Стучащие в двери бессмертия. Выстрел в никуда

Меркнет заплаканный день, багровый закат растерянно и испуганно прячется в шелковую ночь.
Холодная новобрачная луна стряхивает с себя остатки цепляющихся облаков и загорается волшебным сиянием.
Бриллиантовый хоровод мерцающих звёзд, трепещущий в стелющихся объятиях молчаливой ночи.
Царство шевелящихся призраков, бесстрашные витязи крепко спят под пшеничными полями, заливными лугами, оврагами, лесными балками, перелесками.
Снежные облака проплывают над их омертвелыми телами, шелест осенних листопадов поёт им колыбельные песни, убаюкивающе качаются травы, рваные ветра остужают их горячие головы.
Скомканная пустота меж мёртвых тел, одинокие, покинутые, смотрящие в землю черными провалами пустых глазниц, у них уже нет имён, титулов и званий, вокруг одни лишь густые колышущиеся тени, сотканные из равнодушия и безразличия.
Смерть забирает всех без разделения на пол, возраст, цвет кожи, ученость, незаконченные дела, не дочерченные схемы, недописанные стихи, незавершенные проекты, она всегда идет рядом, на расстоянии вытянутой руки.
Свежие могилы, похоронные марши, запоздалые сожаления, увядшие цветы, будущее, замкнутое смертью.   
Закон вечного умирания, люди весело и радостно бегут за счастьем, и не добежав до своей заветной цели падают замертво один за другим.
Живые и активные энтузиасты пополняют бесчисленную, заторможенную армию мертвецов.
Призрак счастья, который я пытаюсь поймать и ухватить, не дает мне покоя, будучи вечными я трачу свои силы, свои ресурсы, свои способности, своё время на овладение предметами, которые существуют в бесконечности всего лишь один миг.
То, что сегодня безусловно, фундаментально, очевидно, уже завтра может стать холостым выстрелом по несуществующим мишеням
А я радостно бегу за ускользающим призраком и метко стреляю в "никуда".


Шримад Бхагаватам книга 7, глава 10, стих 17.
Соприкасаясь и расставаясь с предметами чувственных удовольствий живые существа, словно мотыльки, танцуют перед пламенем костра, которое однажды поглотит их.
А поиск искусственных средств от несчастий доставляет им ещё больше тревог, чем сами несчастья.
О Милосердный мой Повелитель, я так и буду скитаться в долине скорби, мысля себя комком плоти, покуда не склонюсь верным слугою к Твоим стопам.


Мягкий долгожданный вечер ложится на плечи усталого натруженного дня, шумный город останавливается и постепенно засыпает.
Засыпают жизни, судьбы, чувства, стремления, амбиции, идеи, концепции, мысли, гипотезы, выводы, предположения, засыпают мошенники, спортсмены, учёные, влюбленные, филантропы, философы, чиновники, враги, оппозиционеры, бездельники, сидельцы, болельщики за Спартак, засыпают банки, театры, проспекты, полосатые переходы, мигающие трехглазые светофоры, рекламы, аллеи, магазины, парки.
Черноглазая ночь, пронизанная скольжением звёзд, но моё время никогда не спит, оно пожирает меня изнутри и снаружи, мою жизнь, мои дни, мои месяцы, мои годы.
Я смотрю в окно двигающегося поезда своей судьбы и вижу в искривленном отражении свою прожитую жизнь, словно этот медленно ползущий поезд моё личное надгробие.



Шримад Бхагаватам книга 8, глава 21.
Смертному никак не одолеть Всемогущего распорядителя наших радостей и печалей.
Он посылает нам жизнь, Он же и отнимает её в должный срок.
Время Его могучая, неудержимая Десница, вечное оно не может быть всегда другом смертному.
Одолеть время, Наперсника Божьего невозможно ни силою, ни умом, ни хитростью, ни молитвою.
Пред Ним бессильны воины, вельможи, ученые, философы, аскеты, советчики.
Оно не слушает заклинаний и лекарей.
Время сокрушает крепость тела и имения.


Темнота до рождения и темнота после смерти, две точки, отправная и конечная, между двумя этими определениями зажата жизнь.
Спиралевидное кружение сорвавшейся листвы, дорога ощупь, в темноте, ни одной звезды не мерцает в плотно затянутом дождевыми тучами небе.
Я не нашел то, что искал, я не догнал то, за чем бежал, я не удержал то, что имел, я не сохранил то, что некоторое время держал в своих руках.
Ты либо жертва, добыча, либо охотник.
Либо ты охотишься, либо на тебя, либо ты стреляешь, либо стреляют в тебя.
В моем случае я жертва, мишень, с цифрами прожитых лет на спине.
Кто в меня стреляет?
Время!
Хронические болезни – его оружие,
страх, обречённость, отчаянье и тоска - его штандарт,
бессмысленность продолжения спектакля и опустошённость – его развивающееся знамя,
старость - его конечная цель,
смерть – конец запланированного маршрута!


Шримад Бхагаватам книга 11, глава 2
Ведомо тебе, что в здешнем мире душу повсюду подстерегает смерть.
Спастись от неё возможно лишь снискав прибежище у стоп Всевышнего, пред кем преклоняются даже вечно свободные души.


Царство мглистых туманов, полупрозрачных призраков, вечных снов и колышущихся теней, над полем битвы истошные крики шакалов и воронья, зловонное дыхание смерти, время стекает в пустые глазницы поверженных героев.
Круглосуточно работающая фабрика смерти, сладкий, нежный, волнующий аромат иллюзии и лжесчастья.
Что такое сто лет с точки зрения вечности – один миг, один поворот головы, одно моргание глаз, один шаг в вечность.
Страны изменяют свои границы, города меняют свои названия, правительственные институты распадаются, имена бывших героев стираются из памяти людской, мир бежит, торопится, не оглядываясь на отстающих, потерявшихся, не успевших, не нашедших, не до любивших.
Останусь я или навсегда исчезну, распадусь на первоэлементы, моё тело превратится в пыль и его развеет ветрами перемен по поверхности земли, это никак не меняет хронологического порядка вещей.
Мир будет спешить, вращаться, шагать, бежать, одаривать кого-то надеждой, двигаться дальше, шоу будет продолжаться.
Легкая улыбка на губах судьбы, вечная мозаика жизни, но меня уже завтра не будет на поверхности земли,
ласковое солнце будет также заглядывать в чьи-то глаза,
звёздные россыпи также будут указывать усталому путнику дорогу к дому,
неугомонный ветер будет также играть с кудрявыми макушками деревьев,
ночь будет также скрывать чьи-то сокровенные тайны,
длинноногие сосны также будут упираться своими изумрудными кронами в небесную синеву,
маленькие юркие суетливые птички также будут о чём-то секретничать между собой, перепрыгивая с ветки на ветку,
флотилии мохнатых облаков также будут проплывать по бездонному небосводу,
малиновый рассвет будет также будет обнимать новый день,
бессердечное время также будет вычеркивать из моей памяти дорогие мне лица, голоса, имена и адреса,
люди будут также бежать дорогою счастья и падать по дороге, так и не добегая до своей мечты.


Шримад Бхагаватам книга 3, глава 30
В каком бы теле не воплотилась душа, ей уже отмерена её доля наслаждений.
И в короткие мгновения радости, она не будет сожалеть, что заключена в темнице лживой действительности.
Дом, друзья, дети, скот и имущество удерживают душу в плену обмана, создавая у несчастной образ благополучия.
Дабы защитить накопленное и обеспечить пропитанием родню, усердный стяжатель вершит самые неблаговидные поступки и всю жизнь тешит себя надеждами, которым не суждено сбыться.
Сердце своё он отдаёт в распоряжение женщине, которая пленит его любовными словами и ласками.
И в её клятвах верности он находит вдохновение от тревог и умиляется невинным лепетом своих отпрысков.
Добывая средства к существованию, смертный принужден творить зло, и терпя лишения ради близких, отказывая себе в житейских радостях он мостит себе дорогу в ад, порою так и не отведав сладких плодов своих усилий!


Молодость непоправимо прошла, иные дороги, иные интересы, иные производные счастья.
Я перестал смотреть вверх, на небо, на солнце, на звезды, теперь, как и все, я смотрю вниз, на деньги, на женщин, на дорогие машины, на скоростные магистрали большого города, на мерцающие витрины дорогих магазинов, на то, что я могу выжать, вырвать, выклянчить, выторговать у жизни.
Я потерял свое небо, я потерял свои звёзды, я потерял свою юность, я потерял своё сердце.
Гулкое звучанием шагов в опустевшем коридоре жизни, осколки разбившихся надежд, по улице моей судьбы неспешно, но уверенно крадется старость, отравленная стрела времени насквозь пробивает доспехи распадающегося тела.
Хрупкая надежда на продолжение спектакля, спусковой крючок в провале зрачка, выстрел в упор, на вскидку, мой хрупкий мир, слепленный из несчастий, сомнений, страданий, случайностей и беспокойств закрывает глаза.
Зыбкие узоры жизни то разгораются, то вспыхивают, то распадаются, то угасают, уступая свое место на сцене бытия следующими за ними частичкам вечности.