Доля тети Маши

   Несколько лет назад жила в одном подъезде со мной этажом выше одна славная старушка, чем-то напоминающая мою маму. Я иногда просила ее присмотреть за дочерью. В благодарность чем могла помогала тоже. Дружили мы, одним словом...
 
   Тетя Маша жила не одна, а с сыном. Приехала она из деревни, пожалев его одиночество (он к своим сорока так и не создал семью). Бросила домик, продала небольшое хозяйство и подалась век доживать к младшенькому (старший у нее трагически погиб), да пожалела о том горько не раз…
Первое время Толик еще держался, попивал «в меру». Но чем дальше, тем больше. Стала тетя Маша пятый угол искать. Находя его частенько у меня. Не раз жаловалась она мне на свое житье-бытье. Жалела я ее сильно и пыталась увещевать великовозрастного негодяя, поднимающего на мать руку. Да толку не было. Тетя Маша плакала: «Танечка, плюнь ты на него, он только потом на мне зло вымещает».
 
   Но однажды, услышав, как в очередной раз Анатолий устраивает матери варфоломеевскую ночь, я сорвалась наверх. Когда никто не открыл, вызвала милицию - дебошира забрали. Ну и что вы думаете? Буквально на следующий день он был уже дома. И, напившись до скотского состояния, опять избил мать. Мария Тихоновна пролежала долго в больнице. А когда ее выписали, совсем почти перестала заходить ко мне - сын категорически запретил. И бил он ее, вероятно, так же.

   На улицу тетя Маша выходить стала все реже. Однажды я столкнулась с ней в подъезде: женщина еле поднималась по лестнице. Увидев меня, расплакалась: «Танечка, помру, наверное, скоро: очень ноги болят». И показала мне опухшие посиневшие ноги. Я ахнула: «Тетя Маруся, вам надо срочно в больницу!» - «Да, надо». – «Так давайте завтра же я вас отвезу». – «Не нужно, Танечка, племянница должна прийти и отвезти меня». Женщину увезли в больницу, где она буквально «сгорела» за месяц.

   Толик совсем спился, Моя приятельница, работающая в ту пору в Бюро приватизации, рассказывала, что приходил он вместе с каким-то «навороченным» молодым человеком. Анатолий приватизировал квартиру, наследовав ее этому постороннему юнцу. Вел себя наш сосед последнее время довольно тихо. Нам слышно было снизу, как он иногда падал на пол, выкрикивая при это нечленораздельные ругательства. Вид Толика был ужасающ. В его доме постоянно появлялись какие-то темные личности и, вероятно, специально спаивали. Мы с соседями несколько раз пытались обратить внимание милиции на это пьяное угасание с посторонней, явно не бескорыстной, помощью. Но поскольку Анатолий теперь не буянил, все махнули на него рукой.

   Он находился уже на как бы по ту сторону жизни и при встречах в редкие минуты своего отрезвления, которое поспешно тут же  разбавлял бутылкой какой-нибудь «бормотухи» (может, он торопился заглушить уколы совести таким образом?), отрешенно смотрел сквозь нас, по-моему, не видя и не слыша уже звуков внешнего мира. Видеть это нелепое, ставшее уродливым до безобразия, опухшее до неузнаваемости существо, было тяжело.
   - Бедная тетя Маша! – вздыхали мы. – Слава Богу, что она не видит  всего этого...

   А ведь Толик был ее любимым, младшеньким и, как она рассказывала, когда-то заботливым сыном. Пока не ушел в армию. Он и дров, бывало, наколет и по хозяйству поможет. Тетя Маша рано осталась без мужа. Старший сын пошел по грибы, да и не вернулся. Нашли через полгода, с трудом опознав в нем Сашку. Так и не узнал никто: то ли надругался кто над ним, то ли несчастный случай стал виной гибели.
Младший после армии в деревню не вернулся. Разве ведала Мария Тихоновна, когда надумала приехать доживать век к сыну, что ожидает ее такая печальная  кончина? А еще более – о жуткой своей нелепостью судьбе младшего сына…

   Думаю, мать простила Толику все зло, что он ей причинил. Материнское сердце отходчиво, для него самое главное – счастье  ребенка. Но не было его ни у нее самой, ни у ее кровинушек. Кто в том виноват? Тяжело Марии Тихоновне было уходить в мир иной…

   Прошло месяца три. Стояло жаркое лето. Я вышла в прекрасном расположении духа на улицу, радостно улыбаясь солнышку. Подошел сосед и оглушил новостью: «Увезли вчера Толика. Три недели пролежал, пока запах уже не пошел от него…» Я ахнула, в голову невольно закралась мысль о том, что ему « помогли» так быстро умереть: сделать это было легко с таким запойным алкоголиком. Видно, Бог наказал Анатолия – содеянная жестокость по отношению к матери вернулась к нему бумерангом…