Глава 2. И вновь житие мое

 Как известно, все возвращается на круги своя. Потихоньку все устаканилось и у нас.
Часть начальства убыло восвояси, оставив волкодавов, а с ними и меня,  наедине с их непосредственным руководителем. При этом, судя по задумчивой физиономии Красноголового, у него в голове явно витал вопрос: оставлять меня на станции или забрать с собой, изменив зону прохождения практики?  Моего мнения по этому поводу точно никто не спрашивал.  Кто я такая, что бы им интересоваться?
 Но,  видимо  Гэхэдж  решил ничего не менять в этом раскладе, даже не смотря на однозначно недовольный вид генерала. Свидетельствующий  о том,  что  их мнения  по этому  вопросу  разошлись.
Что касается конкретно командира «Гнезда…», то полковник поглядывал на этих двух  со слегка отрешенной физиономией  существа, словившего дзен. А на меня с откровенной насмешкой. Молчком оглядывая при встрече,  с ног до головы. Так, будто бы живьем  сожрать собирается.
 Я даже  повспоминала  курс анатомии по этому поводу.  На тему: не являются ли представители его расы, или некоторые из них,  людоедами?
Да вроде не были замечены.
Хотя, из любого правила, как известно, бывают исключения. Поэтому, на всякий случай, решила предупредить товарища. И в один из моментов, когда полковник проходя мимо меня, стоящей на четвереньках и драющей зубной щеткой пол,  окинул мою трудящуюся фигурку своим фирменным взглядом, я вежливо заметила, не поднимая головы и не  глядя в его сторону:
- Если что, то я весьма ядовита. И любая пищевая обработка не способствует удалению ядовитой составляющей из моего организма.
Полковние моментально прервал свое продвижение вперед, резко затормозив напротив:
- Что - оо?!
Я,  пару раз взмахнув  ресницами, кротко посмотрела из-за плеча, снизу вверх,  на нависшую надо мной фигуру главного из псин. При этом соображая: был ли это риторический вопрос или мне стоит повторить предупреждение?
Но дилемма разрешилась быстро, сначала тыканьем в мою сторону полковничьего перста, затем  маханием его  десницы  в ту же сторону,  и наконец,  басистым смехом, раздавшимся едва лишившийся дара речи  «начальника»  скрался за поворотом.
Ну-у, видимо внял предупреждению, не иначе. И - ли это, типа, было благословление? Вот как этих мужиков понять?
Решив для себя, что никак, я продолжила свою трудовую деятельность…
Впрочем, я не только драила полы или трудилась на кухне. Станция требовала восстановления. Поэтому в качестве подсобной силы инженеров, мы все подрабатывали на ее ремонте. Да и тренировки никто не отменял.
Через неделю убыло лишнее начальство. Через две прибыло пополнение.  А через три, станция полностью была восстановлена, переведена на новую орбиту  и мы вернулись в каюты. Чему я была и рада, и… Не то  чтобы не рада, но при определенном отношении к  тебе, легче обитать в плотной толпе выживших, вернувшихся и вновь прибывших, чем в отгороженном от  остальных, мирке  группы.
Нет.  У  меня  не появились приятели за ее пределами. Обитатели станции  по – прежнему,  на меня  или косились,  или смотрели подчеркнуто равнодушно.
Но все же, в большой массе гуманоидов  и  места для психологического маневра было  побольше, нежели  в замкнутом пространстве кубрика.
Хотя..  Существовать мне так и так надо будет в замкнутых пространствах,  и не самых радушных коллективах. Поэтому, я не особо то и парилась на эту тему,  делая  что должно.
Просто,  это было,  все же не совсем приятным фактом  в моем   житие  здесь и сейчас.
Оставалось не геморроиться, а приспосабливаться. Что я хорошо умела делать.
Так дни и ночи, сменяя друг друга по станционным часам  и текли, перемежаясь тренировками, нарядами,  сном и редкими часами отдыха. Когда я, тихо сам с собою, или читала, или штудировала дополнительный материал по предстоящим   учебным дисциплинам, или рисовала. Иногда занимаясь вокалом или музыкой в одной из корабельных студий.
Одним словом, сосуществуя с большим количеством народа, варилась в собственном соку. К чему мне в принципе то,  было не привыкать.
Правда, через неделю  от начала полноценного функционирования «Гнезда Волкодавов», одно обстоятельство меня порадовало. Вернее, удивило. В общем, вызвало смешанные чувства.
Так, в один из выпавших свободных вечеров, я как обычно,  собиралась пристроившись на матрас,  поштудировать один из штурманских учебников. Но, не успела  приземлить на него свою пятую точку, как  со своего спального блока  неожиданно  подал голос  лейтенант, в свое время встретивший меня на  Авигайле:
- Можешь устроиться у меня,  на нижнем ярусе. – равнодушно произнес он,  вставая с кровати.
  И  пнув  носком берц  мой матрас, видимо для привлечения к своей персоне внимания,   не торопясь начал перекладывать  вещи на верхнюю койку.
Мои брови взлетели вверх, я было открыла рот  что бы возмутиться этому пинку, но быстренько его захлопнула.  И почесав в задумчивости  макушку пятерней, тоже начала перетрубацию своего имущества.
В ответ на прозвучавшее приглашение  жизнь в кубрике замерла,  приостановившись.  И на нас пристально воззрились пять пар настороженных глаз.
- Уверен? – тихо и осторожно спросил его Грег,  после десятисекундного молчанья.
А десять секунд для командира десантной группы это много. Очень много.
За это время я уже успела свернуть матрас, засунув его в ячейку, в стене. И начала раскладывать свои вещи в ящики капсулы.
- Со мной встанет. – все таким же бесцветным голосом  отозвался лейтенант.
Эмоций ни на его физиономии, ни в голосе так и не наблюдалось. Но тон каким это было произнесено был безапелляционным.
Что ж, пару себе действительно подбирал каждый сам.
Пустить ли новенького  в кубрик решал командир.  Хотя и не без оглядки на остальных.  А вот насчет встать в пару… Это было индивидуальное решение. Одиночкой можно было проходить долго. Таковым, например,  являлся лейтенант.  Вообще, группы работали тройками и  двойками. Командир работал в тройке. Остальные парами. Лейтенант на данный момент был один. Учитывая его  нормальные отношения с остальными, я сделала вывод, что он потерял своего напарника и теперь работает в одиночку,  до момента принятия им и группой нового члена.
На данном этапе он обозначил меня, как своего напарника. Радости у окружающих это не вызвало, скорее недоумение. Но мой статус в группе укрепился.  По крайне мере на дверь мне в ближайшее время  не укажут, да и на станции теперь вряд ли бросят.
Остается – сработаться с «папарой», как я окрестила про себя лейтенанта.  Всего - то делов…
Я незаметно вздохнула, осторожно присаживаясь на краешек кровати.