Россия и Революция

«Революция и Россия. Эти две силы сегодня стоят друг против друга, а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества». (Ф.И.Тютчев)


Грезить возвратом в допетровскую Русь не менее глупо, чем либерально мечтать о её полном уподоблении Западу. Но о том, что в 18 веке русскому народу едва не сломали хребет, забывать тоже не следует. Там, в петровских реформах, корни революционной смуты, от которой Россия не может избавиться до сих пор. 
Священномученик Иларион (Троицкий) пишет об этом: «Друг мой, попали мы в плен позорный. Пленники бывают разные. Одни только и думают, как бы из плена убежать, другие плачут, подобно евреям в плену вавилонском, а бывают и такие пленники, что забывают свою Родину и стараются вовсе о ней не вспоминать. Русских людей можно отнести к этому последнему роду пленников. Русские забыли русскую Россию».
Владыка Иларион верил: Бог не попустит России погибнуть. Эта вера  предопределила гибель его самого. Для коммунистического режима, усердно творившего на руинах России обезличенную "новую историческую общность - советский народ", он был опасным преступником. В западническом, восходящем к петровским реформам коммунистическом проекте переустройства вселенной не было места самобытной Русской цивилизации. (2002) 

***
Русский в России – сознательно или подсознательно, не о том речь – часто исходит из того, что ему судилось жить чуть ли не в худшем государстве на свете. «Мне здесь плохо, а тебе там хорошо, но, тем не менее, я люблю эту страну и дорожу ею», - таков преобладающий ныне натужный российский патриотизм. Он словно не допускает, что Россия может быть привлекательна не только своими богатствами и возможностью с комфортом благоустроиться, не верит, что её можно любить совершенно бескорыстно и искренно и извне урезанного государства под названием Российская Федерация.
Только этим можно объяснить захлестнувшие интернет огульные обвинения и злорадство по отношению к русским, живущим на Украине. «А-а, вы хотели без нас в Европу, так получайте разруху и нищету», - таков подтекст осуждений, раздающихся из стана и «патриотических» западников, и многих из тех, кто считает себя русскими почвенниками.
Да, нынешняя Украина безобразна, в ней душно и мерзко, но там по-прежнему живут многие тысячи русских людей, которые никогда не поддерживали «европейскую интеграцию», считают Европу чужой и чуждой цивилизацией и усердно молятся, если веруют во Христа, о «богохранимой Российской стране нашей», а если не веруют, то грезят о возрождении советского государства, «где так хорошо жилось всем народам». Тех, кто изменил вере и культуре отцов, на Украине тоже немало (и я их не оправдываю: несмываемый каинов грех на них), но их там вряд ли намного больше, чем русофобов в самой Москве. Если мы в состоянии гордиться Россией, где эти люди входят в элиту, то за что огульно презираем русских на Украине? (2017)

***
Семь десятилетий западный человек вынужден был притворяться, изображая, будто расиста в себе победил. Психологи знают: долго такое раздвоение терпеть невозможно. Так что нынешний всплеск русофобской злобы на Западе был предсказуем.
Они уже давно готовы были наброситься на Россию.
Остаточные вменяемые интеллектуалы могут сколько угодно взывать к разуму и исторической памяти – ничего не поможет: движимый пробудившимся хищным и алчным инстинктом, западный человек глух к доводам разума.
Нам же, русским, надо, наконец, перестать тешить себя иллюзиями. Они не умиротворятся, пока не отрезвятся страданиями. (2022)

***
У русских родовое сознание всегда подавляло сознание личностное. Оно оправдывало родительский произвол в семье. Родовая иерархичность распространялась и на государство.
Русский революционер-нигилист, бунтующий против государства, – это сын, восстающий против отцовского самодурства. Самодурство ни у кого не вызывает симпатий, поэтому революционерам сочувствуют. Если же это самодурство постоянно преувеличивать, к чему всегда наклонны люди, обуреваемые азартом, то революция начинает угрожать разрушением всей традиционной русской культуры – тех устоев, без опоры на которые Россия нежизнеспособна.
Самое опасное для России – посеять антагонизм между личностным и родовым. Этого не было, или, точнее, почти не было, в средневековье, когда родовое и личностное начала примиряла христианская вера.
Христианизация для России означала преображение родового сознания за счёт привнесения в него личностных христианских ценностей. Христианизация пресеклась из-за вестернизации. Подражание Западу привело к подмене веры идеологиями. Христианская личность смиренна, идеологическая личность горда. Доверив гордецу-нигилисту реформировать российскую государственность, мы обрекли себя на беспочвенность.
Отказ от самобытного культурного творчества гибелен для народа. Народ-подражатель живёт по инерции. Когда инерция затухает, начинается стремительное разложение. (2023)