ВОЛК

Зло и сердито завывал ветер в глухой осиновой роще, и
ветру вторил волк. Волк был голоден и зол, зол на темноту,
так внезапно упавшую на землю, на холод, до дрожи прони-
зывающий его тощее, с пустым обвисшим животом, устав-
шее от бесцельного шатания по лесу, старчески одряхлевшее
тело. За лесом начиналось поле, а там вдали россыпью огонь-
ков проглядывала деревенька, в которой волку, по молодости
лет, несколько раз удавалось уносить овец из тёплых дере-
венских хлевов. Волку хотелось есть. Он вскинул морду и за-
выл жалостливо и горько. Потом медленно побрёл в сторону
деревни.
Возле изгороди крайнего дома он остановился. Его оста-
новил живой приветливый свет в окошке дома. На крыльцо
вышла девушка, и косая яркая полоса света легла на ступеньки
крыльца, на пожухлую осеннюю траву двора. Из дома пахну-
ло запахом свежего, только что испечённого хлеба, и волк жад-
но раздул ноздри, впитывая в себя этот запах.
— Кто здесь? — встревоженно спросила девушка. —
В ответ волк несдержанно, по-собачьи, взвизгнул. — Я не
вижу тебя. Где ты?
Девушка подошла к изгороди и теперь пристально вгля-
дывалась в темноту. Она увидела два жадно устремлённых на
неё волчьих глаза. Она не испугалась, волк был жалок и не-
счастен.
— Волчок, милый волчок, — сказала девушка, — я при-
несу тебе немного еды… Только подожди… Я сейчас…
Девушка принесла из дома большой круглый хлеб, до-
верчиво и безбоязненно шагнула за калитку и, нагнувшись,
положила хлеб на землю рядом с волчьей мордой. От хлеба
исходил всё тот же, сводящий с ума, сладкий запах. Волк жад-
но щёлкнул зубами, но что-то заставило его поднять морду.
Острый волчий взгляд коснулся лица девушки. Оно было до-
брым и нежным. Волк не знал, что такое любовь, не знал, что
такое добро, что такое нежность. Он знал лишь зло. Злом было
переполнено всё вокруг: и небо, и земля, и эта, упавшая на зем-
лю, чернота осеннего вечера, и сам он был переполнен злом и
ненавистью. Взгляд девушки, обращённый к нему, перевора-
чивал страдающую волчью душу. Злоба и ненависть взброси-
ли от земли его жалкое измученное тело, и сладко хрустнула
на зубах слабая, нежная кость предплечья наклонившейся над
ним девушки.
Из темноты донеслись обрывки человеческой речи. Не
помня себя, исполненный одной лишь душащей его злобой,
волк рванулся с места и пропал в темноте.
Всю долгую осень, а затем и наступившую зиму, метель-
ную, холодно-ледяную, волк бродил вокруг деревеньки. Что-
то томило его и мучило. Он то жалел, что не загрыз девушку
насмерть, то вдруг призрачно, будто в тревожном сне, видел
её лицо — доброе и нежное. И тогда он припадал к земле всем
своим сразу ослабевшим телом, и тяжёлый горький стон вы-
рывался из его волчьей души. Он долго, слишком долго жил
на земле и знал, что на зло отвечают злом. На человеческом
языке это называлось местью.
Однажды он снова пришёл к её дому. Весна в том году
была ранняя. Вечерело. Лёгкий сумрак медленно опускался
на землю. Волк перепрыгнул через изгородь и теперь стоял
посреди двора незащищённый и открытый, похожий на боль-
шую дикую собаку. Он ждал долго и терпеливо.
Отворилась дверь, девушка вышла на крыльцо и в удив-
лении остановилась. Потом безбоязненно и смело сбежала по
ступенькам, и он увидел пустой, болтающийся рукав её пла-
тья. Волк смотрел на девушку, не в силах отвести взгляд от её
бледного, нежного лица.
— Волчок, милый волчок, — сказала она, — ты, навер-
ное, голоден.… Подожди… Я принесу тебе немного еды…
Внезапно позади неё щёлкнул взведённый курок ружья, и
девушка крикнула, напрягая голос.
— Отец! Не стреляй! Прошу тебя!
Волк почему-то медлил, он словно бы ждал выстрела,
потом повернулся и, слегка покачиваясь, медленно побрёл
к лесу.
В тот год, впервые за свою волчью жизнь, он вдруг уви-
дел наступившую весну, её цветение и её сияющий радост-
ный свет.
И долго ещё на потеху удивлённому лесному зверью
бродил по лесу странный волк с кроткой, доброй улыбкой на
худой осунувшейся морде.