4. Ингемар

Как начать жить с чистого листа? Как найти в себе силы для этого? Как можно радоваться жизни, когда в душе все выжжено, все безвозвратно умерло? И ты оказался на голом пепелище? Иногда сил для новой жизни уже нет, и тогда человек выбирает другой выход - в смерть, в небытие, он сознательно отказывается влачить унизительное и жалкое существование. Еще об одной человеческой судьбе, судьбе шведа Ингемара Карлсона, которого я хорошо знала, хотелось мне здесь рассказать.

Ингемар достиг всего в своей жизни неустанным трудом. Был он из бедной шведской семьи, уже в двенадцать лет родители его отдали в магазин учеником, чтобы помогал семье сводить концы с концами. Приходил он на работу еще до открытия магазина, а уходил поздно вечером, уже после его закрытия. Вначале трудиться по 10-12 часов в день подростку казалось тяжеловато, но постепенно он втянулся, и даже стал мечтать со временем открыть собственный магазин. Подрос, повзрослел и повысили его до положения продавца, зарплата стала побольше, тут и возможность понемногу деньги откладывать появилась.

А в 1943 году женился. Избранницей его стала девушка, по имени Гулли, работавшая няней в семье шведских бюргеров. Была она девушка веселая, милая и трудолюбивая, то есть во всем достойная ему пара. К тому же из семьи обеспеченных фермеров с юга Швеции, которые и приданое за ней немалое дали - золотые украшения, картины, деньги. Появился у молодоженов капитал и тут они решили свою мечту осуществить - приобрести магазинчик. Купили недорого продуктовую лавку в небольшом живописном поселке, который находился в шведской глубинке. Снабжали едой не только жителей поселка, но и окрестных хуторов, часто затерянных глубоко в лесу. Развозили молоко, мясо, хлеб, и "лесные люди" были им глубоко благодарны. Работы было очень много, но ведь Ингемар и Гулли были молодыми и сильными, и никакого труда не боялись.

Дела их пошли хорошо, вторая мировая война, поразившая многие страны Европы и особенно Россию, на Швеции особо не сказалась. Напротив, даже способствовала ее расцвету и благосостоянию. Ведь именно "нейтральная" Швеция для фашистской Германии сделали больше, чем любой из ее союзников и нацисты отплачивали ей тем же.

Как известно, Швеция развернула транзит немецких военных материалов в Финляндию и Норвегию, немецкие транспортные суда перевозили туда войска, укрываясь в территориальных водах Швеции, причем до зимы 1942/43 года их сопровождал конвой шведских военно-морских сил. Кроме того оружие вермахта ковалось из стали, выплавленной из шведской железной руды. Торговля Швеции с нацистской Германией составляла 90 процентов всей шведской внешней торговли. И продолжалась торговля с рейхом вплоть до самой Курской битвы, когда поражение Германии уже стало для шведов очевидным.

Я о политике не задумывалась, и в 90-е годы, когда по воле судьбы оказалась в Швеции, крепко сдружилась с этой супружеской парой. Правда, вначале Ингемар воспринял меня весьма настороженно, и даже отчужденно. Он сидел за столом напротив меня и периодически бросал на меня исподлобья сердитые взгляды, чем вызвал у меня сильное смущение и озабоченность. Но все стало ясно, когда он задал мне риторический вопрос: "Почему это ваша Россия разбила нашего Карла 12, а позже Наполеона, а потом еще и Гитлера?" Я о Карле 12 уже давным-давно забыла, и меня удивило то, что шведы до сих пор нам своего поражения простить не могут.

После войны у Гулли и Ингемара родился сын, а потом и дочь. Выручка от магазина становилась все больше, и они начали вкладывать вырученные деньги в строительство. Построили в поселке в начале один четырехэтажный дом, а за ним и второй. Квартиры в своих домах стали сдавать, и деньги к ним потекли рекой. Позднее научился Ингве на акциях спекулировать и, благодаря этому, зарабатывал еще больше. Постепенно стали они самыми богатыми предпринимателями в районе.

Помню, когда я приехала из России, то сообщили мне местные жители, что единственный магазин здесь принадлежит Ингемару и Гулли, и это - местные "богатеи". Удивило меня и то, что сформировавшийся у меня в уме образ "богатеев", сложившийся под влиянием советской пропаганды, совершенно не вязался с тем, что я увидела. Эти шведские "богатеи" целый день трудились в своем магазине, как пчелки: работали на кассе, таскали ящики со склада в магазин, раскладывали товары по полкам. И все сами! Работали не только в будние дни, но и по выходным, казалось что они никогда не отдыхают. За всю свою жизнь супруги съездили в отпуск лишь один раз на свою серебряную свадьбу. И то лишь в 10-дневный вояж в ближнюю Данию.

Наблюдая их, я вспомнила моих раскулаченных прадедов в России. У них тоже была лавочка в деревне и они практически никогда не отдыхали, трудились летом и зимой - в поле, на огороде, в лавочке. И пользовались огромным уважением у односельчан. Но пришли пламенные, непримиримые революционеры и объявили этих тружеников "кулаками- кровопийцами". Все имущество у них отобрали, как они говорили "экспроприировали", и на улицу выгнали. Полуодетые, нищие прибежали они к дочери и до конца жили у нее тихо, очень тихо, не высовываясь. Так их революционеры запугали. И благодарили Бога, что не расстреляли их на месте. Ведь и такое случалось!

***
Но вернемся к Ингемару и Гулли. Мы, русская семья, стали с этими шведами близкими, сердечными друзьями. Они в нас просто души не чаяли и называли с меня своей дочкой, а моих детишек- своими внуками. И всю неделю мечтали и готовились к встрече с нами. Каждую субботу утром Ингемар встречал нас у поезда (мы уже жили в соседнем городке), и отвозил к ним домой. Мы оставались у них до воскресного вечера, когда Ингемар отвозил нас обратно к поезду. Это были прекрасные два дня, в которые мы отдыхали душой. Мы вместе завтракали, обедали, ужинали, ночевали у них, а на следующее день опять вместе завтракали и обедали. А потом с полными сумками просроченных продуктов уезжали домой. Продуктов только просроченных, потому что только такие товары эти "богатеи" брали в своем магазине и ели сами. 

О многом мы переговорили, и многое я о шведской жизни от них узнала. Помню, рассказывала мне Гулли об их "страданиях" во время войны, ведь иногда в магазинах кофе исчезало и приходилось им на чай или же эрзац-кофе переходить. Я ничего не говорила, но мне, конечно, эти ее жалобы казались смешными. Ведь я знала, как тяжело пришлось моим близким во время войны в России, как они забыли не только о кофе, а были лишены самой необходимой пищи и тяжко голодали. Мои родственники-ленинградцы от истощения погибли, лишь молоденькую тетю удалось вывезти по дороге жизни.

Но все это было историей и не мешало нашей дружбе и даже любви. Наши встречи и ежедневные телефонные разговоры продолжались несколько лет, но потом нашей семье пришлось переехать в областной город, только там нашлась для меня работа. Это было далеко, встречаться мы стали редко, но, по-прежнему, перезванивались.

Годы шли, дело Ингемара и Гулли процветало, но возраст брал свое и постепенно дела в магазине стали переходить в руки сына с невесткой. Ингемар и рад бы работать как прежде, да от ежедневного стояния за прилавком износились его суставы, особенно тазобедренные. Постоянная боль ограничивала движение. Решился он на операцию, но шведские врачи произвели пересадку нового сустава неудачно, все закончилось тяжелым сепсисом, от которого он чуть не умер. После этого сильно хромал, без костыля передвигаться не мог. Но все равно старался в свой магазин каждое утро приползать, и торговую бухгалтерию исправно вел.

И жена Гулли тоже не молодела, и хоть работать перестала, но домашних дел хватало: еду приготовить, прибраться, да и Ингве надо было теперь помогать во многом - помочь одеться, душ принять, по лестнице спуститься. Да еще с его упрямым и властным характером мириться. Гулли любила гостей, она целыми днями в одиночестве сидела, да по хозяйству возилась, но Ингемар так уставал, что вечерами уже только отдохнуть стремился, и чужих людей в доме видеть больше не хотал.

Характер у жены Гулли хоть и был был нордический, выдержанный, но периодически она взрывалась. Терпит-терпит, а потом такой скандал закатит, что тогда даже Ингве ее опасался. Так и тут, терпела-терпела, а потом решила, что жертвовать остаток своей жизни ради Ингемара она не собирается. И решила от него избавиться. Думала, что придумать, но тут Ингемар опять занемог, что-то у него с почками случилось. Решили на семейном совете, что надо бы ему лечь в больницу - на обследование. Не любил Ингемар больниц, но на этот раз на уговоры поддался.

Пролежал неделю-две, засобирался домой, да не тут-то было! Жена и дети Ингемара в больнице исправно навещают, но забирать его домой не собираются. Пожил дома, говорят, и хватит, теперь время в дом престарелых переселяться. Ведь это дело в Швеции обычное, дети за родителями в старости ухаживать не будут. Ну, а если уж и жена жить вместе отказывается, то, естественно, только в дом престарелых отцу дорога. В Швеции все регламентировано и жизнь проходит в заведенном порядке: детство в родительской семье, после гимназии- самостоятельная жизнь, потом работа и собственная семья, ну а в старости- дом престарелых.

Мне это было непонятно, ведь денег у них было немеряно, можно было как-то решить вопрос, сиделку нанять и Гулли разгрузить. Но нет, он теперь дома был не нужен, от слова совсем, он должен, просто обязан смириться и ждать отправки в дом престарелых! И точка!

Но Ингемар не смирился! Не слабый у него был характер, а тоже стойкий и нордический! Навещали его дети и жена каждую неделю, усаживались у его постели и лицемерно, участливо спрашивали: "Как ты, папа?" Но он лишь смотрел на них суровым, ненавидящим взглядом и отворачивался к стене. Разговаривать он с этими предателями отказывался. Неуютно жена и дети себя чувствовали, но ведь никто из посторонних этого не знал и не видел. Не знал того, как безжалостно поступили они со своим мужем и отцом. А ведь он всю свою жизнь трудился ради их блага.

Я узнала обо всем этом от Гулли, она не считала, что они поступают неправильно и откровенно мне обо всем рассказала. Напротив, она винила Ингемара за его нетерпимость и строптивость! Я тайком от Гулли и детей отправилась в больницу, была у меня мечта взять Ингемара к себе, пусть с нами живет, будет дедушкой моим детям. Но Ингемар уже лежал в забытьи, меня не видел и не слышал.

Так лежал он день за днем, отвернувшись к стене и отказываясь от еды и питья. Его выманили и выбросили из его собственного дома самые близкие люди. А в казенном доме, среди чужих людей он жить не желал. И решил уморить себя голодом! Это был его способ начать жить с чистого листа, то есть уйти навсегда, умереть. Это был его протест против предательства самых близких, уход от разочарования, ото всех жизненных проблем в небытие, то есть в смерть. Его способ закончить жизнь, освободиться ото всего и перейти в другое измерение.  !

***
Такой уход от жизненных проблем совсем нередок, особенно в пожилом возрасте. Можно сказать, что это своего рода пассивное самоубийство. Так ушла из жизни и моя тетя, уставшая от одиночества- она просто легла в постель и перестала есть и пить. И никому не позволяла подходить к ней с едой. Это было ее решение и она довела его до логического конца. Также поступила и ее сестра, когда сломала шейку бедра, слегла и попала в зависимость от невестки, которую она всей душой ненавидела. Она поступила точно также - перестала есть и пить. И ушла в мир иной.

Хоть самоубийство и осуждается церковью, но это определенная свобода выбора, данная человеку, и позволяющая ему добровольно уйти из жизни. Перейти в другое измерение.