Перечитывая Т. Б

       Повесть Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба» была опубликована в полном виде в 1842 году в подцензурной отсталой царской России. Писатель работал над ней с перерывами около девяти (!) лет, а речь идет всего лишь о чуть более чем стостраничном тексте, в котором исторический процесс показан по видимости цепью случайностей, но таковым на деле вряд ли является.

       Давайте освежим в памяти с помощью цитат и краткого пересказа то, о чем говорится в замечательном и по-своему современном повествовании.

       Оно начинается с того, что два сына старого казацкого полковника Тараса Бульбы Остап и Андрей по окончании семинарского курса в Киеве возвращаются домой в не слишком богатые сельские владения отца, который планирует через неделю отправить их в Запорожскую Сечь на остров Хортицу учиться не книжным наукам, а жизни. После хорошей пьянки по случаю встречи он раньше срока по бескрайней степи едет с ними туда сам. Через три дня они достигают цели.

       «Бульба пробирался по тесной улице, – пишет далее Гоголь, – которая была загромождена мастеровыми, тут же отправлявшими мастерство свое, и людьми всех наций, наполнявшими это предместье Сечи, которое было похоже на ярмарку и которое одевало и кормило Сечь, умевшую только гулять да палить из ружей… А между тем в народе стали попадаться и степенные, уваженные по заслугам всею Сечью, седые, старые чубы, бывавшие не раз старшинами. Тарас скоро встретил множество знакомых лиц. Остап и Андрий слышали приветствия… Витязи, собравшиеся со всего разгульного мира восточной России, целовались взаимно; и тут понеслись вопросы: а что Касьян, что Бородавка, что Колопер, что Пидсышок? И слышал только в ответ Тарас Бульба, что Бородавка повешен в Толопане, что с Колопера содрали кожу под Кизикирменом, что Пидсышкова голова посолена в бочке и отправлена в Царьград… Добрые были козаки». 

       Автор отмечает, что Тарасу не по душе была праздная жизнь, в которую окунулись вновь прибывшие, настоящего дела хотелось ему, он как-то прямо сказал кошевому атаману: пора бы повоевать запорожцам. Тот уверял, что нет возможности, нельзя пойти ни на турок, ни на крымских татар, так как казацкое начальство обещало султану мир. Тогда Бульба произнес знаменитую фразу:

       «Так, стало быть, следует, чтобы даром пропадала козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы?  Так для чего же мы живем?»

       «А войне все-таки не бывать», – упорствовал кошевой, но Бульба решил его переиграть. Вскоре он устроил попойку, в результате которой удалось собрать казаков на главной площадь и было принято решение идти на турецкую Анатолию. Запорожцы принялись смолить челны и струги, проверять оружие и амуницию. Однако в самый разгар приготовлений к Хортице причалил паром с группой пострадавших то ли от гонений, то ли от пьянства казаков. Их предводитель, приземистый человек лет пятидесяти поведал запорожцам следующее:

       «Такая пора теперь завелась, что уже церкви святые не наши. Теперь у жидов они в аренде… И ксендзы ездят по всей Украйне в таратайках, запрягают уже не коней, а православных христиан. Уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз… А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что уже нет ни глаз, ни ушей, и вы не знаете, что делается на свете… Теперь гетьман, зажаренный в медном быке, лежит в Варшаве, а полковничьи руки и головы развозят по ярмаркам на показ всему народу…»

       Возмутилась толпа и загудела: «Как! Чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! Чтобы ксендзы запрягали в оглоблях православных христиан! Как! Чтобы попустить такие мучения на Русской земле от проклятых недоверков! Чтобы так поступали с полковниками и гетьманом! Да не будет же сего!»

       Такова предыстория, по Гоголю, похода казаков на польский город Дубно, ныне он украинский. Во время этой предыстории происходил еврейский погром, подробно описанный писателем, и Тарас Бульба спас от виселицы некоего Янкеля, который сыграл весьма заметную роль в дальнейшем повествовании.

       «Вскоре весь польский юго-запад сделался добычею страха, – пишет Гоголь. – Дыбом стал бы ныне волос от тех знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы. Избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранная кожа – словом, крупною монетою отплачивали козаки прежние долги… Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, по слухам, было много казны и богатых обывателей. В полтора дня поход был сделан, и запорожцы показались перед городом. Жители решились защищаться до последних сил».

       Запорожцы не особенно любили штурмовать укрепленные города, поэтому, организовав осаду, они занялись опустошением окрестностей. Осажденные с ужасом наблюдали, как сжигают ограбленные деревни, скирды хлеба, как «запорожцы, протянув вокруг города в два ряда свои телеги, расположились так же, как и на Сечи, куренями, курили свои люльки, менялись добытым оружием, играли в чехарду, в чет и нечет и посматривали с убийственным хладнокровием на город». Постепенно в Дубно начал свирепствовать голод. Однажды звездной ночью в конце июля младший сын Тараса Андрей, совершая обход запорожского стана, обнаружил, что за ним следует какое-то привидение в женском обличии. Этим привидением оказалась пожилая татарка – служанка панночки, в которую Андрей был влюблен еще два года тому назад в Киеве, когда обучался в семинарии.

       Узнав от старухи, что внутрь города можно попасть посредством тайного подземного хода, Андрей, прихватив с собой мешок белого хлеба и мешок проса, отправился вместе с татаркой в осажденный Дубно. На улицах, на центральной площади, возле костелов валялись трупы умерших голодной смертью. Наконец, Андрей добрался до дома польского воеводы – отца панночки.

       Встреча Андрея с прекрасной панночкой описана Гоголем на нескольких страницах и процитировать глубину их взаимоотношений в короткой заметке невозможно. Чувства младшего сына Бульбы к панночке не только не ослабли, но и обрели новую силу. Ранее в повествовании рассказывалось о том, что в среде запорожских казаков женщину считали за ничто. А тут мы видим обратное, полное обожествление. Переход Андрея на сторону врага вполне обоснован.

       «Что мне отец, товарищи и отчизна! – произнес Андрий, обращаясь к прекрасной панночке. – Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя – ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем…»

       «Погиб козак! – пишет Николай Васильевич Гоголь. – Пропал для всего козацкого рыцарства! Не видать ему больше Запорожья, ни отцовских хуторов, ни церкви Божьей! Украйне не видать храбрейшего из своих детей, взявшихся защищать ее. Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чуприны и проклянет день и час, в который породил себе на позор такого сына».

       В то утро, когда Андрей очутился в Дубно, полякам пришло подкрепление, и они, сделав удачную вылазку, перебили часть казаков, которые находились поблизости от городских ворот и которые были мертвецки пьяны. Запорожцы решили на сходке впредь не расслабляться и подтянуть дисциплину. Тем временем Тарас повстречал корчмаря Янкеля, который побывал в городе, поскольку служил и нашим, и вашим, а наипаче звонкой монете (давал взаймы под проценты, занимался снабжением). Янкель сообщил старому полковнику, что Андрей переметнулся к полякам из-за дочери тамошнего воеводы, что он велел через Янкеля передать: «скажи отцу, скажи брату, скажи козакам, скажи запорожцам, скажи всем, что отец – теперь не отец мне, что брат – не брат, товарищ – не товарищ, и что я с ними буду биться со всеми. Со всеми буду биться!»

       Противостояние вокруг Дубно продолжалось, но вскоре до казаков дошла тревожная весть о том, что крымские татары напали на Сечь, разграбили ее и увели табуны лошадей. На сходке (раде) большинство запорожцев предпочли идти на Перекоп и отбивать свой скарб, однако Тарасу Бульбе не по душе пришлось такое решение; с ним осталась немалая часть запорожского войска.

       Перед очередной вылазкой поляков Тарас произнес пламенную речь о том, что «нет уз святее товарищества». Завязалось кровопролитное сражение, в котором геройствовали выдающиеся казаки, такие, как Шило, Балабан, Метелица, Черевиченко, Дегтяренко; они в основном и погибали. Гоголь добавляет: «Дай Бог всякому такой кончины! Пусть же до конца века славится Русская земля!»

       В пылу сражения Тарас Бульба очутился рядом с Андреем, который, правду говорили, оказался на вражеской стороне. Младший сын побледнел и не мог произнести ни единого слова. «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи? – спросил Тарас. – Так продать веру, продать своих? Стой же, слезай с коня! Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!» «Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев – это было имя прекрасной полячки».

       Тарас Бульба снял с плеча ружьё и застрелил сына. Кто из них прав – это извечный спор патриотов и либералов. Гоголь не берет ничьей стороны.

       В результате тяжелой битвы запорожцы были разгромлены, Тарас контужен и едва спасся, а сын Остап, избранный ранее куренным атаманом, попал в плен.

       Долго лечился Тарас на Хортице, долго беспокоился о судьбе Остапа, а потом сел на коня с намерением разыскать сына. В Умани за большие деньги он «уговорил» Янкеля, которому, как упоминалось, спас жизнь, помочь ему пробраться в Варшаву, «ибо я не горазд на выдумки, а вы, жиды, на то и созданы».

       Добрался старый Тарас до еврейского квартала польской столицы на дне подводы, нагруженной кирпичом. Там его переодели в графские одежды и провели в тюрьму. «Появление иностранных графов и баронов, – пишет Гоголь, – было в Польше довольно обыкновенно, они часто были завлекаемы единственно любопытством посмотреть этот почти полуазиатский угол Европы: Московию и Украйну они почитали уже находящимися в Азии». Всё шло по плану, но тюремный служитель поинтересовался у ясновельможного пана, зачем ему охота глядеть на собак, а не людей, у коих вера такая, что ее никто не уважает. И тут Тарас не выдержал, обозвав гайдука чертовым сыном, а его веру еретической.

        Увидеться Бульбе с сыном в застенке так и не пришлось, он стал свидетелем его казни на эшафоте. «Остап выносил терзания и пытки, как исполин, – пишет Гоголь, – ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его… Но когда подвели его к последним смертным мукам, упал он силою и воскликнул в душевной немощи: 
       – Батько! Где ты! Слышишь ли ты?
       – Слышу! – раздалось среди всеобщей тишины, и миллион народа на площади вздрогнул… Янкель побледнел как смерть, со страхом оборотился назад, чтобы взглянуть на Тараса, но Тараса уже не было: его и след простыл». 

       Вскоре Тарас Бульба появился на границе Украины и Польши в числе ста двадцати тысяч казацкого войска. «В летописных страницах, – пишет Николай Гоголь, – изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Потоцкий; как клятвенно обещал он возвращение всех прав и преимуществ. Но знали козаки уже, что такое польская клятва».

        Несмотря на это, был заключен очередной мир между казаками и польской шляхтой. «Один только полковник не согласился на такой мир. То был Тарас, – пишет Гоголь. – Он сказал товарищам своим последнее слово:
        – Перед смертным часом вспомните меня! Думаете, купили спокойствие и мир; думаете, пановать станете? Будете пановать другим панованием: сдерут с твоей головы, гетьман, кожу, набьют ее гречаною половою, и долго будут видеть ее по всем ярмаркам! Не удержите и вы, паны, голов своих! Пропадете в сырых погребах, замурованные в каменные стены, если вас, как баранов, не сварят всех живыми в котлах! А вы, хлопцы! – продолжал он, оборотившись к своим (к тем, кто решил остаться с ним и дальше воевать), – кто из вас хочет умирать своею смертью – не по запечьям и бабьим лежанкам, не пьяными под забором у шинка, подобно всякой падали, а честной козацкой смертью – всем на одной постели, как жених с невестою? Или, может быть, хотите воротиться домой, да оборотиться в недоверков, да возить на своих спинах польских ксендзов? 
       – За тобою, пане полковнику! За тобою! – вскрикнули все, которые были в Тарасовом полку; и к ним перебежало немало других».

       Сбылось, как и предвещал Тарас Бульба, сообщает Гоголь: немного времени спустя вздернута была на кол голова гетмана Остраницы со многими из первейших сановников. «А Тарас гулял по всей Польше со своим полком, выжег восемнадцать местечек, доходил до Кракова, много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие земли и лучшие замки… Не уважали козаки чернобровых понянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями… Не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая с улиц младенцев, кидали в пламя». Таковы были поминки по Остапу.

       Самому Николаю Потоцкому с пятью полками было поручено изловить Тараса Бульбу. Шесть дней уходили казаки от погони, четыре дня бились с поляками у Днестра. И вроде бы отбились и бежали, но уронил старый атаман свою люльку с табаком, остановился, стал искать ее в траве, чтобы не досталась врагам. И навалилась на него ватага гайдуков, скрутила Тараса и одолела.

       «Притянули его железными цепями к древесному стволу, – пишет Гоголь, – гвоздем прибили ему руки и, приподняв его повыше, чтобы отовсюду был виден козак, принялись тут же раскладывать под деревом костер».

       Но не об огне думал Тарас, его волновала в ту минуту судьба оставшихся товарищей.  И когда он с кручи увидел у реки выдвинувшиеся из-за кустов четыре кормы, радость засветилась в его глазах. «Он зычно закричал:
       – К берегу! К берегу, хлопцы! Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони!..
       Слова были услышаны казаками. Но за такой совет достался ему обухом удар по голове… Когда очнулся Тарас Бульба от удара и глянул на Днестр, уже казаки были на челнах и гребли веслами… Огонь поднимался над костром, захватывал его ноги и расстилался пламенем по дереву… Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!..
       Казаки живо плыли на узких двуручных челнах, дружно гребли веслами, осторожно обходили отмели, поднимая всполошившихся птиц, и говорили про своего атамана», – так завершается повесть «Тарас Бульба».

11.04.2022