Бобриков

Бобриков

В другом измерении, на дальней галактике. За дверью слышен звук не закреплённого керамогранита на полу вперемешку с жирной эпической бранью, с изюминкой картавости. Открывается дверь и заходит взбалмошный посетитель.

ЖАБОНЯН: О-о! Ещё один. Строевым шагом по граблям! Милости просим!

БОБРИКОВ: И вам сильно не хворать! Это что же вы меня сходу отговариваете? Тактика у вас, что ли, такая?

ЖАБОНЯН: Хитроумная стратегия! Реверсивная психология называется! Запретный плод, свобода выбора и всё такое.

БОБРИКОВ: С вашего позволения... (Небрежно указывает мозолистой ладонью на элегантный, аристократического стиля стул).

ЖАБОНЯН: Да-да. Присаживайтесь!

Бобриков немного помедлив, с наигранной брезгливостью присаживается. Его лицо приобретает глубокое философское выражение.

ЖАБОНЯН: И уже, согласитесь, не так-то и хочется... Когда разрешают… (Смеётся).

– Да шуткую я... Атмосфэ-эру позитивную пытаюсь создать...

БОБРИКОВ: Спасибо, конечно. Пока к вам поднимешься, сердечный ритм собьётся.

Подавшись чуть вперёд, делая жест с подобием реверанса, выдержав большую МХАТовскую паузу, на долгом выдохе с апломбом встревоженно заключает:

– Экстрасистола!..

ЖАБОНЯН: Боже! Так всё серьёзно?

БОБРИКОВ: Да что же я вас гружу с ходу своими проблемами.

ЖАБОНЯН: Ничего-ничего. Михаил Фёдорович, предвосхищая ваши вопросы, я бы хотела...

БОБРИКОВ: Да что же это такое! Простите, что так резко перебил! Э-э-э... Не всегда вижу окно, чтобы вклиниться в беседу, вот и приходится зверски прорубать... Ну да ладно, я ведь не об этом... Михуил Фидрилович! Я Ми-ху-ил Фи-дри-ло-вич! Да сколько же можно повторять?! Вы у меня два раза по телефону спросили! Вы что, издеваетесь?

ЖАБОНЯН: Ни в коем разе! Это что же такое получается? Я не ослышалась?

БОБРИКОВ: Нет! Нет и ещё раз нет! Не ослышались. Предки – поляки, фины. Ай да помесь «ублюдошная»... (Как, опытный жонглёр-фокусник, делает сложные пассы руками).

Клубок целый. Хрен разберёшь этот винегрет. Любители ставить генетические опыты...

ЖАБОНЯН: О, боже! Это же надо было так библейское имя исковеркать! Прости, господи... Что же вас сюда привело?

БОБРИКОВ: А не боитесь с таким агрессивным подходом покупателя утерять на веки вечные? Я же не продавец, могу и соскочить! Ищи меня, потом свищи! А позднее, будь бы я пакостлив и мстителен: ещё и под одной унылой звездой, отзыв негативный во всех интерактивных картах нашей унитарной локации вполне бы мог оставить!

ЖАБОНЯН: Не пугайте меня так сильно... Вы только что своих родственников ублюдками назвали, а тут сравнение «Михаила» и «Михуила» агрессией называете... Так. Ну а я, в свою очередь, не стану вас уговаривать. Очередь длинная.

БОБРИКОВ: Какая изящная игра слов. (Издевательски).

Вот не ожидал! Вы меня ещё поуговаривайте с вами не связываться!

ЖАБОНЯН: Напоминаю и снова говорю медленно: реверсивная...

БОБРИКОВ: Помню-помню. Ещё не успел запамятовать... А-а... Как это... (Звонко щёлкает пальцами и, сильно картавя, довольно произносит).

Реверсивная психология.

ЖАБОНЯН: Да вы прям, я смотрю, подкованный!

БОБРИКОВ: Есть немного! А если не сработает вся эта Фаст фуд психология? Чепуха ультрамодная!

ЖАБОНЯН: Да ради бога... Спрос-то есть! Таргетированная реклама сюда клиента трамбует. Вон и без вас оленьими хороводами ходят, в томных очередях робко мнутся, бедолажки! Я в людях и маркетинге разбираюсь досконально. И это главное! Остальное само-собой прирастает. К тому же продажи быстрые, да и сектор бюджетный. Цены настолько демократичные, что в них не зашита даже элементарная вежливость, а уж облизывания и пресмыкания – так и подавно. Так что чего церемониться-то?! Нормальный, хамский оптовый сервис. В смысле, дёшево и сердито. (И добавив артистичности).

Ваша братка по другому стремается! Не дай бог себя буржуями почувствуете, а это уже предательство.

БОБРИКОВ: Да-а. Я понимаю, вам главное втюхать, а что там дальше – вопрос десятый!

ЖАБОНЯН: А я и не скрываю! Я же вам прямее прямого и говорю! Никакого обмана. Если я вас обманываю и говорю правдиво об этом напрямую, без доли лукавства. Где же тут обман?

БОБРИКОВ: Игры разума какие-то. Что же вы меня путаете! Бытовое хамство сожрало все автоматические формулы вежливости. Теперь, чтобы тебе не нахамили, приплачивать надо. Пусть не напрямую, а платёжеспособностью своей. Послушайте, у вас день не задался или это ваше обычное состояние?

ЖАБОНЯН: Ой, и вправду, как-то мы не очень начали. (Заметно смягчается Жабонян).

Кофейку шарахнем?

БОБРИКОВ: Не против испить!

ЖАБОНЯН: Ну, ладушки! С крендельками?

БОБРИКОВ: Не откажусь!

ЖАБОНЯН: Прекрасно!

БОБРИКОВ: Спасибо!

ЖАБОНЯН: Ой, ну мы с вами разговариваем, как будто костями стучим! В смысле, в домино играем!

БОБРИКОВ: Все же лучше, чем в начале.

ЖАБОНЯН: Ну, вы извините, клиент нынче нервный пошёл. На меня наслоили свои тягостные эмоции... А осадочек свой крендельком заешьте!

БОБРИКОВ: Осадочек выветрился. Забыли!

ЖАБОНЯН: Сейчас до вас такой шумный персонаж был...

БОБРИКОВ: Не тот ли, что на скорой уехал?.. С блаженной миной.

ЖАБОНЯН: Да что вы… Это навряд ли. (Смеётся).

БОБРИКОВ: Вы знаете, хотелось бы как-то по-быстрому обкашлять все стандартные условия, чирикнуть незатейливую подпись, отгрузить рваное бабло и въехать в шикарнейший эконом! Чтобы без всяких бюрократических идиотских несостыковок и проволочек.

ЖАБОНЯН: Не вижу препятствий! Это как раз то самое предложение, от которого нельзя отказаться. Либо подпись в договоре, либо мозги на договоре! (Смеётся).

БОБРИКОВ: (Растеряно не зная, что сказать, пытаясь собраться с мыслями). Я не разделяю вашей иронии. Наверное, это очень забавно, смешно и познавательно, но... Я ведь, честно говоря, не поржать сюда пришёл.

ЖАБОНЯН: Да шучу я. Что же вы серьезный такой, как мешок картошки! Вроде не министр, а обычный почётный гражданин, труженик и... Ой, а кто это там, за дверью прячется?

БОБРИКОВ: А это сын мой любимый-единственный Лукреций!

ЖАБОНЯН: Ну, иди, Лукреций! Тётя конфетку даст.

БОБРИКОВ: Заходи, раз заглядываешь!

ЛУКРЕЦИЙ: Здравствуйте! (Заходит хромает).

ЖАБОНЯН: Здравствуй, малыш! Ой! У тебя ножка болит?

Лукреций доверчиво кивает головой и, хромая, проходит в офис. Застенчиво садится на кожаный диван.

БОБРИКОВ: Временные трудности!

ЖАБОНЯН: Господи, а что же он у вас так легко одет!

БОБРИКОВ: Аномальный ноябрь! Тепло! Да и закалённый он у меня с детства! Чай не барышня кисейная.

Жабонян, ввиду его дефекта речи, так и не поняла: то ли он имел ввиду «аномальный ноябрь», то ли «а  нормальный ноябрь», но переспрашивать не стала.

ЖАБОНЯН: Ну да, декабрь месяц уже к носу прилип! А сейчас не детство?

БОБРИКОВ: Он у меня уже взрослый мужик!

ЖАБОНЯН: В восемь лет?

БОБРИКОВ: Да девять с половиной уже, говорю же. Мужик!

ЖАБОНЯН: Вы бы со своими недовоплощёнными целями, которые переносите на своих детей... В общем... Обратитесь к товарищу-психологу. Он знает, как работать над абсурдными идеями.

БОБРИКОВ: Спасибо за совет! Я сам себе психолог! Разберусь как-нибудь сам, без посторонней помощи. Не советуйте, что мне делать, и я не скажу, куда вам проваливать! Давайте уже вернёмся к нашим делам. Как-то несколько отвлеклись, вам не кажется?!

ЖАБОНЯН: Да ладно уж. Материнский инстинкт с постабортным синдромом…

БОБРИКОВ: Понимаю!

ЖАБОНЯН: Да ничего вы не понимаете!

БОБРИКОВ: Ну, естественно, не рожал! И даже, представьте себе, аборт не делал! Ну, я вас как человек понимаю, простите, не как мамочка-абортница. Да и всё это больше ради приличия говорится, вы же понимаете.

ЖАБОНЯН: Да, конечно. Эмоции, опять эмоции...

(Обращается к Лукрецию). Малыш, попей чай, конфеты покушай.

(Обращается к Бобрикову). Ему ведь можно? Аллергии у него нет?

БОБРИКОВ: Можно. Уплетает дома по трёхлитровой банке облепихового варенья с марципаном, не боясь схлопотать аллергию. Хотя он и не знает, что это такое. А мы, в свою очередь, с моей ненаглядной супругой, как заботливые родители, запаслись супрастином на разный случай.

ЖАБОНЯН: Что же, похвально. Ответственные и заботливые родители – это редкость в наше время. Лукреций! Хочешь, порисуй! Вон какие фломастеры! А мы с папой твоим о делах поговорим.

Лукреций застенчиво кивает головой и улыбается.

БОБРИКОВ: Я человек простой-рабочий, неприхотливый в быту, вынужденный аскет, не продавший себя за мнимые статусы и фальшивые ранги, дешёвые понты и сладкую, циничную, лживую жизнь. Нам что-нибудь тупо попроще! Да, желательно подешевле! Но не совсем чтобы ущербный вариант, а хороший, без излишних выкрутасов. За архитектурный код строго спрашивать не буду! Двушка средней потёртости нас бы вполне устроила. Плоханькая, да своя.

ЖАБОНЯН: Вы, наверное, лофт имеете в виду?

БОБРИКОВ: Да! Как у нас на убогой заводской слесарне. Да сейчас любую обветшалую заброшку лофтом обозвать можно! А вообще у меня есть один очень грубый индикатор. Он же очень хороший лайфхак: если в лифте, извиняюсь за просторечье, не насрато, то дом можно считать образцово-показательным! И снова повторюсь, у меня к этой жизни не высокие требования.

ЖАБОНЯН: Превосходно! Значит, наш эконом вам зайдёт как бизнес-класс! Прекрасная коридорная система, привычная жителям малосемеек, гостинок и дешёвых гостиниц. Спасибо старому наследию! Ветхое помещение в дряхлой промзоне не рухнуло, а значит, отстояло своё право на вторую жизнь. Благодаря кабинетной системе старого административного здания нам удалось чудеснейшим образом реставрировать объект и реинкарнировать нежилое сооружение в жилой фонд. Дёшево и сердито! Всё, как вы любите!

БОБРИКОВ: Всё, как мы любим! Спору нет.

ЖАБОНЯН: Ну вот и ладушки. Значит договоримся!

Бобриков прожил всю свою суровую серую жизнь в послевоенной, еще не «ободранной» сталинской застройке с помпезными колоннами и нелепой причудливой лепниной. В условиях низкой культурной плотности, где основными достопримечательностями являлись разбитый асфальт у «родового гнезда» и мусор вперемешку с валяющимися бичами. И всё это как часть инфраструктуры. Быт определяет сознание, а затем сознание определяет быт. И кого-то эта карусель кружит вечно. А редкие единицы по экстраординарной случайности имеют шанс вырваться из этой пучины хотя бы в какое-то подобие жизненного просвета.

Счастливым собственником антикварного жилья Бобриков стал во времена суровых политических и социальных трансформаций путём повальной полумошеннической приватизации, которая впоследствии сильно расслоила общество. Не то, что бы он был ветераном квартирных войн, скорее наоборот. Родственники не выходили на связь, и он, в свою очередь, вменил самозапрет на общение с ними. Ну, а поскольку остальные наследники внятно не выразили свои права унаследования, видимо, по причине их ранней самостоятельности и отсутствия всякой вязкой заботы к их предкам, уже давно пассивно самоустранились, имея более свежие сталинки, хрущёвки и брежневки. Поэтому он приватизировал старую сталинку и дачу у родника на себя.

Ну а в наши интересные дни видавший виды трухлявый склеп не скромно рушился на глазах. И ведь дом до сих пор не был признан аварийным. Обычное дело! Михуилу не пришлось рассчитывать на мощную всеобъемлющую планетарную поддержку, и поэтому он пошёл по проторенной дорожке: продал себя в ещё большее рабство с последними потрохами первому попавшемуся на глаза кровожадному банку. Теперь он мог рассчитывать на новую халупу.

Жалко было старый отчий дом. Домик был хороший, только древний, а ещё сырой, гнилой, вонючий и заплесневелый. Старая чёрная плесень очень сильно намекала на нежилое помещение. Причудливая лепнина ревностно сохраняла атмосферу типичного старорежимного посёлка, вводя в гипноз и замедляя жизненный ритм. Вычурные архитектурные шедевры полузабытой эпохи доживали свой век в неприглядном состоянии: с вонючими подъездами, осквернёнными густо замусоренными окурками и обильно заплёванные. Маргинальный культурный код настойчиво указывал на вектор деградации. Но вот что удивительно: в таких убитых грязных подъездах висят картины в пёстрых багетах. Всё по принципу «С накрашенными губами и немытой шеей!».

В том мире, где все против всех и каждый только за себя: напротив горбатого фонаря освещения на заблёванной, сильно скользкой «придворовой арене» ежесуточно происходил жестокий естественный отбор. Бобриков, став невольным свидетелем бытовых тяжких истязаний с последующими убийствами, как-то быстро очерствел и состарился: седина, редкие волосы и морщины давно сказали прощай его молодости. Он сильно упрочнился в сознании того, что: «Жизнь отвратна и не стоит даже ломанного гроша!». Ценность человеческой жизни в условиях размытых границ вседозволенности, как ни крути, всегда стремится к нулю. В таких местах: сначала пытаются взаимно растерзать, растоптать, убить и уничтожить, а потом, в случае обоюдной удачи, слегка недобитые туловища братаются, перепачканные грязью и кровью, придушивают друг друга взаимными объятиями, на радостях сильно забухивая столь значимое событие. Затем, уже в объятиях алкогольной комы, греют землю.

В ужасно нестабильной обстановке нельзя планировать и созидать! Но адски плодиться?.. Как бы это было не парадоксально. Тут уж сам бог велел! В таких местах целые выводки – это норма! Вот обычные крысы, к примеру, усиленно плодятся в сложных условиях, дабы популяция не завершила своё существование. Так распорядился главный небесный архитектор и программист, вбив защитный инстинктивный код в начинку тушке. Ну а здесь, на грешных просторах дальних галактик, видимо, с изменением правил в социальных играх поменялись и бытовые стратегии. Теперь, чтобы не работать, совершенно не притязательному гражданину с довольно-таки скудными способностями, нужно всего лишь неожиданно родить и смело жить-пить на пособие. Ребёнок растёт, родитель, значится. И вроде как будто обязанность «родителей» выполняется. Всё по принципу: «Солдат спит – служба идёт». Зачем изнурительно работать каждый день? Когда можно от одного до, скажем, десяти раз родить. Шикарная бизнес схема, на всю тусклую жизнь!

Михуил выживал в окружении страшного колорита вокруг мрачных убогих жестяных сараев и шифернокирпичных хрущоб, вводящих в состояние изрядно клинической депрессии, провоцирующей на хроническое беспробудно-коматозное пьянство. Но, будучи человеком, сильно стеснённым паршивыми людьми и скверными обстоятельствами, само-собой ко всему прочему, имеющим скудные возможности и жалкие средства к существованию, покорно принимал всё происходящее с ним, как расплату. Расплату за грехи всех ненавистных, хоть и его кровных, предков и, возможно, его собственных грешков в неизвестных ему прошлых жизнях. Как-то же он должен был объяснить своё невезение и несправедливые стартовые условия его жизни.

Повседневные бытовые программы и установки на будущее были надёжно и по злому умыслу зацементированы в голову бездушными пропагандистами и прочими хорошо проплаченными бессовестными медиапророками. Ничтожное существование Михуила медленно протекало в скудном радиусе района рискованных инвестиций, генерирующего бесконечную скуку и безмерную тревогу, где яро презирают омерзительное лизоблюдство и любой, даже малейший намёк на симпатию к власти. В этих местах тракторная подошва – это оружие, и стирается она быстрее о людей, чем о тротуар, которого там нет и никогда не было. Да и нет надежды, что когда-то, через многие лета будет.

Бобриков, глубоко погружённый в атмосферу лёгкого варварства, закис в болоте стабильности и даже не заметил, как оброс густым мхом стереотипов и предрассудков, крепко увязнув в инертной жиже окружающего пространства. Ведь всё, в конечном счёте, сводится к амортизации или списанию: первое сжирается временем, второе ложится на алтарь безумных идей. И будь это вещь или человек – нет совершенно никакой разницы. Всё одно!

Кругом Михалычи с Петровичами, да дед Алтуфий с Поликарпом жадно вдыхают полной грудью ламповую атмосферу, играют в домино на трухлявых пеньках, за стабильность ратуют да о былых временах вздыхают. В обществе насилия и запугивания, связанных рук и кастрированных гарантий продолжают по привычке да по завету возрастных авторитетов, которые уважения и поклонения к себе требуют, подпитывать зыбкую среду, где неотвратимо процветает всё та же хвалённая стагнирующая стабильность. Как сидели в болоте, так и продолжают сидеть! Стабильность! Собачий хвост, мать его итить…

Бобриков продолжал существовать в уже давно протухших постулатах. Большие сроки бездействия уверенно и неотвратимо работали против него, катастрофически замедляя его жизненный ритм. Быть может, он бы и мог размыть и растереть ограничения, но... О, это сложно! Проще разбавить тоску горькой и поставить жизнь на паузу, пока окончательно не протухнет.

Копируя предыдущие годы, ни на сантиметр не прогрессируя, конечно же, он снова стабильно закисал в трясине пыльных констант. В некоторые моменты своей унылой и никчёмной жизни у него время от времени появлялось жгучее стремление бросить всё к чертям собачьим и сменить место дислокации. А «побег из Шоушенка» пока так и не состоялся. Тухлыми мыслями окружения всё время переносился на попозже, и вскоре всё обратно вставало на свои места, и это стремление угасало, как догорающий костер.

Привычные декорации с бурной чехардой криминальных событий держали его в уютной зоне комфорта. Да и когда с ящика гордо вещали о высоких показателях и о том, какие грандиозные планы у великой и родной галактической территории… Гордость за державу и ощущение сопричастности удерживали его в узком радиусе обитания. В довесок к этому история кричит о нашем величии в прошлом, а значит, с нашими-то генами, да с высоким тестостероном… Ух!..

Эмпирические изъяны сильно не соответствовали полированным сказкам с гипноэкранов. Да и вообще... Он снова верил и одобрительно кивал в ящик. В который раз обманывался и опять-таки верил. Ему так было удобно оправдывать свою слабость и никчёмность. А вера – как стена, построенная из кирпичиков страха. За ней не видно правду. Вся псевдоистория с искажёнными историческими фактами вместе с важными фигурами, вписанными в глобальный сценарий – один из мощных инструментов пропаганды. И этим успешно пользуются профессиональные обманщики-пропагандисты.

В ящике, как всегда красиво искажали картину мира, транслируя сказки населению о прошлом, настоящем и будущем, о великом прогрессе, сладком комфорте и родительской заботе галактического совета намекая, что если это ни так для вас, то вы ошиблись в своём выборе, очень зря, не послушав нас. Потому сбоку по жизни, что сами виноваты, лентяи-лоботрясы эдакие. Ай-яй-яй… И вообще, «Лишь бы не было войны!». Этот слоган заменил предыдущий  волшебный «По просьбам трудящихся!». Скудный интерес незаметно перерос в холопскую покорность, на уровень условной рефлексии. Ну как тут поспоришь, обдышавшись терпкой пропагандой?! Но ведь всё тайное уж когда-нибудь да станет явным. Тяжёлая правда обязательно обрушится на сотню миллионов покорных голов...

БОБРИКОВ: Меня дико смущает дрянная локация, нагло обжимающая этот довольно-таки приметный вертикальный барак! Да возблестит и не рухнет сей дивный жилой комплекс! Но местечко, конечно, жутковатое даже для таких, как я. Это я вам со знанием дела говорю! Домик резко выделяется из основного жилого массива в анклаве хмурых хрущёвских трущоб, как белая ворона на помойке. Тут, надо полагать, приходится жертвовать не только чистотой обуви... И что, народ прёт?

ЖАБОНЯН: Ой, да не то слово! Уже до драк с увечьями доходит! Парковки с квартирами поделить не могут. Место хорошее, подающее радужные надежды. Точки притяжения вокруг да около, да хордами, да по касательной. Кругом всё шумит, бурлит и крутится. Кровавое озеро. Деловая активность. Перспективный район! Данная локация привлекает ушлых инвесторов. Слетаются все, как мухи на... Сладкий мёд. Так что с местом вы явно не прогадали. Угадали, так сказать, инвесторскую ставку. Копируйте действия профессионалов, и будет всё в шоколаде!

БОБРИКОВ: Интересно... Девки пляшут... Но мы-то люди коллективные. Куда народ, туда и мы. Лозунги и статистика – наше всё! Фраза: «По просьбам трудящихся» – это наш кодовый замок в черепушку! Казалось бы, такая чушь, а ведь работает. До сих пор под тяжестью этих приторных лозунгов меня трясёт и в жар бросает! Мы родом из постсоветского пространства, Переплавить нас сложно. Ленинский яд у нас в крови. И когда это всё выветрится – неизвестно. Поведенческие шаблоны нации очень инертны... Ну да ладно! Меня конкретно интересуют: квадратные метры и их стоимость, балкон, южная сторона да еврейский этаж. И всего-то! Говорю же: непритязательные требования!

ЖАБОНЯН: Тогда у нас всенепременно есть то, что вам нужно! Южная сторона в каждой квартире, как и балкон. А метры от однушки до четвертушки: это порядка от тридцати до ста. Цены самые низкие! Извините, никак не перестроюсь. Демократичные. А этажи от второго до предпоследнего включительно, в нашей тридцатке все еврейские. Планируется установить фонтан с современным сценарием освещения в центре сквера по дизайнерскому проекту самого!.. Извините... Вот на языке крутится... Этот... Как его?..

БОБРИКОВ: Да бог с ним, с этим вашим «как его»...

ЖАБОНЯН: В общем, дизайнер с мировым именем сюда приложился! Да-да! Я не оговорилась! И вообще... Локальная экспертиза показала высокий бал по всем показателям.

БОБРИКОВ: О как! Интересно! Извините, не успеваю за событиями. И всё же, чего уж воду-то лить?! Я человек дела, мне важна точность формулировок! А лучше её пощупать и проверить. Мечту свою. А доверяться экспертам липовым – последнее дело!

Немного картавя, Бобриков на удивление употреблял слова с большим количеством трудно произносимых его речевым аппаратом букв. А точнее одной заветной буковки, которая придавала его и без того нестандартной речи, «Французско-Еврейский» акцент.

– Первый раз такое слышу. Ну да ладно, всяк кулик своё болото пиарит. У вас больно гладко всё, аж подозрительно! Всё прям-таки так распрекрасно?

ЖАБОНЯН: А иначе и быть не может!

БОБРИКОВ: Ну, на словах то да! А вот на деле?.. А как же вот, к примеру, мусоросжигающий завод в относительной близости? Да, и ещё позвольте добавить. Скажу, как есть: на месте локальной ядерной аварии пятнадцатилетней давности… Что вы на это скажете?

ЖАБОНЯН: А это не страшно. Ветер сдувает. Да и, собственно... Что за навязчивые вопросы? Дотошный прямо до тошноты...

БОБРИКОВ: Имею право, поскольку со своими кровными расстаюсь! Я их не рисую. У меня нет своей собственной плантации с большим количеством рабов. Мне деньги потом и кровью достаются. Они мне с неба не падают! Как некоторым... В наше время, чтобы честному работнику физического труда на хату наскрести, нужно откладывать ещё с «Мезозоя» как минимум. И то инфляция сожрёт деньги. А если точнее: частично обесценит честный труд. Так что это бег на месте. Вот поэтому и не надо мне тут брюзжать. Вы мне, хорошая моя, лучше вот что скажите. А как-же полигон, кладбище и вечное перенаселение?

ЖАБОНЯН: Ой, дружочек мой, так для мегаполиса это вполне себе нормальное и очень даже распространённое, я бы даже сказала, закономерное явление. А судя по плотности населения и тенденции увеличения роста урбанизации, вам всем нравится всё это гораздо больше, чем на свежем воздухе, на огородах, в сараях и гаражах жить за тысячу километров отсюда.

БОБРИКОВ: Ну, предположим, не всем... А как же с адскими светофорными заторами на дорогах быть? Маятниковая миграция со спального в деловой и промзону, затем обратно, как это ни странно, создаёт длинные нудные пробки.

ЖАБОНЯН: Конечно же, не странно. Очень даже естественно. Ну, не без этого! А где же их нет?! Разве что в сельской местности?! Развязку с пешеходными виадуками сделают, трафик и подразгрузится! Да и зачем вам дороги? Когда всё в доме есть. Ни дом, а город целый! Масштабы поражают! Современные технологии просто сводят с ума! На каждом этаже куча умных терминалов. Всё цифровые системы между собой дружат, всё прекрасно работает. Да, узкий общажный коридор... А чего вы хотели?! Эконо-о-ом! Дверь в дверь. Все братья-товарищи – соседи родные. «Коллектив же – наше всё!», как вы говорите. Или как там у вашего брата? «В тесноте, да не в обиде!». Вот как раз-таки тот самый чудный случай. Вместе веселее! Сорок пять подъездов, семнадцать тысяч квартир, дом – человейник. Э-ге-гей! Все люди – братья! Сосед соседу почти родственник. В одном таком доме население маленького городка. И не надо в пробках стоять и стареть. На первом этаже вся бытовая инфраструктура – от прачечной и супермаркета до приватного театра с оптовым ЗАГСом. Макдональдс в ЗАГСе, Старбакс в МФЦ. Сумасшедшая коллаборация! Все мировые бренды на первом этаже – «Коммерция». Американские горки планируем построить под подземной парковкой! Да что там горки – свой собственный «Диснейленд». А уже под ним крематорий с бомбоубежищем, да даже бункер для VIP-персон. Вход в скоростное метро из умного лифта. Да и вообще, теперь ни в метро, а на лифте ездить будете вверх-вниз, вверх-вниз, туда-сюда, туда-сюда! Это новое вертикальное метро. На этажах электросамокаты будут с ограничением скорости, разумеется. Я вам даже немножечко завидую, если честно. Мне ведь до моего загородного элитного поместья целый вечер на майбахе в пробках стоять. А вам... Красота! Счастливые люди. За вас всё решили-расписали, на века вперёд, всё продумали. Живи себе и радуйся на автопилоте. Ни забот, ни хлопот. Потребляй-прожигай-самореализуйся! Или что там у вас?

БОБРИКОВ: Да до вашего «Потребляй-прожигай-самореализуйся» ещё выживать и выживать. А так скорее «пахай-бухай!».

ЖАБОНЯН: Ну уж извините! Это кому как больше нравится.

БОБРИКОВ: А кто это позаботился-то? Уж не мировая ли Закулиса? Жизнь уже давно перешла в фазу тупого функционирования. Ну чем мы не киборги? Существуем на автопилоте: не размышляем, не смотрим по сторонам, ничто не подвергаем критике. Лишь повторяем привычные действия. Механизмы из мяса. Скоро наши запчасти заменят на сплавы пластика и резины, и мы этого даже не заметим. Извините, из меня иногда философские ворчания вырываются. Не обращайте внимания... Подрывает временами от лицемерия окружающей действительности.

ЖАБОНЯН: Напротив, для меня любые отклонения от нормы – как глоток свежего воздуха.

БОБРИКОВ: Что вы говорите?! Ах да… «Глоток свежего воздуха»… Слыхал краем уха от коллег по цеху, что дом не подключён к центральной канализации. Если это так, то это проблема номер раз! Да, серьезная, надо сказать, проблема! И это факт! Я вам, как специалист в данной области, говорю: немедля с этим надо что-то делать! Слышите?! Внедряться с полным погружением в самую суть проблемы и оперативно решать! Иначе всё – трындец! Фекальный век! Привет, Средневековье! Или что? Старая недвижка в сопли, под ковш, а новое без доков – так же в труху? Эти игры против кого?

ЖАБОНЯН: Ну вот! Уже паясничать начинаете... Давайте обойдёмся без театральных сценок. Или это временное помешательство?

БОБРИКОВ: Эмоции... Я глубоко в душе творческий человек. Люблю в лоскуты раскромсать шаблоны и немножечко эпатировать...

ЖАБОНЯН: Ваша неуместная и к тому же неконтролируемая экспрессия больше на синдром Туретта похоже, что вызывает у меня вполне оправданное чувство опасения.

БОБРИКОВ: Да не бойтесь вы так! Остаточное явление...

ЖАБОНЯН: Оно и видно!

БОБРИКОВ: Да нет, вы не подумайте...

ЖАБОНЯН: Доктор уволился или самовольно сбежали?

БОБРИКОВ: Да нет же! Шутите?! Драмкружок из детства прочно засел. Я в душе актёр. В жизни так сложилось, получил более приземлённую профессию. Даже более чем... А тут ещё и новостей пересмотрел сверху на старые дрожи...

ЖАБОНЯН: Понятненько... Сейчас мы находимся на завершительном этапе подключения. В плане согласования документации... Вы посмотрите на этот качественно прорисованный проект.

БОБРИКОВ: Да что мне ваш проект?.. Ну ладно, хватит кашу по тарелке размазывать. Давайте уже кратко и по существу!

ЖАБОНЯН: Мысли странные, порой протискиваются в черепной сундук и трамбуются в карточную колоду, а потом тусуются там шеми-шафлами...

БОБРИКОВ: Стоп... Хватит меня ручейком своим словесным гипнотизировать!

ЖАБОНЯН: Ну конечно, вы привыкли, что друзья ваши междометиями разговаривают.

БОБРИКОВ: Ну, во-первых: это не так, а во-вторых: так куда гораздо понятнее, нежели ваши иносказания. Что же вы меня заговариваете, прямо в транс вводите! Небось, хотите в гипноз меня погрузить и сделку провернуть?

ЖАБОНЯН: Да я тебя спецом в столбняк ввожу, чтобы ты, Хомяк в ступоре, последние свои кровные отдал!

БОБРИКОВ: Из вас как будто сейчас одержимый персонаж вынырнул. Вынырнул и обратно занырнул! Интересный у вас метод: правда, в лоб, чтоб я потёк! А если на мне не сработает?

ЖАБОНЯН: Ну, не сработает это, сработает другое! Так что вопрос в другом!

БОБРИКОВ: Вы знаете, меня всегда настораживают хорошие условия. Я уже довольно-таки старый тёртый калач и выше крыши насмотрелся на эти схемы. До боли избитый парадокс: сначала гонят толпу, обещая золотые горы, а по факту – на убой! И не важно, что это: кредиты, фондовый рынок, криптовалюта, ваучеры, коммунизм, демократия, квартиры. Да что не перечисли! Всё это мы уже проходили! Под лозунгами светлого будущего толпу всегда гонят на убой! К примеру: скот всегда кормят не чтобы накормить, а чтобы сожрать. А сейчас, конечно, хотелось бы верить, что случай-то уникальный. Неординарный просто! Но не верится. Всё же что-то мне подсказывает, что это те же грабли! Эти Буратинские схемы никогда не сдохнут!

ЖАБОНЯН: Да что вы?! У нас всё для людей! Разве можно такое творить? Это же тяжеленая карма!

БОБРИКОВ: Что-то раньше всех этих мутных деятелей ничего не останавливало! Ни карма, ни закон, ни страх, ни совесть!

ЖАБОНЯН: Ну и где они все?!

БОБРИКОВ: Ну, так и время на месте не стоит! Ладно, всё это демагогия! А нам, хомякам, что остаётся? Правильно! Не попробуешь – не узнаешь! Вот так в капканы и прыгаем! И хочется, и колется! Ну что, сынуля, рискнём? Поверим тёте? Тётя же дядю с маленьким особенным ребёнком не обманет?! Не обманет нас с Лукрецием? Иначе мы с женой и Лукрецием под мостом будем жить! Лучше уж кровожадную ипотеку гасить буду, да коммуналку грабительскую оплачивать. Пока таймер внутри не отработал…  Коммуналка, ипотека – вот и нету человека! Ха-ха! И смех, и грех!

(Глядя на сына). Пускай они хоть поживут…

– Ну так что? Под мостом не окажемся?

ЖАБОНЯН: Ну что вы такое говорите? У меня же ничего святого… То есть, я хотела сказать… Разве можно?.. Да что же я сегодня заговариваюсь всё время?.. Ну, вы поняли!..

БОБРИКОВ: Ох, сомнений ещё больше в мою душу грешную закрадывается! Ваши эти оговорочки…

ЖАБОНЯН: Всё будет хорошо! Не бойтесь!

БОБРИКОВ: Ничего себе гарантия! Вот именно с таких фраз чаще всего самый трэш и начинается! Мне всю жизнь обещали светлое будущее, а я теперь в этом будущем каждый день по пояс в дерьме утечки устраняю. Наверное, мне забыли уточнить: какое оно, это светлое будущее. Теперь вижу сам! Да что там вижу… Ощущаю всеми фибрами души! Честно говоря, не так я себе его представлял! И всё же... Я человек практичный. Мне пощупать-потрогать надо, тактильно просканировать, прозондировать, так сказать. Жирная синица меня всегда привлекала больше этих ваших виртуальных павлинов. (Делает акцент на последних двух словах, эффектно жонглируя пальцами).

– Давайте уже стряхнем всю эту золотую пыль и по факту! Так что свои проекты вы вон зашоренным конторским крысам показывайте! (Указывает на часть фасада офисного здания, красующегося за окном).

ЖАБОНЯН: Напрасно вы так! Интеллигенцию, значит, не любите?

БОБРИКОВ: А за что её любить? Эту вашу интеллигенцию. Сидят цельный день, штаны просиживают и в мониторы тупят! Потребители чужого труда! Ничего же не создают, фраки только себе наглаживают. Вся добавленная стоимость на нас, на людях физического труда. (Зажав как революционер, в руке вязаную шапку, ритмично бьёт себя в грудь).

... А они только планируют и считают! Воду в ступе толочь только и могут! А их зарплата – это отобранная у нас добавленная стоимость! Так же, как и с прибылью, всё отобрано у человека труда!

ЖАБОНЯН: Ну, так считать и планировать тоже кому-то надо. Иначе низкая эффективность, бардак и хаос...

БОБРИКОВ: Надо. Но штат счетоводов и словоблудов с управленцами и завзамами нужно очень сильно подсократить... То-то я смотрю, у нас высокая эффективность, а уж бардак с хаосом днём с огнём не сыщешь... И не надо дефективных менеджеров, которых вы называете «эффективными» ставить на место профессионалов. Иначе административная единица в такое дно скатится, что люди ещё чаще Сталина вспоминать начнут.

ЖАБОНЯН: Вы знаете, я не хотела вам этого говорить, но, боюсь, всё же придётся...

БОБРИКОВ: Интересно. Заинтриговали...

ЖАБОНЯН: Вы заложник своей логической петли. Видите-ли, в чём дело... В липкой повседневности возникает ошибка наблюдения. Да-да, я понимаю, это не для среднего ума, но истощение силы воли большим выбором вариантов пагубно сказывается… О боже… Короче... Ваша склонность к апофении...

БОБРИКОВ: Простите?

ЖАБОНЯН: Ах, да... Ну, это когда... Как бы это вам... В двух словах... М-м... Человек видит взаимосвязь в случайных событиях, а потом так себя накручивает, что сидит и переживает, глядя в стаканчик кофе, узрев там ужасного монстра. Разыгравшееся воображение может и не такое... Так что не делайте поспешных выводов, всё будет хорошо. Да и вообще, если вы упали в лужу, это ведь не значит, что и в другую опять упадёте. Более того, вероятность упасть в другую лужу значительно меньше. А учитывая вашу концентрацию внимания на данном событии, случай ну просто стремится к бесконечности, то есть наоборот, к нулю. Это, если вы не поняли, аналогия к нашей сделке.

БОБРИКОВ: Кстати, ваша оговорка меня настораживает там, где вы бесконечность с нулём перепутали. А вообще, честно говоря, я с трудом вас дослушал. Вы меня так заболтали, что я забыл, что хотел... Что хотел спросить... Не хотел перебивать и забыл... Склероз...

ЖАБОНЯН: Обязательно вспомните. А пока можем оформлять документы.

БОБРИКОВ: Нет-нет, подождите! Мы же не тостер на базаре покупаем. Тут посмотреть, посоветоваться, покумекать надо. Что же вы нахрапом прёте!

ЖАБОНЯН: Ну, посмотрите, какой грамотный!

БОБРИКОВ: А в наше время невольно становишься стихийным юристом!

ЖАБОНЯН: Что же, похвально. Ладно, кумекайте. Только ведь есть желающие, которые кумекать не будут, поскольку уже давно смекнули. И этажами вон... Выкупают! А потом тем, кто кумекал, с наценкой впаривать будут! Вот ведь как бывает. Раз – и долболоб в один ход! И ладно бы многоходовка какая. А то раз и употребили. Обидно даже.

БОБРИКОВ:  Нет, это уже куча манипуляций! Торопите, значит! Эго моё пинаете! С мыслей сбиваете?

ЖАБОНЯН: Нет! Проясняю ситуацию.

БОБРИКОВ: Вот и не подгоняйте! Нужно переспать с этой мыслью.

ЖАБОНЯН: Что за староверские обычаи? Вот сам же на сделку намазался, а теперь заднюю врубает!

БОБРИКОВ: Акэ!

ЖАБОНЯН: Да ладно?! Такие, как вы, «окей» обычно говорят. Да какой там… «Лады» или «добро»! Не слишком ли вы молодитесь?

БОБРИКОВ: Да что же вы к каждому слогу придираетесь?! «Такие как вы»… Унизили. Спасибо! Вы как мой старый кот-философ, который думает, что я в слове «мяу» сто пятнадцать фонетических ошибок делаю. Вам сделка нужна или уроки грамматики?

ЖАБОНЯН: Да нет, конечно! Оформляемся?

БОБРИКОВ: Ладно, черти с вами! Додавили вы меня. Оформляем! Ах да! Самое главное забыл. Точнее, вспомнил, что хотел спросить.

ЖАБОНЯН: Ну вот, я же говорила, что вспомните.

БОБРИКОВ: Да! Так вот... Несомненно, человек важней бетона. И посему не могу не поинтересоваться: жильцы оного архитектурного шедевра – приличные люди? Въезжаем-то не в стены, а в коллектив!

ЖАБОНЯН: Ну, конечно же, приличные все рабочие, семейные, ЗОЖники-турникмэны, активисты субботников. Даже в театр «ходют» да без «мату» разговоры разговаривают!

БОБРИКОВ: О как! Какая прелесть! Театралы-соседи, качки культурные... Удивили! Ну, мне мой изрядно помятый имидж выгуливать некуда, да и не на кого... Хотя... Я вот в продмаг, как в театр хожу, всё смотрю больше, культурно развиваюсь. Если нужна эмоция какая, одеваю очки и на цены пристально так смотрю. Не поверите, получаю восхитительное эстетическое переживание...

ЖАБОНЯН: Оценила ваш тонкий юмор. А вы, простите, кто по профессии будете?

БОБРИКОВ: Сантехник я. Король говна и пара!

ЖАБОНЯН: Как величественно и самокритично! (Смеётся).

Извините, не ожидала такой колкой фразы. Вы же прямой, как телеграфный столб!

БОБРИКОВ: Да что уж там, как умеем! Да, я хоть и слесарь, маленький винтик, но огромной, сверх державы. И мне приятно осознавать это. И я горжусь. Горжусь, что сопричастен и вовлечен в механизм великой державы. Маленький человечек. Зато на Титанике!

ЖАБОНЯН: Ой, блин, жертва пропаганды! Ну что за... Подмена масштабов. Лучше на лодочке, но у руля! Между прочим – Титаник не лучший пример, символ ошибки, если хотите. Там, где роскошь вытеснила безопасность, это ли не абсурд?! А это, надо сказать, базовая потребность! Так что гордится нежизнеспособной картинкой, вы уж простите, глупо, как минимум! Да и, судя по всему, вы сильно стесняйтесь своей профессии, поскольку так иронизируете и оправдываетесь. На вас ещё не напали, а вы уже защищаетесь.

БОБРИКОВ: Что вы говорите?! Не разделяю вашего мнения! Вроде бы логично всё говорите, но как-то душу в клочья рвёте.

ЖАБОНЯН: Всё правильно! Реакция на правду. Да это демоны из вас вылезают! Вам бы скрепы духовные поновее прогрузить!

БОБРИКОВ: Обхохочешься!

ЖАБОНЯН: Я понимаю, вы человек старого покроя, консервативных взглядов и всё такое. Но ведь от закостенелого ретрограда до обыкновенного мракобеса – один шаг!

БОБРИКОВ: Да не гонюсь я за модными поветриями. Осуждаю даже. И лишь поэтому почти мракобес?

ЖАБОНЯН: И не заметите, как скатитесь в средние века. Что же вы тогда с такими понятиями в пещере не живёте, в полном аскетизме и отрицалове? И всё же странная у вас гордость... Ну, знаете, это как гордиться тем, что по тридцать третьей не уволили... Хотя... Не удачное сравнение... Наверное, скорее как старое выдавать за вечное. Хотя нет, что-то не подбирается с ходу сравнение... А насчёт большого механизма…  «Яблочная» корпорации опережает по прибыли тех, у кого вся экономика строится на отсосе углеводорода. Наукоёмкость рулит!

БОБРИКОВ: Очень занимательный экскурс. Только вот хотелось бы напомнить: площадь измеряется квадратными метрами. Ну а если речь о стране, то квадратными километрами. Но, простите, никак не деньгами. Деятели, мерящие свой успех прибылями, держат курс. Стабильно так держат и крутят, крутят гайки новых правил... Сели жопой на трубу и снова крутят вентиль всеобщего народного достояния… Прощают долги всем... Всем чужим, только не своим. Иначе концепция нарушена будет. Концепция гнобления собственных рабов. Страну Чудес дохавали! А дальше что? Пустыню в аренду сдавать будем? Пальмовое масло производить?

ЖАБОНЯН: Ну, завелись прям! Это всё болтовня без точных расчётов. Всего-лишь пролетарское недовольство. Что-то я не поняла, за кого вы топите. Начали защищать, а под конец, я извиняюсь, обосрали!

БОБРИКОВ: А топлю я за свою страну и моя страна – Сэсэсэр!

ЖАБОНЯН: О! Да вы с диагнозом! Нет уже давно такой страны! У вас всё время жуткое несварение от глобализма! А вы, наверное, хотите, чтоб снова окружили всех высоким забором с колючей проволокой и охраняли пулеметами! Хотите жить в одном большом дружном сектантском лагере? Карточная система справедливости – вечный дефицит, «мечта»! Тяжелое наследие совка: грезишь былым величием, живёшь альтернативным прошлым. Система сдохла. Нет смысла реставрировать утопию. Зачем латать дряхлое? Надо строить новое! Соскучился он по старому доброму трудовому лагерю. А новый чем не устраивает? Наверное фантики более дешевые выдают? Или что? Вода была вкуснее, а Солнце горячее? Вам обещали светлое будущее, чтобы вы не требовали светлого настоящего! Это как у верующих: помучайся при жизни, а потом попадёшь в рай. Или у мошенников: дай мне монету сейчас, а я тебе когда-нибудь потом – миллион!

Тебя общество отформатировало под свои нужды. Иной жизненный сценарий для тебя чужд. Ты живёшь по старым парадигмам, они уже давно потеряли свою актуальность. Всё меняется, всё течёт! Время летит! Всё очень быстро меняется... Вроде как не комильфо, но я не стесняюсь против шерсти причёсывать. Для меня важнее собственные принципы, а не дешёвые шаблоны а-ля: «так в народе говорят». Много что говорят: «говорят кур доят», да только...

БОБРИКОВ: А мне тоже много чего не канает, да только приходится, стиснув зубы, съёжиться в один большой проклятый компромисс. Напрасно вы оскверняете дорогие сердцу вещи. Я вот с теплом и трепетом вспоминаю былые времена. Тяжело мне встраиваться в это бездушное время. Бывали хуже времена, но не было подлей! Уникальный был путь, особый!

ЖАБОНЯН: Но что-то пошло не так.

БОБРИКОВ: Да что же вы всё время ёрничаете! В вашем-то возрасте! Стыдно должно быть!

ЖАБОНЯН: А не стыдно! За что стыдится? Сейчас всё обездушили и обули в денежную систему! Мы всего лишь следуем прописанным правилам. А то, что отстаём по многим показателям – это да!

БОБРИКОВ: Ой, да у нас занавес-то когда рухнул?!

ЖАБОНЯН: А-а. Поздняя интеграция в мировую экономику – отличное оправдание! Задержка в развитии. Ну что же... Понимаем-понимаем, даже сочувствуем. С отсталых обычно и спроса нет!

БОБРИКОВ: Да вы ни разу не патриот! Скорее предатель!

ЖАБОНЯН: Да ну?! Какие громкие слова! Прям Советским Союзом запахло! Да, не патриот, но и не предатель! Космополит, если хотите. Гражданин мира!

БОБРИКОВ: Быстро же вы переобулись! Это теперь так называется?! Раньше бы вас, таких космополитов...

ЖАБОНЯН: Но то ведь раньше, а сейчас другие времена. Это у вас часы запаздывают на лет так, эдак... Тридцать-сорок.

БОБРИКОВ: Возможно... Обида нас держит в прошлом. Нас много и мы не заметны. Но как людям жить в режиме шантажа и неприемлемого ущерба?

ЖАБОНЯН: Кому не нравится, пусть валят за бугор!

БОБРИКОВ: Так ответить может только враг народа!

ЖАБОНЯН: Ещё раз скажу: границы открыты для всех.

БОБРИКОВ: Вам не стыдно?

ЖАБОНЯН: Нисколько! Никто вас тут силой не держит.

БОБРИКОВ: Так они же ж с радостью! По статистике, больше половины населения бы свалили, если бы имели такую возможность. Улетели бы в другие галактики и затерялись в новых мерностях. Их ведь не духовные скрепы с патриотизмом держат, а гравитация низких вибраций и банальное безденежье. А больше половины – это очень серьёзный показатель, перечёркивающий многие «галочки и картинки». Хуже только до Северной Кореи скатиться. Зачем говорить о каком-то там росте, улучшении и проделанной работе, если жители хотят свалить. Этот показатель обнуляет все экономические, социальные и прочие плюсы.

ЖАБОНЯН: Букашке лучше не лесть в политику, а то её прихлопнут! И почему это «их», а не «нас»?

БОБРИКОВ: А я и не лезу! Я возмущаюсь! Страну у меня нагло украли! Смириться не могу! Всё разграбили, растоптали, переврали, размыли ценности... Вся эта машина работает против своей страны, на главную страну в мире, которая распространила вирус-доллар по всему миру. Кругом вредители, даже нет, исполнители машины-вредителя. А я, патриот! Поэтому «их», а не «нас».

ЖАБОНЯН: А что такое патриотизм? Инструмент социалистической религии? Быть может как-то иначе для себя интерпретируете? Вот скажите мне, как представитель заблудившейся цивилизации...

БОБРИКОВ: Не надо так! Вы святые вещи не трогайте... А я вам отвечу всё же. Хотя как-то не всегда хочется в подобные дискуссии вступать с сильным градусом агрессии. Но. Да ладно. Сделаю, так сказать, исключение. Ну так что?! Опровергну-ка я ваши домыслы!

ЖАБОНЯН: Это вряд ли! Чужое всегда принижается и обесценивается, своё же возводится в ранг святости и величия! Так что опровергать что-либо – дело неблагодарное! Так… Если хочется увязнуть в программах искажения, то, пожалуйста, поиграйте раз за всю свою жизнь не наигрались!

БОБРИКОВ: Зачем спорить с тем, кто считает себя умнее?.. Ну, по крайней мере, мнение своё ошибочное выскажу! Так вот... Патриотизм – это преданность и привязанность к Родине, готовность к любым жертвам...

ЖАБОНЯН: Ну, это по словарю! Это всё ваши бумажные термины... А по факту? За чужие нефтяные вышки, технологии рептилоидов, нескромные звездолёты, но за свои кредиты с высокими процентами всего себя без остатка… За чужие блага и свои долги в звёздную пыль!.. Патриотизм бесспорно растворяет личность. Ты возлагаешь свою индивидуальность на алтарь коллектива в масштабе страны. За дивиденды в виде одобрительных кивков, ну, если повезёт, то и пособие по старости. В колонии труда работай за конфетку низкомолекулярного углевода волонтёр! Или ты не согласен?

БОБРИКОВ: Эгоистка! Я бы даже сказал – мудачка. Только смысл коверкается. А что это вы мне всё время тыкаете? Я вроде бы с вами свиней на лугу не пас!

ЖАБОНЯН: Так-то оно так! Паси свиней дальше! Ну, а с другой стороны. Что тебе выкать? Сам себя с холопом отождествляешь. Да и не Византийский же ты император, чтобы тебе учтиво Выкать! Вроде как! Так что весь этот пафос без надобности. Вы там, в слесарнях вонючих своих, только матом и разговариваете, запивая свою скрипучую речь обезжиривателем. А потом видите ли у них силикон не липнет. Посмотрите-ка! – оскорбилась важная персона! Нет, ну это сюр какой-то! Он меня, значит, мудачкой называет, а потом ещё сверху предъяву кидает, что: как же это я посмела к нему на «ты» обратится! Ну ничего себе! Хотя... Мне ведь несложно... Вы, милейший, в современную обусловленность не вписываетесь. Видите ли, вы как-то всё время так и норовите выпасть из контекста! Может, в седую старину диких нравов так и было, а сейчас по-другому! Сейчас не эра колючей проволоки и уж не каменный век! Очнитесь уже от спячки своей наконец! Теперь свои интересы превыше всего. А песни про вклад в социум можно заунывно петь сколько угодно. На огромной поверхности строгого режима с его скрепосберегающими законами в асфальт ровным слоем закатают и не спросят: кто такой и как звали. Много-мало сделал? Достойный или мусор? Одним слоем ляжешь!

БОБРИКОВ: Да вот… Ну не надо тут свои фантазии возводить в универсальные правила. Вашу конторку бы прикрыть по хорошему надо...

ЖАБОНЯН: Как-то вы с темы на тему скачете. Уже моя славная Корпорация вам чем-то не угодила. Чем это мы провинились перед вами, сударь? Это на каком-таком основании такие пустые намерения, интересно мне знать...

БОБРИКОВ: А на таком это!

ЖАБОНЯН: На каком это?

БОБРИКОВ: Да, в качестве агитационного пункта!

ЖАБОНЯН: Ерунда! Не кажется?

БОБРИКОВ: Не кажется! Зачем оскорблять дорогие сердцу вещи.

ЖАБОНЯН: Вы отводите слишком большую роль Галактическому Совету. Вам снова не кажется?! Ведь перераспределить и воспитатель – не одно и тоже! Вы всё время путаете систему с эксцессом исполнителя. Затем делите неделимое, обобщаете и всё в кучу смешиваете. И это не оскорбление, это мнение! У нас свобода слова в свободном пространстве вариантов. Это моё право, дарованное мне Конституцией объединённых галактик. Да я вам так скажу: оскорбление верующих... Верующих во всякого рода сказки – это вовсе не оскорбление. А обвинения эти все... Чистой воды манипуляция, поскольку истинно верующего не оскорбить! Да и вообще... У регулятора работа такая – врать! Иначе космический хаос... А ваше дело – уши-воронки подставить, и пускай туда помои льют.

БОБРИКОВ: Вы помои себе лейте! И вы бы своё мнение при себе оставили. Держали бы его на коротком поводке, в строгом ошейнике и в наморднике! Чтобы в него никто не вступил и не налип. А ещё лучше – заберите себе обратно своё дурацкое мнение и спрячьте его куда поглубже!

ЖАБОНЯН: Извините, что позволила себя перебить. Я продолжу! Вы же не против? Ну что же вы, поплыли. Вы немножечко сбавьте обороты, а я, в свою очередь, не собираюсь от своих гражданских прав отказываться! Противопоставление мнений – ещё не конфликт. Я уже и не помню, что хотела сказать. Буду говорить, что в голову спонтанно приходит. Вековой союз астероидов распался на рудименты. Что-то возродилось, что-то по-прежнему осталось рудиментом. Это уже история, для кого-то ностальгия. Ты вспоминаешь лучшую нарезку моментов своей жизни. Осколки не склеить! Что для вашего поколения сакральные вещи, нашему поколению уже не интересно. Раньше при Советах лепили пластилиновых человечков и небрежно причёсывали их в удобную пропаганду. Любимая волшебная фраза «По просьбам трудящихся» убивала всякое критическое мышление. Адепты твоей веры уже в другой системе ценностей, а всё так-же до сих пор, как расходный материал, ложатся слоями. Так что зомби-апокалипсис случился уже давно! Просто вам тогда «забыли» об этом сказать.

БОБРИКОВ: Ага! Хорошее вами замалчивается и коверкается, плохое возводится в степень. Всё на изнанку. Зато сейчас худшие из худших. Отрицательный отбор! Раньше при Советах кругом натур продукт был в смысле ощущений, а теперь ГМО сплошное и химия! Новая акция: выпей газировку, угадай вкус и получи новую поджелудочную в подарок!

ЖАБОНЯН: Нафталиновый юморок. Не переживайте, «завтра» обязательно будет лучше, чем вчера!

БОБРИКОВ: «Завтра» это великий предатель! Оно не следует нашим ожиданиям! Плевало оно на наши планы и прогнозы! Боролись за равенство… Буржуи у власти!

ЖАБОНЯН: Ну, ты и дальше можешь тут харкать пролетарской слюной, только вот ничего же не изменится. Незакрытые физиологические потребности организма сильно влияют на рациональность суждений. Отбрось в сторону ультра-левые наивно-утопические позиции и действуй. Эффективно действуй! Иначе превратишься в унылого философа-неудачника. Безликие верноподданные Галактического Совета с кастрированной самостоятельностью, как цепные псы лаете. От вас у меня только мигрень суточная!

БОБРИКОВ: Сложно с вами общий язык найти, гражданочка! Как-будто с носителем другого языка разговариваю. Ей богу!

ЖАБОНЯН: Да уж, ни братья по разуму. А, между прочим, из нас двоих ни один не является представителем титульной нации! И чего же вы хотите?! Естественно, ментальности разные, социальные ниши в разных прослойках. И это вполне-себе нормально, уверяю вас! Ни хорошо, ни плохо! Вам просто удобней увязывать всё под свои… Ну, как бы свои убеждения. Это ваша логика. А в жизни она слишком плоская. Настолько плоская, что скоро треснет и поломается. Этой вашей логике объёма не хватает. Мировоззренческие посылы разные... Задачки нужно решать в объеме, а не в своих плоскостях... Бреды у нас с вами разные, оттого и конфликт. Каждому своё! Любая идея понимается по-разному. Каждый видит свой идеал через свои персональные «луполки». Только не такие они и персональные, поскольку настроены на определённого Эгрегора. И даже выстроены в нужном порядке. Что, кажется, совсем не так, поскольку до безобразия банальные основы сильно разбалансированы в общественном сознании. Отсюда и множественность мнений, позиций, многополярность мировоззрений. Истину разбили на куски лжи, и каждый борется за свой кусочек. Но этот процесс управляем, подконтролен и даже происходит по сценарию.

БОБРИКОВ: Ага, всё относительно. В Африке например, некоторые племена человечину до сих пор жрут. В Европе поддерживают пидорасов...

ЖАБОНЯН: Тише-тише! Тут дети.

БОБРИКОВ: С ящика транслируют курс ценностей, расслаивая общество, порождая фашизм! Старая дьявольская машина лепит из нас то, что хочет. Вогнали нас в состояние хронического стресса: по старому уже не можем, а по новому ещё не научились!

ЖАБОНЯН: Вот только не надо обобщать! За себя говорите!

БОБРИКОВ: Система угнетения работает в полный рост!

ЖАБОНЯН: А вот и напрягись! На изломах истории самородки выходят из тени! Ну а коли нет, так и спи дальше!

БОБРИКОВ: Нас, простых непрокачанных ботов, усыпили. Держат нас в гипнозе...

ЖАБОНЯН: Ну, перестаньте уже ахинею нести! Вы ещё в конспирологию ударьтесь! Выдохните!.. Какие же мрачные картины вы рисуете. В голову мусора поднакидали, глашатаи ущербные со своими неуклюжими интерпретациями, а ты принимаешь средне-взвешенное решение. Из говна конфетку лепишь! Всё, что вы говорите – безумие!

БОБРИКОВ: Лучше быть идиотом для масс, чем реально идиотом!

ЖАБОНЯН: Да-а! Мы с вами явно в разных прослойках!

БОБРИКОВ: Ну и, конечно же, вы наверху, а я внизу!

ЖАБОНЯН: Неожиданно... По-моему, вы излишне педалируете свои возмущения. И если вы так рьяно настаиваете на своей эволюционной задержке, ну так и не буду я вас отговаривать, раз вы это сами сейчас сказали. Видимо, вам внизу больше нравится. Пунктик у вас по этому поводу имеется. Вы сейчас сами указываете на свои комплексы. Да и какая-то у вас убогая градация – верх и низ: и всего-то?!

БОБРИКОВ: Ну так а нам, батрачьему отребью, не дано оттенки различать! Куда уж нам до тонких-то материй! Мы же реальность строим топорами и кувалдами, тихо матерясь про себя, шлифуем черенки своими грубыми мозолями, охлаждая усталый метал своим потом. Это вы визуализируете, щёлкаете пальцами и... Вуаля! Любой каприз в яркой обёртке с радостным бантом у ваших ног! Легко вам всё даётся. Наши деды под пулями ходили: два раза умереть нужно было и три раза воскреснуть, чтобы звание подполковника получить! А у вас прям спел частушку и квантовый скачок в финансовом плане! Проорал в микрофон перед толпой и сразу – небожитель!

ЖАБОНЯН: Так тоже не у нас, а у них! Вы через поколение перепрыгнули. Вы меня с реперами да тик-токерами двадцатилетними сравниваете. Только возрасту позавидовать можно. Человек должен рождаться стариком, а то как-то неэффективно. В двадцать лет энергии полно, мозгов нет. К «полтосу» мозги есть, а энергии совершенно нет! Природа-матушка шутит так над нами?

БОБРИКОВ: Про шутку природы я согласен. А по большому счёту… Наш с вами кухонный саммит ни к чему не приведёт: поспорили, разошлись!

ЖАБОНЯН: А всё потому, что кое-кто на ус мотать не хочет и ноги переставлять. Мечтать легко, а вот мечты воплощать тяжко! Проще же поплакать...

БОБРИКОВ: Робею, право... К вам Прах Всетленович посмел обратится... Трясусь и снова робею перед архиважной персоной. Простите, как вас по батюшке? А то как-то неудобно к приближённой особе, к высшему обществу по простому обращаться.

ЖАБОНЯН: Опять язвите, но уязвить не удалось! Не утруждайте себя, боюсь, не выговорите.

БОБРИКОВ: Да я уж постараюсь, Властелина Монарховна, слава богу, пару слов связать-то умею, несмотря на свой сказочный дефект речи. Не хочу распускать на ниточки ваши путанные фразы. У меня хоть и речевые кирпичики в моём повседневном вокабуляре попроще, но не надо из меня дурочка-то делать. Опять же, ваш лексический конструктор слишком громоздкий! Но. Да ладно, разберемся с нашим «средним». А по поводу градации: так у нас и есть топорная социальная стратификация. Деньги на жрачку заработал – средний класс! О как!

ЖАБОНЯН: С вашей лужи, значит, так всё убого видится? Интересно-интересно. Нет, это печально! А высший планетарный менеджмент обещал подмогнуть социально незащищённым вот вроде вас. Пляшите и радуйтесь!

БОБРИКОВ: От власти только обещания в виде заклинаний, которые не работают. Всё, что ниже сотни прожиточных минимумов – всего-лишь разные формы нищеты. Помощь Высшего Совета материи с оговоркой «если». Упади в голодный обморок и получи жмень гречи.

ЖАБОНЯН: Не переживайте за социальную несправедливость. Говорят, налог на роскошь повысят!

БОБРИКОВ: Что, правда? Ого! Я от такой новости чуть бедностью насмерть не подавился! А налог на нищету не ввели еще? Они бы озолотились! С каждого-то да по рублику... В фонд африканских горнолыжников...

ЖАБОНЯН: Ещё скажите: на озеленение Луны и колец Сатурна.

БОБРИКОВ: А что, есть чему удивляться?

ЖАБОНЯН: А как же ваш «верх и низ? Что-то вы не развиваете свою больную тему.

БОБРИКОВ: Да не больная тема, а о наболевшем. Чувствуете разницу?! Вам, как экстра-специалисту во всех смежных поперечных и продольных областях, думаю, не надо расхождение объяснять да грани расчерчивать?! А касательно: «верх-низ»... Ну, всё правильно! Расслоение разбрасывает по полюсам. Естественный процесс: один на эскалаторе едет вверх, другой – вниз. Экономику наших ближайших галактических границ законами так настроили, чтобы бедный не смог стать богаче, а богатый никак не обеднел. Богатый богатеет, бедный беднеет! Это же обычный капитализм. И у него демонтаж не за горами. В том смысле, что классовость обернётся кастовостью. К этому ведь скользим?! А дальше как в Древнем Риме: Патриции и плебеи? Сословное общество? Как была грязь с навозом и отсутствие всяких гарантий двести лет назад, так и по сей день ничего не изменилось. Пока умные думают, а глупые действуют, пока добрые говорят о добре, а злые творят зло, тем временем богатые богатеют, а бедные беднеют! Пока Вселенная расширяется, классовость по всему миру идёт тем же путем. Только границы между классами всё прочнее и прочнее.

ЖАБОНЯН: Изрядно фантастическое допущение! Антиутопия! Система настроена и работает, и ваш бред на неё никак не влияет. И уж не повлияет ни коим образом.

БОБРИКОВ: Для вас она работает ровно, а для нас – криво. Бабло через оплату налога, значит, вам, а дерьмо в обёртке зарплат, штрафов и обязанностей – нам! Очень «справедливо»! Да это же почти так же справедливо, как собаку на цепь посадить. А что?! Её гарантированно кормят, а еще будка есть, да и гарантии почти сто процентов, что её не зажарят на мангале и на шампур не натянут. А об этом «почти» она даже и не знает. Перспектива так себе, конечно, но реалии для большинства сторожевых псов таковы.

ЖАБОНЯН: Говорю же, ваши аналогии слишком фантазийны и анти утопичны. И вообще, вы бредите. Возраст всё-таки. Сами понимаете.

БОБРИКОВ: Вам человека оскорбить – как плюнуть. Ну да вы за высокими заборами в своих VIP-зонах не видите всю грязь и жесть. С какой это бухты-барахты и жирных плюшек перераспределители вдруг это каскадом удивительных совпадений и наичуднейшим образом стали выгодоприобретателями. То есть, по замыслу они перераспределители, а по факту – бенефициары! Берут, сколько хотят, через самовольно назначенные космические зарплаты себе и своим детям, жёнам, любовницам, друзьям детства, одноклассникам, однокурсникам, случайным приятелям, внучатым бабушкам и троюродным дедушкам. Изуродованная экономика ресурсного цеха в удушающих объятиях коррупции работает исключительно на привилегированный класс. Неоплаченный труд простого народа лежит большой горой на офшоре. Да у меня в голове не укладывается, как можно брать налог с труда. Налог можно брать с прибыли, но не с труда! Рабу дали корочку хлеба, а потом еще и отломили! Сказали: это налог! Вот мрази! Все ресурсы принадлежат людям! Нас нагло обобрали. Обобрали, сделали рабами и снова обобрали!

Бобриков сказал: обобрали, – подумала Жабонян и неожиданно для себя рассмеялась. Слово обобрали анекдотически прозвучало в её сознании так, как будто бобры обобрали бобров. И даже всплыла перед глазами карикатурная, яркая и насыщенная картинка. Но так-как диалог предполагает активное участие, чтобы не увязнуть в своих размышлениях, она быстро переключилась на разговор.

БОБРИКОВ: Странная у вас реакция! Извлечение прибыли из преступного режима Пыльных созвездий – это, по вашему, смешно? Ускорение роста коррупционного налога! Да просто обхохочешься?

ЖАБОНЯН: Да нет же! Ну, согласна, нелепо как-то получилось. Ну, это в целом жопа, а конкретно в мелочах есть сдвиги. Конечно, уровень передовых планетарных систем мог бы послужить примером, но, тем не менее, подвижки есть. Вот седьмой купол сняли, сейчас новая порция энергий пойдёт. Да и рост экономики – один процент за вращение по орбите. Уже прогресс!

БОБРИКОВ: Вы смеетесь или издеваетесь? Один процент в год? Малый рост – уже отставание. «Алису в Стране чудес» помните? «Чтобы стоять на месте, нужно бежать!». «Сдвиги есть»… Ну, насмешили! Полумерами и семенящими шажками? Вы технологии их видели? Это же совсем другая реальность! Они навстречу полетят, мы их не догоним! «Один процент»… Рассмешили. Да роста и не может не быть! Вся мировая экономика растёт! Это естественный процесс. Прогресс называется, если вы вдруг не знали. Технологии удешевляются, становятся более доступными, штампуются на раз. Чтобы в космос полететь, не надо ваять пылесособразный агрегат, а как конструктор «Лего» собираешь из новых технологий – и вперёд! Давайте мистеру Жралкину поставим памятник за то, что он положет асфальт на центральной улице в селе Свинохлебаловка в три тысячи пятисотом году. Вот это достижение! И это в то время, когда рыбоминтайцы, уже захватив галактики, будут создавать параллельные вселенные с дополненной реальностью! Такие, как вы, скажут: «Нет, ну что-то же делается! Вот Свинохлебаловку в Свинорыловку переименовали! А ещё… Не было асфальта в Свинорыловке! А теперь, хоть и с горем пополам, ну, положили! Нет, ну молодцы! Ну что-то же делается!». Чувствуете жирные иронические кавычки? В нашей Галактике нет рыночной экономики. Она так просто называется, а по факту – административная. Всё через коварное политическое регулирование Галактического Совета делается, управляемого тайным сообществом. И это даже не битва за ресурсы, а борьба за бесконечное будущее. И вообще… В стоимость ямочного ремонта какой процент коррупции зашит? Вы знаете? Да на плитку в столице нашей планеты Пыль тратят чуть меньше, чем на всё сельское хозяйство по всей твёрдой плоскости. И вот снова: чувствуете абсурдность сравнения? Управленческая машина против кого работает? На самоуничтожение?? Принципиально новых решений не принято на благо простых людей! За двести лет стало меньше грязи и навоза, но проблемы у людей остались! Социальная боль щемит в душе. В западной части Вселенной такого нет, и это далеко не сверхдержавные системы. Значит, дело не в ресурсах, а в их распределении, в отношении к простым людям: как к рабам, а не как к равным себе. Отбросили планету на века назад! И довольны! Застряли в углеводородной эре, как ворсистая муха в янтаре!

ЖАБОНЯН: Что-то я вас не пойму. А как же гордость за планету, за сопричастность?..

БОБРИКОВ: А вы не путайте ту реальность и осколки этой! Сначала нашу матрицу втянуло в портал, затем её оцифровали, ещё и этот коллайдер… Теперь суперпозицию эффектом Мандела заслонили, от сути скрыли. Уже не та матрица. Но что удивительно, что корпорации, колонии и дополненные реальности с теми же названиями. Возможно, всё зависит от наблюдателя. Вот вы говорите – гордость за планету? Я это вам говорил пять минут назад. А сейчас перед вами уже другой я. О чём вы говорите?! У нас уже культуры своей нет. Глобализация сожрала. Мы галактики называем по их форме с расстояния миллионов световых лет. Не смешно? И копируем названия развитых планет. Ну, позорище! Мы вечно равняемся на кого-то и сравниваем себя с кем-то. Перенимаем, догоняем, спотыкаемся и снова догоняем. Омерзительно! Да и догнать-то не успеем, даже если они к нам навстречу побегут. Отстали сильно! Входим в состав развивающихся твёрдых территорий, хотя при этом великая территория почему-то. Ещё и в Плазменную Лигу мечтаем попасть. Фантазёры с амбициями!

ЖАБОНЯН: У вас биполярочка. Вы же сами здесь гордились величием планетарной системы, а теперь – хлоп! – и критикой дышите. Эмоциональные качели по универсальному экспресс-анализу – это биполярное расстройство личности. Поздравляю, вам светит долгий отпуск на кольца Сатурна.

БОБРИКОВ: Да я про то, что растём аж на процент в год. А при Советах в среднем даже с застойными годами росли на пять процентов. Это говорит о многом!

ЖАБОНЯН: Не такая уж и большая разница. А может, мы ещё про дореволюционную планету поговорим?! Про то, какими темпами всё росло и как стало замедляться при Советах? Социализм – такое же враньё. И не важно социализм гуманоидов или рептилий, или плазмоидов – абсолютно никакой разницы! Дореволюционная планета была мощной империей. Да и какая могла быть революция в те годы? Скорее управленческий переворот, поскольку революция – это не только смена власти, но и качественный скачок в развитии. А этого уж точно не было! И чтобы этот прыжок хоть как-то нарисовать, нужно было дореволюционное прошлое исказить и принизить... За крайнее столетие ни одна юнита так не съёжилась в населении, как наша. А это основной показатель. Рыбоминтай вырос в пять раз! Идиотия, где-то так же!.. Вот вам и ваш хвалённый Союз Твёрдых Поверхностей. Мрём, как мухи, а численность населения пляшет возле одной отметки: тут эмигранты с других планет понаехали, там кусок астероидов присоединили – демографическая статистика прекрасная. А на деле… Всё с точностью до наоборот. Бумажная иллюзорная стабильность, как повязка на глаза! Пропаганда, конечно, молчала об этом. Ни с одного астероида и кометы не был послан ни один правдивый сигнал. И это в то время, когда во все рупоры медиапророки горлопанили, как всё распрекрасно на Советской тверди и как ужасно в буржуйских болотных жижах. Только почему-то на нашей твёрдой поверхности были пустые полки в продовольственных пунктах. Ну а в «несчастных» болотистых местностях – полное изобилие. Только же опять не будем забывать, что за всеми процессами и злыми монстрами стоят обычные гуманоиды, хоть и с необычными, несоизмеримо громадными возможностями. Ну, а поскольку официальная система мировоззрения не приемлет существования рептилоидов, то вся ответственность на гуманоидах. И всё же, возвращаясь к нашему крайнему диалогу: вышесказанное, конечно же, популистика. За всё хорошее, против всего плохого. Бла-бла-бла! Абстрактные гуманисты. За всё хорошее и за чужой счет. А если тебя коснётся, мнение своё выплюнешь сразу! Так что любое мнение правдой назвать можно.

БОБРИКОВ: Нет! Это всё и есть правда! Настоящая правда! Ни мнение, ни допущение.. А всё по факту. И не важно, как вы эту правду обзываете: популистика, пропаганда, вброс... Так вот... мысль потерял... Ага! Вспомнил!.. Забронзовели и закисли в болото-стабильности… Снова забыл…

ЖАБОНЯН: Ой, вот только давайте без этих позолоченных соплей...

БОБРИКОВ: А то, что бьём мировые рекорды Вселенских масштабов по вымиранию населения… Так это всеобщими усилиями: и сейчас, и тогда. А сейчас... В эру ускорения световых волн, экономика катится по инерции, а инфляция рисует как бы рост. Это представьте: поезд катится по инерции, а на ходу спидометр поменяли. Раньше в милях морских 50 было, а теперь просто в милях 55, а тут уже в километрах 70. Сука, рост! Нормально? Номинально вроде бы всё так, а фактически скорость то падает! А дальше на что?.. На фурлонги, чейны, быть может ярды или футы, миллиметры и микроны...

ЖАБОНЯН: Да, это понятно...

БОБРИКОВ: Что понятно? Гривой-то чего машем? Соглашаемся со всем?!

ЖАБОНЯН: Тише-тише! Вы сейчас не в километрах разогнались, вы прямо во фразочках форсировали до сверхзвуковых... Стоп-кран сорвите! Забываетесь, гражданин! Опасно на таких скоростях вещать!

БОБРИКОВ: Увлёкся, сударыня! За гриву извиняйте!.. Для красного словца ляпнул. Ничего личного, слова из песни не выбросишь...

ЖАБОНЯН: Негодяй! Ай, негодяй! А ещё ко всему прочему и подхалим редкостный!

БОБРИКОВ: Соболезную вашей печали. Так вот... Коррупция кругом! Слишком жирный коррупционный налог платит средний класс, способный позволить себе мешок гречки. И это на всём пространстве известных нам звёздных систем. Без коррупции наш феодальный строй существовать не может. Это идеальный инструмент вертикали власти. В коррупцию вшита функция кнута и пряника. Обмен лояльности на пряники даёт жизнеспособность системе. Всё работает в ближайших космических пространствах. Ну, а если у местного царька важность шкалит, то царёк, что повыше, кнутом его шлёп и показательно в ограниченное пространство замораживает за воровство. Все на крючке. Все царьки на местах перед выбором: сладкий пряник или страшный кнут. Ну, а народ на гречку только рассчитывает. Кому может, свезёт и масло булькнет. Но это удача редкостная!

ЖАБОНЯН: Что-то вас на гречке зациклило. Антиутопию рисуете... А так... Без сюрреалистичных ваших деталей... Что есть, то есть! С этим, даже спорить не буду.

БОБРИКОВ: Ну ладушки! Хоть в чем то резонанс.

ЖАБОНЯН: Это вы все, эти ваши... Страсти-мордасти в газете какой вычитали, али где?

БОБРИКОВ: Нет, сам Председатель Высших Материй сказал! Ну, конечно же, в газете. В одной местной низко тиражной независимой газете, напечатанной из туалетной бумаги, бывшей в употреблении. И эта малотиражка формирует совершенно иную повестку дня. Ту, что ещё не отжали монстры.

ЖАБОНЯН: Совершенно иная повестка – тоже повестка. Спешу вам сообщить, что вы, как очередной изнасилованный в голову этой газетенкой, стали постоянным потребителем, а значит, их постоянным ресурсом. Наслаивают на вас свою призму восприятия, а вы ещё и охотно платите за это безобразие и продолжаете верить медиапророкам, которые жирным слоем намазывают на вас свой дешёвый маргарин. Система Истинной Интерпретации очень умело запутывает общественное мнение. Производители информационных отбросов старательно монтируют в неокрепший разум нужные для поработителей установки. Зомби становятся сырьём прожорливых властьбезумцев. А это неисчерпаемый источник пополнения бюджета! Такие, как ты, плывут по течению, а такие, как я эволюционируют и подтягивают население к более ярким звёздным системам и ускоряют поток реки, по которой ты так беззаботно плывёшь, как бревно! Вы всё никак не научитесь быть штучным товаром, как из вас Советы лепили ширпотреб...

БОБРИКОВ: Клятые буржуи двигают прогресс? Верится с трудом! Зато такие, как вы, всё время вовлекаете в непрерывное потребление таких, как мы. И после этого нас же, упоротых капитализмом, за это хаете, имея с нас купоны на блага! Справедливо?!

ЖАБОНЯН: «За справедливость!» – будешь из помойного ящика кричать и создавать звуковое захламление. А справедливость, милый мой друг, это не природное явление, а вполне себе человеческое. Вы хоть раз видели справедливый ураган, землетрясение или цунами? Быть может, частенько наблюдали справедливого льва, жрущего бедную вкусную лань? Справедливость – это уловка слабого, который в битве согласен на ничью! У тебя срубили ферзя, а ты говоришь: может, ничья? Ты не выдерживаешь конкуренции! А может, пополам? А тот, кто успешнее, с тобой делиться не станет! Сила не терпит компромиссов! Ничьей не может быть! Только победитель и побеждённый. Хотя, я допускаю, тут есть исключения. Но в целом концепция, я думаю, понятна.

БОБРИКОВ: Концепция то понятна! Да только верится с трудом!..

ЖАБОНЯН: А это уже из другой области: верю-не верю... Можно верить в сказки, в фиолетовых кузнечиков, в единорогов, в коммунизм даже можно верить…

БОБРИКОВ: Опять зацепили... А чем вам коммунизм был бы плох?

ЖАБОНЯН: Ну, во-первых, его и не было. А плох чем? Да, наверное, тем, что верить можно во всё, а коммунизм, оторванный от реальности, попросту нежизнеспособен, поскольку противоречит эволюционному процессу. Одно слово – утопия!

БОБРИКОВ: Это какому же такому буржуйскому процессу противоречит равенство?

ЖАБОНЯН: У человека три базовых потребности: еда, секс и доминирование. Всё остальное – производные. Так вот, доминирование так глубоко заложено эволюционно, что никаким коммунизмом не рассосётся. Если у меня Феррари и у всех соседей Феррари – я несчастный человек! Да и прогрессу это не способствует. Ну вот на кой хер мне пахать или что-то придумывать выше нормы, если ты часть организма. Это уже давно научно доказано, что производительность падает при равных условиях вознаграждения. И неважно, какой уровень этого самого вознаграждения.

БОБРИКОВ: А лучше душу политбарыгам продать?

ЖАБОНЯН: Не знаю, к чему вы сейчас это ляпнули? Но выбирает каждый сам!

БОБРИКОВ: Навыбирали... Каждый же сейчас сам себе режиссер!

ЖАБОНЯН: Да вы, ко всему прочему, политикой, я смотрю, интересуетесь?

БОБРИКОВ: А как же?! Как любой... Всякий нормальный гражданин этой сказочной Галактики. Я не идеологический гурман, но скудное политическое меню в условиях демократии – это даже не искусственный дефицит. Это нонсенс! Выборы в отсутствии выбора. Зато сейчас демократия! Хррр... Тьфу... Демократия – это нелепое прикрытие явно выраженной диктатуры. Пускай все верят в равноправие и равные возможности! Да что я говорю! У нас люди до сих пор верят, что они кого-то выбирают на выборах! Так что с такими политиками приходится политикой интересоваться. А вот при высоком уровне жизни – зачем же туда лезть? Если всё прекрасно работает.

ЖАБОНЯН: Ну, это как футбол смотреть по телевизору – много шуму, а от тебя ничего не зависит!

БОБРИКОВ: А вы что предлагаете? С транспарантами по улицам?.. Конечно, недовольство населения растёт дикими темпами, так и до критической массы не далеко. Но дальше то что?! Выйдем на площадь: нас водой окатят, дубинками отшлёпают – публичная порка! Кого-то в каталажку повышенных гравитаций и в чёрный список, а это волчий билет – всю оставшуюся жизнь дворы мести. У нас хорошо умеют торговать страхом. Ну, а кого не вцепили дальше по пиву и ящик смотреть?! Дяде Зло в экран монологи выкрикивать?! Вот и вся борьба!

ЖАБОНЯН: Послушайте, Абрикосов...

БОБРИКОВ: Я Бобриков!

ЖАБОНЯН: Ах да! Всё время из головы вылетает. Я предлагаю с себя начать! Мозги и действия. Учёба-практика, учёба-практика. И так по спирали. Это как минимум! И это тот начальный уровень, до которого ваш брат ещё не дополз и не докарабкался.

БОБРИКОВ: Опять принижаете! Я, наверное, тупой, как сервант, раз вы до меня до сих пор не достучались! А между прочим, среди слесарей тоже талантливые люди есть!

ЖАБОНЯН: Не спорю. Мне сантехнику хорошо поставили, даже нигде не сочится. И ведь что удивительно – трезвые-чистые! Я про умельцев с гаечными ключами. Я уже подумала, друзья разыгрывают или пранк какой...

БОБРИКОВ: А если слесарь, значит, бухой и грязный?

ЖАБОНЯН: Ну, как оказалось, необязательно. Всё же нет-нет да и... Бывают исключения.

БОБРИКОВ: Ох, давайте эту провокацию лучше «капитализмом» заткнём!

ЖАБОНЯН: Но не надо про капитализм. От этого слова вас коротит изрядно.

БОБРИКОВ: А я буду про капитализм. Назло вам буду! Это гораздо лучше, чем слушать, как вельможи хают нашего брата, харкая при этом ему на макушку.

Итак... Маленький доклад! (С монументальным апломбом выпалил Бобриков).

– Капитализм неустанно сосёт последнюю кровищу надорвавшегося, изнеможенного рабочего народа всех известных пространств. Да-да, не ёрзайте, это я про вас! Так вот... Алчные феодалы сосут кровушку простых честных космических батраков. И даже не надо это оспаривать! Иначе нет смысла вести диалоги с сумасшедшими! Мы движемся к Индийскому кастовому строю. Абсурдные идеи упрямо и незаметно продолжают воплощаться. Скоро наши феодалы будут говорить нам правду. Рабов будут называть рабами, а законы будут называть запретами. И при входе власть имущих мы не просто будем вставать, а мы будем становиться на колени. И неважно, в невесомости или в гравитационных тоннелях. И в знак приветствия нас обяжут касаться лбом пола. Да, возможно, нас поднимут с колен... Обязательно поднимут, но поставят на копыта! И в тюрьмы межзвёздных пространств будем попадать за то, что не искренне скорбим об утрате диктатора. Полицейский режим! Ей богу! В нормальных развитых стстемах создают истинные ценности. Даже в скудно технологичной туманности Многоголии у учителя в пять раз зарплата выше, чем в нашей закостенелой великой социально ориентированной сверхновой. Сразу видно «заботу» нашего Межгалактического Попечительского Совета Отцов Основателей и к чему стремится наша рулевая команда. Ну да... Мы тебя поднимем с колен... Обязательно поднимем и снова поставим на копыта. А ещё окунём в дерьмо. Вот она, социальная программа орбитальной мегастанции! И вся эта социальность – дешёвое впаривание просроченных талонов на кулёк с надписью: счастье, надежда и благополучие. Одна изломленная психика монстра ломает судьбы целого народа. Губительная алчность уничтожает столетиями созданные ценности. Все межгалактические поборы, зашитые в хлебушек и колбаску, разоряют тебя день ото дня, снимая с тебя последнюю рубашку. Ну, а чтобы ты сильно это не заметил, существуют питейные заведения, стадионы, телевышки, интернет и прочие инструменты. Такой вот нехитрый фокус! Человеки – это живая нефть, возобновляемый самовоспроизводящийся ресурс, стабильно приносящий производные ресурсы широчайшего спектра: от денег в виде налогов и прочих мздоимств до различных социальных облизываний. А вы говорите: «они нефть качают». Да они людей качают. Они же, демоны! Сосут с человека все ресурсы: финансовые, трудовые, энергетические, вплоть до кармических. Готовы платить за новых людей. Сосальщики ненасытные! Когда же они уже захлебнуться?! Мы живем во времена кредитов выживания, и всё это ускорение было за счёт кредитов развития. Нет экономики, есть большой раздутый нефте-газовый пузырь и бриллиантовая пыль с ближайших созвездий. Отсталые территории продают бананы с пальмовым маслом. Некоторые сектора продают нефть и газ. Принципиальной разницы нет. Никто из них не вносит добавочную стоимость. Их ресурсная экономика ничего не производит. Вот я, казалось бы, человек труда, слесарь. Но я латаю старый жилой фонд, ничего же не произвожу, только лишь ремонтирую-обслуживаю. Но не произвожу чего-то нового, а замедляю распад старого и растягиваю на годы аварийное состояние основных фондов. Любой спортсмен знает: если нет прогресса – это деградация! Если защищаться, а не нападать, то точно не выиграешь. Вот так и здесь! Мы работаем не на развитие, а отсрочиваем неизбежность. Размазываем на десятилетия свой крах, который, как бы это печально не звучало, неизбежен! В товаре уже совсем не осталось товара: сплошные налоги, акцизы, пошлины, комиссии и прочая чехарда из НДСа. В любой продукт зашили такую дань, что ты уже не пирожок покупаешь, а на тропический остров или даже целую планету одному из хмурых монстров скидываешься! Инструмент экзекута – это НДС! Двадцать процентов на каждом этапе производства и всё в зажратую столицу! Жесть! А остальная юнита унизительно дотационный регион! Инфляция, как узаконенный легальный паразит, как дырявый карман добивает проигравших. Деньги создаются из долгов. Банки их делают из воздуха. Сумма долга всегда больше денежной массы гораздо больше. Печатный станок ускоряет инфляцию. Скоро производство денежных купюр будет значительно дороже самой денежной купюры. Не поверите. Мне тут намедни, в мой собственный черепной сундук весьма занятная мыслишка заскочила: а если отменить налоги, как в  Дубае и отменить коррупцию, как в Сингапуре. Вот же вам и скачок в два щелчка! Гениально! Хотя уверен, что я далеко не первый, кто придумал в два хода поставить мат всем глобальным экономическим проблемам. И тут вдруг я прямо сразу с центрального канала, вроде как в ответ слышу: «Так нет же, ни всё так просто!..» – говорит, как будто мне умный дядя с экрана. Авторитетный такой: в возрасте, с проседью и с запролысиной, серьёзный, для пущей убедительности, в очках. Явно претендующий на лидера мнений. Возможно, очень проплаченный или сильно закошмаренный – не суть. Но уверенно так, со знанием дела, якобы истину глаголет, поучительно и снисходительно, как детишкам неразумным вещает. Но что главное: ни аргументов, ни фактов. Вообще никаких объяснений почему, что да как. Никакой конкретики, никаких цифр. Всё сугубо на уровне веры в авторитетное мнение. Так и живём... В секте Туманных созвездий. Ну, а я к своим мыслям возвращаюсь: и все же не пора бы пересмотреть внутреннюю политику в экономическом ракурсе?!

ЖАБОНЯН: Понятно. Ещё один диванный самоучка широкого профиля. О боже! Специалисты в узких областях претендуют на экспертность в других, ссылаясь на смежный опыт. Видимо, навык прочистить унитаз улучшает умение вести переговоры и досконально разбираться в сложных политических тонкостях и глубочайших социальных вопросах.

БОБРИКОВ: Вот сейчас очень обидно прозвучало. Как будто я не человек, робот-слесарь и дальше унитаза с трубами не вижу. Не человек, а функция. Вечная обслуга! А на самом деле: в отличии от вас, я необратимо приношу непоправимую пользу людям! Здорово же у вас получается передёргивать. Обесценивая, недооцениваете!

ЖАБОНЯН: Каламбур!

БОБРИКОВ: Зато правда!

ЖАБОНЯН: Молодец! Засчитано! Хорошо запомнил чужой бред, и почти наизусть пересказал. Сильно же деформировали твоё восприятие. А вопрос твой не по адресу! Я тебе не председатель Основателей Матрицы!

БОБРИКОВ: А я и не должен к нему обращаться. Народ должен решать через представителей простых людей, а не те, кто по ту сторону баррикад.

ЖАБОНЯН: Слова-то красивые и даже громкие, но, как всегда, чего-то сильно не хватает. На нытьё как-то больше похоже.

БОБРИКОВ: Это возмущение и не согласие, а не нытьё.

ЖАБОНЯН: Извечный запрос общества на непримиримого мстителя уже наводит оскомину. Вы как-то не видите разницу между мнением диванного аналитика и ответственностью за принятое решение. Все твои стремления отнимутся через давление общественных стереотипов. Обмыслите вышесказанное. Сразу не спорьте! Переварите... Ну что, полегчало?

БОБРИКОВ: Да. Изжога прошла! Менталитет у нас такой – душа на распашку! Четвёртая чакра слишком большая. Мы против ущемления прав. Это прошито в нашем коде ДНК.

ЖАБОНЯН: Чушь! Такие, как вы, чемпионы по терпимости. Третья чакра, что ли, маленькая? Толерантность за своим термином прячет кучкующихся адептов трусости. А вы точно слесарь?

БОБРИКОВ: Я прежде всего человек! Понавешают суки ярлыков, а потом удивляются, что кто-то не соответствует фантику!

ЖАБОНЯН: О Боже! Как ярко сияет твоё истинное «Я»! Ну ладно-ладно, хватит сыпать лозунгами! Вы так бессовестно-долго рассуждали, прям в какое-то утомление умудрились меня вогнать. Да вы профессиональный эмоционально-психологический злостный насильник! Так голову засрать!

БОБРИКОВ: Вы были предупреждены о маленьком докладе. Кстати, забыл добавить: на бумаге социально справедливые законы, на деле – как в лесу закон альфы! Только Альфа уже прописал свои людоедские правила, с которыми не ознакомил кормовую базу. Обещал ей светлое будущее, а про то, что корм в суп попадёт, естественно, смолчал. Власти – чемпионы по обещанию обещать! «Завтра всё будет прекрасно, а сегодня подтяните пояса!». Ну, где я соврал?

ЖАБОНЯН: Да где же ты этих жгучих лозунгов нахватался? В Гиперполе или в интернете, что ли? Хайповые вбросы смотришь?

БОБРИКОВ: Не могу знать, барыня. Это в крови! В крови пропитано, да в генах напутано!

ЖАБОНЯН: Вот даже сейчас ты кривляешься в образе холопа. Как ты утверждаешь, у вашего брата это в крови!

БОБРИКОВ: Каннибальские законы, приводящие к ухудшению качества жизни граждан, и делают из нас холопов, а не наши установки. В чёрную дыру летим! А от нас это тщательно скрывают. А наши установки всего-лишь укореняются в новых, худших условиях. (Искусно поигрывая ладонью, оттараторил Бобриков. И артистично добавил).

– Было нечего есть, стало нечем жевать! Жевать то, чего и так не было! ...Так и живём!

ЖАБОНЯН: Вы так нагло и бессовестно переврали классика!

БОБРИКОВ: Я импровизирую. Будем считать это моей фишкой.

ЖАБОНЯН: Вот когда научишься правильно делать, тогда да! А пока это не фишка, это ошибка!

БОБРИКОВ: Выбора нет!

ЖАБОНЯН: Выбор есть всегда!

БОБРИКОВ: Ты в ритме танца, тебе некуда деваться! Шаг влево – безработица, кушать нечего. Шаг вправо – сверхурочное рабство. Здоровье на помойку стремится. Такой выбор?!

ЖАБОНЯН: А ты шоры «сыми»! Да узри новые горизонты!

БОБРИКОВ: Ну, говорите вы, положим, красиво. Но это «ля-ля» мне и по ящику сверх нормы... Это иллюзия выбора! Психика не даст свернуть в нужную сторону. Всё предначертано. Повернёшь не туда – микросхемы в башке оплавятся, образно выражаясь. Ну как я могу сделать выбор в пользу нулевых шансов?? Может, себя об колено сломать? Сделать выбор и пойти другой дорогой? Но психика сломает меня чуть позже и вернёт к прежней стезе!

ЖАБОНЯН: Ты в Зомбилэнде живёшь! И это не место! Это твой слой реальности. Твоя частота вибраций! Твой выбор!

БОБРИКОВ: Ой, вот только не надо мне эту тухлую метафизику и шаманство втюхивать!

ЖАБОНЯН: А это не шаманство. Это вполне себе осязаемые и ощутимые  вещи. Повышаешь свою эффективность, уменьшаешь плотность сопротивления среды. Хоть ты это кармой, хоть удачей назови. Низко эффективен – среда ещё больше на тебя давит. Физика почти линейная.

БОБРИКОВ: Поверьте, мне как-то не очень приятны все эти ваши эротические прелюдии с моим мозгом. Я с ним вроде в долгой разлуке не жил и не хотелось бы. С головой пока дружу, слава богу! Вот вы всё время пытаетесь меня вогнать в стресс, а мне с моим пролапсом митрального клапана это не очень-то полезно. Как-будто двигатель вашего тела работает на взрывных реакциях собеседника. А вы, как я погляжу, случаем не топовый ли психолог-бизнесолог?! Сейчас в наших скользких Галактиках это модно.

ЖАБОНЯН: А вам и не постичь моей сути. Язык свой чугунный не ломайте зазря!

БОБРИКОВ: Опять высокомерием душно повеяло, прямо просквозило! Словно с помойки потянуло! Это я на тренинг, значит, случайно попал. И сколько же вы с меня, позвольте поинтересоваться, денег содрать планируете?

ЖАБОНЯН: Да что вы! Пока бесплатно! Бес за вас оплатит!

БОБРИКОВ: Что же… Сомнительно. Не обнадёживает! Вы, наверное, из той секты, где бесплатность напитывают страхом. Мошенники. И, тем не менее, безгранично благодарен за просвещение! Глядишь, дурака осенит под старость, да в буржуи подамся, социальный статус поменяю, крупным инвестором заделаюсь, сваяю себе большой крутой финансовый портфель! Баффету на пятки наступать буду! Извините, но моё обожжённое критическое мышление пока не даёт принять Вашу изрядно замысловатую правду.

ЖАБОНЯН: А вы выбросьте ваше критическое мышление на помойку! Оно уже привело вас туда же. Чтобы что-то понять, нужно вступить в зону неизвестности. И пока знания о неизвестности ноль, только вера. В некоторые вещи нужно просто поверить, иначе, пока вырастет понималка, уже отвалиться то куда эту правду прикрутил бы, да уже и не прикрутишь!

БОБРИКОВ: Как у вас хорошо получается без прелюдий, сходу нахамить. Дар просто!

ЖАБОНЯН: Спасибо! Выглядит как комплимент.

БОБРИКОВ: Вы ведь поймите одну простую вещь, ваше благородие... Ваш оппонент далеко не любитель засмрадить своё биополе благородными персонами. Я всё больше к простым людям тянусь. Поскольку с малых лет в меня предки вколачивали: прежде будь человеком, а уж затем, как карта ляжет. Так что в ранги святых не метим, не брезгуем планету Пыль грешную ногами топтать. Мне ведь всегда говорили: «Не выпячивайся и держись крейсерской скорости – не тормози и не разгоняйся шибко!». Во как! Будь середнячком! Золотой серединой! Играй в свою игру! Рисков – минимум! Стабильность – наше всё! Регулярность бьет класс! Курочка по зёрнышку клюёт...

ЖАБОНЯН: Ну всё! Хватит-хватит! Смысл уже понятен. Согласна, дисциплина бьёт класс! Только вот эта самая крейсерская скорость у всех разная! В вашем черепашьем режиме до ближайших скромных целей не доползти!

БОБРИКОВ: Это я-то медленная черепаха? Нет. Это кругом все змеи! Видимо, нам в детстве, милейшая, читали разные сказки!

ЖАБОНЯН: Какие все светские стали! Любое усилие и эмоциональное сопротивление можно избежать. Обожествить противоположное и обосрать избегаемое. Очень удобно! Но слабый ход! И снова песни о плохих баринах...

БОБРИКОВ: Ой, ну хватит глумится, сидя на золотом унитазе!

ЖАБОНЯН: А вот завидовать же легче. Правда? Чем мышцУ с извилиной напрячь?! Пока такие как ты смотрят ящик, бухают и всячески растрачивают свою жизнь, такие как я, наращиваем свою боеспособность, что бы потом отобрать у вас еду, космические фарватеры и всё что вам дорого. А социальная политика нужна, чтобы слабые сильно не бунтовали против естественного отбора. Ну а ныть им пока никто не запрещает! А вместо того, чтобы слюну зависти пускать, поставь будильник на пораньше для начала!

БОБРИКОВ: Я в пять утра встаю!

ЖАБОНЯН: Да что же ты всё буквально понимаешь! Эффективней надо быть! Стремиться к прекрасному, развиваться, достигать целей, закрывать гештальты по вашим мечтам и намерениям...

БОБРИКОВ: Извините, перебью! Да и простите, бога ради, заизлишний пафос, но я вновь усомнился: в надёжном ли вы контакте с реальностью? Да где же это видано, барыня, чтобы голодные люди о прекрасном заботились? Когда базовые потребности не закрыты, срать хотели мы на развитие! И дело тут не в отсутствии интеллекта и вкусовых предпочтений, а в элементарной бытовой логике! Колбаса нужнее билета в театр! Вам, зажратым, не понять простых вещей! Вы в других слоях обитаете. Голодный хочет жрать, а не псевдоэстетические картинки смаковать!

ЖАБОНЯН: А то я не была голодной голодранкой?! Можно подумать, в царской семье родилась с золотой ложкой во рту!

БОБРИКОВ: Значит, вы забыли и смотрите отстранённо, безучастно, как исследователь. Вы уже давно не участвуете в этом унылом аттракционе, да и вообще забыли, что это такое: выживание, голодание, унижение...

ЖАБОНЯН: Послушайте... Мих-х... Боюсь опять ошибиться...

БОБРИКОВ: Можете ко мне никак не обращаться. Для вас я одноразовый человек, безликий гражданин, рандомный посетитель, случайный прохожий и очередной клиент.

ЖАБОНЯН: Да не обижайтесь вы так! Я действительно не могу запомнить ваше редкое специфическое имя.

БОБРИКОВ: А. Значит, специфическое? Так может, меня и расстрелять теперь за это?

ЖАБОНЯН: Ну что же вы, в самом деле? Мы же не фашисты какие-нибудь!

БОБРИКОВ: Очень на это надеюсь!

ЖАБОНЯН: Таких особенных слесарей у меня ещё не было!

БОБРИКОВ: Звучит неоднозначно. Но не в этом дело! Я ведь, в первую очередь человек! Да и здесь я вроде как не в качестве слесаря. Тогда какого чёрта вы меня слесарем называете???

ЖАБОНЯН: Тише-тише!

БОБРИКОВ: Не надо мне «тише»! И слесарствую я по нужде, в которую меня ваше общество развесёлое вогнало! Можно подумать, я с детства мечтал стать слесарем! Прямо с ключами и трубами бегал, да в канализациях прятался? С лопаткой бегал дерьмо собачье убирал? Так вы представляете моё счастливое детство?

ЖАБОНЯН: Вам видней! Ваше детство. Все же проблемы оттуда.

БОБРИКОВ: Это на что это вы в очередной раз намекаете? Типа, что ли, я сам виноват, а не ваше правительство?

ЖАБОНЯН: Конечно! Инфантильность на лицо! Тут и копать глубоко не надо. Всё с вами и так ясно, как звёздный свет! Ещё и матриархальный перекос, как система. Женская солидарность – корень зла. Так что вот вам ещё одна причина, чтобы оправдать свою непригодность.

БОБРИКОВ: Как у вас всё легко и просто! Если бы мне повезло, как вам, я бы тоже это к своим заслугам приписывал...

ЖАБОНЯН: Спорить и драться за свою позицию можно вечно. У нас так много противостояний: правые, левые, большие, маленькие, толстые, тонкие, центровые, краевые, провластные, бесправные, с будущего и с прошлого… Да всех и не перечислить! Да и, к слову, сутяжничество, милый мой  сантехник, это, знаете ли, изъян психики, первый шаг к психопатии, если хотите. Так что, пока вы в пограничных состояниях выбирайте правильное направление – идите на здравый смысл! Эта ваша явно выраженная склонность к спорам – неуёмная жажда отстоять свои ущемлённые права... Вы слишком зациклены на справедливости. А справедливость у каждого своя. Человек слишком предвзят между своими симпатиями и антипатиями. Человек – существо не объективное. У каждого свой фильтр реальности.

БОБРИКОВ: Я лишь дотошный гражданин, не более того. А вы, я смотрю, с моим мозгом в кубик Рубика играть вздумали? Без моего на то разрешения? Занудно-полезный разговор у нас с вами получается... Мы же с вами как две капли поноса!

ЖАБОНЯН: Что вы себе позволяете?! Гражданин!

БОБРИКОВ: Современный эпитет, ничего более!

ЖАБОНЯН: Что вы говорите?! Обхохочешься! Чтобы другого охаять, вы уже готовы и себя в грязь втоптать! Ну вот только на себя можете лить помои сколько угодно, а я своё согласие не давала в этом вашем скотском обряде участвовать!

БОБРИКОВ: Скользкий момент, конечно. Тут ведь как посмотреть... Мы вот всё ищем различия, а ведь сходство-то есть!

ЖАБОНЯН: Какое? Территориальное?

БОБРИКОВ: Да нет же, не только. Разруха на поверхности, а в ядре редкие минералы! Как же так!

ЖАБОНЯН: Ну, тут если в этот навоз глубже занырнуть, то и спорить не о чем!

БОБРИКОВ: А вот вы лучше скажите: ресурсы-то кому принадлежат?

ЖАБОНЯН: Господи, да вы всё на равномерное распределение намекаете? Ну что за бред! Это прям так актуально? Опять борща объелся, что ли?! Да не будет этого никогда! На каком это холодце, интересно?! Поскольку это противоречит нашим биологическим принципам во всей Вселенной! А законы, правила, догмы бредовые – это вторично! Пойми это, наконец! Сильные одержали верх, а слабые за справедливость. А справедливость у всех разная: у слабых – отнять и поделить всё поровну, у сильных – вознаграждение за отличие. Слабые хотят забрать у сильных, сильные не хотят отдавать слабым. Сильные выигрывают! Чего не понятно? Система так уравновесилась. Она жизнеспособна.

БОБРИКОВ: Ах, вот как это жлобство можно назвать! Система уравновесилась! (В надрыв фальцетом выдохнул Бобриков, при этом, что удивительно, сохраняя каменное лицо, быстро переключился на свои рассуждения).

– Да как у вас язык только поворачивается такое говорить! Вы в предательстве, обмане и продажности видите эволюцию?

ЖАБОНЯН: Это всего-лишь здравый смысл, подкреплённый мировым опытом, помноженным на время, выраженное в десятилетиях и веках. А вы до сих пор, боясь страшных слов, не можете принять свою реальность и посмотреть правде в глаза. Возможно, такие как вы, жертвы временной петли позастревали в прошлом, сидите на большой такой пятисотметровой игле, что на месте погоста. И эта игла впрыскивает через ящик пропаганду. А вы хаваете с этого корыта и блаженно ждёте, когда вас пустят на консервы. И в этой обдолбанной нирване восхваляете стабильность. Смешно! Стабильность смерти подобна! Стабильность – идеальная среда для деградации! Вы бы лучше ориентировались на авторитетов в разных областях и стремились...

БОБРИКОВ: Да мне насрать на всю эту систему со всеми этими положенцами! Я сам себе властелин мира! Хотели лозунгами меня пронять? Не получилось!

ЖАБОНЯН: Ну прям подростковый максимализм. Посмотрите-ка на него: вне ценностей он парит над всеми нами. Шаман! Так и изгоем стать недолго.

БОБРИКОВ: Лучше быть изгоем, чем с уродами ручкатся! Хотя по своей воли изгоями не становятся. Скорее отщепенец. Я бы даже сказал – Сигма! Сейчас это модно.

ЖАБОНЯН: Слушайте, мы так ни к чему не прейдём! Из крайности в крайность… Эмоции, комплексы, обиды... Вы себя-то слышите? Неврастеничный бред несёте. Ей богу!

БОБРИКОВ: Слава богу, Вы источник истинных суждений!

ЖАБОНЯН: Ни в коем разве! Да я даже спорить с тобой не буду! Это как... Ну, представь: подходит к тебе ребёнок с отпечатком недоразвитости на лице и говорит тебе: «Солнце зелёное». Ты с ним спорить будешь? Что-то доказывать?!

БОБРИКОВ: Да что же вы меня всё время оскорбляете! Ну, для меня вы скорее ребёнок! Судя по возрасту.

ЖАБОНЯН: Так тоже по возрасту, а по пробегу души... Слишком сомневаюсь. Важен не возраст, важен пробег! Ну, в смысле, пробег не как шагомер, а как сдвиг души... Чувствуете тонкость момента?

БОБРИКОВ: Слава богу, не совсем идиот! А у меня пробега значит мало? Мне лет то уже дай боже!

ЖАБОНЯН: Зря вы сейчас что-то там про идиота говорили. Вот вы опять меряете годами, а не делами и достижениями. Так же понятнее?

БОБРИКОВ: Вы меня прямо раздражать начинаете! Как бы меня не вытошнило на ваши буржуйские пожитки. Но это ладно, тряпочкой протрёте. Меня больше волнует, что вы, значит, мой опыт обнулить хотите?!

ЖАБОНЯН: Опыт разный бывает по ценности. Если вы говорите о километрах вами поменянных труб и количестве подвалов, вами посещаемых, то впечатляйте своих коллег! А если вы о своём развитии, то не смешите! Ты можешь быть обладателем высокой экспертности, но толку мало, если скилы не прокачаны. Если ты не прожил момент, через себя не пропустил. Исключение: если только ты не коуч.

БОБРИКОВ: Меня тошнит от этих игр с кривыми нечестными правилами... Чувствуете, как общество раскалывается?

ЖАБОНЯН: Да что же за обострение?! Нет никакого раскола! Невозможно расколоть песок. Каждый уже давно сам за себя!

БОБРИКОВ: Э, нет! Мы все связанны одной такой большой и толстой цепью!

ЖАБОНЯН: Это всё научпоп и рокопопс по заказу межпространственного Госдепа и прочих манипуляторов-пропагандистов. Сказки-скрепы... Чтобы болванчиков дурачить, в транс вводить и на убой...

БОБРИКОВ: Принцип капитализма – сто обанкротилось, один разбогател! Вот она, правда жизни!

ЖАБОНЯН: Ну а кто тебе не даёт улучшать свою эффективность? Стоимость свою повышать? Чтобы прорваться в ряды тех, у кого повыше коэффициент распределения благ.

БОБРИКОВ: В стесненных условиях Пыльных реалий развиваться очень не просто. Социальные лифты не работают! Никто места тёплые не собирается уступать! Тупого сына в кресло своё посадит, чем чужого со светлой головой!

ЖАБОНЯН: Так вот мы и выяснили, почему это мы социализмом бредим! Тебе альтернативная система нужна, поскольку ты в этой на низких ступенях застрял!

БОБРИКОВ: Да я не вижу смысла делиться с вами своими успехами. Вы же газлайтер, вами всё равно всё будет искажено и обесценено. У меня счастье маленькое да своё, ручной ковки. А у вас – чужие, хоть и большие, но унылые штамповки. И живу я по совести, по движению души, а не по этому вашему волчьему закону. По крайней мере... Я стремлюсь! Следую своим заповедям. Ну ладно, допустим, на низких ступенях, как вы говорите. А что, меня кто-то на ваших ступенях с Короваем встречает?

ЖАБОНЯН: А что должен? С чего это вдруг? Что за авансовые ожидания с королевскими фантазиями?!

БОБРИКОВ: Всегда задавался вопросом: у кого шансов больше на успех – у умного или сильного? Стало быть, ум в наше время ничего не решает! Как в джунглях: кто кого сожрёт!

ЖАБОНЯН: Ну, во-первых, ум разный бывает. Если вы умение разгадывать кроссворды умом называете? То сразу нет! Во-вторых, если исчезнет социальная обусловленность, тогда, спору нет, сильный будет доминировать. Базовые правила, заложенные природой, гораздо сильнее бумажных законов, придуманных людьми. Убери весь социальный контекст, и в сухом остатке мы – животные. Да, слишком поверхностно. Возможно, обезьяна сошла с ума, начала мыслить абстрактно, как шизофреник, и стала человеком? Да и вопрос некорректный: что значит ум или сила? Раздвинь рамки, «профэссор! Адаптивный пободрее будет! Мы живём в мире ранговой конкуренции. Развивайся и мимикрируй! Без адаптивности не взять верхние планки. А эти шаблоны про династию выбрось из головы. Сейчас время бешеных скоростей! Можно на крипте случайно приподняться.

БОБРИКОВ: Хм-м...

ЖАБОНЯН: Ну и что же вы хмыкаете?!

БОБРИКОВ: Ну да! Сегодня приподнялся, завтра разорился! Казино! Знаю, Плавали! Да ладно! У нас уже давно действует отрицательный отбор. Не самый лучший, а самый алчный. Плюс ко всему сватовство, круговая порука и прочее сомнительное (…) братство.

ЖАБОНЯН: Фу, как не культурно!

БОБРИКОВ: А вам не кажется, что культура несколько кастрирует наше самовыражение, за которое вы так ратуете. Так что двойной моралью не надо тут жонглировать!

ЖАБОНЯН: Запомни: какой бы ты головастый ни был, вами, бесхребетными специалистами, будут управлять не образованные, но полные решимости «Генри Форды»!

БОБРИКОВ: Вы прямо лозунги чеканите. (Бобриков отрапортовал на её манер).

– А ситуацию переломить любую возможно. Вопрос жгучего желания и не хилого ресурса!

ЖАБОНЯН: Вы моими репликами сейчас говорите. А я вам о чем?! Ну так за чем же дело встало?

БОБРИКОВ: У кого желание есть – нет ресурса, у кого ресурс – нет желания. Низы не могут, верхи не хотят!

ЖАБОНЯН: Универсальная отмазка! Даже пофантазировать поленился.

БОБРИКОВ: Да нет же! Парадигматическая трансформация – это, прежде всего, конфликт разных систем ценностей. Поэтому вполне естественно несовпадение наших взглядов.

ЖАБОНЯН: Ой, ну прям не голова, а Дом Советов! Прямо нарезка тезисов. И мысли вроде правильные, и речь грамотная, причём без тошноты. А по факту жизнь свою ты в свою работу утянул. Ну, ты понял… В канализацию! Вам бы ЖЭК возглавить для начала, а не слесарить по подвалам. Да что там ЖЭК... Вам бы в министерстве сидеть, а не туалетную проволоку крутить!

БОБРИКОВ: Я во власть не рвусь, и деньги мне не нужны! Мне спокойная жизнь нужна. Риск не по мне! И потом, я вам напомню: я не альфа, я сигма!

ЖАБОНЯН: Да ради бога, это ваши фантазии! А что касательно риска... Видите ли, жизнь – сильно рискованное дело! Как же вы не поймёте? Деньги – это инструмент, а не средство накопления! Деньги – они как краски у художника. Без красок картину не нарисуешь. А вот как ты её нарисуешь, зависит от твоих данных. Но без красок – чистый лист.

БОБРИКОВ: Большие деньги развращают: человечину жрёшь и не давишься. Как большой червяк, пропускаешь всё через себя. Денег меньше, зато дышится легко! Чем больше зарабатываешь, тем больше тратишь! Приходиться проплачивать свои финансовые пассивы. Вы стали рабом денег! Без денег вы потеряете себя, а я останусь тем же. Вот вам и разница.

ЖАБОНЯН: Фу! Скучный какой.

БОБРИКОВ: Ну это же вы все такие авантюристы развесёлые. А нас, простых людей, кругом кошмарят, закручивают гайки, душат и обезжиривают по полной!

ЖАБОНЯН: Сами придумали себе свой слой реальности. А как иначе?.. Власть, сработав на опережение, нарастила избыточные ресурсы, чтобы еще проще и быстрее закатать в асфальт свои «солнечные батарейки». А чего вы хотели? Надо же загнать вас, таких буйных, в какие-то рамки, чтобы за буйки не заплывали! Ну как ещё толпой управлять?! Устрашить и заинтересовать! Старая добрая схема кнута и пряника. А то вы со своими нелепыми актами неповиновения разлетитесь по Галактикам и разнесёте в хлам все планы Центрального Регулятора.

БОБРИКОВ: Так и славненько!

ЖАБОНЯН: Вам да. А им нет.

БОБРИКОВ: А вы разве себя к господствующей классу не относите?

ЖАБОНЯН: А для вас, я смотрю, всё одно! Я далека от правительственных дел. Вам, наверное, так кажется с ваших незатейливых перспектив... Сейчас всё: и время, и пространство, и успех, и важность измеряются деньгами. Из религиозной иглы уже давно всех пере подсадили на денежную. Сейчас естественный отбор измеряется деньгами. Каждый сам за себя. Поэтому и надо начинать с себя. Это сейчас космическими темпами всё вокруг меня вертится, но чтобы к этому прийти... Сначала... Кирпичик за кирпичиком...

БОБРИКОВ: Ну, это всё сказки про белого бычка!

ЖАБОНЯН: Отнюдь! Я вот не в царской семье родилась. Между прочем, с коммуналки, с дальних скальных окраин, с диких-голодных мест. Из нищеты в долларово-милиардный капитал прорвалась!

БОБРИКОВ: Ну везёт же... Некоторым. Значит, вы исключение из правил, статистическая погрешность, набор успешных случайностей. У вас особый путь!

ЖАБОНЯН: Особый путь – это про другое! Это когда тобою управляемый астероид летит неизвестно куда, а тебе сказать нечего, оправдаться обоснованно нечем! Вот, тогда это и есть особый путь... Путь в никуда можно назвать особым и специфическим. Звучит красиво, загадочно и даже перспективно. Но это как тонуть в болоте с улыбкой на лице. Как минимум глупо! Да-а, любите же вы все с улыбкой Гагарина сказать: поехали! А потом кувырк головой в реальность! Исключением я бы была, если бы споткнулась о слиток золота. А я пахала! Рисковала и снова пахала, раскручивала баблишко. На обломках идеологии зарождались другие векторы и открывались новые горизонты... И постепенно, понемногу набирая обороты, беспредельно поверив в себя, я стала брать новые высоты. Повторить мой путь не каждый отважится. Физически не сможет и вполне ожидаемо сделает вид, что не захочет напрягаться. А если и рискнёт, то надорвётся и преждевременно износится. До естественной смены мерности недоживёт. Эмоциональное сопротивление среднего гражданина нагло сожрёт все его волевые потуги. «Законы Ома» отрезвят, собьют спесь и отобьют всякое желание. За такой сумасшедший объем упражнений не каждый даже столь впечатляющее вознаграждение захочет. Это как смотреть на спортсмена, который на пьедестале с кубком, и думать: почему не я? А все любят смотреть на результат! А что там за результатом? А почему не ты? Да потому что пахать в надрыв каждый день надо! Тогда появится реальный шанс. И то только шанс! Но, что немало важно – реальный. Таких, как я, было много. Сколько сгинуло бесследно, без вести пропало. Так что, следуя по моим стопам, можно легко исчезнуть. Тут не просто выживает сильнейший, а ещё и один из десяти сильнейших. Я не самая сильная из тех условных десяти, просто мне повезло больше. Но, заметь, не просто повезло, а повезло в процессе выживания, борьбы и колоссальной работы над собой! А это две огромных разницы. Так что на высоких скоростях социальной конкуренции приходится идти ва-банк! И выживает уже не сильнейший, и не умнейший, и даже не адаптивный, а тот, кто в моменте оказался быстрее и жёстче. И даже этого не достаточно. Тут уже в силу вступает закон нелинейности. То есть, как карта ляжет! Да и рискнуть не каждый отважится. Проще ныть песни о плохих царях песчаных пустынь и паскудных баринах пальмовых джунглей. И после всего того, через что мне пришлось пройти – «отобрать и поделить»? Хер вам всем! Только через мой труп!

БОБРИКОВ: Какое изящное самолюбование с неожиданной одичалой концовкой! А может, мы тогда ещё меню главного людоеда обсудим?! Да помолимся, глядя на вас? А хрен дождётесь! Вы Богом для меня даже и после этих красочных россказней не стали. Или что вы думали, я теперь перед вами ножкой шаркну и в вашем распоряжении? Перед альфой распластаюсь? Холоп Мишка к вашим услугам? Может, ботинки почистить или перхоть стряхнуть или даже?..

ЖАБОНЯН: Ну хватит уже! Не юродствуй!

БОБРИКОВЫ: Мы тоже лыком не шиты, да пальцем не деланы и посему цену себе знаем! Скармливайте свои волшебные таблетки кому-нибудь другому! Ваша мотивация для меня слишком бредовая и неразумная! Возможно, я, как всегда, ошибаюсь? Допускаю… Ну вот зачем мне жертвовать своим необходимым в моменте: здесь и сейчас, чтобы получить чужое избыточное? Когда-то там и то, может быть? Лучше синичка в руке, чем журавушка в небе синем! Разве нет? Рискнуть всем, чтобы что? Лишиться последнего?

ЖАБОНЯН: О! В философию полезли? Эх, было бы у вас это самое «что». А то ведь и рисковать-то особо нечем. А когда рисковать нечем, тогда и нужно рисковать! А если есть чем рисковать? Тогда чтобы на этот вопрос ответить, нужно понять, к чему ты стремишься. Если цели большие, ты не прав! Если тебя всё устраивает, тогда ты прав! Видишь, как просто! Только со своей синичкой в руке ты до старости не дотянешь – скопытишься! Слабеющее здоровье, инфляция и ещё тысяча факторов помогут тебе ласты склеить раньше времени. Так что вытряхнешься быстрее, чем ожидал. А чтобы оправдать свои слабости, не обязательно становится философом. Говори как ребёнок: не хочу и ножкой топни! И ещё один момент… Ну, предположим, не чужое, а упущенное свое. А зачем? А затем, чтобы было больше! Чтобы тебя было больше! Жизнь – это движение, развитие, рост! Если твоя жизнь длиной в один день, тогда ты снова прав!

БОБРИКОВ: А нахрена мне вся эта мишура? С собой туда не заберёшь!

ЖАБОНЯН: Ты меня не услышал! Ну, тогда зачем всё? Ложись сразу в гроб! С собой, дурак, не заберёшь, вон сыну оставишь! Вы, такие, все пребывающие в вечной неэффективности, громче всех восклицаете о несправедливости, тяжкой доли, своей обиде и чувстве  обманутости! Но при этом ничего не хотите делать и не делаете!

БОБРИКОВ: Хороший лозунг. Только кукловоды нас сначала в свои игры втянули и обманули, а теперь мы уже, видите-ли, неэффективны!

ЖАБОНЯН: Ну, вези дальше за собой огромную тележку обиды вперемешку с говном.

БОБРИКОВ: Я за стабильность! Зачем ремонтировать то, что и так работает!

ЖАБОНЯН: Ах, золотое правило технарей? Ну, тогда технарём и оставайся! Твоя стабильность – это прошлое! А будущее всегда побеждает прошлое!

БОБРИКОВ: Думаете: выучим на зубок китайскую инструкцию и всё в ажуре? Тыкнем на кнопку: согласен на публичную оферту на языке англосаксов и погнали за хайповой наживой! Тыкай в экран – руби бабло! А не работает это так! Точнее работает, но в сторону создателей лохотронов. Принцип казино – только с матиматическим ожиданием минус сто процентов!!!

ЖАБОНЯН: Что за истерика?! Психанул или шизик? Опять у вас приступ редкого психического отклонения? Просто психанул! Таблеточки, судя по всему, с собой носите. Водички дать? Запить…

Бобриков молчит, словно приходит в себя. Жабонян спокойно продолжает разговор:

– У вас несколько искажённое представление о современном бизнесе. Вы с электронным казино путаете.

БОБРИКОВ: Да не игроман я и не халявщик. Дышится мне трудно в этой атмосфере ваучеров-криптовалют, подлости и предательства! Ваше колбасное мышление...

ЖАБОНЯН: Да без колбаски ты сдохнешь! Словоблудством своим не накушаешься! (Жабонян немного смягчившись).

– Ну и как? Ваша философия вам сильно помогла?

БОБРИКОВ: А это не философия, это правда! А вот все эти «значки» которые вы на себя навешали, могут протухнуть в любую минуту. Они сильно усыпляют вашу трезвую оценку.

ЖАБОНЯН: А эти значки – это производные опыта и той колоссальной работы над собой, которую я проделала. Протухнут «значки» останется опыт, знания, умения. Значки это не причина, это последствия. Разница-то огромная! Понимаете? Моё процветание обгоняет амортизацию моего же успеха! Вы за меня сильно не беспокойтесь! И вообще не беспокойтесь! У меня всё очень даже прекрасно! Вам за себя паниковать надо.

БОБРИКОВ: Слова красивые. Хорошо бы, правда!

ЖАБОНЯН: А по мне не видно?

БОБРИКОВ: Ну, допустим, видно. Только что видно? Вопрос!

ЖАБОНЯН: Ой, спасибо! А вот вам не кажется? Что вы застряли в своей правде, как муха в навозе, и не хотите из неё вылезать!

БОБРИКОВ: Куда?

ЖАБОНЯН: Главное – откуда! Ваша ошибка в том, что вы всё время стремитесь создать тысячи одинаковых деталей, а не один шедевр! А ещё лучше и спокойней брак делать на заводе, не так ли?

БОБРИКОВ: А мне и так хорошо! Тепло, светло и мухи не кусают!

ЖАБОНЯН: Зашибись! Это не призыв. Не в смысле убейся. А в смысле обалдеть! Дабы избежать двойного толкования...

БОБРИКОВ: Лишние пояснения... «Дэбилизму» у меня вроде никто не находил. Диагнозов оных за мной не числится. Если что, на всякий случай.

ЖАБОНЯН: Комиссию в стадии ремиссии, небось проходили?!

БОБРИКОВ: Иначе и быть не может! Все справки куплены у ветеринара за дешёвый коньяк!

ЖАБОНЯН: Самокритично... От себя бежите! В избегании себя ничего не решится. Видала я вас, таких дауншифтеров: не могу, значит, не надо! Через губу они разговаривают, а у самих язва на фоне недоедания. Научились оправдывать свою никчёмность. А между прочим, чем умнее мозг, тем лучше он оправдает глупый поступок. Парадокс! Рационализации ваш коронный приём: у меня этого нет, потому что я этого не хочу! В итоге гештальт закрыт, напряжение сброшено! Гениально!

БОБРИКОВ: А хоть бы и так! Мне так проще, а значит, лучше! Надрывать извилину не хочется! Не всем олигархами быть! Если все олигархами станут, кто им тщательно зад вылизывать-то будет? Роботы, что ли?

ЖАБОНЯН: Вот и смысл жизни прояснился! Высоко же вы себя цените! Чуть выше навоза. А потом ноете, почему вас не уважают и используют, а иногда даже «тыкают». Сами же себя в тиски зажали и в такие убогие роли назначили.

БОБРИКОВ: А это ни я так себя ценю, а правящий класс так меня уценил, как старое пальто в июле в комиссионном магазине во внезапную субботнюю распродажу. Так ценят, что задарили прямо-таки! Ну вот, полюбуйтесь! Мысленно только представьте: три благодарственных грамоты на лощённой бумаге, медаль Почётного донора, а ещё такая же почётная грыжа и не менее почетный геморрой. Вот и все головокружительные правительственные награды. А чё жаловаться-то? Недвижимость даже в собственности имеется: убитая хрущёвка, точнее, даже сталинка, плюс в нагрузку к завидному имуществу шесть соток огорода, стыдно сказать, как далеко за городом, со страшненьким, деревянным, неприличного вида туалетом. Да и чуть не забыл про личный транспорт: старенький, простой и ржавенький велосипед. Вот, собственно, и весь бешенный капитал, сколоченный к пенсии. Почти как у Уорена Баффета, только без ярда акций.

ЖАБОНЯН: Да что же ты грустный такой, как кучка сажи. Хватит ныть! Я, можно подумать, в царской семье родилась...

БОБРИКОВ: Да хватит уже бинговать! Слышал я уже про ваши чудесные трансформации с подвигами великими. Вы эти басни свои дуракам лесным рассказывайте! Ну, прямо-таки великое прошлое! А если деньги тю-тю?.. Потеряете… Опять нищебродкой станете?!

ЖАБОНЯН: Великое прошлое не исчезает! Оно растворяется в будущем! Навык добывать деньги не возможно просрать! Потеряю рыбку – не беда, удочку смастерю! Эх, что было однажды, то будет и дважды! Тенденция...

БОБРИКОВ: А что мне ваши тенденции?! Повальное проституирование населения! Вот это тенденция! Ага! Ещё одна душещипательная и сердце тревожная, но вполне растворимая история. Серьёзного вида женщина мне рассказывает небылицы. Но. А я, в свою очередь, не хочу злоупотреблять вашим вниманием, поэтому воздержусь от рассказа долгих историй. Просто плюну в вас скомканную фразу! Вам, наверное, на старт насыпали ухажёры-покровители?

ЖАБОНЯН: Ну да. Совместное восхождение под стабильное ничегонеделание партнёра. С балластом наверх карабкалась и не жаловалась!

БОБРИКОВ: Мифологию свою придуркам за их стипендию впаривайте на он-лайн вебинарах! Извините, грубовато я загнул! Косноязычен, сами понимаете…

ЖАБОНЯН: Что с вас взять, с ущербов?..

БОБРИКОВ: Уже не завуалированно оскорблять начали? Прямо как у нас на районе! Зря вы так, барышня, напрасно... Зато я честный! Не хочется за дёшево продавать свою честность! Хотя не скрою, за круглые цифры я бы рискнул совершить обмен. Но так вот где только искусителя найти. Взяток-то не беру, поскольку не дают, собственно говоря, оттого и честный!

ЖАБОНЯН: Легко быть честным, когда соблазны за горами! Ах, всё же совесть обменять он решил. Да искусителей-то пруд-пруди! Только вот искушаемый жирком обрасти должен. Ни на той вы лесенке, чтоб такие предложения ловить. Ну кто же корюшку-то, да на жирного-то червя ловит-то?! Для начала нужно умудриться сковеркаться до безграничного мудака. А дальше как по ветру! Значит, всё-таки бедный не потому, что честный, а потому, что не дорос рангом и с халявой не фартануло. Лузер и не добился ни чего не потому, что не хочешь, а просто не можешь! Вот и чистосердечное... Вот ты и раскололся... Понтовался, даже щёки дул, а тут раз – и вывалил содержимое...

БОБРИКОВ: Не в деньгах счастье! Батарейка сядет – новую не купишь!

ЖАБОНЯН: Так без денег она же у тебя быстрее и сядет! Вот ты, бедолага ущербный, с каждым годом окисляешься: твоя «батарейка» теряет заряд. Раздариваешь начальнику-хозяину свой трудовой ресурс, продаёшь ему своё время за покушать и в тряпьё обмотаться. Ещё и вынужден голодать, чтобы оплатить каморку, где ты можешь восстановить свои силы после изнурительных трудовых усилий. Ты мерилом работы, прости за цитату, считаешь: «Усталость, а не результат». А дальше… Что там на горизонте? Миска супа и таблеток горсть! Это то, к чему ты стремился? Мечта извращенца! Слесарь с унизительный зарплатой, рваным графиком работы и нулевым карьерный ростом – просто «мечта»! Прямо-таки любимый тренажёр для терпилы.

БОБРИКОВ: Да куда мне рыпаться?

ЖАБОНЯН: Оставить всё как есть… Вот это решение! Продолжай работать за хлебные карточки! Подобные тебе фиксируются в своих жизненных ролях и застревают. До самых титров застревают!

БОБРИКОВ: Когда же вы успели в моём мусорном ведре так досконально поковыряться?..

ЖАБОНЯН: Да всё же на поверхности! На твоей запойной роже всё и так написано! Такой не предсказуемый, как трамвай. Да ты на плотных рельсах ещё и закостенел в одном направлении. По глубокой колее едете, батенька. По глубо-о-кой! А малой гибкостью и шею свернуть можно, если резко из колеи выскочить.

БОБРИКОВ: Вас забавляет принижать тех, кому повезло меньше?

ЖАБОНЯН: Возможно... А вот везение – это терминология в большей степени блаженных, слабых и недоразвитых.

БОБРИКОВ: Не согласен!

ЖАБОНЯН: Ещё бы ты был согласен!

БОБРИКОВ: Что же вы в душу всё время лезете? Вас не касается чужая доблесть...

ЖАБОНЯН: Самоирония... Ну да, а что же ещё остаётся-то. А дальше что? В твоём возрасте доживания… Кульминация успеха – это выход на пенсию!

БОБРИКОВ: Звучит как анекдот! Давайте поржём, а затем пообещаем себе быть реалистами.

ЖАБОНЯН: Ну, так и будем! А я о чём вам толкую! Значит, не всё ещё потеряно? Вы просто немного запутались в лабиринтах жизни. У каждого есть кладбище старых ошибок. Нечего на них зацикливаться. (Жабонян резко поменяла тон).

 А с другой стороны… Можешь ли ты назвать себя кульминацией своего рода? Высшее звено или слабое звено? А может быть, вообще брак эволюции? Будут ли гордиться тобой дети? Или будут презирать? Возненавидят или простят за то, что проспал и просрал свою жизнь? Какой факел жизни ты им передал?!

БОБРИКОВ: Очень жёстко! Не забывайте, сын всё слышит. Не подрывайте отцовский авторитет!

ЖАБОНЯН: Да он же не вникает. Для него это набор слов.

БОБРИКОВ: Это сейчас для него это набор слов. А про память вы совсем забыли? Подрастёт, вспомнит!

ЖАБОНЯН: Я вас умоляю!.. Что же вы преувеличиваете… Так вот! Перебили. Мысль потеряла... Ускакала... Ах вот! Тяжелый, бесконечный, унизительный труд за возможность восполнить энергию… А смысл?? К чему ты пришёл? А к чему придёшь опосля? К деревянной упаковке, ничего после себя не оставив, кроме скрученных труб безымянным слесарем? Только сын оправдывает твоё существование! Таким, как ты, без детей нельзя! Иначе всякий смысл существования теряется. Зря только кислород поглощается... А так есть цель в жизни и смысл! Великий, Глобальный, общий смысл – продолжение рода! Впрочем, как и у всех живых организмов на этой планете! Каждый человек сам придумывает себе смысл. А за вас его уже придумали. Удобно, не так ли?!

БОБРИКОВ: Я не понял? Начала меня помоями поливать, а закончила как-то глобально. А я конкретно что могу?.. Две руки у меня всего! (Демонстративно показывает Жабонян свои руки).

ЖАБОНЯН: А надо сколько?

БОБРИКОВ: Надо восемь! Но я ведь не паук и не Шива!

ЖАБОНЯН: Да ладно?!

БОБРИКОВ: Вот такие дела! И заметьте, на учёте не состою!

ЖАБОНЯН: Верится с трудом! Ну, на вас таких с ордой вашей, и врачей-то не хватит!

БОБРИКОВ: Жизнь – дерьмо! Прости, сынок. Не стремился я к деньгам. Я хотел стать уважаемым человеком. Немного повысить свою значимость. Вроде бы много чего сделал, столько всего наворотил, а ничего не успел! Грамот скопил пачку, а сыну ботинки не на что купить! Квартиру в ипотеку под бешеный процент беру! Что же я, сволочь, делаю? Сына своего на финансовое рабство обрекаю! К чему всё это? Если всё равно смешаешься с грунтом и распадёшься на молекулы и субатомные частицы! Глупо бить по тормозам, когда летишь в пропасть! Шло оно всё боком! (Плачет в ладони).

ЖАБОНЯН: Что происходит? Немедленно возьмите себя в руки!

БОБРИКОВ: Ну, это хорошо говорить, если вам всадники Апокалипсиса в спину не дышат!

ЖАБОНЯН: Что за драма! Да я не такая дылда, чтобы они мне в спину дышали! (Смеётся Жабонян).

Боже! Я уже вашим бредом пропиталась!

БОБРИКОВ: Потерявший голову по волосам не плачет!

ЖАБОНЯН: Ваши реплики ушли в народ на цитаты! Нет, я думала, он плачет, а он ядом брызжет! Я с вами уже на каком-то упоротом языке разговариваю. Вы меня беспринципно вовлекаете в свой психически нездоровый бред. Твоим мыслям очень сильно ассистируют эмоции. Выдохни! Убери себя из этого уравнения. Будь объективен! Может, поможет?!

БОБРИКОВ: Не-ет! Уже ничего не поможет! (Продолжает плакать).

ЖАБОНЯН: О-о, да ты поплыл! Ты, суицидник, совсем приуныл! Вон у тебя сынуля сидит, конфетки ест. А ты чепуху при нём несёшь! Косвенно, между прочем, его оскорбляешь! У тебя сын есть, а ты свою жизнь дерьмом называешь! Его существование обесцениваешь! Не любишь сына своего? Безразличен он тебе?

БОБРИКОВ: Сори, мадам! Минуты мужской слабости... (Резко успокаивается).

ЖАБОНЯН: А ведь интересная трактовочка… В патриархальном обществе и не такое прокатывает! Хотя... Патриархальное – в головах. На самом деле полный матриархат! Да это ты не передо мной извиняться должен, а перед сыном своим! Но лучше чуть позднее. Избавьте меня от драматических сцен! Да! Тяжело же рабам живётся.

БОБРИКОВ: Какие же мы рабы? Мы свободные люди.

ЖАБОНЯН: Нет! Ты себя-то слышишь? Только что тут сопли свои размазывал. Ныл про финансовое рабство... Ты себя рабом не считаешь, потому что живёшь среди рабов! Ты думал, рабы в кандалах ходят? Нет, милый мой, это устаревшее представление. Сейчас рабы на работе работают и ипотеку выплачивают! Кредиты! Вот она атрибутика рабства! Кандалы не на руках и ногах, они в сознании! Под нашим куполом и даже за удалённой областью реликтового излучения.

БОБРИКОВ: Ну, на такие расстояния я не скользил… А что рабы… Согласен.

ЖАБОНЯН: Вот! Быстро ты согласился. Неожиданно даже! Признаться себе в неудобной правде, посмотреть в лицо своим страхам – это уже первый шаг к спасению. Принятие – важный шаг, поскольку пока не признал проблему и бороться не с чем. Так что эту фазу не перепрыгнешь. Ну так заяви о своих правах на величие. Или что?.. Хитро кем-то названное «природной скромностью» рабское стеснение не позволяет?

БОБРИКОВ: Я всего лишь человек... Человек, который вовремя не сказал «нет» там, где нужно было. А вот где-то не сказал «да». Снова струсил... Человеческий фактор!

ЖАБОНЯН: Прекрасная ниверсальная отмазка! Любую слабость и постыдность можно человеческим фактором обозвать. Слушайте, как удобно!

БОБРИКОВ: Меня всегда учили не выпячиваться, помогать окружающим и не быть эгоистом.

ЖАБОНЯН: Ага! Учили-учили и научили! Эгоизм – это довольно-таки естественно. А придавать этому слову и явлению навязчивую негативную окраску очень  даже выгодно системе Надкупольного управления. Чистой воды манипуляция! Не хочешь пахать на иерархический совет господ из дальних галактик? Да ты, паскуда такая! Эгоист! Звучит как предатель. А произносится всегда в уничижительном тоне. Потребность набрать плюсики в социуме – это конечно, похвально и вполне нормально, поскольку является базовой потребностью в доминировании. Помогая, ты преследуешь свои цели, а это эгоизм. Нормальный, здоровый эгоизм заложен природой. Разве можно бездумно раздаривать ресурсы? Помоги сначала себе, своим близким, а только потом кому-то ещё, если прямо совсем зудит такая потребность. Утрамбуй сначала себя! А то рубаху последнюю отдают тому, кто спасибо не скажет, ещё и об неё непременно вытрет ноги. Зачем тебе напрасные жертвы и глупые выпячивания?

БОБРИКОВ: Согласен! Но социум осудит. И самому стрёмно!

ЖАБОНЯН: Стрёмно??? Стрёмно, что у сына твоего подошва скоро от ботинка отвалится!!! Стрёмно, что он на конфеты, как на чудо смотрит! Стрёмно, что он кушать хочет, а ты ему: «Потерпи сынок!». А то, что пробуханный дядя Вася с соседнего подъезда и продавщица тётя Нюра с почти утраченным рассудком с ближайшего магазина плохо о тебе подумают – это уже дело третьих обстоятельств! Для всех он хорошим хочет быть! Так не бывает! Ты же не доллар, чтобы всем нравится! Святой угодник, что ли?! Так что... Всё это правила для общей массы. По общим правилам не ускоришься! Будешь в лучшем случае средним арифметическим своего окружения. И то это в теории, так-как честное усреднение не уравняет в виду нечестной игры среды. Как-то так!

БОБРИКОВ: Хотел поспорить… Но как-то ровно всё стелется.

ЖАБОНЯН: Спорить смысла нет. Ты смотришь старыми шаблонами на новую картину мира. Инвентаризация твоих ресурсов в купе своей мультиплицирует чудесный эффект, разгоняющий твою эффективность по всем аспектам. Понимаю, слишком заумно...

БОБРИКОВ: Вы мне мозг выносите!

ЖАБОНЯН: Я по возможности стараюсь не насиловать вам мозг. Я призываю к реновациям старых неуклюжих формаций в ваших пыльных головных коробках. Шурши мозгой, мартышка! Иначе будешь консервированным кормом ушлой системы.

БОБРИКОВ: Возможно, эта информация и расширяет кругозор, но в быту не имеет никакой практической ценности, поскольку в нашей системе координат это не применимо. У нас в руках ни айфоны, а гаечные ключи! Зачем нам все эти тонкие материи, если мы ещё в тех временных пластах застряли! Пластичность мозга в режиме закостенелости! Вы пытаетесь менять людей в лучшую сторону?

ЖАБОНЯН: Да. Я меняю людей, они становятся лучше!

БОБРИКОВ: Вы же их насилуете!

ЖАБОНЯН: Какое... Грубое... Резкое суждение.

БОБРИКОВ: А что, не согласны?

ЖАБОНЯН: Не могу сходу ответить. Тут поразмышлять надо. Мозгами, так сказать, пораскинуть... Насильно – это, когда против воли. Я же никого ни к чему не принуждаю. Уж больно надо! Вас всех таких «бегемотов» из болота тащить! Всего-лишь показываю вам, таким вот унылым, как может быть, если чутка поднапрячь свой жиром заплывший мозг и тушку в придачу. Не более того. А вы уже громкими словами в меня бросаетесь. Лишь бы встроить собственные оправдания в свою же искажённую картину мира.

БОБРИКОВ: Ах, вот как?!

ЖАБОНЯН: Ну, если вкратце, то да. Так ты же Нищеброд Иванович, шаромыга, хвост ты собачий! Привык бесплатный хлебушек да с профсоюзным маслом прихавывать. Воду привык с фонтана пить, да по талонам и социальным контрактам жить! Ой, не могу! Рождаются новые матерные эпитеты, пока вспоминаются старые добрые поговорки, злости не хватает! Уже давно все переехали в новую эру созвездий. Обратно наша планета не полетит, в те энергии. Созвездие наше не развернуть. Летим к галактическим сверхскоплениям.

БОБРИКОВ: А что в этом плохого: по талончикам… Вообще-то это социализмом называется. Забыли?

ЖАБОНЯН: Да нет, как страшный сон вспоминаю. Помню, как лифчики по пять штук на себя одевала и на рынке продавала под страхом попасть в тюрьму за это. Помню, как жрать было нечего и луковый суп варили. Союз Красных Созвездий жил по передовому учению. Вот только почему-то всё коряво было. Уродливая, лицемерная система с картонным величием! От людей всегда скрывали реалии. И тогда скрывали, и сейчас. Тогда тоже так распрекрасно всё не было, как в отполированных цензурой советских фильмах. Это всё пропаганда. По всей видимости, проще ввалить тонну бабла в оболванивание населения, чем накормить голодных и сделать что-то полезное. А вообще... Ностальгия... Положительные эмоции стряхивают пыль с серых картинок прошлого. Вот и весь фокус распрекрасных былых времён. Так что если сильно будете погружаться в свою радостную тоску о прошлом, то незаметно для себя создадите психический перекос.

БОБРИКОВ: А я мечтаю вернуться в прекрасное прошлое. Раньше при Советах кругом натур продукт был в смысле ощущений. Общество было более здоровым, адекватным и справедливым. А теперь ГМО сплошное, химия, разврат, взаимное неуважение и деградация. Всё же было для людей. А теперь чтобы справить нужду, уже и платить надо!

ЖАБОНЯН: Ну да, бесплатное тепло только в крематории! Привыкли профсоюзное масло хавать. Комфорт нужно завоевать, заработать, заслужить. А ты хочешь просто так: поделить и раздолбать, раздобыть и получить в дар!

Бобриков всё внимание перебросил на оппонента, как будто только что вышел из спячки, и у него внезапно оголился какой-то второстепенный нерв, что давно не давал ему покоя, но где-то далеко эхом пульсировал, а теперь яростно зазвенел будильником. Задетые убеждения зацепили хлам эмоций и паутину нервных окончаний. Он физически почувствовал прорывание иррадирующей боли по всему телу, как безнадёжный онкологический пациент.

БОБРИКОВ: Не надо передёргивать! Базовый комфорт за стандартный труд – это нормально!

ЖАБОНЯН: Нормально. Не могу не согласиться. Только ведь, видите ли в чём вся закавыка… Базовый комфорт может являться Дошираком с хлебной коркой на обед, а стандартный изнурительный труд – круглые сутки с перерывом на поесть и поспать! Вот вам базовый пакет. Внёс полезность обществу, а оно тебе обратно… Только посредник стоимость твоей пользы себе присвоил, а тебе крошек насыпал, чтобы механизм свою функцию не утратил. У него даже в крошках расчёт, а не жалость.

БОБРИКОВ: А это уже рабство!

ЖАБОНЯН: (Довольно и слегка кривляясь). Ну да, задержался на работе на пол часа и сразу раб! А до этого вроде как цельным господином был...

БОБРИКОВ: Ну, хватит уже… Всё равно раньше лучше было!

ЖАБОНЯН: Вы, может быть, ещё в девяностые вернуться хотите?

БОБРИКОВ: Нет! Нам зарплату при Ельцине бахилами выдавали.

ЖАБОНЯН: Ну хоть многоразовыми?

БОБРИКОВ: Шутите?! Если бы... Многоразовыми они уже потом становились. Хотя нет, я бы вернулся в девяностые. Я бы заводы-пароходы купил!

ЖАБОНЯН: А может, в нулевые тогда?

БОБРИКОВ: Не отказался бы и в нулевые…

ЖАБОНЯН: Всех неудачников всегда тянет в прошлое! Страшно вам тут, в будущем. А будущее всегда побеждает прошлое! Иллюзиями, избеганием живёте. Раз и навсегда давно пора понять: нет машины времени – живи здесь и сейчас! Как дети, ей богу: не хочу сейчас, хочу тогда! Смешно... Смешно и глупо. Переключатель щелкни с лимбического мозга на неокортекс. Или что? Нет такой функции?

БОБРИКОВ: Вот вы меня в гипноз вводите незнакомыми словами.

ЖАБОНЯН: Да ну? Прям-таки неологизмы на ходу придумываю! Уравниловка выгодна слабым. Сильным очень даже нет. Поэтому слабый хочет справедливости, отобрать и поделить. А сильного всё устраивает. Сделал усилие – получил результат!

БОБРИКОВ: То есть вор – это умный и сильный, а рабочий с мозолями – дурак, слабый?!

ЖАБОНЯН: Да, но только слово вор в этом уравнении лишнее!

БОБРИКОВ: Да где же уравнение? Скорее неравенство!

ЖАБОНЯН: Шучу! В том смысле, что у вас кривые шаблоны. При чём здесь вор? И рабочий… Короче, одно не вытекает из другого. У вас, батенька, с логикой беда! А всё эмоции, мягко выражаясь. А если грубо: необратимые процессы психического расстройства.

БОБРИКОВ: Как же вы всё обставляете в свою пользу!

ЖАБОНЯН: Ну не больше, чем вы оправдываете свою никчёмность!

БОБРИКОВ: А что за откровенные оскорбления? Не пойму? И почти без прелюдий. Ну, мы так с вами ни к чему не придём!

ЖАБОНЯН: А мне с вами и не надо ни к чему приходить! А вот вам очень даже!.. Но на это же усилия нужны! Энергия! А где её взять? Если у вас паровой двигатель, а не гравитационный!

БОБРИКОВ: О! Это у меня-то паровой?

ЖАБОНЯН: Ну, знаете, тормоз – тоже механизм! А тут целый двигатель! Очень даже не плохо.

БОБРИКОВ: Как-то тухловато вы оцениваете мои возможности.

ЖАБОНЯН: Реально оцениваю! Все мифы и дорисовки в вашей голове – всего лишь дополненная реальность. Этого всего, чего вы там у себя нафантазировали – нет! Это ваша защитная иллюзия-интерпретация. А вот, кстати, банальное желание возвыситься над толпой и есть двигатель прогресса. Дерзайте! И тогда возможно многое!

БОБРИКОВ: Да уже возраст не тот дерзать.

ЖАБОНЯН: Нет, ну опять ограничивающее убеждение. Может, и царь не тот, и погода не та? Бобр, у тебя мозг большой, но он в консервной банке! Понимаешь, о чем я?

БОБРИКОВ: Не-а! Мозг-то большой, а не понимает!

ЖАБОНЯН: Вот. Опять обиделся! Рамки слишком устойчивые, креативности не хватает. Свободы, что ли. Бобр ты, как двуногий трактор, честное слово!

БОБРИКОВ: Может, по существу чего скажете? А то оскорбления одни!..

ЖАБОНЯН: Вот ты, Бобриков вроде человек с нескромным отпечатком интеллекта на лице. Впечатление, я извиняюсь, тупаря не производишь! Но как-то уж очень удобно для себя усваиваешь и преподносишь информацию! Но ведь явно по словам-то твоим, да по речи далеко не дурак ведь как профессор излагаешь! А по поступкам – ну ей богу! Вот снова извини – идиот! Честное слово! Во власти у лимбической системы мозга, как мартышка.

БОБРИКОВ: Обидно!!

ЖАБОНЯН: Да что обидно?! Между нами разница огромная!

БОБРИКОВ: Институтов и академий не заканчивал! Да и «тюремные университеты» стороной обошёл. Бог миловал!

ЖАБОНЯН: И ещё раз повторю: между нами колоссальная разница! Да, говорить мы можем умными словами, но за моими словами дела! А ты, как копия, как тень, только повторяешь словечки и фразочки! А глубинные слои психики не задействуешь, волю не подключаешь, опыт не прорабатываешь, соответственно и успеха не достигаешь! Ну и как следствие, пожалуйста: вот он, собственной персоной, кухонный профессор! Он же диванный бизнес тренер! Твои оксюмороны и допущения излишне кастрированы. Нет в них никакой жизнеспособности! Бла-бла-бла, ради бла-бла-бла, ментальный онанизм! Эволюции ноль, а это печально! Нет целостности, гармонии, снова бла-бла-бла, а воз и ныне там! Ускорение психики происходит, сознание расширяется, а дела не делаются! Самоуважение растёт, чувство собственной значимости накачивается, эго разбухает и требует уважения. А обратной реакции нет! Нет обраточки у слесаря!!! И что мы получаем? Обиды, комплексы, блоки, ограничение, деградацию... Не можно колыхать воздух словами, теми, что ты не прохавал! То, что не всколыхнуло глубинные пласты твоей психики…

БОБРИКОВ: Нет такого слова в русском языке!

ЖАБОНЯН: И это всё, что ты способен сказать? Это то важное, что ты для себя выделил? Это же бегство! Ни на то ты сейчас внимание обращаешь! Вычленяй главное! Вот видишь, это и есть твоё ограничение правилами. Тебе сказали нет, и ты поверил. А как же нет? Когда есть! Когда ты понял, о чём речь! Ни на китайском же изъясняемся! Против системы идти сложно. Так что если у тебя хватит тямы на осознанную глупость, то лучше прикинься ветошью! И будь как все!

БОБРИКОВ: Ну знаете вы меня, прямо как школьника!.. При сыне-то… Может, фильтровать немного будете?.. Речь свою мудрёную!

ЖАБОНЯН: А что правду-то от сына скрывать?

БОБРИКОВ: Ну, молодец! В сопли меня уделала! Прошлась по болевым точкам! А дальше-то что? Самоутвердилась под старость! Дальше что?

ЖАБОНЯН: Хамлет! Я бы это назвала: прояснила ситуацию!

БОБРИКОВ: Но при этом, конечно же, унизила и оскорбила!

ЖАБОНЯН: Ах, это мизерные издержки! За это сейчас не привлекают. Подумаешь! Побочные издержки! Микроскопическая амортизация ржавенькой репутации. Что-то вроде того…

БОБРИКОВ: А чё это ржавенькая? Чё это ржавенькая-то? Я вот, например, не ворую, в отличии от некоторых.

ЖАБОНЯН: Ой! А что это за шакальи намёки? А кто это тут ворует? Какие такие некоторые?

БОБРИКОВ: Ага! Шапка загорелась! На трудовые так не разживёшься! Обставилась она тут предметами роскоши. Пошлостью дорогущей она обросла!

ЖАБОНЯН: Да нет же! То, что в вашей варварской интерпретации вам видится пошлостью, на самом деле всего лишь предметы утончённого искусства. Алё, дядя! Из комы только что вышел, что ли? Иди в бизнес, и живи как хочешь!

БОБРИКОВ: Это самый короткий анекдот, который я когда-либо слышал!

ЖАБОНЯН: Пока ты пьяный в дугу землю бодал да с балалайкой глотку рвал, теряя время за кружкой пива с мусорными знакомыми... Я работала! Много работала! Над собой работала!

БОБРИКОВ: Вот ведь правду говорят: «Труд облагораживает человека!».

ЖАБОНЯН: Оценила иронию. Пошлая издёвка! А по-моему, труд делает человека рабом. Говорят: евреи вообще труд позором считают. И это не только на нашей планете.

БОБРИКОВ: А давайте за наши территориальные рамки не будем выходить! А то совсем запутаемся.

ЖАБОНЯН: Обобщать не надо! Кто запутался по жизни, так это ты!

БОБРИКОВ: И снова спасибо! Что в очередной раз об меня, нисколько не церемонясь, ноги вытерли! Опять без зазрения совести поливаете меня грязью! Зачем же вы берете на себя столь непосильную ношу? Вы же себе большой кармический хвост отращиваете!

ЖАБОНЯН: А я за правду, за прямоту! Лицемерие вас всех приводит, знаете куда? Вы слесарь, вам хорошо известно!

БОБРИКОВ: Опять двадцать пять! Ну это что за грязные намёки,! Снова и снова! Черепашек-ниндзя ещё вспомните.

ЖАБОНЯН: Вот-вот. Вы всё поняли!

ЛУКРЕЦИЙ: Черепашки-ниндзя! (Кричит и смеётся Лукреций).

ЖАБОНЯН: Канализация – это твоё личное ритуальное место. Такое вот экологическое лицемерие.

БОБРИКОВ: И что же вы, сударыня, ни разу, что ли, не подавитесь своими жидкостульными эпитетами.

ЖАБОНЯН: Правда не нравится ни кому, потому что она заставляет посмотреть в лицо своим страхам. Но, напрягаясь, ты растёшь, а значит тебе это на пользу!

БОБРИКОВ: Слова то красивые, только вот… Что стоит за этими словами? Вот ведь в чем вопрос!

ЖАБОНЯН: А за словами – опыт! Мой личный. Эти слова – из утрамбованных опытом пластов психики. А чисто формально слова любой повторить может, думая, что на них право имеет. Свобода же слова, мать твою за ногу! Так что бездушным  формализмом не терзаюсь! Да и уже порядком надоело всякому мусору помоечному что-то ещё доказывать!

БОБРИКОВ: Поосторожней с фразочками, дамочка! Поосторожней! Ка бы чего не вышло! А то ведь, знаете, на слова и не слова прилететь могут! (Угрожающе берёт её за плечо).

ЖАБОНЯН: (Резко одёргивает руку с плеча). Руки!!! Ну еще не хватало, чтоб мне в моем собственном офисе, в моём Храме Великих Свершений хамили и угрожали всякие прохожие! Что бы быдло всякое мои личные границы нарушало!

БОБРИКОВ: А-а! Ну, раз уж так, то пройдём мимо! (Сильно ударяет ладонью по столу).

ЖАБОНЯН: Ну не надо мне тут буйствовать... Один уже приложился... Со всей пролетарской ненавистью... Сидит по разбойной статье, считая себя политзаключенным. Какой бы ни был буйный бык, на банке пишется тушёнка!

БОБРИКОВ: Ну не надо мне тут скороговорками угрожать!.. Сама это ты… Тушёнка! А на банке пишется: «говядина тушёная». А тушёнка – это ваши разговорные слова на рынке! Это так: для справки! А то я смотрю, больно грамотная. И ещё раз… Чтобы закрепить: не надо мне угрожать!

ЖАБОНЯН: Я не угрожаю! А призываю к адекватности. Ибо безнаказанность и вседозволенность – короткий путь к беспределу! А это тупик.

БОБРИКОВ: Стуканёте, значит, на меня?

ЖАБОНЯН: Стукану! Только сначала тебя! А далее сотрудников привлечем из органов для выяснения и дальнейшего разбора ситуации.

БОБРИКОВ: Понаберут кого попало с улицы по объявлению! Хр... Тьфу!!!

ЖАБОНЯН: Ты мне поплюй ещё здесь! По объявлению таких, как ты, набирают! А я сама себя назначила! Слава богу.

БОБРИКОВ: А, ну понятно! Через сито не прошла. Бесконтрольная, значит. Ты посмотри на неё! Ну, я на тебя управу всё равно найду! Да… Быстро же я погряз в этой вязкой дискуссии. С вами кофе испить – одно удовольствие!.. Вы на меня просто обрушили огромный массив информации.

ЖАБОНЯН: Ну уж извините, что в ваш темный канализационный подвал сознания фонариком посветила. Если это хоть как-то повлияет на глубинные структуры...

БОБРИКОВ: Навряд-ли! Ваша речь, как Доширак – живот разбухает, питательной ценности никакой!

ЖАБОНЯН: Ну… Ни в коня корм! Не переживай, лишнее не усвоится. Мозг не желудок, не обсерешься!

БОБРИКОВ: Грубовато! Вам не кажется?

ЖАБОНЯН: Я человек прямой! От всех этих ваших условностей-комплексов, тараканов-вирусов избавлена. Поэтому, что для тебя грубо, для меня вполне приемлемо. А под ваши узкие коридоры сознания и душные рамки я не намерена подстраиваться. Все эти ваши псевдокультурные надстройки сжимают варианты действий, делают из вас картонных солдатиков. Вот и будь чужой игрушкой!

БОБРИКОВ: Эх, не любите вы нас, кормильцев-холопов! Не любите!

ЖАБОНЯН: Любовь – не обязательство. А если копнуть глубже: даже производная страха смерти. Но это так, для справки. А то ведь вы к любой букве цепляетесь. А что до холопства… Ну, хобби у вас такое! Что же тут поделаешь?

БОБРИКОВ: Рабочий класс, значит, не любите!

ЖАБОНЯН: О-о! Больная тема! А где он, этот класс? Который рабочий?

БОБРИКОВ: Так тоже не наша вина! Ваш класс постарался – деклассировал!

ЖАБОНЯН: Ну да. В рот вам пойло насильно заливаем?!

БОБРИКОВ: Не от хорошей жизни люди спиртное употребляют.

ЖАБОНЯН: Употребляют? Бухают в неразумных количествах! Бухают от скуки, вследствие слабоволия и ограниченности мышления! Как ни в себя льют!!

БОБРИКОВ: С такими проблемами… Как ещё совсем не поспивались?

ЖАБОНЯН: Продолжай ссать себе в уши: пандемия, разруха, экономика сдохла, жизнь – дерьмо! Ой! Ну, вы пожалуйтесь мне, поплачьте и снова пожалуйтесь! Давайте, укрепляйте негативные нейронные сети в головном мозге! А тропинки свои корявые ваша порода топтать любит. Ну, а потом удивляетесь, откуда же всё это дерьмо? Сами программу себе пишите! Вам пальцем указали, а вы и рады стараться! Вот весь и фокус! Никакой метафизики!

БОБРИКОВ: Легко вам так говорить, сидя на мешке с деньгами!

ЖАБОНЯН: А этот мешок мне с неба ни упал, а потом и кровью достался! Как проклятая дворняжка выживала в девяностые! На самом дне фундамент закладывала!

БОБРИКОВ: Да что же вы тут передо мной так распинаетесь? Пиетет от сантехника – это, знаете ли, такое себе... Это же как отрицательная калорийность. Вот, например: огурец имеет энергетическую ценность – сорок пять килокалорий, а желудок переварит его, потратив сто килокалорий в эквиваленте. Вы же своей хвальбой у меня только обратную реакцию вызываете!

ЖАБОНЯН: Ладно, «огурец»… Сменим тему!

БОБРИКОВ: А не сменили! Вас послушаешь – вы все герои! А по факту бизнес нулевой со случайным наследством! Вот и вся схема! Всё пишуться, рисуются: тут вложил, там поднял, здесь приумножил, там снова расширился… А по факту этому наследство упало, тому родители помогли, а этой три бывших по хате оставили! Но, сука, все такие успешные бизнесмены сразу!

ЖАБОНЯН: Ну, это не про меня. Абсолютно точно! Я надрывалась, чтобы выжить! Да и с какой-то вы завистью говорите. И не логично. Допустим, вы из трёх случайных примеров увидели во всех, кто богаче вас, таких счастливчиков. А теперь внимание! Логика… Откуда же тогда у этих бизнес-ангелов взялись деньги? Те, что наследство оставили, помогли и при разводе квартиры оставляли? Когнитивные искажения… Не кажется?.. Я вот наследство не получила, родители не помогали, а муж бывший… Так это я его долги загасила, а после развелись. Я надрывалась…

БОБРИКОВ: Не в том месте надрывались, видимо!

ЖАБОНЯН: Да как вы смеете? Не хамите! Как женщина достойных моральных устоев!.. Категорически! Слышите?! Категорически запрещаю вам даже заикаться по данному поводу! Такие, как вы, только и можете свою никчёмность и несостоятельность оправдывать нечестными и стрёмными заработками других: этот наворовал, та насосала!

БОБРИКОВ: А что? Не так?

ЖАБОНЯН: Не так! Вам так удобно! Это ваша реальность. Да, есть и такие! Но не все!

БОБРИКОВ: О, великий магнат и единственный монополист всех истин!.. То, что вы без разбору пробиваете поля каждому встречному, это я уже понял! И что же вы мне посоветуете?

ЖАБОНЯН: Сейчас просто лопну от смеха! А что тебе посоветовать?.. Ну, разве что… Сожги ты этот хлам в башке! Обнулись! Сбрось сознание до «заводских» установок! Видите ли, Бобриков, вы всё время пытаетесь колесо грузовика прикрутить к своему велосипеду! Да, это колесо, но оно же явно не подходит! Слесарю слесарить, а большому кораблю большое плаванье… Вот кашу уже тебе горожу… Но ты понял! Ты ведь понял?

БОБРИКОВ: Да куда уж мне?!. С моими то игрушечными колёсиками!

ЖАБОНЯН: Обиделась букашка, что её назвали маленькой!

БОБРИКОВ: Ну, теперь то понятней некуда! Спасибо! Расковыряли до кости!

ЖАБОНЯН: Ладно-ладно! Не нагнетайте так сильно!

БОБРИКОВ: А по-моему, это вы нагнетаете! Вы всё время мне пытаетесь насадить достигаторство. Нормальными профессиями его сложно достичь. А всякие блоггеры, психологи, певцы, экстрасенсы, эскортницы и всё, что масштабируется – это сейчас модно. Бац-бац – и в дамки! А простым ремеслом… Шиш с маслом! Условия игры таковы: мне жизни не хватит, чтобы прокачаться до того уровня, кто нас создал и поставил в такие условия. Ой, ну и замахнулся же я… Тут, на следующем социальном этаже, условия такие, что и не догонишь.

ЖАБОНЯН: Да ты провалился в такие разломы, что многим важным фигурам, чтобы высказать вам своё «а-та-та!», тупо лень до вас нагибаться. У тебя всегда есть выбор. И ты всегда должен отказаться от того, чего сильно хочется, в пользу чего-то, чего хочется ещё сильнее. Но это если повезёт.

БОБРИКОВ: Вот это откровение – дороже золота! Аж руки трясутся от такой халявы!

ЖАБОНЯН: Ну, прекратите уже паясничать! Это как-то не серьезно! В вашем-то возрасте! Лучше бы не юмором защищались, а исправляли бедственное положение своих дел. Не туда вы энергию свою тратите. Оттого и сложная жизненная ситуация. На пустяки сливаешь свои и без того мизерные ресурсы. Вам нужно срочно предпринимать конкретные действия! А вы пляшите шутом!

БОБРИКОВ: Несправедливо жрать больше других! Не считаете?

ЖАБОНЯН: Я ему про одно, а он мне про что попало! Ах, несправедливость… Ну да, есть такое… Мы уже сегодня с вами об этом говорили. Детская позиция. Глубокой бороздой пропаханы примитивные программы в вашем сознании. Я, к примеру, всего достигла сама, а вы пытаетесь дорваться. Чувствуете разницу?

БОБРИКОВ: Я так полагаю, как и вы, могу не отвечать на ваш провокационный вопрос?

ЖАБОНЯН: Можете. Можете остаться там, где вы есть. Вам же там и место!

БОБРИКОВ: Да ладно? Ваше «вам» я так полагаю, это не конкретно про меня, а про брата нашего? Так и среди нас тоже тогда не все неудачники и алкаши. Я вот что, похож?

ЖАБОНЯН: На кого?

БОБРИКОВ: На алкаша и неудачника?

ЖАБОНЯН: Ну, на топового алкаша – нет! Тот, что в канаве под забором валяется. Хоть и не исключаю! А на неудачника – да! Вы вот как только опрокинули своё величие за порог, так сразу запахло не благополучием. Тяжёлая энергетика напрочь сковала пространство!

БОБРИКОВ: Неприятная вы женщина!

ЖАБОНЯН: Потому что правду говорю?

БОБРИКОВ: Просто неприятная!

ЖАБОНЯН: А вам ваши алкаши больше приятны?

БОБРИКОВ: А вы нашего брата не троньте!

ЖАБОНЯН: Вы сейчас поняли, что сказали? Алкаша братом назвали!

БОБРИКОВ: Я вам подыгрываю!

ЖАБОНЯН: Доподыгрывались... Брата, говорите, не троньте... А чего его трогать то? Вы сами себе опасны дремучестью своей!

БОБРИКОВ: Если аппроксимировать вашу логику на...

ЖАБОНЯН: Боже! Не пугайте меня! Ваш брат оперирует несколько иным синтаксисом, топорными терминами мата, грузит полные вагоны. Но бывают выдающиеся средь вашего брата. Ну просто таланты! Самородки! Буквально несколькими деньками ранее, здесь, на креселке, вот прямо где вы сейчас, дорогой мой, сутулитесь, такие слова выпорхнули из груди молодецкой: бодрящие, исконно русские слова, да как стали радовать слух, что аж гордость за наших до слёз пробрала. Вот оно, слово живое, матерное! А один тоже из ваших... У меня тут в офисе маракуйей угостился. До сих пор думает, облепиха была в коробочке. Только облепиху называл «универсальными» словами, от которых уши вянут. Диковинный фрукт в клочья разорвал его вкусовые рецепторы!

БОБРИКОВ: Подумаешь, человек экзотический фрукт не ел никогда. А опасность то в чём?

ЖАБОНЯН: Следующий раз ядовитый крем съест! Подумает греческий йогурт... Да что же я несу? Ваш брат йогурт не ест. Мазик! Точно! Подумает майонез. Хавнет!.. И завернётся братка! Ему кислота желудок разъест!

БОБРИКОВ: Прямо-таки индейцем нашего брата выставила. А ты знаешь, что такое згон? А резьба «папа» «мама»? А я шарю!

ЖАБОНЯН: Ну, посмотрите-ка на него: гаражный выскочка! Шарит он! Неуместно, странно и смешно! А шарить – это хорошо, если только не мелочь по карманам. Да ничего страшного… Дремучесть – это ведь для вашего брата нормально, терпимо и даже не смертельно! У вас же всё так: тут «подумаешь», там «и так сойдёт», здесь вообще на всё махнул рукой, тут тоже, как обычно, спустил рукава и соплю об себя вытер… И вот из этих неказистых, казалось бы, незначительны мелочей, из этих незаметных пазликов изо дня в день вылепливается и вырастает сложным процентом ошибок большая гора несчастья! Такая вот куча кучная нерешённых бытовых вопросов. Куча из одинаковых ошибок, которую вы жизнью называете. «Судьба!..» – грустно сетует ваш брат!

БОБРИКОВ: Возможно, поучительно, но...

ЖАБОНЯН: Зато правда! Не стыкуются наши ментальные формации.

БОБРИКОВ: А попроще для дебилов?

ЖАБОНЯН: Ну, если совсем для крайних дебилов... Моя твоя не понимать!

БОБРИКОВ: Так, если ты меня не понимать! Кто из нас дебил?

ЖАБОНЯН: Ну, в твоём понимании все кругом дебилы. Это не новость для меня. Так ведь удобно. Простейший предохранитель психики.

БОБРИКОВ: Ох, и не нравится мне ваш тон! Омерзительные, едкие, копчёные выражения! Фу! Причем с самого начала не нравится! Ну да ничего, спишем на врожденное хамство и профессиональную не пригодность. Издержки, они же везде. Куда же без брака?!

ЖАБОНЯН: Ну-ну. То-то я смотрю, винтик идеальный!

БОБРИКОВ: Между прочим, брак в серийном производстве – это уже искусство!

ЖАБОНЯН: А у тебя талант – ересь на ходу придумывать!

БОБРИКОВ: Ну хоть в чем-то меня признали важные фигуры!

Михуил Фидрилович не долго сдерживал недовольство и так сильно скривился. Его почему-то сильно всколыхнула издёвка «идеальный винтик». Сам не зная почему, но у него будто что-то вспыхнуло внутри. Словно это именно тот речевой маркер, способный триггернуть так, после которого, несомненно, сильно хочется дать в табло. Но он решил отстоять свои принципы словесно, и его понесло:

– У меня от каждой вашей забористой фразы геморроидальные шишки набухают! Так ихочется вас чем нибудь пришибить!

ЖАБОНЯН: О-о! Даже так! Неожиданно! Ваши девиации нелинейно прогрессируют. Ну, раз вы уже своё лицо показали и вся гниль вылезла наружу, думаю, церемониться с вам будет слишком даже неуместно. Я, в свою очередь, никакого душевного скрипа от колкости собственных фраз не испытываю. А вы меня всё больше удивляете! Ну, вы прямо-таки воплощаете собой все свои откровения.

БОБРИКОВ: Ну что за бредоирония?

ЖАБОНЯН: Завязли в слесарне своей. А сознание прямо-таки к высоким материям тянется. Вот прямо так и вижу: сидит в говне по пояс, в одной руке ёршик, в другой – вантуз, в зубах проволока унитазная. Измазанный весь, как чёрт собачий! И ведь не просто сидит, как вошь, а стихи читает под классическую музыку и думает о передовых научных открытиях, мечтая при этом как-то существенно повлиять на глобальный ход событий. Так пополам и треснуть можно!

БОБРИКОВ: Кривая у вас получилась карикатура. Мне почему-то ещё больше хочется вас ударить!

ЖАБОНЯН: Вот видишь! Тебя от правды сильно пучит. Значит, совесть где-то внутри хоть и сгнила, но еще не сдохла совсем! Или это не совесть? (Шикарно и артистично поигрывая руками, Жабонян усилила эффект восприятия оппонента).

Превосходно отыгранные жесты взбудоражили собеседника так, что он невольно съёжился, но как-то криво, что походило на жалкую пародию старого ёршика. Бобриков знал, что она права, и от этого его ещё  большее шкандыбало. Возмущение всё больше прорывалось наружу.

ЖАБОНЯН: Ну что, я не права?

БОБРИКОВ: Ну вот, опять мы с вами киями меряемся.

ЖАБОНЯН: Ну ладно-ладно, посмотрите-ка, сабелькой он тут своей размахался. Нет! Я вам на ваш уровень указываю!

БОБРИКОВ: Как сказал один умный человек, имени, к сожалению, его не помню: «Не трать своё драгоценное время на мысли о том, что думает о тебе кто-то другой!».

ЖАБОНЯН: Ну-ну... Сектор избегания... Не чувствуете, нет? Чем-то вроде запахло?! А-а! Так это подростковым максимализмом завоняло! Слушайте, успокойтесь, чайку попейте.

БОБРИКОВ: Ну да... С кетамином?! От вас я иного не ожидаю.

ЖАБОНЯН: Да зря вы так!

БОБРИКОВ: Так вот, я про цитату... Вообще-то это великий, всеми признанный гений сказал.

ЖАБОНЯН: Да такой великий, что ты имени его не помнишь.

БОБРИКОВ: Ну, кто-то из авторитетных научных мыслителей.

ЖАБОНЯН: А я не из вашей секты... Брендированным богам не поклоняюсь!

БОБРИКОВ: Ну ладно, женщина, прекращайте разговор ни о чём.

ЖАБОНЯН: Вот, бери ребенка, иди домой и там жене своей так говори!

БОБРИКОВ: Что за инструкции? Предупреждаю: я владею техникой резких плевков и внезапных шлепков!

ЖАБОНЯН: Если это корявый юмор, то не смешно! А если нет, то при вашей неадекватности это вполне очевидно и даже естественно. Но тебе слишком дорого обойдётся такая фривольность.

БОБРИКОВ: Громким голосом не обозначился – можно подавлять?! Нападающая, что ли?

 ЖАБОНЯН: Да уж не вратарь!

БОБРИКОВ: Я же как пружина: сильней надавишь – сильней получишь!

ЖАБОНЯН: У тебя фетиш: гордится чем попало! Достижение, надо сказать, сомнительное. Особые прослойки, возможно, и оценят. Ну, ладно-ладно, верю-верю! Видали мы вас таких прытких-грозных. Женщине угрожать – это  же очень «достойно» и «почётно»!

БОБРИКОВ: Согласен, некрасиво! Так ведь в битве добра со злом никто добрее не становится. Не люблю спорить. Спор – это борьба за ранги. А борьба за ранги – это животное поведение. Не нравится мне оскатиниваться!

ЖАБОНЯН: Прямо-таки по полочкам он разложил! Хорошо сказал, а сделал всё наоборот! Оскатиниваться ему не нравиться! Сам-то понял, что сказал? Молодец, что пока до поросячьего визга не оскатинился...

БОБРИКОВ: Так, всё! Я не намерен больше терпеть это хамство. Пойдём, сынок. Как говаривал старый добрый Черчилль: «Если проходите через ад – не останавливайтесь!». Пожалуй, мне пора! Счастливо оставаться! Варитесь в своём эксклюзивном котле!

ЖАБОНЯН: О боже! Как изыскано. Как тонко от сантехника! Может, вы ещё и на скрипке играть умеете? Вы, наверное, в своей канализации и книжки, грешным делом читаете?

БОБРИКОВ: Нет. Я ими жопу вытираю!

ЖАБОНЯН: Фу! Помилуйте! Как грубо!

БОБРИКОВ: Как умеем. Куда уж нам-то до разэлитной-то элиты! Желаю вам не отравится от собственной токсичности!

ЖАБОНЯН: И вам язву в подарок с ушами! Это я намекаю вам, что вы язвительный тролль!

БОБРИКОВ: Без вашей расшифровки всё понятно! Шифровальщица! Я человек хоть и без высшего образования, но ведь не без мозгов! Пойдём, сынок! Выплюнь конфетки! Тётя злая, вдруг отравит! Пойдём, пойдём...

ЖАБОНЯН: Улыбок тебе, дед Макар! Реверсом.

БОБРИКОВ: Че к чему? Новый ребус? Это намёк, призыв или оскорбление?

ЖАБОНЯН: Да просто тявкнуть захотелось! Простой собачий этикет.

БОБРИКОВ: Сиди уже в будке своей и не вылезай!

ЖАБОНЯН: Ну вот, как сожру всех покупашек, так и вылезу. Слова копошатся на языке не хорошие, так и хотят устремиться на милого собеседника сквозь проплешину.

БОБРИКОВ: Засуньте свой язык в то, на чём сидите!

ЖАБОНЯН: Да ты уже показал свои таланты... Намёки хоть и шершавые, но без мата. Я удивляюсь! Да вы просто наносантехник! Некая, новая, улучшенная версия. Киборг, наверно?

БОБРИКОВ: Вы на каком-то ублюдском языке со мной разговариваете!

ЖАБОНЯН: И это мне говорит странный подозрительный гоблин?!

БОБРИКОВ: Пойдём, сынок! Крокодил пусть в болоте киснет.

ЖАБОНЯН: Компостная яма скучает по тухлому овощу! Утилизируйся, редиска.

БОБРИКОВ: Детсадовские частушки-оскорблялки. Дурдом какой то!

(Обращается к сыну Лукрецию).
– Конфетки выплюнь, говорю! Да прямо на пол плюй!

ЖАБОНЯН: Вот свиньи!

БОБРИКОВ: Не хочется сыпать на Вас незамысловатые бранные эпитеты… Но Вы, барышня неказистая, всё же провоцируете на моральный расстрел. Ваша деятельность обставлена по последнему слову мерзости... Постыдная метаморфоза! Мерзкое местечко. И не менее мерзкое существо!

ЖАБОНЯН: Ого! Вот это оскорбление! Нужно запомнить.

БОБРИКОВ: На лбу себе начирикай!

ЖАБОНЯН: Ну-ну! Рздухарился! Чё-то понесло тебя.

БОБРИКОВ: Это от тебя! Пронесло.

ЖАБОНЯН: А это контрольный? Удачи! Пока, малыш!

БОБРИКОВ: (Лукрецию). Не отвечай ей.

ЖАБОНЯН: На урановые рудники вас! В отпуск! Милые покупатели.

БОБРИКОВ: Чтоб ты сдохла!

ЖАБОНЯН: Чтоб у тебя рот сгнил! Паскуда! Желаю тебе, Фурункул Петрович, персональный котёл в Аду!

БОБРИКОВ: А уже не получится! Я тебе это первый пожелал! Падаль!

Бобриков с сыном Лукрецием выходит в расстроенных чувствах, со жгучим желанием совершить убийство. Стоит и обдумывает, какой инструмент лучше подойдёт для отчаянного действия. И вдруг, глядя на сына, резко передумывает.

Несколькими минутами позднее...

Жабонян звонит помощнику Сергею.

ЖАБОНЯН: Сергей, там слесарь с мальчиком хромым… Впарь им первый этаж, двушку с гнилого угла.

СЕРГЕЙ: С ребёнком хромым и с плесенью?.. Ну, в смысле, хромой ребёнок. А квартиру им с плесенью?..

ЖАБОНЯН: Очень хорошо, что уточнил. А то ведь и непонятно было! (Раздражённо язвит Жабонян).

– Что за сантименты? На его запойной роже вся его примитивная жизнь наперёд расписана… Один хер, скатится в более глубокую яму! Ребёнка всё равно в детдом заберут, тут и к бабке не ходи! Для них этот тухляк – выше крыши! Так я не поняла?.. Если в сроки не уложишься,  потом этот тухлый висяк со скидкой из своего кармана впаривать будешь!

СЕРГЕЙ: Акай!

ЖАБОНЯН: Слушай, я тебе уже говорила: мы не в Америке! Понял?

СЕРГЕЙ: Понял! Добро!

ЖАБОНЯН: Ну вот. Хорошее же слово. Молодец! Выполняй!

СЕРГЕЙ: Ак... Простите, привычка. Понял!

ЖАБОНЯН: Жду!

Спустя четверть часа...

БОБРИКОВ: Давай, сынок, квартиру посмотрим. Если понравится, заплатим этой жирухи. Пускай эта неприятна особа гамбургеры лопает! Или что там она жрёт?

ЛУКРЕЦИЙ: Ха-ха! Навоз!

БОБРИКОВ: Правильно! Как я сам не додумался?! Молодец, Лукреций! Будем считать, что нам сделали прививку от сволочей! Теперь у нас железный иммунитет. Начхать нам теперь на эту Бабу-ягу!

Спустя некоторое непродолжительное время… Бобриков, пристально осмотрев жильё, вполне удовлетворён интересующим его объектом. Для себя он выбор сделал уже давно, и это была чистая формальность.

ЖАБОНЯН: Уважаемый товарищ...

БОБРИКОВ: Какой же я вам товарищ?

ЖАБОНЯН: Самый что ни на есть настоящий товарищ! От слова товар!

БОБРИКОВ: Ах, ну если так… Не смею с вами спорить!

ЖАБОНЯН: Ну а зачем кривляться? Говорю как есть!

БОБРИКОВ: Где тут марать бумагу?

ЖАБОНЯН: Созрели?!

БОБРИКОВ: С вами не созреешь! С вами протухнешь!

ЖАБОНЯН: Ты распишись. А там как хочешь… Хоть сгнивай!

БОБРИКОВ: У нас в раздевалке на работе культурнее разговаривают. Кстати, слесаря, которых вы быдлом считаете. Даже те, кто в запое под жёстким бухичем возле рундуков валяются! И те достойней вас на порядок!

ЖАБОНЯН: С такой паскудной швалью, как ты, только дубинкой разговаривать!

БОБРИКОВ: Закрой уже свою вафельницу, страпонесса! Ох, дотиранешся однажды, ей богу, дотиранешся!..

ЖАБОНЯН: Вот вам ключик, ржавый немного.

БОБРИКОВ: Такой же, как и ты! Дай бог, не свидимся!

ЖАБОНЯН: А нам с вами больше негде пересекаться!

Бобриков попросил сына подождать в коридоре. Михуил смотрел на Жабонян и уже представлял, как её задушит прямо здесь и сейчас. Но смачно плюнул ей в лицо и молча вышел из офиса.