Сад жизни

Сад жизни*

Назар Шохин

Старуха запила водой пилюли и погрузилась в теперь уже утренний сон. Такую дремоту ее покойная мать называла «шахской», – именно она придавала старикам и больным больше всего сил, в ней отчетливо высвечивались ниспосланные Всевышним видения будущего. Однако картины нового дня никак не проявлялись, да и сам отдых был вероломно прерван: где-то рядом заработала чья-то пила, мерзкий скрежет которой эхом разнесся по всей округе, а следом за этим стали раздаваться глухие звуки падающих деревьев – скорее всего, больших. Такие могучие вековые красавцы остались в городе только на главном Сквере, но вот зачем понадобилось их пилить, рубить в эту холодную декабрьскую пору?

Одевшись потеплее, старуха, опираясь на трость, доковыляла до площади, затратив на это почти полчаса.

Здесь будто ураган прошел: стволы столетних деревьев, обрезанные неумелой рукой, были сложены на большую открытую тележку с трактором, обломанные ветки горами свалены на тропинках Сквера; воздух пропитался запахом сырой древесины.

У постамента памятника старуха заметила мужчину, распоряжающегося действиями рабочих, видимо, начальника; по всему кругу сквера подобострастно сновали дворники в оранжевых жилетах. Тем временем к саду подходили ничего не понимающие горожане и останавливались у круга площади – кто с удивленно разинутым ртом, кто вслух недоумевая по поводу творившегося бесчинства; останавливались и возмущенно сигналили машины. Сад в одночасье потерял своих постоянных обитальцев – ворон, самых древних, похоже, знатоков зеленого круга.

Старая женщина много чего могла рассказать про Сквер, но кому нужны сегодня ее воспоминания? Разве что какому-нибудь молодому историку, собирающемуся писать свою первую книгу? Историк наверняка бы удивился, расскажи старуха, что в далекие тридцатые прошлого века в молодом еще сквере знойным летом было почти темно – стволы и листва создавали густую кружевную тень; что именно здесь холодным утром жёны и родители ждали осужденных, чтобы передать для них еду в находящееся по соседству управление НКВД; что три года спустя она, еще девушка, приводила здесь в чувство брата, напившегося вместе с друзьями перед отправкой на фронт... Сына и брата семья так и не дождалась, а вот розы на скамейку в майские праздники старуха обязательно возлагала: хоть и согнуло время женщину пополам, но она обязательно приходила сюда в каждый день Победы.

Как же могло случиться такое со Сквером? Кому он помешал? Сквер, куда бегали на свидания дети старухи; где у стоявшего уже сотню лет памятника снимались на свое первое фото молодожены; сквер, через который родители вели своих чад в детские сады и школы?.. По осени здесь шептались сухие листья, а в теплую погоду играл оркестр.

…Когда время приблизилось к обеду, вконец уставшая старуха вернулась домой. Есть и спать не хотелось, повсюду мерещилось зеленое: руки, стены, ковры. Мысли продолжали вбиваться в старческий мозг десятками вопросов: куда девались сильные и красивые председатели в галифе? почему дровосеки не понимают, на какие проклятья себя обрекают? почему не остановили последних проезжавшие водители автомобилей? как вдруг люди стали такими равнодушными?

И чего только нынешние чиновники прицепились к деревьям? Наверное, их дети учатся в теплых странах с чистым воздухом, куда они и сами, скопив грязных денег, переберутся, по-видимому, на старости лет. Ведь дерево только на вид – существо доброе и наивное, а на самом деле оно и злопамятным может быть. Дух его высшей карой будет витать невидимым облаком над местом гибели сотни лет, наблюдая за своими могильщиками, их детьми и внуками, выбирая для виновников самое жестокое наказание – превращение их жизненного пространства в безжизненную пустыню. За все, что человек бессовестно отбирает у леса, он платит собственной натурой: рассудком, силой, а порой – самой жизнью.

«Любой сад для правоверных – это символ Рая, – рассуждала старуха. – Да, два раза – при Адаме и Ное – созданное пророками человечество не выдержало испытания садом: первый раз – из-за грехопадения, второй – из-за пьянства. Сажая сады сегодня, мы избегаем наказаний пороков в день Страшного суда».

Дождавшись в раздумьях темноты, старуха вернулась на Сквер – уже со своими внуками. Опускалась ночь, сгущалась темнота, наполняясь странными тихими звуками. Взошедшая луна освещала всех, кто пришел сюда проститься с деревьями.

Люди расставляли на пни – по четырем краям круга – пластиковые цилиндры со свечами внутри, следом заполнился свечами почти весь сквер. Так, говорят, делали ташкентские христиане, пытаясь таким образом умиротворить на своем, столичном, сквере обиженные черной людской неблагодарностью духи платанов. Пламя свечей колебалось странными зеленоватыми язычками, будто намекая на что-то сказочное.

… Надо будет ближе к весне накопать лунок вокруг пней спиленных деревьев, засыпав ямки конским навозом. Говорят, это здорово помогает: крона становится пышнее, а ствол крепче. Заботливые руки особенно легкие у стариков, ведь в пустынях деревья сажают деды вместе с внуками – только тогда они принимаются. Бог даст, Сквер снова будет дарить столько тени, сколько необходимо человеку, чтоб дышать полной грудью. И взметнутся ввысь окрепшие деревца, согретые человеческой заботой.

*Считается, что находящийся на охраняемой ЮНЕСКО территории и в самом центре Старой Бухары Сквер был заложен еще в 1928 году.

Серебро слов. - Москва, 2022. - С.222-223.