Дэвид Бом. О диалоге

О ДИАЛОГЕ
Дэвид Бом (1989)

 Возможно, мы могли бы начать с разговора о том, что я имею в виду под диалогом. Начнем с этого, а не с попыток на самом деле иметь диалог, так как если вы попытаетесь начать таким образом, все будут недоумевать, что такое диалог и  есть ли он у нас на самом деле.  Поэтому мы будем уходить от сути.  Итак, мы немного обсудим диалог:  какова его природа?
Я придаю значение слову «диалог» значение, которое несколько отличается от того, что обычно используется.  Оттенки  слов часто помогают предложить более глубокий смысл.  «Диалог» происходит от греческого слова dialogos .  Логос означает « слово», или, как в нашем случае, мы думаем о «значении слова».  И диа означает «через» - это не означает два. 
Диалог может быть между любым количеством людей, а не только между двумя.  Даже один человек может иметь чувство диалога внутри себя , если дух диалога присутствует. Образ, который предлагает этот вывод, представляет собой поток  значений, смыслов, который течет между нами или внутри нас.  Это сделает возможным поток смыслов во всей группе,  из которого возникает какое-то новое понимание.  Это что-то новое, чего, возможно, не было в отправной точке диалога.  Это что-то творческое.  И это общее значение или смысл - это «клей» или «цемент», который объединяет людей и общество.
Сравните это со словом «обсуждение», "дискуссия" которое имеет тот же корень, что и «удар» и «сотрясение».  Это действительно означает то, что способно  разбить вещи.  И это подчеркивает идею анализа, где может быть много точек зрения.  Обсуждение почти как  игра в пинг-понг, где люди сражаются с идеями взад и вперед, и цель игры - выиграть или получить очки   для себя.  Возможно, вы воспользуетесь чужими идеями, чтобы подтвердить свои собственные - ибо вы можете согласиться с некоторыми или  не согласиться с другими - но суть в том, чтобы выиграть игру.  Это очень часто бывает в обсуждении. 
Однако в диалоге никто не пытается победить. Если в нем кто-то выигрывает, выигрывают все. Здесь имеет место другой дух.   В диалоге не делается попытка набрать очки или изменить ваш конкретный взгляд.  Скорее, когда с чьей-либо стороны  обнаружена ошибка, выигрывают все. Это ситуация, называемая беспроигрышной, в которой мы не играем в игру друг против друга, но друг с другом.  В диалоге выигрывают все. 
Очевидно, что многое из того, что называется «диалогом», не является диалогом в том смысле, в котором я использую это слово.  Например,  люди в ООН устраивали то, что часто считают диалогами, но они были очень ограничены.  Эти встречи были больше похожи на дискуссии - или, возможно, на компромиссы или переговоры - чем на диалоги.  Люди, которые принимают в них участие, не являются действительно открытыми для оспаривания их фундаментальных предположений.  Они обмениваются незначительными моментами, например, ведут переговоры о том, иметь  ядерного оружия больше или меньше.  Но весь вопрос о двух разных системах мышления серьезно не обсуждается.   Само собой подразумевается, что вы не можете говорить об этом - и этой ситуации ничто никогда не изменит.  Следовательно, их обсуждения не  серьезны, не глубоки.  Многое из того, что мы называем «дискуссией», не очень серьезно, в том смысле, что есть определенные виды вещей, которые считаются не подлежащими обсуждению и не рассматриваемыми, и люди даже не хотят говорить о них.  От этого - большая часть неприятностей.
Да и зачем нам диалог?  Людям трудно общаться даже в небольших группах.  Но в группе,  как эта, из 30 или 40 человек, многим может быть очень трудно общаться, если нет определенной цели, или если кто-то вводит ее от себя.  Почему это?  С одной стороны, у всех разные предположения и мнения.  Это основные предположения,
не просто поверхностные предположения, но такие, как предположения о смысле жизни;  о ваших собственных интересах, об  интересах вашей страны или ваших религиозных интересах;  о том, что вы действительно считаете важным.
И эти предположения отстаиваются, когда они оспариваются.  Люди часто не могут сопротивляться их защите,  и они склонны защищать их эмоциональным зарядом.  Мы обсудим это более подробно позже, но я приведу вам пример уже сейчас.  Мы организовали диалог в Израиле несколько лет назад.  Однажды там  обсуждали политику,  и кто-то просто так сказал: «Сионизм создает большие трудности в хороших отношениях между евреями и арабами.  Это главный барьер на пути ". Он сказал это очень тихо. Затем вдруг кто-то другой не мог сдержать себя  и вскочил.  Он был полон эмоций.  Его ровяное давление было высоким, и его глаза выскакивали из орбит.  Он сказал: «Без  сионизма наша страна развалится ".
У этого человека было одно базовое предположение, а у другого - другое.  И эти два  предположения были  действительно в конфликте.  Тогда возникает вопрос: «Что вы можете сделать?»  Вы видите, что это предположения такого рода, которые вызывают все  политические проблемы во всем мире. И случай, который я только что описал, понять легче, чем некоторые предположения, с которыми  мы должны справляться в политике.  Дело в том, что у нас есть всякого рода предположения, не только о политике или экономике  или религии, но также и о том, что, по нашему мнению, должен делать человек, или о том, что такое жизнь, и так далее.
Мы могли бы также назвать эти предположения «мнениями».  Мнение - это предположение, предпосылка.  Слово «мнение» обычно используется в  нескольких смыслах.  Когда у врача есть мнение, это лучшее предположение, которое он может сделать, основываясь на доказательствах.  Он может  затем сказать: «Хорошо, я не совсем уверен, так что давайте проверим второе мнение».  В этом случае, если он хороший врач, он не реагирует на попытки защищать свое предположение.  Если второе мнение отличается от его позиции, он не выступит с эмоциональным  обвинением, как это сделал человек, рассуждавший по вопросу о сионизме, и не скажет: «Как вы можете говорить такие вещи?»  Это  мнение медика было бы примером рационального мнения.  Но большинство из мнений не такого характера - в основном их защищают  с сильной реакцией.  Другими словами, человек отождествляет себя с ними.  Они связаны с его   интересом, усилиями и многим другим.
Важно видеть, что различные ваши мнения являются результатом прежних мыслей: в них весь ваш опыт,то, что говорили другие люди и еще много чего.  Это все запрограммировано в вашей памяти.  Вы можете отождествить себя с этими  мнениями и реагировать, чтобы защитить их.  Но этого не имеет смысла делать.  Если мнение правильное, оно не нуждается в такой  реакции.  И если оно неправильно, зачем его  защищать?  Это как если бы вы сами подверглись нападению, когда ваше мнение бросает вызов.
Таким образом, мнения воспринимаются как «истины», хотя они могут быть только вашими предположениями и вашим  собственным фоном.  Вы получили их от своего учителя, своей семьи, или прочитав, или каким-то другим способом.  По той или иной причине вы отождествляетесь с ними и защищаете их.  Разные люди из разных слоев общества, как правило, имеют разные основные предположения и мнения.  В  этой группе вы, вероятно, найдете множество различных предположений и мнений, о которых мы не знаем в данный  момент.  Это обычно так и есть в любой группе.  Это вопрос культуры.  В общей культуре существует огромное количество идей, мнения и предположения, которые помогают составить эту культуру.  И есть также субкультуры, которые несколько отличаются друг от друга и соответствуют этической группе или экономической ситуации, расе, религии или тысячам других вещей.  Люди будут приходить на такие собрания из разных культур или субкультур с разными предположениями  и мнения.  И они могут этого не осознавать, но у них есть склонность отстаивать свои предположения и мнения и реагировать на доказательства того, что они не правы, или просто в ответ на подобную тенденцию защищать их от кого-то, у кого  есть другое мнение.
Если мы будем отстаивать свое мнение таким образом, мы не сможем вести диалог.  И мы часто  неосознанно отстаиваем свое мнение.  Мы обычно не делаем это нарочно.  Иногда мы можем осознавать, что мы  защищаем их, но в основном это не так.  Мы просто чувствуем, что что-то настолько верно, что мы не можем избежать попытки убедить  глупого человека, насколько он не прав, если согласен с нами.  Теперь это кажется самой естественной вещью в мире.  Кажется, это неизбежно.  Тем не менее, если вы думаете об этом, мы  не можем реально организовать хорошее общество, если мы встанем на этом основании.  Я имею в виду, что именно так должна работать демократия, но этого  не происходит.  Если у каждого свое мнение, это будет просто борьба мнений.  И тот, кто сильнее всех, может  выиграть.  Это не обязательно может быть правильным;  может быть, никто здесь не прав.  Поэтому мы не будем делать правильные  вещи, когда мы пытаемся собраться вместе.
Эта проблема возникает, встречаемся ли мы здесь, или пытаются собраться вместе, законодатели или бизнесмены,  или кто угодно.  Если бы нам всем приходилось работать вместе, мы, вероятно, обнаружили бы, что у каждого из нас было бы свое мнение  и предположения, и, таким образом, нам будет трудно выполнить работу.  Температура может пойти вверх.  На самом деле есть люди , что сталкиваются с этой проблемой в крупных корпорациях.  Высшее руководство может иметь разные мнения, поэтому они не могут работать  вместе.  Таким образом, компания не работает эффективно, она начинает терять деньги и падает. 
Есть люди, которые пытаются сформировать группы, в которых топ-менеджеры могут общаться друг с другом.  Если  это сделают политики, это было бы очень хорошо.  Религиозным людям будет сложнее всего собраться вместе.  Предпосылки  различных религий настолько прочно укоренились, что я не знаю ни одного случая с двумя религиями или даже подгруппами  любой религии, где они когда-либо собирались вместе после того, как они разделились.  Христианская церковь, например, говорила  о попытках собраться вместе целую вечность, и она остается неизменной все время.  Люди говорят, и они, кажется, оказываются немного  ближе, но и этого почти никогда не бывает.  Они говорят о единстве, единстве и любви, и все такое, но другие предположения  более могущественны;  они запрограммированы в нас.  Некоторые религиозные люди пытаются собраться вместе;  они действительно искренни -  они настолько серьезны, насколько могут быть - но кажется, что они не могут этого сделать.
Ученые также попадают в ту же ситуацию.  Каждый может придерживаться разных взглядов на истину, поэтому они не могут работать  вместе.  Или они могут иметь разные личные интересы.  Ученый, работающий на компанию, которая производит загрязнение среды,  может иметь определенный личный интерес в доказательстве того, что загрязнение не опасно.  а кто-то еще может иметь личный интерес,  доказывая, что оно опасно.  И, возможно, тогда где-то есть непредвзятый ученый, который пытается судить обо всем.
Предполагается, что наука посвящена истине и факту, а религия - духу  правды и любви.  Но интересы людей и предположения преобладают.  Теперь мы не пытаемся судить этих людей.  Что-то происходит, что предположения или мнения подобны компьютерным программам в сознании людей.  Эти программы вступают в действие вопреки лучшим намерениям.  Они производят свои собственные намерения.  Кроме того, вы найдете другие проблемы, пытаясь вести диалог в группе такого или любого размера. 
Некоторые  люди хотят самоутверждаться;  это их способ смотреть на вещи.  Они легко разговаривают и начинают доминировать.  У них может быть представление о себе как о доминирующей группе, и они получают определенную степень безопасности, внутренний подъем от этого.   Другие люди, однако, не имеют такой большой самооценки в этой области;  они имеют тенденцию сдерживаться, особенно когда они видят  ког-то, кто доминирует.  Они боятся, что сделают себя глупцами или что-то в этом роде.   Есть разные роли, которые люди принимают.  Некоторые люди принимают доминирующую роль, некоторые принимают роль  слабака, безвольного человека, над которым можно доминировать.  Они как бы работают вместе, друг с другом.  Те «роли», которые   действительно основаны на предположениях и мнениях, также будут мешать работе диалога. 
Итак, человек строит некоторые  предположения о себе, будь то так или иначе.  Кроме того, с самого детства люди говорили ему,  кто он такой, что он так или иначе есть.  У него был плохой или хороший опыт, и все это накапливалось. Это  некоторые из проблем, которые возникнут, когда мы попытаемся вести диалог. Можно сказать, что группа из 20-40 человек является почти микрокосмом всего общества и имеет
много разных мнений и предположений.  Тем не менее, возможно вести диалог с одним человеком или с двумя, тремя  четырьмя, или вы можете сами вести диалог, поскольку вы взвешиваете все мнения, не решаясь.  Но слишком маленькая группа не очень хорошо работает.  Если 5 или 6 человек собираются вместе, они обычно могут приспособиться»  друг другу, чтобы они не говорили вещи, которые расстраивают друг друга - они получают «удобное приспособление».  Люди могут легко быть  очень вежливы друг к другу и избегайте вопросов, которые могут вызвать проблемы.  И если есть противостояние между двумя или более  людям в такой маленькой группе, кажется, очень трудно это остановить;  это застревает.  В такой малой группе мы можем начать
вежливо.  Однако через некоторое время люди редко продолжают избегать проблем, которые могут быть неприятны, и   вежливость довольно скоро исчезнет.  В группе менее 20 человек это не так, потому что люди узнают друг друга  и знать острые углы, которых они должны избегать.  Они могут принять все это во внимание;  это не так уж и много.  Но в группе это  уже важно, это слишком много.   
Поэтому, когда вы увеличиваете число до 20, начинает происходить что-то другое.  А 40 человек  близко к тому, сколько вы можете удобно расположить по кругу - или вы можете поставить два круга концентрически.  В этой группе размеров вы  начать получать то, что можно назвать «микрокультурой».  У вас достаточно людей, приходящих из разных субкультур, чтобы  они являлись своего рода микрокосмом всей культуры.  И тогда вопрос культуры - коллективно разделенного значения -  начинает выходить на первый план. Это очень важно, потому что общее значение очень сильно.  Коллективная мысль более могущественна, чем индивидуальная.  На самом деле, индивидуальная мысль в основном  результат коллективного мышления и взаимодействия с другими людьми.  Язык полностью коллективен, и большинство  идей тоже.  Каждый делает свое дело с этими мыслями - он вносит свой вклад.  Но мало кто их меняет совсем .
Сила группы растет гораздо быстрее, чем количество людей. Я уже говорил в другом месте, что это можно сравнить с лазером. Обычный свет называется «некогерентным», что означает, что он распространяется во всевозможных направлениях, а световые волны не совпадают по фазе друг с другом, поэтому они не накапливаются. Но лазер производит очень интенсивный луч, который последователен. Световые волны набирают силу, потому что все они движутся в одном направлении. Этот луч может делать все, что не может обычный свет.
Теперь вы можете сказать, что наша обычная мысль в обществе непоследовательна - она движется во всех направлениях, мысли конфликтуют и нейтрализуют друг друга. Но если бы люди думали вместе согласованным образом, это имело бы огромную силу. Это и есть предложение. Если у нас есть ситуация диалога -  группа, которая поддерживает диалог в течение достаточно долгого времени, в котором люди узнают друг друга и т. д., - тогда у нас может быть такое последовательное движение мысли, как и связное движение коммуникации. Оно было бы когерентным не только на том уровне, который мы осознаем, но и на неявном уровне, на уровне, относительно которого у нас есть лишь смутное ощущение. Это было бы важнее.
«Неявное» означает невысказанное, то, что не может быть описано - как неявное знание, необходимое для езды на велосипеде. Это действительное знание, и оно может быть связным или нет. Я утверждаю, что мысль на самом деле представляет собой
тонкий неявный процесс. Конкретный процесс мышления очень молчалив. Смысл в основном неявный. И то, что мы можем сказать явно, - это лишь очень малая его часть. Я думаю, мы все понимаем, что мы делаем почти все с помощью такого рода молчаливого знания. Мысль возникает из неявной основы, и любое фундаментальное изменение в мышлении исходит из неявной основы. Итак, если мы общаемся на неявном уровне, то, возможно, наши мысли меняются.
Неявный процесс мышления является обычным явлением. Он по сути общий. Общность - это не просто явное общение, язык тела и все такое, что является его частью, но есть и более глубокий неявный процесс, который является общим. Я думаю, все человечество знало об этом миллион лет; а затем за 5000 лет существования цивилизации мы его утратили, потому что наши общества стали слишком большими, чтобы выполнять его. Но теперь мы должны начать снова, потому что стало ясно, почему мы должны общаться. Мы должны делиться своим сознанием и уметь мыслить вместе, чтобы разумно делать все , что необходимо.
Если мы начнем конфронтировать с тем, что происходит в такой группе, мы как бы получим ядро того, что происходит во всем обществе. Когда вы один, вы многое упускаете из виду. Или даже один на один вы не очень все понимаете. Можно сказать, что в целом наша культура рассчитана на большие группы людей по двум причинам. Один ееаспект предназначен для развлечения. Другой – позволяет  сделать полезную работу. Теперь я собираюсь предложить, чтобы в диалоге у нас не было никакой повестки дня, мы не собирались пытаться сделать что-то полезное. Как только мы попытаемся выполнить полезную цель, за ней будет стоять допущение относительно того, что полезно, и это допущение будет ограничивать нас. Разные люди считают разные вещи полезными. И это вызывает проблемы. Мы можем сказать: «Хотим ли мы
спасти мир?» или «Хотим ли мы управлять школой?» или «Мы хотим зарабатывать деньги?».
Что бы это ни было, это также будет одной из проблем в корпоративных диалогах. Откажутся ли их участники когда-нибудь от мысли, что их встречи существуют в первую очередь для получения прибыли? Если бы они могли, это было бы настоящей трансформацией человечества. Я думаю, что многие хозяйственники в некоторых компаниях чувствуют себя несчастными и действительно хотят что-то сделать, а не просто спасти компанию. Дело не в том, что все они нацелены на вытягивание денег или исключительно на прибыль. Я предполагаю, что в диалоге у нас нет повестки дня, и мы не пытаемся добиться чего- то полезного. И у нас не будет лидера. Теперь это более сложная проблема. Люди склонны говорить: «Хорошо, у нас нет повестки дня. Мы не решаем проблему. По крайней мере, кто-то скажет нам, что делать». Все общество было организовано таким образом - чтобы верить, что мы не можем функционировать без этих лидеров. Но, может быть, мы можем.
Идея диалога была разработана рядом людей. Это становится довольно распространенным явлением или, по крайней мере, более распространенным, чем было. Эта идея, кажется, растет в обществе. Можно сказать, что время для нее  пришло, и люди начинают это воспринимать. Так вот, обычно мы начинаем группу диалога с разговора о диалоге - обсуждаем ее, обсуждаем, почему мы это делаем, что это значит и так далее. Я не думаю, что разумно создавать группу до того, как люди войдут во все это, хотя бы частично. Вы можете, но тогда вам придется верить, что группа продолжится, и что эти вопросы появятся позже. Итак, если вы думаете о встрече в группе, один из способов, который я предлагаю, - это провести в какое-то время дискуссию или семинар о
диалоге, и те, кто заинтересован, могут затем продолжить диалог. И вы не должны слишком беспокоиться о том, ведете ли вы диалог или нет - это один из блоков. Он может быть убран.
 Основной идеей диалога было бы то, что люди сидят в кругу. Такое геометрическое расположение никому не выгодно; оно позволяет общаться напрямую. В принципе, диалог должен работать без какого-либо лидера и без какой-либо повестки дня. Конечно, мы привыкли к лидерам и повестке дня, поэтому, если бы мы начали собрание здесь без лидера - начали бы говорить, не имея ни повестки, ни цели - я думаю, мы бы очень беспокоились, не зная, что делать.  Таким образом , одна из вещей должна заключаться в том, чтобы проработать эту тревогу, встретиться с ней лицом к лицу. На самом деле, мы знаем по опыту, что если люди делают это в течение часа или двух, они проходят через это и начинают говорить более свободно. Может быть, полезно иметь фасилитатора, чтобы группа работала с человеком, который какое-то время наблюдает за ней и как бы объясняет, что время от времени происходит, и тому подобное. Но его функция состоит в том, чтобы выработать цель работы.  Это может занять какое-то время. Возможно, люди должны регулярно встречаться и поддерживать диалог. Эта форма может состоять в том, чтобы встречаться неделю за неделей, раз в две недели или что-то еще, и поддерживать ее в течение длительного времени - года два или более.
В этот период все те вещи, которые мы упомянули, выйдут наружу . И люди начнут учиться действительно все меньше и меньше зависеть от фасилитатора - по крайней мере, в этом заключается идея. Конечно, это эксперимент. Мы можем не справиться. Но это то, что происходит в любом новом начинании: вы рассматриваете все доказательства, вы обдумываете, какая идея лучшая, что о ней сказать, каковы ваши теории по этому поводу, а затем вы идете вперед и пробуете ее.
Некоторое время назад жил один антрополог, который долгое время жил с одним североамериканским племенем. Это была небольшая группа примерно такого размера. Охотники-собиратели обычно жили группами от 20 до 40 человек. Сельскохозяйственные групповые единицы намного крупнее. Так вот, время от времени это племя встречалось вот так в кругу. Они просто говорили, говорили и говорили, видимо, зря. Они не принимали никаких решений. Лидера не было. И все могли участвовать. Возможно, были мудрецы или мудрые женщины, которых немного больше слушали - старшие, - но все могли говорить. Встреча продолжалась, пока, наконец, не прекратилась ни с того ни с сего, и группа не разошлась. Однако после этого все,
казалось, знали, что делать, потому что они так хорошо понимали друг друга. Затем они могли собираться в небольшие группы и что-то делать или решать.
В этой большой группе мы не собираемся решать, что делать с чем-либо. Это очень важно. В противном случае мы не были бы свободны. У нас должно быть пустое пространство, где мы не обязаны ничего делать, ни делать какие-либо выводы, ни говорить что- либо или ничего не говорить. Это все открыто и свободно. Это пустое место. «Занят» - это противоположность досугу; это заполненность. Итак, у нас здесь есть что-то вроде пустого пространства, куда может попасть что угодно, и после того, как мы закончим, мы просто опустошаем его. Мы не пытаемся ничего накопить. Это один из пунктов о диалоге. Как говорил мой друг: «Чашка должна быть пустой, чтобы что-то в ней было».
Когда группа новая, обычно люди какое-то время обсуждают эту тему. Во всех человеческих отношениях в наши дни люди, как правило, не сталкиваются ни с чем напрямую. Они обсуждают вещи, избегая трудностей. Эта практика, вероятно, будет продолжаться в любой группе, подобной этой. Однако если вы поддерживаете группу в рабочем состоянии какое-то время, эта тенденция начинает разрушаться. Однажды вечером во время диалога один парень сказал: «Хорошо, мы все говорим о философии. Могу ли я прочитать эту замечательную вещь из философии, которую я принес?» И некоторые люди сказали: «Нет». Поэтому он не стал ее читать. Это казалось
немного шокирующим, но это сработало.
Все это должно быть проработано. В группу будут приходить люди с разными интересами и предположениями.В начале у них могут быть переговоры,это очень предварительный этап диалога.Иными словами,если у людей разные подходы,то они должны как-то договариваться.Однако это не конец диалога, это начало. Переговоры включают в себя поиск общего пути действий. Теперь, если вы только ведете переговоры, вы не продвинетесь очень далеко, хотя некоторые вопросы все же должны быть согласованы.
Многое из того, что в наши дни принято считать диалогом, имеет тенденцию сосредотачиваться на переговорах; но, как мы сказали, это предварительная стадия. Люди, как правило, не готовы вдаваться в более глубокие вопросы, когда у них впервые происходит то, что они считают диалогом. Они договариваются, и это примерно то, что они получают. Например, когда Буш и Горбачев встречаются, переговоры действительно должны быть только началом того, что они должны делать. Переговоры - это обмен, подстраивание друг под друга и высказывание: «Хорошо, я понимаю твою точку зрения. Я вижу, что это важно для тебя. Давай найдем способ, который удовлетворил бы нас обоих. ты немного уступаешь этому. тогда мы что-нибудь придумаем». Так вот, это не совсем близкие отношения, но они позволяют двигаться вперед.
Мы говорили, что люди в любой группе привносят в нее свои предположения, и по мере того, как группа продолжает встречаться , эти предположения всплывут. Тогда то, что требуется, это приостановить эти предположения, чтобы вы их не проводили и не подавляли  - это плохо. Вы просто видите, что они имеют в виду - не только свое, но и других людей. Мы не пытаемся изменить чье-либо мнение. Когда эта встреча закончится, кто-то может изменить свое мнение, а может и не изменить. Это часть того, что я считаю диалогом, когда люди понимают, что думают друг у друга, не делая никаких выводов или суждений. В диалоге мы должны как бы немного взвесить вопрос, немного обдумать его, прочувствовать.
Я собираюсь предложить, как это должно работать. Появятся предположения. И если вы слышите мнение кого-то другого, которое кажется вам возмутительным, естественной реакцией может быть гнев, или возбуждение, или какая-либо другая реакция. Но предположим, что вы приостанавливаете эту деятельность. Это означает, что она как бы там, перед вами. Вы не подавляете другое мнение, не верите другому, вы просто видите смысл своего предположения вместе с другим человеком. Возможно, вы даже не знали, что у вас есть предположение. Только потому что он придумал противоположное, вы узнаете, что оно у вас есть. Вы можете обнаружить и другие предположения, но мы все откладываем их и смотрим на них на все, видя, что они означают.
Во-первых, чтобы принять во внимание все мнения, вы должны замечать свои собственные реакции враждебности или что-то в этом роде, и вы можете видеть по поведению людей, какова их реакция. Вы можете обнаружить, как и в случае с гневом, что это может зайти так далеко, что собрание может взорваться, хотя я думаю, что эта группа, возможно, стала настолько интегрированной, что это будет трудно сделать. Эта группа, вероятно, намного в некотором смысле более слаженно, чем некоторые из групп, которые мы видели, потому что они собирались вместе по крайней мере раз в год в течение
нескольких лет. Неважно, есть ли у всех в группе; если несколько человек - часть - поделились этим вместе, это повлияет на всю группу. А если температура все-таки повысится, то те, кто не совсем зациклен на своем особом мнении, должны прийти, чтобы немного разрядить обстановку, чтобы люди могли на нее посмотреть. Это не должно заходить так далеко, что мнения выходят наружу, но вы можете их обозреть. Провоцирует собственное. Это все часть наблюдения. Вы лучше узнаете, как работает мысль.
Это часть коллективного мышления — люди думают вместе. На каком-то этапе мы делились своими мнениями без вражды, и тогда мы могли бы думать вместе; тогда как, когда мы защищаем некое мнение, мы так не можем. Примером совместного мышления людей может быть то, что кто-то придумал идею, кто-то подхватил ее, кто-то дополнил  Они думали, что это будет течь, и не будет много разных людей, из которых каждый пытается убедиться сам или убедить других.  Сначала люди не будут доверять друг другу. Но я думаю, что если они увидят важность диалога, то будут с ним работать. И когда они начинают узнавать друг друга, они начинают доверять друг другу. Это может занять некоторое время. Сначала вы просто придете в группу, принося с собой все проблемы культуры и общества. Любая группа, подобная этой, представляет собой микрокосм общества - в нем есть разные мнения, люди не доверяют друг другу и тому подобное.
Итак, вы начинаете работать оттуда. Сначала люди говорят, возможно, довольно тривиально, а затем менее тривиально. Сначала они говорят о поверхностных вещах, потому что боятся большего, а потом постепенно учатся доверять друг другу. Цель диалога не в том, чтобы проанализировать вещи, выиграть спор или обменяться мнениями. Скорее, это значит приостановить свои мнения и посмотреть на мнения других - выслушать все мнения, приостановиться и посмотреть, что все  это значит. Если мы сможем увидеть, что означают все наши мнения, то у нас будет общий контент, даже если мы не согласны полностью. Может оказаться, что мнения на самом деле не очень важны - все они предположения. И если мы сможем увидеть их все, мы сможем более творчески двигаться в другом направлении. Мы можем просто разделить оценку значений; и из всего этого неожиданно возникает истина - не то чтобы мы ее выбрали.
Если каждый из нас в этой комнате приостанавливается, значит, мы все делаем одно и то же. Мы все смотрим на все вместе. Содержание нашего сознания по существу одно и то же. Соответственно, при разных типах сознания среди нас возможно партиципативное сознание - каковым всегда и является сознание, но такое, которое открыто признается сопричастным и может идти по этому пути свободно. Все может двигаться между нами. Каждый человек участвует, разделяет весь смысл группы, а также принимает участие в ней. Мы можем назвать это настоящим диалогом.
Что-то более важное произойдет, если мы сможем сделать это, если мы сможем справиться с этим. Все будут делиться всеми предположениями в группе. Если все видят смысл всех допущений вместе, то содержание сознания по существу одно и то же. Если принять во внимание, что если мы все имеем разные предположения и защищаем их, то каждый человек тогда будет иметь другое содержание, потому что мы не будем принимать предположения другого человека. Мы будем бороться с ними или отталкивать их, пытаясь убедить или убедить другого.
В диалоге не требуется собственно убеждение. Слово «убедить» означает победить, Оно основано на том же корне, что и «вежливый» и «милый». Иногда люди пытаются убедить сладкими или сильными разговорами. Однако обе стороны приходят к одному и тому же, и ни одна из них не убеждена. Здесь нет ничего действительно последовательного или рационального. Если что-то правильно, вас не нужно убеждать. Если кто-то должен вас убеждать, то, вероятно, в этом есть некоторое сомнение.
Если бы мы все могли разделять общее значение, мы бы участвовали во всем вместе. Мы причащались бы общим смыслом - так же, как люди вместе принимают пищу. Мы будем принимать участие, общаться и создавать общий смысл. Это было бы участием, возможностью иметь долю и «принимать участие». Это значило бы, что в этом соучастии возник бы общий ум, который, тем не менее, не исключал бы индивидуального. Индивидуум может иметь отдельное мнение, но тогда это мнение будет поглощено группой. Он может остаться или не остаться при своем мнении, но его смысл будет виден. Однако в той мере, в какой у людей есть мнения, которые они отстаивают, или предположения, что они защищают, есть что-то, что мешает творчеству. Если вы защищаете предположение, вы выдвигаете все новое.
Таким образом, все совершенно свободны. Это не похоже на толпу, где коллективный разум берет верх - совсем нет. Это нечто среднее между индивидуальным и коллективным. Оно может перемещаться между ними. Это гармония личности и коллектива, в которой целое постоянно движется к согласованности. Так что есть и коллективный разум, и индивидуальный разум, и поток, что движется между ними. Поэтому мнения не так важны. В конце концов, мы можем оказаться
где-то между всеми этими мнениями и начать двигаться за их пределы в другом  - в тангенциальном направлении  во что-то новое и творческое. Вот это была бы идеальная ситуация. Я нарисовал идеальную картину. Но когда мы начнем, вы, конечно же, обнаружите, что этого не происходит. Так часто бывает в диалогах: то, что кажется логичным, связным и правильным, не работает, когда мы пытаемся это сделать. То, что не имеет смысла, это то, что, кажется, работает.
Вы можете заметить сходство трудностей внутри группы с тем, о чем мы говорили в прошлом в отношении конфликтов и бессвязных мыслей внутри индивидуума. Индивидуум должен был бы приостановить свои предположения, как и
группа. Однако в группе есть еще один фактор, потому что коллективные культурные предположения имеют большое значение. А в такую большую группу входит и множество субкультур. Общество - это звено отношений, которые устанавливаются людьми для того, чтобы работать и жить вместе: правила, законы, институты и самые разные вещи. Это делается, когда мы думаем и соглашаемся, что они у нас будут, а затем мы это делаем.
И за этим стоит культура, которая разделяет смысл. Даже для того, чтобы сказать, что мы хотим создать правительство, люди должны согласиться с общим пониманием того, какое правительство они хотят, какое правительство хорошее, что правильно и так далее.
Различные культуры будут производить различные функции правительства. А если кто-то не согласен, то у нас идет политическая борьба. Когда дело идет дальше, она перерастает в гражданскую войну.
Я говорю, что общество основано на общих смыслах, составляющих ультуру. Если мы не разделяем связного смысла, мы не делаем многого из общества. И в настоящее время общество в целом имеет очень бессвязный набор смыслов. На самом деле этот набор «общих значений» настолько бессвязен, что трудно сказать, имеют ли они вообще какое-либо реальное значение. Есть определенное количество значимости, но оно очень ограничено. Культура вообще непонятная. И таким образом мы внесем с собой в группу - или в микрокосм, или в микрокультуру - соответствующую непоследовательность.
Однако, если все значения могут сойтись воедино, мы сможем добиться согласованности. В результате в этом процессе мы можем естественным образом и легко отбросить все наши смыслы. Но мы не должны начинать с принятия или
отклонения их. Важно то, что мы никогда не придем к истине, если общий смысл не будет последовательным. Все значения прошлого и настоящего вместе. Сначала мы должны воспринять их и просто позволить им быть; и это приведет к определенному порядку.
Если мы сможем проработать это, у нас будет связное значение в группе, а значит, и начало нового типа культуры - культуры, которая, насколько я могу судить, никогда в действительности не существовала. Если это когда-либо и происходило, то должно было
быть очень давно - может быть, в некоторых группах в условиях примитивного каменного века.
Я говорю, что настоящая культура может возникнуть, когда мнения и предположения не защищаются бессвязно. И такая культура необходима обществу для работы и, в конечном счете, для выживания общества. Такая группа могла бы стать зародышем микрокосма более крупной культуры, которая затем распространилась бы многими путями - не только путем создания новых групп, но и путем обмена между людьми понятиями о том, что это значит. Кроме того, можно увидеть, что этот дух диалога может работать даже в небольших группах, или один на один, или внутри человека. Если человек может удерживать все значения вместе в своем уме, у него есть установка  диалога. Он мог бы осуществить это и, возможно, передать это другим людям как вербально, так и невербально. В принципе, это может распространяться. Многие сейчас заинтересованы в диалоге. Мы находим его растущим. Кажется, пришло время для этой идеи, и, возможно, она могла бы распространиться во многих различных областях. Я думаю, что что-то подобное необходимо для нормального функционирования общества и для его выживания. Иначе все развалится. Этот общий смысл на самом деле является цементом, скрепляющим общество, и можно сказать, что в нынешнем обществе есть цемент очень низкого качества. Если построить здание из цемента очень низкого качества, оно треснет и развалится. Нам действительно нужен правильный цемент, хороший раствор. И это общий смысл.
Итак, мы поговорили о положительной стороне диалога. Однако эта попытка диалога может сильно разочаровать. Говорю это не только теоретически, но и по опыту. Мы упомянули некоторые из трудностей: наличие всех этих мнений раздражает;
расстраивает то, что одни люди доминируют, а другим трудно говорить; люди могут
впасть в ролевую игру; может быть тревога. Теперь, как вы собираетесь справляться с разочарованиями внутри группы? Как мы уже говорили, вещи могут вас рассердить, расстроить или напугать. Ваши предположения могут быть раскрыты и подвергнуты сомнению, и вы можете найти мнение других возмутительным. Кроме того, люди могут быть напуганы и обеспокоены, если нет лидера, темы и нечего делать. Так что вы должны пройти через все это. Это проблемы, которые возникнут - они возникали во всех группах, которые я видел. И вы можете ожидать, что они почти неизбежны, и можете спросить: «Тогда какой смысл продолжать все это?» Поэтому мы должны изучить это. 
Я говорю, что есть повод для диалога. Нам очень нужно, чтобы он был. Эта причина должна быть достаточно сильной, чтобы помочь нам преодолеть все разочарования, о которых мы говорили. Обычно кажется, что люди готовы смириться с разочарованием по поводу всего, что они считают важным. Выполнение своей работы или зарабатывание денег, например, часто вызывает разочарование; это вызывает
тревогу. Тем не менее, люди скажут: «Это важно! Мы должны придерживаться этого». Они так относятся ко всему. Я говорю, что если мы будем считать диалог важным, необходимым, то мы и о нем скажем: «Мы будем его придерживаться». Но если мы не думаем, что это необходимо, мы можем сказать: «Хорошо, в чем смысл? Это слишком много хлопот. Давайте все бросим. Это ничего не производит». Видите ли, какое-то время вам нужно исследовать что-то новое. В науке или где-либо еще вам обычно приходится
переживать период, когда вы никуда не двигаетесь, пока исследуете. Тем не менее, это может быть очень обескураживающим. Если мы все можем приостановить выполнение наших импульсов, приостановить наши предположения и посмотреть на них на все, тогда мы все находимся в одном и том же состоянии сознания - содержание одно и то же.
И поэтому мы установили то, что многие люди говорят, что они этого хотят - общее сознание. Это может быть не очень приятно, но у нас получилось. Люди склонны думать об общем сознании как об «общем блаженстве». Это может прийти; но если это так, я говорю, что дорога туда лежит через это. Мы должны делиться тем сознанием, которое у нас есть на самом деле. Мы не можем просто навязать еще один путь. Но даже если люди могут разделить разочарование и поделиться своими различными противоречивыми предположениями, разделить свой взаимный гнев и остаться с ним - если все вместе злятся и смотрят на это вместе - тогда у вас есть общее сознание.
Даже ненависть является очень сильной связью. Я помню, что много лет назад я посетил некоторых людей в Ирландии, когда я выступил там. Они приехали из Германии, где были борцами с нацистами. Они какое-то время воевали с нацистами, но ушли, пока еще могли. Они сказали, что действительно соскучились по нацистам. Им не хватало этой ненависти, потому что она давала им энергию и смысл жизни. Был какой-то антиклимакс. Дело в том, что эта ненависть сама по себе является очень сильной
связью. И если люди могут оставаться с этим вместе, тогда они действительно делятся - тогда это может превратиться во что-то другое. Если бы люди могли оставаться с властью, насилием, ненавистью или чем бы то ни было до самого конца, это как бы рухнуло,
потому что в конце концов они увидели бы, что мы все одинаковы. И, следовательно, они будут иметь участие и общение. Люди, которые прошли через это, могут стать хорошими друзьями. Все происходит иначе. Они становятся более открытыми и доверчивыми друг к другу. Они уже прошли через то, чего боятся, поэтому разум может сработать.
Есть еще одна история, которую я хотел бы рассказать. Я знал человека в Лондоне, который был детским психологом. Он рассказал мне, что однажды кто-то привел к нему девочку лет семи, которая была очень встревожена. Она отказалась  разговаривать с кем бы то ни было. Ее привели в надежде, что он поможет разговорить ее. Так он пытался около часа и ничего не добился. Наконец, разозлившись, он сказал: «Почему бы тебе не поговорить со мной?» Она ответила: «Потому что я тебя ненавижу». Он думал, что
он должен был принести время в это сознание, чтобы обезвредить его. Поэтому он сказал: «До каких пор ты будешь меня ненавидеть?» Она сказала: «Я буду ненавидеть тебя
вечно». Затем он немного забеспокоился, поэтому снова натянул время. Он спросил: «Как долго ты будешь вечно ненавидеть меня?» Затем она расхохоталась, и все было разрушено. Энергия, которая была там, теперь доступна. Ей была показана абсурдность этого дела, что оно было бессвязным. Она говорила, что будет ненавидеть его вечно, и понимала, что на самом деле это не так; а если это не так, то и мысль о том, что она должна продолжать ненависть, тоже не нужна.
Как ненависть - очень сильная эмоция, так и паника - еще одна эмоция. И иногда
диалоговые группы могут впасть в панику. Я не думаю, что это непременно произойдет, хотя я слышал, что люди говорят, что это может случиться - по крайней мере, момент паники, даже если он не будет поддерживаться. Но тогда вы можете получить такую панику от многих вещей. Если вы пытаетесь взобраться на гору, у вас может возникнуть момент паники. Или вы можете паниковать из-за своих денег, из-за своей работы, из-за чего угодно. Тем не менее, люди придерживаются таких вещей, потому что считают важным пройти через них. Если бы вы могли придерживаться того, что я говорил о диалоге, вы могли бы начать видеть что-то в этой ненависти и панике, что тогда коренным образом изменило бы нас.Когда у вас есть гнев, у него есть причина. Вы говорите, что злитесь из-за того или этого. Повод перерастает в ярость и ненависть, и в этот момент у него больше нет конкретной причины - он просто поддерживает себя. Эта энергия
ненависти как бы заперта, а потом ищет случая высвободиться. То же самое и с паникой. Обычно вы осознаете причину наличия своего тыла, но к тому времени, когда вы начинаете паниковать, это проходит само собой. Тем не менее, вид энергии , которая циркулирует на этом уровне, может также неопределенным образом быть той энергией, о которой мы говорим для творчества, а именно энергией без причины.
Факт общности содержания сознания проявляется в том, что люди говорят, в том, как они думают, в положении их тел. То, что происходит внешне, очень похоже от одного человека к другому. Все похожи в том, что все делают в основном одно и то же - имеют разные мнения, которые противоречат мнениям других людей, что часто приводит к гневу, ярости, ненависти, страху, панике, которые только что были описаны. Однако в этой ситуации диалога некоторые люди могут быть не так сильно привязаны к определенным мнениям; и, как мы сказали, эти люди могут прийти и разрядить конкретную проблему, чтобы она не стала слишком конфронтационной, поляризованной или иным образом слишком эмоционально заряженной. Если люди могут оставаться со всем этим и смотреть на это, то изменение может происходить. Может иметь место общее восприятие, которое сильнее, потому что вовлечено много людей, и потому что оно
подкрепляется коллективно, социально и индивидуально. Так формируется общее восприятие.
Коллектив, однако, также часто вызывает проблемы. Группа может действовать как совесть, например, вызывая у своих членов сильное чувство вины, потому что все мы так устроены, что склонны считать истинным то, с чем все согласны. Или это может действовать как нечто другое, против чего люди также боятся выступать. Во мнениях, которые мы защищаем, много насилия. Это не просто мнения, не просто предположения; это допущения, с которыми мы отождествляемся, и которые мы, следовательно, защищаем, потому что мы как бы защищаемся. Естественный импульс самозащиты, который мы получили в джунглях, был перенесен с животных и джунглей на эти мнения. Другими словами, мы говорим, что есть некоторые опасные мнения - точно
так же, как могут быть опасные тигры. И внутри нас есть несколько очень ценных животных принципов, которых нужно защищать. Таким образом, импульс, имевший физический смысл в джунглях, был перенесен на наши взгляды в нашу современную жизнь. И в диалоге мы осознаем это коллективно.
Сталкиваться с подобными вещами можно как коллективно, так и ндивидуально. И на самом деле мы должны сделать и то, и другое. Но что-то новое - вся культурная обусловленность - приходит, когда вы сталкиваетесь с этим оллективно. Индивидуально очень трудно осознавать это. Обычно вы окружаете себя людьми с очень похожей культурой. Вы делитесь предположениями и не знаете, что они у вас есть. Однако в группе от 20 до 40 человек обязательно будут люди с разными предположениями и вещами, которые они не разделяют. Дело не в том, что мы сталкиваемся с тем, что мы не разделяем наше прошлое - не совсем так. У нас много общего, но несогласия в одном пункте может быть достаточно, чтобы все разрушить. И чем больше мы разделяем, тем быстрее это взорвется, когда есть один пункт, который не согласуется.
Я собираюсь сказать, что может произойти в диалоге, если мы выдержим его и вместе пройдем через неприятные фазы процесса. В таком диалоге вся эта структура защиты, мнений и разделений может рухнуть; и внезапно это чувство может измениться на чувство товарищества и дружбы, причастности и участия, потому что факт состоит в том, что когда мы разделяем все эти мнения, мы все участвуем в одном и том же. Тогда мы приобщаемся к общему сознанию, и мы причастны к нему. Таким образом, вы получаете ощущение, что мы участвуем. Но до тех пор, пока у нас есть эта защитная позиция - блокирование и удержание предположений, придерживание их и утверждение:
«Я должен быть прав» и тому подобное - тогда интеллект очень ограничен, потому что интеллект требует, чтобы вы не защищали предположение. Нет причин придерживаться предположения, если есть доказательства того, что оно неверно. Надлежащая
структура предположения или мнения заключается в том, что оно открыто для доказательств того, что оно может быть неверным. Это не означает, что мы собираемся навязывать мнение группы. У каждого может быть свое мнение, а может и не быть - это не так важно. Не обязательно, чтобы все были убеждены в том, что у них одинаковые взгляды. Это разделение разума, сознания важнее, чем содержание этих мнений, которые так или иначе ограничены. Вы можете обнаруживаете, что ответ вовсе не во мнениях, а где-то еще. Истина не возникает из мнений; оно должно возникать из чего-то другого - может быть, из более свободного движения этого молчаливого ума. Таким образом, мы должны получить связные значения, если мы собираемся воспринять истину или принять участие в истине. Вот почему я говорю, что диалог так важен. Если наши смыслы непоследовательны, то как мы можем участвовать в истине?
Нет «дороги» к истине. Мы пытаемся сказать, что в этом диалоге мы разделяем все дороги и наконец видим, что ни одна из них не имеет значения. Мы видим смысл всех дорог, и поэтому приходим к «не дороге». Отчасти все дороги одинаковы, потому что они «дороги» - они жесткие. Я думаю, что эта новая вещь откроет путь к изменению всей ситуации экологически и другими способами. Например, экологическое движение, «зеленое движение», сейчас находится под угрозой фрагментации и раскола, потому что многие из этих групп имеют разные мнения о том, как решать проблемы. Так что они могут сражаться друг с другом так же сильно, как и за экологию. Следовательно, кажется особенно важным, чтобы зеленое движение вступило в диалог.
Люди, занимающиеся экологией, прекрасно осведомлены о некоторых наших планетарных проблемах, но я думаю, что важно привлечь внимание к этому явным и ясным образом, чтобы стало ясно, в чем заключается основная проблема. Эти виды
деятельности идут рука об руку. Очистка рек, посадка деревьев и спасение китов должны сопровождаться диалогом и видением общей мыслительной проблемы. Все они принадлежат друг другу, потому что одного из этих видов деятельности самого по
себе недостаточно. Если мы все будем просто говорить о мысли и долго думать о мысли, то за это время все растение может быть уничтожено. Но я думаю, что диалог будет работать на этом неявном уровне ментального процесса, где происходят самые
важные вещи. Бывают ситуации, когда у людей разные предположения и мнения, когда одна фракция заинтересована, а другая нет. Тем не менее, так или иначе, мы должны вести диалог. Даже если одна фракция не будет участвовать, мы, желающие, можем участвовать в диалоге между нашей и их мыслью. Мы можем, по крайней мере, вести диалог между собой, насколько это возможно, или вы можете сами. Таково отношение к диалогу. И чем дальше могло бы распространиться такое отношение, тем больше, я думаю, оно помогло бы навести порядок. Если бы мы действительно могли сделать что-то творческое, это все равно могло бы воздействовать на другого человека на неявном уровне. Это действительно могло бы общаться на неявном уровне, как со словами, так и за их пределами. Но если мы продолжим повторять одну и ту же старую историю, этого не произойдет. Мысль едина, проявляясь во всевозможных местах и со всевозможным специфическим содержанием.
Итак, этот дух диалог важен для ответа на этот вопрос, даже если мы понимаем, что идем в направлении, с которым другая очень большая часть культуры совершенно не согласна. Дело в том, что это понятие диалога и общего сознания предполагает, что есть какой-то выход из наших коллективных трудностей. И мы должны начать здесь как бы с низов, а не с вершины кучи с ООН  или с Президента, хотя даже Президент и Горбачев сейчас проведут беседу, в которой они не имеют повестки дня и не приходят к каким-либо выводам, так что идея, должно быть, просочилась и на этот уровень. Я не думаю, что они придумали это для себя. Идея отсутствия повестки дня и заключения, вероятно, циркулировала среди нижнего эшелона - что показывает, как эти идеи просачиваются и могут даже достигать самых высоких уровней.
То, что они встречаются, - очень здоровое развитие событий. Это действительно хороший знак, если они собираются это сделать. Я знаю, что и в Госдепе есть люди, знакомые с этой идеей диалога - до них она могла дойти . Это указывает на то, что в современном мире вещи могут общаться очень быстро, хотя поначалу это может показаться очень незначительным. За три-пять шагов диалог может достичь самых разных уровней. Подобно тому, как общаются деструктивные вещи, может общаться и эта идея диалога. Поскольку мы сами остаемся с разочарованиями диалога, смысл того, что мы делаем, может быть гораздо больше, чем покажется на первый взгляд. Фактически, мы могли бы сказать, что вместо того, чтобы быть частью проблемы, мы становимся частью
решения. Другими словами, само наше движение имеет качество решения; это его часть. Каким бы маленьким оно ни было, оно имеет качество решения, а не качество проблемы. Какой бы большой ни была другая, она имеет качество проблемы,
а не решения. Соответственно, главное - начать что-то, что имеет качество решения.
Как я уже сказал, мы не знаем, насколько быстро или медленно диалог будет распространяться. Мы не знаем, как быстро будет распространяться движение в уме, в мыслительном процессе и вне такового - это совместное использование. Люди иногда говорят: «Все, что нам действительно нужно, это любовь». Конечно, это правда. Если бы была всеобщая любовь, все бы шло хорошо. Но у нас ее, кажется, нет. Кажется, люди не могут просто сказать: «Ну, теперь будет любовь между Бушем и Горбачевым» или кем-то еще. Поэтому мы должны найти способ, который работает. Даже несмотря на то, что могут быть разочарование, гнев, ярость, ненависть и страх - мы говорили об
этом в диалоге, - мы должны найти что-то, что сможет все это принять.
Вот история о двух ведущих физиках этого века, Альберте Эйнштейне и Нильсе
Бор. Эйнштейн вспомнил, что, когда он впервые встретил Бора, он чувствовал себя рядом с ним. Он писал об их отношениях. Очень оживленно говорили о физике и так далее. Но в конце концов они пришли к тому, что у них было два разных предположения или мнения о том, каков путь к истине. Суждения Бора основывались на его взглядах на квантовую
теорию, а Эйнштейна на его взглядах на теорию относительности. Они обсуждали это снова и снова, очень терпеливо, с полным доброжелательством. Это продолжалось годами, и ни один из них не сдался. Каждый просто повторял то, что говорил раньше. Итак , в конце концов они обнаружили, что никуда не продвинулись, и постепенно отдалились друг от друга. После этого они долго не виделись.
Затем в один год они оба учились в Институте перспективных исследований в Принстоне, но так и не встретились . Математик по имени Герман Вейль сказал: «Было бы хорошо, если бы они сошлись. Жаль, что этого не происходит». Поэтому он устроил вечеринку, на которую были приглашены Эйнштейн, Бор и их ученики. Эйнштейн и его коллеги
остались в одном конце комнаты, а Бор и его коллеги - в другом. Они не могли встретиться, потому что им не о чем было говорить. Они не могли разделить никакого смысла, потому что каждый чувствовал, что его значение было истинным. Как вы можете делиться, если вы уверены, что у вас есть истина, а другой человек уверен, что у него есть истина, а истины не совпадают? Как и чем вы можете поделиться?
Поэтому вы должны следить за понятием истины. Диалог может не иметь непосредственного отношения к истине - он может прийти к истине, но он связан со смыслом. Если значение непоследовательно, вы никогда не придете к истине. Вы можете подумать: «Мое значение связно, а чье-то еще нет», но тогда у нас никогда не будет общего смысла. И если некоторые из нас придут к так называемой истине, в то время как многие останутся в стороне, это не решит проблему. Вы получите «правду» для
себя или для своей группы, каким бы утешением это ни было. Но конфликты у нас будут продолжаться. Если необходимо делиться смыслом и делиться истиной, то мы должны делать что-то другое.
У Бора и Эйнштейна, наверное, должен был быть диалог. Я не говорю, что у них могло быть одно, но в диалоге они могли как следует прислушаться к мнению друг друга. И, может быть, они оба отказались бы от своих мнений и вышли бы за пределы относительности и квантовой теории к чему-то новому. В принципе, они могли бы это сделать, но я не думаю, что такое понятие диалога пришло в голову ученым тогда.
Наука основывается на концепции, что наука достигает истины - уникальной истины. Таким образом, идея диалога в некотором роде чужда современной структуре науки, как и религии. В каком-то смысле наука стала религией современности. Она играет роль, которую раньше играла религия, давая нам истину; следовательно, разные ученые
не могут собраться вместе, как и разные религии, если у них разные представления об истине. Как сказал  Макс Планк: «Новые идеи на самом деле не побеждают. Происходит следующее: старые ученые умирают, а новые приходят вместе с новыми идеями». Но ясно, что это не есть правильный способ сделать такие вещи.
Это не означает, что наука не может работать иначе. Если бы ученые могли вступить в диалог, это было бы радикальной революцией в науке - в самой природе науки. На самом деле ученые в принципе привержены понятиям, вовлеченным в диалог. Они говорят: «Мы должны слушать. Мы не должны ничего исключать».
Однако они обнаруживают, что не могут этого сделать. Это происходит не только потому, что ученые разделяют то, что разделяют все остальные - предположения и мнения, - но также и потому, что само понятие, определяющее науку сегодня, заключается в том, что мы добьемся истины. Немногие ученые подвергают сомнению предположение, что мысль способна познать «все». Но это может быть неверным предположением, потому что мысль - это абстракция, которая по своей сути подразумевает ограничение. "Всего" слишком много. Мысль не может овладеть целым, потому что мысль только абстрагируется; она ограничивает и определяет. А прошлое, из которого черпает мысль, содержит лишь некоторое ограниченное количество. Настоящее не содержится в мысли; таким образом,
анализ не может фактически охватить момент анализа.  Есть также релятивисты, которые говорят, что мы никогда не достигнем абсолютной истины. Но они пойманы в
собственном парадоксе. Они предполагают, что релятивизм есть абсолютная истина. Итак, ясно, что люди, которые верят, что они приходят к какой-либо абсолютной истине, не могут вести диалог даже между собой. Даже разные релятивисты между собой не согласны.
Мы говорили, что в диалоге будут разочарования, но вы можете стать лучшими друзьями, если сможете пройти через все это. Не то чтобы мы требовали привязанности. Мы не требуем дружбы; мы ничего не требуем. Дружба может
приходить. Если вы видите мысли других людей, они становятся вашими собственными мыслями, и вы относитесь к ним как к своим. А когда появляется эмоциональный заряд, вы разделяете и все эмоциональные заряды, если они на вас влияют; вы держите их вместе со всеми своими мыслями. Часто, когда есть эмоциональный заряд, кто-то может прийти, чтобы немного разрядить проблему, чтобы она не убежала, как детский психиатр разрядил ее своим вопросом: «Как долго вы будете ненавидеть меня вечно?». Или какой-то другой юмор может разрядить тему, или что-то еще - какое-нибудь уместное замечание, которого вы не можете предвидеть.
Иногда люди чувствуют диалог внутри своих семей. Но семья, как правило, представляет собой иерархию, организованную на принципе авторитета, который противоречит диалогу. Семья - это очень авторитетная структура, основанная на
обязательствах и тому подобном. Это имеет свою ценность, но это структура, в которой может быть трудно вести диалог. Было бы хорошо, если бы вы могли - возможно, так бывает в некоторых семьях. Но в целом это сложно, потому что в диалоге нет места принципу авторитета и иерархии. Мы хотим быть свободными от иерархии и авторитета во время движения. У вас должны быть какие-то полномочия, чтобы «управлять» делами; вот почему мы говорим, что если у вас есть «цель», то вы обязаны где-
то привнести свою власть. Но в диалоге, поскольку у нас нет ни цели, ни повестки, и у нас нет задачи, чтобы что-то делать, нам не нужно сплачиваться авторитетом или иерархией. Нам, скорее, нужно место, где нет авторитета, нет иерархии, где нет особой цели - какое-то пустое место, где можно позволить говорить о чем угодно.
В диалоге мы создаем пустое пространство, где у нас нет объекта, у нас нет повестки дня или программы. Мы просто разговариваем друг с другом и не стремимся к чему-либо. Никто не обязан ни на что соглашаться. Мы просто прислушиваемся ко всем мнениям. И если кажется, что ничего не сделано, нас это не волнует, потому что процесс диалога повлияет на нас на гораздо более глубоком уровне, если мы сможем создать пустое пространство. Выслушивание всех мнений сблизит нас. Защита мнений разъединяет людей. Каждый из нас отстаивает свое мнение, а потом мы не сходимся. Мы
действительно не слушаем друг друга; мы пытаемся победить. Но если мы прислушиваемся ко всем мнениям и все их понимаем, то мы все встречаемся. Нам не нужно принимать никаких решений. Часто будет происходить так, что мы увидим, что все мнения ограничены и что поэтому нам, возможно, придется выйти за их пределы.
Есть, например, самые разные мнения о том, что делать с экологическим кризисом. Возможно, если бы мы посмотрели на них на все, мы бы сказали, что все они слишком ограничены и что нам нужно найти что-то более креативное. Кроме того, если кто-то хочет, чтобы группа реализовала его идею цели, возможно, начнется конфликт. Диалог предназначен для тех людей, которые в целом могут согласиться с тем, что это правильный путь . Если люди не согласны с тем, что это правильный путь, то нет причин для диалога. Часто вы обнаруживаете, что по мере продолжения диалога и продолжения группы одни люди уходят, а другие приходят. Есть те, кто чувствует: «Ну, это не для меня». Мы видим, что заявление об отсутствии фиксированной цели -
во всяком случае абсолютной цели - не является произвольным навязыванием. Мы можем ставить относительные цели для исследования, но мы не привязаны к конкретной цели и не говорим, что вся группа должна бесконечно соответствовать этой цели. Все мы могли бы хотеть, чтобы человеческая раса выжила, но даже это не является нашей целью. На самом деле наша цель состоит в том, чтобы связно общаться по правде, если вы хотите назвать это целью.
Хотя у нас нет «правил» для диалога, мы можем усвоить определенные принципы, которые нам помогут, например, мы должны дать каждому человеку возможность высказаться. Мы не ставим это за правило; скорее мы говорим, что можем видеть смысл
этого, и мы учимся делать это. Мы видим необходимость или ценность определенных процедур, которые нам помогают. Мы даем диалогу пространство. Люди постепенно научатся давать другим возможность говорить. Очень часто, когда вы не даете места в группе, каждый сразу же прыгает с тем, что у него на уме. Но в то же время, вы не должны обдумывать это в своем уме - цепляясь за один пункт и переворачивая его - при этом разговор переходит на что-то другое. Если вы остановитесь, чтобы подумать об
одном моменте, к тому времени, когда вы обдумаете его, группа продвинется дальше, и то, что вы собирались сказать, больше не будет иметь значения. Пока вы думали: «Что все это значит и что мне об этом сказать?» стало уже поздно, потому что тема изменилась.
Таким образом, есть своего рода тонкая промежуточная ситуация, когда вы не прыгаете слишком быстро и не слишком сдерживаетесь. Могут быть периоды молчания и так далее. Иногда вы можете обнаружить, что собираетесь задать вопрос, но его поднимает кто-то другой. В таком случае эта мысль, вероятно, скрыта в группе в целом, неявно. И один человек может сказать это, или кто-то другой может сказать это.
Затем другой человек может поднять этоо и унести с собой. Если группа действительно работает, это будет совместное мышление - общее участие в мышлении - как если бы все это был один процесс. Эта одна мысль формируется совместно.
Так вот, это не было обычным явлением в человеческом обществе, хотя это действительно то, что необходимо, если общество должно быть сплоченным. Если бы люди поступали так в правительстве, в бизнесе или на международном уровне, все наше общество работало бы по-другому. Но для этого требуется чувствительность - определенный способ узнать, как входить и как не входить, наблюдать за всеми тонкими сигналами, чувствами и вашей реакцией на них, а также за тем, что происходит внутри  вас, и что происходит в группе.Люди могут показать, что с ними происходит, положением тела - своим «языком тела» - так же, как и тем, что они говорят. Они не пытаются делать это целенаправленно, но вы обнаружите, что это развивается. Это часть общения. Оно будет невербальным, а также вербальным. Вы вовсе не пытаетесь это сделать; вы можете даже не осознавать, что это происходит.
Чувствительность - это способность чувствовать, что что-то происходит, ощущать тонкие различия и сходства. Ощутить все это - основа восприятия. Чувства предоставляют вам информацию, но вы должны быть чувствительны к ней, иначе вы ее не увидите. Если вы очень хорошо знаете человека, вы можете пройти мимо него на улице и сказать: «Я его видел». Если ты спросил, во что был одет человек, впрочем, вы можете и не знать, потому что толком не смотрели. Вы не были чувствительны ко всему этому, потому что видели этого человека через экран мысли. И это не было чувствительностью. Итак, чувствительность включает в себя чувства, а также что-то за их пределами. Чувства чувствительны к определенным вещам, на которые они реагируют, но этого недостаточно. Чувства скажут вам, что происходит, а затем сознание должно
построить форму или создать какое-то ощущение того, что это означает, которое удерживает все вместе. Следовательно, смысл является его частью. Вы
чувствительны к смыслу или его отсутствию. Это восприятие смысла, если можно так выразиться. Другими словами, это более тонкое восприятие. Смысл - это то, что объединяет. Как я уже сказал, это «цемент».
Значение не статично; оно течет. И если у нас есть разделяемый смысл, то он течет среди нас; это скрепляет группу. Тогда каждый чувствителен ко всем происходящим вокруг нюансам, а не только к тому, что происходит в его собственном уме. Из этого формируется общий смысл. И таким образом мы можем связно говорить и думать вместе. В то время как обычно люди придерживаются своих предположений, поэтому они не думают вместе. Каждый сам по себе. Что блокирует чувствительность, так это защита ваших предположений и мнений. Независимо от размера группы, диалогу больше всего мешает, если люди готовы придерживаться предположений или мнений, и защищать их. Если вы отождествляетесь лично с мнением, это будет мешать. И если вы
коллективно отождествляете себя с мнением, это тоже мешает. Основная трудность в том, что мы не можем как следует прислушаться к чужому мнению, потому что сопротивляемся ему - мы его на самом деле не слышим. Но если вы отстаиваете свое мнение, вы не осуждаете себя и не говорите: «Я не должен защищаться». Скорее дело в том, что вы защищаете, и вам тогда нужно быть чутким к тому, что осуждает и судит и так далее. Мы все можем понять, что это будет мешать. Итак, эта группа не собирается осуждать или осуждать. Она просто будет смотреть на все мнения и предположения и позволит им всплыть. И я думаю, что тогда могут быть изменения.
Я уже говорил, что в большой группе вы начинаете соприкасаться с культурными предпосылками больше, чем в малых группах или в одиночку. Культурные предположения очень сильны, и мы обычно не осознаем их, точно так же, как вы
обычно не замечаете акцента в том, как говорите. Другие люди могут сказать вам, что он у вас есть, или, если вы внимательно прислушаетесь, вы можете найти его. Но акцент - это часть вашей культуры. Так вот, большая часть ваших предположений также является частью вашей культуры, и это проявляется в отношениях. Друг, с которым я обычно обсуждал эти вопросы, сказал, что «быть» означает быть связанным. Но отношения могут быть очень болезненными. Вы должны продумать/прочувствовать все свои психические процессы и проработать их, и тогда это может открыть путь к чему-то другому. И я думаю, что это то, что может произойти в диалоговой группе. С некоторыми людьми могут случиться определенные болезненные вещи; вы должны все это проработать.
Однажды у нас был диалог в Швеции, в котором группа как будто разделилась на две фракции. Было много людей «нью-эйджа», и они с самого начала начали говорить о достоинствах любви и о том, что это место было полно любви вокруг, что везде была любовь. Часть группы некоторое время молчала, но уже через час заговорила. Эти люди дали понять, что разговоры о любви были сентиментальной чушью и ничего не значили. Затем один парень так разволновался, что не выдержал и ушел. В конце концов он вернулся, и они, наконец, снова сошлись. Произошла поляризация, что является типичной трудностью, которая может возникнуть. Кто-то заметил происходящую поляризацию и сказал с долей хорошего юмора: «Здесь есть две группы - группа любви и группа ненависти». Это немного сняло напряжение, и обе стороны могли начать переговоры. Они не обязательно убеждали друг друга, но каждый смог увидеть значение позиции другой стороны, и две поляризованные группы смогли поговорить друг с другом. Это был более важный момент, чем то, убедили ли они друг друга. Они могли обнаружить, что обе стороны должны отказаться от своих позиций, чтобы что-то еще могло произойти. Неважно, предпочитал ли кто-то любовь, кто-то - ненависть, кто-то предпочитал быть подозрительным, осторожным и несколько циничным или что-то в этом роде. Действительно, внутренне они были похожи, потому что у обоих были жесткие позиции. Таким образом, ослабление этой позиции было ключевым изменением.
Я думаю, что группа, подобная этой, дает возможность для определенного типа отношений, которые охватывают всю культуру, чего обычно не бывает у отдельных людей или небольших групп. С отдельными людьми и в семьях у вас будут
разного рода проблемы во взаимоотношениях, и с ними тоже нужно справляться. Но у группы такого размера была особая возможность, которая недоступна в меньших группах. И если вы сделаете его намного больше этого, круг станет слишком большим. Все становится слишком громоздким, и вы не сможете общаться.
В начале диалога мы не ожидали, что в него войдут личные проблемы или вопросы. Если бы люди поддерживали диалог неделю за неделей или месяц за месяцем, возможно, они смогли бы. Все могут войти, но люди должны узнать друг друга и доверять друг другу и установить отношения обмена. Было бы слишком  ожидать, чтобы удалось начать с этого. И на самом деле личная проблема может быть не так уж и важна; хотя, если у кого-то есть, группа может рассмотреть его. Нет причин, по которым они не могли бы, однако я не думаю, что мы бы начали с этого, по крайней мере, не часто. Группа создается не только ради личных проблем; это в основном культурный вопрос. Но личное может прийти в группу, потому что личные проблемы и культура смешиваются.
Важно понимать, что диалоговая группа - это не какая-то терапевтическая группа. Мы не пытаемся никого вылечить здесь, хотя это может произойти как побочный эффект. Но это не наша цель. Один мой друг, занимавшийся этим, называет это «социотерапией». Это не индивидуальная терапия. Группа – это микрокосм общества. Так что, если группа или кто -либо «излечился», это начало большего лечения. Вы можете смотреть на это таким образом, если хотите. Это ограниченный, но все же это способ
взглянуть на проблему.Это также не так называемая «группа встреч», целью которой является особый тип терапии , когда могут всплывать эмоции людей и так далее. Мы не стремимся к этому, но мы не говорим, что эмоции никогда не должны возникать, потому что в некоторых случаях, если люди эмоционально противостоят друг другу, это выявит их предположения.
Существенной особенностью диалоговой группы является то, что она способна выявлять предположения. Эти предположения на самом деле делают нас больными. И в этом смысле нужна терапия, чтобы раскрыть их. Таким образом, содержание здесь больше в этом направлении и в конечном итоге движется к тому, чтобы освободиться от этих предположений и исследовать что-то новое за пределами предположений. Поэтому предлагается, что люди могут создавать диалоговые группы в разных местах. Суть не в том, чтобы отождествиться с группой, а в том, что важен весь этот процесс. Вы можете сказать: «Это замечательная группа», но на самом деле важен сам процесс.
Я думаю, что когда мы сможем поддерживать диалог такого рода, вы обнаружите, что люди, участвующие в нем, изменятся . Сами они тогда вели бы себя по-другому, даже вне диалога. В конце концов, они распространяли его. Это похоже на библейскую аналогию с семенами: некоторые падают в каменистую почву, а некоторые падают в
нужное место и приносят огромные плоды. Дело в том, что вы не можете сказать, где и как она может начаться. Идея здесь, общение здесь, вид мысли, который у нас здесь, является своего рода семенем, которое может помочь этому произойти. Но  мы не должны удивляться, если многие из этих групп не работают. Это не значит, что этого не может быть. Суть не в том, чтобы навсегда установить фиксированную диалоговую группу, а в том, чтобы она существовала достаточно долго, чтобы внести изменения. Если вы продолжите удерживать все слишком долго, диалог может снова запутаться в привычках. Но какое-то время его нужно поддерживать, иначе ничего не получится.
Как мы уже говорили, может быть полезно поддерживать диалог в течение года или двух, и важно поддерживать его регулярно. Если вы выдержите это, возникнут другие проблемы; диалог не может не выявить глубины предположений людей, которые участвуют. Возникнет разочарование, ощущение хаоса, ощущение, что оно того не
стоит. Придет заряд движения. Парень с предположениями о сионизме, вероятно, хотел быть очень вежливым. Но вдруг кто-то сказал что-то такое, что его возмутило, и он не выдержал. Случится так, что глубинные предположения выйдут на поверхность, если мы будем придерживаться этого, тогда придет что-то новое.
Сначала диалог не всегда будет интересным и не принесет ничего явно полезного. Таким образом, вы можете отказаться от него, как только это станет трудным. Но я полагаю, что очень важно продолжать процесс - оставаться с ним на протяжении всей жизни без разочарования. Когда вы думаете, что что-то важно, вы будете это делать. Например, никто не стал бы взбираться на Эверест, если бы по какой-то причине не считал это важным, так как это также может быть очень неприятно и не всегда интересно. И то же самое верно, если вам нужно зарабатывать деньги или делать всевозможные вещи. Если вы чувствуете, что они необходимы, вы их делаете.
Я говорю о том, что необходимо делиться смыслами. Общество - это связующее звено отношений между людьми и институтами, благодаря которому мы можем жить вместе. Но это работает, только если у нас есть культура, что подразумевает, что мы разделяем смысл; т.е. значение, цели и ценности. Иначе все развалится. Наше общество непоследовательно и не очень хорошо с этим справляется; такое невозможно долгое время, если вообще сработает когда-либо. Различные предположения людей неявно влияют на весь смысл того, что мы делаем.
В целом можно сказать, что если вы просто отстаиваете свое мнение, то вы несерьезны. Точно так же, если вы пытаетесь избежать чего-то неприятного внутри себя, это тоже несерьезно. Большая часть всей нашей жизни несерьезна. И общество учит вас этому. Она учит вас не быть очень серьезными - так как есть всякие бессвязные
вещи, и с этим ничего нельзя поделать, и что вы только бесполезно расстроите себя, будучи серьезными. Но в диалоге надо быть серьезным. Если вы не серьезны, это не диалог - не в том смысле, в каком я использую это слово.Есть история о Фрейде, когда у него был рак рта. Кто-то подошел к Фрейду и хотел поговорить с ним об одном вопросе в психологии. Человек сказал: «Возможно, мне лучше не говорить с вами, потому что у вас очень серьезный рак. Возможно, вы не захотите об этом говорить». Фрейд ответил: «Этот рак может быть смертельным, но несерьезным». И на самом деле, конечно, это было просто большое количество растущих клеток.
Я думаю, многое из того, что происходит в обществе, можно было бы описать так - что это может быть фатально, но не серьезно. Как мы уже говорили, вы также можете вести диалог в более ограниченной форме - возможно, имея в виду некий смысл или цель. Было бы лучше всего принять принцип, позволяющий диалогу быть открытым, потому что, ограничивая его, вы принимаете допущения, на основании которых вы его ограничиваете, - допущения, которые на самом деле могут мешать свободному общению. Таким образом, вы не смотрите на эти предположения. Однако, если люди не готовы быть полностью открытыми в общении, они должны делать все, что в их
силах. Я знаю некоторых университетских профессоров, которые заинтересованы в применении принципов диалога к корпоративным проблемам. У одного из них недавно была встреча с руководителями корпорации, производящей офисную мебель. Они хотели
провести такую встречу, потому что знали, что работают неэффективно и не могут договориться. У этих лидеров были всякие предположения, которые все блокировали. Поэтому они попросили прийти ученого. Он завел диалог, который показался им очень интересным, и теперь они хотят, чтобы их была целая серия.
Естественно, такой диалог будет ограниченным - у вовлеченных людей есть определенная цель, которая ограничивает - но даже в этом случае он имеет значительную ценность. Принцип состоит, по крайней мере, в том, чтобы заставить людей узнать предположения друг друга, чтобы они могли выслушать их предположения и узнать, что они из себя представляют. Очень часто люди сталкиваются с проблемами, когда они
на самом деле не знают, каково предположение другого человека, и реагируют в соответствии с тем, что они думают. Тогда человек становится очень озадаченным и задается вопросом: что он делает? Он реагирует, и все становится очень запутанным. Так что ценно, если они смогут хотя бы понять предположения друг друга.
Профессор рассказал мне о двух интересных случаях. Один из них касался компании, у которой были проблемы с людьми в высших исполнительных органах, которые были не очень счастливы и не ладили друг с другом. Обычный способ компании решить эту проблему заключался в том, чтобы предложить им более высокую зарплату, своего рода подсластитель, и многим посредственным людям давали самые высокие должности. Это продолжалось и продолжалось, и довольно скоро стало так много людей с высокими зарплатами, что компания не могла себе этого позволить; все терпели неудачу. Они сказали: «Что мы можем сделать? Ну, нам нужен кто-то, кто скажет этим людям: «Вы должны принять другую позицию». Переговорщик, которого они использовали, объяснил новую политику, сказав: «Компания просто не может себе этого позволить». не говоря прямо: «Весь этот подход неправильный». Теперь, если компания хочет работать эффективно, должна быть взаимная договоренность о том, что ее руководители не собираются давать человеку более высокую должность только для того, чтобы смягчить психологическую проблему между людьми. Это неправильный путь.Все должны понимать, что это неправильный способ работы, иначе компания не добьется успеха.Поэтому нужен был диалог, чтобы они могли действительно начать говорить друг с другом, чтобы прийти к ясному видению существенных моментов: так мы поймем, откуда берутся проблемы, и по этому пути мы должны идти. Таким образом, в рамках предположения о том, что компания должна выжить, был ограниченный диалог - не тот, который мы в конечном итоге хотели бы иметь здесь, но все же в некотором роде он был хорошим. Теперь я предполагаю, что вся человеческая раса должна сделать это. Мы могли бы сказать, что человечество терпит неудачи по той же причине, по которой терпела неудачу эта компания.
. Второй случай касался самой переговорной группы, университетских людей, чья специальность - входить в компании и помогать решать эти проблемы. Они устраивали встречу между собой с той же целью - просто чтобы они могли поговорить. У них была серия встреч, на которых случалось так, что двое из их людей никогда не могли полностью встретиться по какому-либо вопросу. У одного из них постоянно было предположение, что правильно было бы выявить проблему, поставить ее перед кем-то. А у другого человека было противоположное предположение, что вы не должны этого делать. Он не хотел, чтобы другие люди привлекли его внимание. Он чувствовал, что не может ничего сказать, пока другие люди не создадут ему пространство для разговора и не отвлекут его. Первый не стал бы этого делать, он сделал наоборот. Они так и не смогли встретиться. Все шло долго и хаотично, один ждал, чтобы его вытащили, а другой не понимая, что так оно и было. В конце концов они разговорились, и каждый из них рассказал о детских переживаниях , которые стояли за этими предположениями. А потом васе раскрылось. Парень, который работал фасилитатором в это время, сделал очень мало. На самом деле, несколько человек обратились к фасилитатору и сказали: «Почему бы вам не поговорить». Фасилитатор может время от времени заходить и комментировать, что происходит или что все это значит. В более общей группе он должен, в конце концов, быть просто участником. Однако, вероятно, в группе компаний это не сработает; он не мог стать просто участником - у такой группы слишком ограниченная цель.
Этот второй пример может быть иллюстрацией того, когда личное может быть вынуждено перейти в общее, потому что в некоторых случаях возникают блоки из-за определенных допущений, которые человек усвоил в детстве или каким-то другим
образом. И в этом примере люди, наконец, смогли раскрыть эти предположения. Они не пытались исцелить друг друга или провести терапию; тем не менее, это имело терапевтический эффект. Но это второстепенно. Некоторы люди считают, что такой корпоративный диалог только способствует коррумпированности системы. Однако есть
зародыш чего-то другого. Я думаю, что если вы пойдете в общество, то обнаружите, что почти все вовлечено в эти коррумпированные игры. Так что отбрасывать все это ничего не дает. Руководители должны заставить компанию работать; и на самом деле, если бы все эти компании работали более эффективно, нам всем стало бы намного лучше. Отчасти из-за того, что они в таком беспорядке, мы в беде,  наше общество неэффективно,  все разваливается. Если бы правительство и компании могли работать эффективно, мы бы не были такими расточительными, хотя это само по себе не решило бы всех проблем.
Чтобы общество работало правильно, все эти вещи должны работать эффективно и слаженно. Если мы посмотрим на то, что происходит сегодня в мире, в этой или в любой стране, мы можем сказать, что это не работает последовательно. Большинство компаний на самом деле не работают слаженно. И постепенно дело тонет. Я думаю, что если вы можете передать это понятие в любой ситуации - зародыш диалога понятий - если вы можете заставить людей взглянуть на него, это уже шаг. Можно сказать, что
вряд ли у Буша и Горбачева будет такой диалог, о котором мы говорим. Но если у них вообще будет какое-то видение, если они начнут принимать этот принцип, это шаг вперед. Это может внести изменения; например, можно было бы сократить растрату энергии, которая имеет место в вооружениях. Если бы мы могли сократить огромные суммы, которые тратятся на вооружение, что нами производится - скажем, триллион долларов в год - которые можно было бы использовать для восстановления окружающей среды и всякого рода конструктивных вещей. И, возможно, что-то из этого может произойти. Те политические деятели, которые лучше осведомлены об экологической проблеме, могли бы привлечь к ней больше внимания Буша, если бы они действительно говорили.
Не то чтобы мы могли ожидать, что политики решат проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Но я говорю, что если есть небольшое движение к чему-то более открытому, скорость разрушения замедлится. Если мы будем продолжать в том же духе, у нас может остаться очень мало времени, чтобы что-то сделать. Мы ничего не можем сделать на уровне Буша или Горбачева. У них есть свое мнение. Но сейчас фильтруются различные идеи, как мы уже говорили. Каким-то образом представление о чем-то вроде диалога просочилось на этот уровень, и это может иметь эффект; это все, что я говорю. Я
думаю, что в правительстве есть люди, которые настроены так, а есть люди, которые настроены иначе. Мы не знаем, что из этого выйдет, но есть определенное движение к чему-то более открытому. Я не говорю, что это решит все; Я говорю, что если это замедлит разрушение, это важно, потому что, если разрушение не замедлить, чтобы дать время для появления чего-то нового, будет слишком поздно.
Не может быть никакого чисто политического ответа на мировые проблемы. Тем не менее, важный момент не является ответом - как и в диалоге, важным моментом являются не конкретные мнения, а скорее смягчение, раскрытие ума, видящего все мнения. Если есть какое-то распространение такого отношения, я думаю, что это может замедлить  разрушительные процессы.
Итак, мы сказали, что очень важно иметь возможность делиться своим мнением, делиться своими предположениями и слушать  предположения других. В случае Эйнштейна и Бора это не привело к насилию нал личностью, которого они не совершали; а вообще, если  кто-то не слушает ваши основные предположения, вы чувствуете это как акт насилия, и тогда вы склонны воспринимать себя как подвергшихся насилию. Поэтому это важно как индивидуально, так и коллективно; и диалог является коллективным способом открытия суждений и предположений. Тем не менее, мы должны помнить, что диалог - и фактически все, о чем мы говорили, -  не направлены только на решение проблем общества, хотя мы должны решать эти проблемы; нам было бы намного лучше, если бы этих проблем не было Если мы выживаем и хотим жить достойно, мы должны решать эти проблемы. 
Но в конечном счете, это не вся история. Это только начало. Я полагаю, что есть возможность преобразования природы сознания, как индивидуально, так и коллективно, и то, может ли это быть решено культурно и социально зависит от диалога. Это то, что мы исследуем. И очень важно, чтобы это произошло вместе, потому что если один человек изменится, у него будет очень мало общих с другими результатов. Но если это происходит коллективно, это значит намного больше. Если некоторые из нас приходят к, так называемой «истине», в то время как много людей отброшены на обочину, это не решит проблему. У нас был бы другой конфликт - так же, как есть конфликт между различными направлениями христианской или мусульманской веры или различных других, даже если они все верят в одного и того же Бога, того же пророка или того же Спасителя. Таким образом, весь этот вопрос общения и способности к диалогу, умение участвовать в общении, имеет решающее значение.
Коллективное измерение человеческого бытия, где у нас есть значительное количество людей, имеет качественно новую особенность: оно обладает большой мощью - потенциально или даже реально. И в диалоге мы обсуждаем, как это воплотить в какой-то последовательности и порядке. Вопрос действительно: видите ли вы необходимость этого процесса? Это ключевой  вопрос. Если вы видите, что это абсолютно необходимо, тогда вы должны что-то делать Дело в том, что любовь исчезнет, если мы не сможем общаться и делиться смыслом. Любовь между Эйнштейном и Бором постепенно испарился, потому что они не могли общаться. Однако, если мы ействительно сможем общаться, тогда у нас будет общение, участие, дружба, любовь, и рост. Это действительно вариант.
И, возможно, в диалоге, когда у нас есть эта очень высокая энергия согласованности, это может вывести нас за пределы просто группы, которая может решить социальные проблемы. Возможно, это может внести новые изменения в человека и изменения в отношении к космическому. Такая энергия была названа «общением». Это своего рода участие. Ранние христиане имели греческое слово koinonia , корень которого означает «участвовать» - идея участия целого и участия всех ; не только вся группа, но и все члены в ней. Таким образом, вот более или менее набросок того, что я имею в виду под «диалогом».

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn