Косогорский Сусанин

То, о чем я собираюсь рассказать вам сейчас, мне поведал мой старший друг, в прошлом ученик известного сказочника Ивана Федоровича Панькина, талантливый журналист-краевед Константин Александрович Шестаков.
В 1975 году он специально ездил в Киев на встречу с почетным жителем села Ясная Поляна и города Киева – Героем Советского Союза генерал-майором Иваном Николаевичем Веремеем, командиром одной из ударных групп 32 танковой бригады. Именно той, которая освободила музей-усадьбу Льва Николаевича Толстого от немцев.
...32 танковая бригада (32-ТБ) формировалась во Владимире. В начале ноября 1941 года ее перебросили под Москву. Часть личного состава с боевой техникой осталась в железнодорожном эшелоне, а часть, в том числе и политрук Иван Веремей, разгрузившись, была походным маршем направлена на Красную Площадь для участия в легендарном военном параде 7 ноября 1941 года. Через три с половиной года Герой Советского Союза Веремей станет участником Парада Победы, а пока…
В заснеженную, морозную зиму первого года войны железнодорожный состав, перевозивший 32-ТБ, прибыл под Тулу. Для усиления оборонительных участков экипажи танков со своими машинами были приданы войсковым соединениям, защищавшим подступы к городу.
В первую неделю декабря, в соответствии с общим планом контрнаступления, специально для 32-ТБ, в состав которой входил мотопехотный батальон, была разработана тактическая операция по проведению рейда двух ее ударных групп по тыловым коммуникациям врага.
Первая ударная группа, подчиненная командиру бригады полковнику Ющуку, выдвинулась по направлению к городу Щекино западнее поселка Косая Гора. Вторая ударная группа под командованием старшего политрука Веремея действовала восточнее, в направлении Музея-усадьбы «Ясная Поляна». Вот примерно так об этом рассказал в интервью тульскому журналисту непосредственный участник тех событий Великой Войны, генерал-майор Веремей.

- В окрестностях Косой Горы мы нашли местного жителя, который был хорошо знаком с косогорскими и яснополянскими местами и мог, для обеспечения скрытности передвижения и внезапности атаки, незаметно, лесами вывести нас к музею Льва Толстого с северо-западной стороны.
Лесные ложбины и овраги были почти до краев заполнены глубоким рыхлым снегом и передвигаться по ним нам, одетым в полушубки, вооруженным ППШ, нагруженным пайками НЗ и боеприпасами, обутым в высокие валенки, было очень тяжело.
Надежный и опытный проводник вел нас к Ясной Поляне несколько длинных изнурительных часов. Короткий декабрьский день пошел на свою вторую, полуденную половину, а впереди все так же не было видно никаких признаков жилья. От напряжения и усталости у меня перед глазами уже плавали красные кровяные круги. Судя по карте, мы уже давно должны были быть на месте.
Заподозрив неладное, я подошел к проводнику и, глядя прямо в глаза, спросил:
- Ну и где твоя Ясная Поляна? Может быть, ты фашистский шпион?! Может, ты специально, гад, завел нас в самую чащу? А ну, говори, сволочь… Говори, а то пристрелю как собаку! Говори!
Я расстегнул кобуру и достал свой ТТ… Проводника вплотную обступили мои измотанные и злые пехотинцы. Человек, поначалу твердый и уверенный в себе, вдруг сразу низко опустил голову, но стиснув зубы, молчал.
- Та що з ним розсусолювати, по очах бачу, що бреше, гад… У розхід його зараз же, фашиста! – прохрипел старшина стрелковой роты, расстегнув белый полушубок и вытирая шапкой красное потное лицо и мокрые, как из бани, волосы. – У розхід його, гада…
И вдруг, скинув рукавицы прямо на снег, схватил проводника за воротник фуфайки и с размаху врезал огромным кулаком прямо по торчавшему из-под цигейковой шапки уху. Проводник, неуклюже взмахнув руками, во весь рост опрокинулся в сугроб, почти утонув в нем.
Старшина и еще несколько бойцов полезли в сугроб за барахтавшимся в сыпучем снегу человеком.
- Иды сюды, сволота! Зараз ми тебе дістанемо... Зараз дістанемо!         
Проводник, загребая ногами и руками рыхлый глубокий снег, барахтался, судорожно пытаясь не то бежать по нему, не то плыть.
- Тащите его сюда.
Не прерывая раздачи тумаков, почти растерзанного человека поставили передо мной. Шапки на нем не было, ухо распухло и побагровело, в рукава, валенки и за ворот фуфайки набился снег.
- Последний раз спрашиваю: как далеко от нас находится Ясная Поляна? Говорите, иначе я вас расстреляю…
- Ясная Поляна здесь, совсем близко… Я не фашист… И не предатель. Я просто подумал… У вас у всех того… Полушубки белые. Я у наших солдат такого никогда не видал. Я думал, вы немцы переодетые. Ну, эти… Диверсанты. Я вас кругом водил, думал…
- Я те зараз підумаю… – взревел старшина.
- Отставить. Сейчас Вы верите, что мы свои?
- Верю. Ну, поймите, белые полушубки…
- Отставить. Ведите напрямую в Ясную Поляну. Понятно? И не дай Бог, еще что-нибудь…
- Да понял. Есть напрямую. Я вас сейчас… Я вас сейчас живо, минутное дело… Я ведь что думал… Раз...
- Отставить разговоры… Ведите быстро. День короткий…
В Ясную Поляну вошли без выстрелов: немцев в ней мы уже не застали. Это было 14-е декабря. Испугавшись окружения, они спешно эвакуировали госпиталь и отступили в Щекино.
С проводником прощались по-свойски. Старшина достал заветную фляжку и плеснул по глотку:
- Ну шо, Сусанин не дороблэний, до побачэня... Ты на мэнэ и на хлопцыв нэ обыжайся… Як ты под билыми кожушкамы своих не пызнав? Нюхом повынен своих за версту чуты… Ладно, шо було, те загуло… Пий давай и на мэнэ ни сэрдся…
Он снял с себя белый полушубок и, вопросительно глянув на меня, протянул его одетому в рабочую фуфайку проводнику:
- Тримай на память… Дуже хорошый кожушок… Носы и не брудны. Памятай мою… Хо-хо, доброту.

 За освобождение Ясной Поляны Иван Николаевич Веремей получил свой первый орден – Красную Звезду.
 
P.S. Дописана история «часа счастливого избавления» с редко случающимся в реальной жизни «по-сказочному» счастливым концом. Но меня не отпускают сомнения в правдивости собою же написанного… Мог ли настоящий армейский старшина с несомненными малоросскими корнями, так запросто расстаться с почти новым, белым меховым полушубком? Мог, скажите?!