Горiлка medley

  -  Как будет на местном наречии:“кот”?
  - Кiт. Надо произносить так: “кит”.
  - А... "кит”?…неужели…“кот”?
  - Не водятся тут у нас киты…             
   Бонифаций, поглощённый борьбой с селёдочным хвостом и вечерней дрёмой, и, погружаясь в лабиринты самоидентификации, внимательно прослушивался к нашему диалогу…




  Их величие, коснувшееся тебя однажды, не отпустит  уже никогда.
Тем более, если повстречаешься с ними в ту пору, когда ничего толком в жизни ещё не видел, и только начинаешь слегка понимать, что мир - он немножечко не такой, каким ты себе его представляешь. И длань, простёртая у блистающих куполов, и крест в твёрдой руке над излучиной Великой реки будут тебе  немым вопросом и укором  - почему именно так всё вышло и в чём тут именно твоя вина? И есть ли она?

   С плеча  “Наркомана”, скромно постучавшегося в дверь нашей комнаты, свисала старенькая хозяйственная сумка, вместившая в себя артефакты, безусловно более прозаичные, чем  булава Богдана, или  крест Князя Владимира, воздвигнутый над Днепром. Экспонаты являли собой три, наполненные до краёв, трёхлитровые банки, а “Наркоманом”  (признаюсь, довольно глупо ) - прозвал его я. Ни в чём таком запрещённом, он замечен не был,  если не считать странной записки, случайно найденной мною при уборке комнаты, в которой неведомый автор, с несоответствующей содержанию грамотностью, красочно описывал  “тот вечер в Бережанах, когда я чуть не “отъехал” и допытывался, правда ли, что адресат “завязал” и ( какая пошлость!)  “балуется только (!!!) водкой”?

   Всё дело в том что тогда, в наш лексикон  только начали приходить различные, невиданные доселе  “неформалы - наркоманы  - люберы”, и существо юных лет с всклокоченной крашеной шевелюрой, ощупью  находящее свой путь в жизни под пристальным наблюдением бдительной мамочки,  по совместительству - нашей квартирной хозяйки, с моей точки зрения, как нельзя более точно подпадало под вышеописанную категорию. Мама его, изо всех сил тянувшая  горе-сыночка, в понятном стремлении добавить скромный грошик к своей зарплате, охотно пускала на квартиру всех, прибывающих  на  благословенную землю, взрастившую  Лёву Бронштейна, Игоря Крутого и пана Кропивницкого ( понятия не имею, кем  являлся сей достопочтенный господин, но, полагаю, что был он человеком вполне достойным ) с благой целью “поменять три турбины на два винта” ( В.Ю. Захаров).

   От её менторских взоров не ускользало ничто, и она, отслеживавшая  все малейшие ошибки в  сыновьих  ПТУшных конспектах,  очень  удивилась бы  трём полным банкам самогона,  которые  он, улучив момент,  протащил в нашу комнату.  Местное население с презрением относилось к жидкостям, продаваемых в магазинах, и, пользуясь благами щедрого растениеводства, производило в тиши своих необъятных хат и дворов продукт по качеству не уступающий, а по цене  - не сравнимый с государственной монополькой, ограниченной, к тому же, знаменитой формулой “У2 - У7”.

  - Знаешь что такое “У2”?
  - Конечно же знаю, самолёт был такой, во время войны!
  - А что такое “У7”? А что такое “У2  -  У7”?
  - ????
  - У два открывается, у семь закрывается!

   Магазины, торгующие веселящим зельем, мудрым распоряжением Великой Партии, ограничивали свою работу “с двух до семи”, что только повышало конкурентоспособность продукта местных  виноделов; именно его, расфасованного по трёхлитровым  банкам и решил “Наркоман” передать нам на ответственное хранение до Восьмого Марта. Как такая странная мысль могла прийти ему в голову - для меня до сих пор загадка; и, признаюсь  -  я очень редко когда - либо ещё наблюдал всплеск энтузиазма и бескорыстной готовности  помочь, равные тем, что отобразились на лицах благородных джентльменов, грызущих от безделья семечки вперемешку с “Руководством по лётной эксплуатации самолёта Ан-24/26”;  три банки с заветной жидкостью успешно перекочевали  на балкон нашей комнаты,  как было и оговорено - до Международного Женского дня.

   И, помни Олежка историю с шампунем, случайно пролившимся за пару месяцев до нижеописанных событий, не пришлось бы автору повествования лепить из себя тарантиновскогого мистера Вульфа, приходящего на помощь и решающего вопросы.
   
   Шампунь тот разлился совершенно не к месту и некстати в громадной ванной  шикарнейшей квартиры, расположенной  в самом центре города с окнами, выходящими прямо на то, милое сердцу почти каждого советского авиатора, заведение. Цену за  проживание  наша первая квартирная хозяйка заломила совершенно заоблачную и, несмотря на всю взаимную симпатию, и, наших,  явно идентифицированных  общих предков,  никак не хотела идти на уступки, разрешив  взамен  бесплатно пользоваться всеми её богатейшими квартирными устройствами  и банно-прачечными принадлежностями, со щедрой небрежностью расставленными по полкам ванной, размерами чуть ли не превышающей среднестатистическую  комнату общежития.

  “Ребята, пользуйтесь всем, чем хотите,- напевала она, хлопая дверцами многочисленных шкафчиков, - но сюда вот ( она с трепетом открыла  последнюю за экскурсию, и,  похоже, совершенно сакральную полку ), - заглядывать не надо, тут моё…”.  Открывшееся, словно содержимое  пресловутого чемоданчика  Марселласа Уоллеса, обдало нам таким жаром и сиянием, что мы, поражённые, и не в состоянии вымолвить  хотя бы слово, стояли и мотали головами как китайские болванчики, пытаясь пантомимой уверить хозяйку в том, что никогда и ни при каких условиях, не прикоснёмся к Святая Святых. 

   Когда, стоя под душем с баночкой  заграничной жидкости в намыленной руке, вместо того, чтобы быть внимательным и осторожным, человек  поёт  песни, или просто рассуждает не тему сладости запретного плода как корреляции  уровня криминальности  деяния к вероятности ошибки, а, может быть, просто рефлектирует на тему ограничений лётной эксплуатации турбовинтовых самолётов, то…

  …шлёпание босых ног по паркету в коридоре, дверь нараспашку, ужас в бездонных глазах под кудрявой шевелюрой:”Саня, этот шампунь…который нам запретили трогать…он у меня разлился…!”
   
    Я сам удивился своей сообразительности, спасибо дедам, благополучно, в своё время,  уводившим полные лодки  стерляди от рыбнадзоров и монопольно содержащим небольшой  свечной заводик рядом с церковью: 

  -  Добавь из других флаконов, разбавь водой до прежнего уровня и поставь на место!!!

  Олег, оставляя на паркете мокрые следы, бросился обратно, в коридор, по направлению к ванной…но…

  Я не ошибся, когда предположил, что в тех людных колоннах, что сорок лет подряю  спутешествовали Пророку Моисею  по дороге в Землю Обетованную, мои предки брели где-то рядом с предками нашей квартирной  хозяйки…

  - Саня, она уже ТАМ!!! - обречённо констатировал Олег, завидя тётю в проёме  ванной двери, деловито осматривающую полки и, похоже, замеряющую уровень расходников в многочисленных баночках-скляночках, запрещённых нам к применению…

    Её шаги, медленно, но, как в фильмах ужасов, неотвратимо приближающиеся к двери нашей комнаты, фильтр сигареты, зажатый в омертвевших губах, немой ужас во взгляде Олега…тук-тук-тук…

  - Г’ебята, ну я же п’госила не пользоваться моими шампунями….

   Из доверия  мы вышли моментально; поздним вечером, когда хозяйка ушла на своё ночное дежурство в гостиницу рядом, к нам, вот так  совершенное случайно,  зарулил её братик, коему, неожиданно,  в полночь срочно понадобились какие-то обои, в поисках которых он, деловито шмыгая носом, долго и нудно осматривал  всю квартиру.    Консенсус в коллективе, признаюсь -  по нашей  вине,  явно не складывался -  была без радости любовь, разлука будет без печали; нам пришлось покинуть сие уютное гнёздышко, повторив,  как выяснилось впоследствии, путь многих предшествующих незадачливых квартирантов.

   Но мы, переехав в отель потеснее, попроще и ценою подешевле, нисколько  не прогадали, будучи вознаграждены тремя банками благословенного напитка, размещённого, в качестве временного хранимого на нашем балконе. Вечер, чудеса кулинарного искусства…жареная картошечка по-АВЛУГовски ( с чесночком и взбитым яйцом )…сосиски из соседнего  гастронома…и традиционный вопрос…

  - Ну что…? ( И вот заметьте, не я это сказал!)...    В общем, авиационные вечера с приглашёнными, кулинарными изысками, и долгими разговорами “за жизнь” под звонкий треск семечек продолжались довольно долго;  мама виновника торжества, к счастью не имевшая представления об источнике животворящей влаги,  тоже к нам нередко присоединялась;  в нашем небольшом, но очень тесном и сплочённом коллективе царили благостные тишь и покой, прерываемые лишь необходимостью ( дабы усыпить бдительность “Наркомана” ) дополнять уровень в пресловутых банках водой до полного уровня.  И всё было бы хорошо, не вмешайся климатический фактор,  вновь призвавший мистера Вульфа к действию:
               
   - Саня, ОНА замёрзла!!!   В общем, оно же  холодно  в феврале, холодно даже в тех южных краях, а мы доупотреблялись и доразбавлялись до такой степени, что  продукт, будучи подвержен, хотя и не таким уж и низким ( по сравнению с Сибирскими )   температурам, но…трансформировался в банальный лёд!!! 
 
    Что превратило нашу жизнь в сущий ад. Во-первых, иссяк источник благословенной влаги и нам снова пришлось начать расходовать  скромные бюджеты по улице Колхозной ( “Колгоспней”, как там говорят ), а во-вторых в нашу скучную жизнь отныне вплелась рутинная процедура - каждый день, вечером, банки перемещались к батарее отопления в нашей комнате, оттаивали и набирались тепла, занимая, наступающим утром, перед нашим уходом “ в школу”, на занятия,  своё место на балконе. И, случись “Наркоману” заглянуть в нашу комнату, дабы удостоверится в целости и сохранности артефакта, его  ожидал бы мир, тишина,  ублаготворение, и вид трёхлитровок, заполненных под крышку натуральным первозданным продуктом. То, что жидкость к вечеру начинала подёргиваться корочкой льда, ему было неведомо и знать ни к чему. К тому времени мы  мы возвращались “из школы” и переставляли банки снова в тепло…

   Парадоксально, но бесстыдным разбавлением вышеописанного продукта, мы совершили ни много ни мало, а благое деяние, поскольку,  вернувшись “на базу”, после празднования  Международного женского дня,  обнаружили состояние хозяйкиной квартиры, как бы сказать…далёким от идеала, и нам в голову пришла мысль - а что было бы, если Наркомановы друзья и подруги  самогон употребляли в его исходном состоянии?

   Там было хорошо, весело и беззаботно, там навсегда остались семечки, горилка, чистенький троллейбус, ходивший  до аэропорта и добрые, милые люди. Там нас, вполне непринуждённо,  на нескольких,  языках,  просвятили  о  шести режимах работы воздушного винта; удивлению моему не было предела, когда я, почти  через тридцать лет узнал, что даже на родине братьев Райт, их  кое-как насчитывают всего три.  Тишина  учебных коридоров помнила отзвуки шагов Кораблина и Чёрного, двух Великих Магистров, чьи легендарные имена  десятилетиями учащают биение  сердец всех,  посвящённых в то, что “круг” имеет форму прямоугольника, а Земля - форму чемодана…

    …Там пили “до упора”, а потом снимали “с упора” и пили до тех пор, пока не появлялась “отрицательная тяга”.  Там была уютная общага, где нас любили  ( в основном, благодаря Вадиму его гитаре ) и всегда радушно принимали. Продукт в их комнатах не заканчивался никогда, нас всегда  внимательно выслушивали, но уже тогда  -  не вполне  понимали, и даже  смысл многих новых  песен Захарова  не совсем до них доходил. С высоты стремительно удаляющейся европейской культуры и цивилизации они внимали нашим непреходящим жалобам и извечной  тоске, вытирали вислые усы, подливали горилки и приговаривали раз и навсегда запомнившееся : “Та що ви таке нам розповідаєте? Хіба таке буває?”.  Жизнь там бурлила, в кафешках-подвальчиках варили на песке расчудесный кофе, работы хватало на всех и небо гудело, и тех поднимающихся в воздух, сопровождал, вместо полутора сибирских кривых приводов, тройной перехлёст радиолокационного контроля.  И, казалось,  два великолепных мужа, один - с булавой, на фоне блистающих куполов, второй - с крестом, над излучиной Великой реки, будут вечно будут хранить эту землю.

      И их величие, коснувшееся  однажды, тебя уже не отпустит.
 И, подпав под него, ты поймёшь, что мир - не совсем такой, каким ты себе её представляешь.   Длань, простёртая у блистающих куполов, и крест в твёрдой руке. И  завораживающие взоры юных дев,  те взгляды, манящие и испытующие, пронзающие годы и ночную метель,  будут тебе  немым вопросом и укором  - что ты сделал неправильно,  почему именно так всё вышло и в чём тут именно твоя вина? И есть ли она?
 
 15.12.1987 г.  ( Кировоград ) -   22.02. 2022 г. ( Юрга, Кемеровской… )