на УПС "СЕДОВ".

Что за декадентская тоска сквозит в рассказе “Рига-Ньюкасл”? — “Переходы между портами регаты запомнились однообразной рутиной, то есть... не запомнились вовсе”. Категорически не соглашусь с автором! Мы не унывали и продолжали тянуть рутину нашей жизни, и про это есть смысл рассказать подробнее.

Нашу обыденность можно назвать вальяжной жизнью рядового состава. Утренняя приборка кубрика и палубы воспринималась как лёгкая прогулка-променад на свежем воздухе, тем более что у меня оказался с собой приёмник «SOKOL», отлично работавший только на палубе и абсолютно молчавший внутри клёпанного в 1921 году крупповской стали корпуса нашего парусника-исполина. Потратив немного времени на поиск какой-либо музыки на длинных волнах, мы шкрябали палубу кирпичами по песочку, чем приводили её ненадолго к состоянию дорогущего паркета с приятной желтизной влажной поверхности, быстро, увы, высыхающей и теряющей свой лоск под лучами восходящего солнца. После уборки — без фанатизма судовые работы до полудня. В полдень — обед.

Несколько слов про питание. Мы прекрасно знали, как кормят на «Седове», после нашей самой первой практики. Можно сказать, что питание лучше, чем на камбузе в альма-матер, и его вполне хватало молодым растущим организмам, находящимся постоянно на воздухе. Но на регате, к тому, что было, как обычно, “первое, второе и компот”, полагались добавочки в виде воскресных бутербродов с чёрной икрой. Икринки были разложены на масле, как звёзды на небе, то есть на расстоянии в парсеках друг от друга. Но всё-таки это были бутерброды с икрой! Ещё дополнительно нам выдавали сгущёнку, копчёную колбасу и галеты. Так что было чем перекусить между приёмами пищи!

Вот эти «перекусить» и «вальяжный образ жизни» привели к тому, что к моменту, когда паруса обвисли, нас, проживающих в фоковском кубрике, посетило единое желание немножко похудеть. Это желание появилось после того, как наш старшой Теплухин не смог сам залезть в парадную фланку, и двое натягивали на его торс аршин белого хлопка, вдруг оказавшийся узким. Самое умное, что пришло нам, собравшимся в кубрике третьекурсникам, в голову — это объявить пост и вовсе воздержаться от приёма пищи. А для этого ведь требовалось отслужить церемонию прощания с едой! Попросту съесть то, что у нас накопилось из провианта. Колбасе ж не престало пропасть, подобает достойно проститься с ней. Конечно, на ужин никто уже не пошёл. К удовольствию наших друзей первокурсников, которым досталось больше. В общем, навернули всё, что было в запасах, и точка.

Вечером продолжили следовать рутине нашей курсантской жизни. Играли в карты. И самое главное — играли в игру “MONOPOLY”, в то время неведомую для нас, оставленную кем-то из гостивших иностранных кадетов, что были на «Седове» во время обмена экипажами. Это явилось открытием нового мира с капиталистическими правилами. Попал на клетку первым — построил гостиницу и собираешь с других участников нарисованные денежки за “постой”. Богатеешь и разоряешь конкурентов по игре. Помимо ловкости в кидании кубиков ещё необходима сметка: что сначала построить, чтоб приносило максимальный доход.

Наш будущий миллионер-миллиардер, и. о. министра рыбного хозяйства, судовладелец, владелец рыболовной компании, предприниматель (всё развитие в обратном направлении), а в тот момент курсант Александр Тугушев по кличке Ди-Блю, всех обчёсывал в эту Монополию как детей. За полночь всё заканчивалось неизменно тем, что разорённые товарищи плелись по шконкам. Кстати «Ди-Блю» — это компьютер, который играл в шахматы с Чемпионом мира того времени Гарри Каспаровым. Саша Тугушев с такой же лёгкостью обыгрывал всех нас в шахматы, да и в шашки тоже. Оттуда и пошло это экзотическое прозвище.

Продолжая про процесс похудения, могу уверенно сказать, что никто не ел после дня прощания с едой. Крепко держались! Видать, наедено было столько, что можно было не страдать. Но тут вмешалась политика. Увидев, что уже не первый раз пустуют наши столы фока во время приёма пищи, помполиту и другим уполномоченным лицам, а мы насчитали в рейсе ещё двоих тех, кто берёг нашу комсомольскую девственность, доложили об этом. Были вызваны наши старшины, парторги и комсомольские лидеры. Эти самые помполиты, облечённые особыми компетенциями, задали им вопрос: “Вы что, забастовку устраиваете?! Нам тут и без вас арабского бунта хватает!”. Того самого бунта, кстати, из-за которого нас не пустили на заход в Швецию. Экс-подруга иностранного курсанта встречала "Седов" в каждом порту со своим дитя и со скандалом.

Тогда Владимир Теплухин, как старшой на нашей мачте, собрал нас всех и говорит: “Парни, дело швах. На фоне обострения классовой борьбы могут пришить инсургент и лишат всех визы.” Инсургент — серьёзный аргумент! Вечером третьего дня поплелись мы на ужин и негаданно с огромным аппетитом поели.

В это время Виктор Трембицкий был на вахте и не знал о новом векторе в политике партии. Пришёл с вахты, не заходя на камбуз, и офонарел от лоснящихся лиц ренегатов, ковыряющих остатки курицы в зубах. Мы ему давай объяснять:

— Витя, пойми, токма стройности бытия, не фигуры, ради! — но Виктор был непреклонен.

— Есть не буду!!! — и рухнул на свою коечку.

Вечером понятно, чем занимались — разлагающая рутина «вальяжной жизни» засосала. На утро уговоры продолжились:

— Витя, вычислят, что не ешь — отчислят.

Виктор был крут:

— Ладно уж, пойду, но есть не буду! — ответил он с острасткой. Полегчало.

Время шло, постепенно и Виктор смирился с ситуацией, но нам всем показал, что его слово КРЕПЧЕ ВСЕХ!!! Засим продолжили обжираться регатовской вкусной едой и шланговать — рутина того требовала.