Грубый век, грубые нравы, романтизьму нету...

Одним чудесным весенним вечером, когда закатное солнышко золотило горизонт, а а соловушка допевал брачные песни, печально гремя доспехами ехал рыцарь.

Матушка его, выдав сыну программу подвигов, велела домой не возвращаться, пока не победит злого колдуна, не убьет дракона, и не спасёт прекрасную принцесу.

"Ты рождён для великих дел, сын мой, — звучал в голове голос матушки, — Ты наследник моего меча! — поддакивал отец, выпивая на очередном пиру бочку вина". И убегал от гнева королевы в соседнее селение, сражаться с мельницами.

— А меня спросили, чего я хочу? — вздыхал рыцарь, и рвал придорожные ромашки, — Дракон меня читать научил, когда я в детстве, в лесу заблудился, потом домой проводил. А принцесса? Вот так спасёшь ненароком, ещё и жениться придётся. А кто её знает, за что её родители в башню заточили, и злого колдуна в охрану поставили? Может, у нее такой вздорный характер, что с ней и общаться-то невозможно! И чуть что сковородной дерётся? Ты к ней на порог, руку и сердце предлагаешь, а потом бац, очнулся, тебе восемьдесят лет, на лбу вековая шишка, под ногами внуки крутятся, ты женат на фрике, а как так получилось — не помнишь.

В общем и целом, настроение у нашего героя было так себе. Невеселое. Грустное, можно сказать. И вдруг…

— Вот этот, он мне нравится, заверните и доставьте во дворец, — тоненький голос прервал поток мыслей нашего рыцаря.
— Согласен ваше величество, есть в нём какая-то неподкупная искренность, — вторил ему голос погрубее.
— Как я устал, если бы вы знали. Эти постоянные трагедии, заламывание рук, истерики, крики, слёзы. Вторую библиотеку порвали. Надеюсь, этот молодой человек пройдёт испытание, не поправ свою честь.
— И останется в живых, ваше величество. Хотя, «пожуёт и выплюнет» нас тоже не устраивает.

Рыцарь не успел моргнуть, как оказался завёрнутым в ковёр, вместе с ромашками и боевым конём. И в таком виде доставлен во дворец местного короля.

— Много уважаемый рыцарь, вы кажетесь мне достойным претендентом на руку моей дочери, — тоненький голос правителя никак не вязался с густой черной бородой его обладателя, — осталось лишь совладать с драконом, и рука принцессы, как и полцарства ваши.

Рыцарь грустно вздохнул, высвобождая из ковра коня и помятые ромашки, оглянулся на плотный круг окруживших его слуг, и пожав плечами, согласился. Справедливо рассудив, что даже если и удастся сбежать, то не далеко. Всё равно вернут, да ещё и побьют в придачу.

— Я готов, ваше величество. А условия можно и позже обсудить.
— Вот и прекрасно, — резюмировал король.
— Хотелось бы, все-таки, обойтись без похорон. Церимонимейстер, распорядитесь, друг мой.

Низко поклонившись, церимонимейстер хлопнул в ладоши, и рыцарь даже глазом не успел моргнуть, как его раздели, намыли, натёрли благовониями и выдали свежие портки.

Коню поменяли сбрую, причесали хвост, почистили копыта, а в гриву вплели разноцветные ленточки. И даже ромашки сбрызнули каким-то снадобьем, от чего те гордо подняли поникшие было головки и пустили корни.

— Нам необходима честная победа, — развёл руками церимонимейстер.
— Верните хотя бы меч! — переминался с ноги на ногу босоногий рыцарь. — Как я в таком виде буду побеждать? Может обезоруживающей шуткой? Убийственной логикой? Разящей своей белизной улыбкой? Орбит всегда с тобой!

— Вот ёрничать не надо, — спокойно ответил король, — у нашего дракона очень нежная нервная система. От вида оружия, он начинает икать. И как следствие, происходит неконтролируемые выхлопы огня и дыма. Знали бы вы, какие компенсации мы платим соседним королевствам за пожжёные деревни. Так они теперь их прям на границе ставят, в надежде на новые выплаты. И ничего не помогает, не поля с валериановыми травами, ни настойки пустырника. Трёх лекарей уже казнили, ждём, когда четвёртый прибудет.

— Я понял, — рыцарь попытался стащить портьеру с окна, и прикрыть ей плечи, — дракон подумает, что я полный идиот, раз в одних подштанниках сражаться пришёл, и умрёт от жалости?
Церимонимейстер проигнорировал слова рыцаря, и забрал портьеру.
— Нам нужна настоящая, ни чем не прикрытая победа, а портьера, по определению всё скрывает. К тому же, она пыльная. Дракон расчихаться может. В прошлый раз в соседнем королевстве крышу с дворца снесло. До сих пор ищут.

— И что же мне, голыми руками сражаться? Во всех рыцарских романах пишут, а я поверьте, прочитал их не мало, благородные рыцари используют оружие и доспехи в схватке с драконом.
И ни один король никогда не требовал, чтобы рыцарь сражался голыми руками из страха, что победа не будет выглядеть достойной!
Рыцарь, покрывшись мурашками, зябко повёл плечами.

— Скажите сразу, что смерти моей хотите! Только вот не пойму, за что?
— Молодой человек, убить дракона или умереть может каждый дурак, — развёл руками король, — а вот что бы без истерик, с томиком стихов и бутылкой Шардоне, завоевать сердце... Я честно, впервые вижу. До вас то, рыцари, на стену лезли, плакали, домой просились. А вы... браво! И книжку правильно держите, не вверх ногами. И ударения правильно расставляете.

— Не понял, — совсем растерялся рыцарь, наблюдая, как его коня впрягли в тележку наполненную фруктами, вином, и томиками стихов Шекспира.
— А, я же не сказал вам самого главного. Вам, дорогой мой рыцарь, предстоит заставить дракона полюбить вас. Ибо нежный поцелуй снимет чары, и вы станете моим зятем и мужем прекрасной принцессы.
А вот то, что вы с честными намерениями идёте, и покажет ваше свободное от всех доспехов сердце.