Удивительная способность

Сегодня Хохотуев обнаружил у себя удивительную способность. Настолько необыкновенную, что дух захватывало!
Началось все с передачи по телевизору – «Экстрасенсы». Жена вечером не дала футбол посмотреть, включила и давай ахать да охать.
– Смотри, рассказывает всю правду, ты только посмотри! – почти кричала она, хватая его за рукав футболки.
– Чего там смотреть, когда сборная не может выиграть у Израиля, - говорил он, во время рекламы успевая крохи событий вытащить из вожделенного ящика, и теперь переживал, беспрерывно выходя курить и ожидая долгожданной рекламы на канале, которым владела жена. говорил он, беспрерывно выходя курить и ожидая рекламы на канале, который смотрела жена.
«Нет, надо второй телевизор купить. А где деньги взять? Зарплаты катастрофически не хватало: что там пятнадцать тысяч!.. Пойдешь в магазин, и  пятьсот рублей как ветром сдуло. Придешь, посмотришь, что купил, и самому смешно. А здесь дочери еще помогай, учиться, видите ли, ей надо. А меня кто учил? Профтехучилище – и вперед, в самостоятельную жизнь, вот и пашу фрезеровщиком. Конечно, и калымы бывают, но и себе что-нибудь надо оставить, хотя бы для гаражных пятниц. Внучке конфетку или жвачку купить тоже надо, с голыми руками не пойдешь», – рассуждал Виктор, нервно прохаживаясь из комнаты на кухню.
– Нет, надо же! И впрямь говорит, будто видит, – вдруг заинтересовался Виктор, наблюдая за очередным волшебником. – Смотри, Вера,  а на меня как похож. Может, во мне тоже такое чувство дремлет? А? Как думаешь?
– По тебе ведро дремлет. Вынес бы его, в конце концов, а то сижу, как в помойной бочке, – жена отбивала быстро и нещадно все его благородные порывы.
Ну, наконец-то реклама. Он переключил телевизор на спортивный канал, где все уже закончилось, и побежал к телефону звонить Генке  –  другу и собутыльнику, который все знал о футболе всё, поскольку у него было три телевизора.
Наши проиграли. Виктор ходил и плевался. Победили Англию, а друзьям проиграли. Он слышал, что в Израиле  русских – пруд пруди.
Оделся, пошел на улицу, швырнул в дальний контейнер пакет с мусором… и попал.
– Вот так бы забивали, черти! – с остервенением почти крикнул он.
Дома жена сунула ему двести рублей и отправила в магазин за минтаем. Магазинов вокруг было много, но супермаркет исключался, потому что   дорого,  с двумя сотенными что там делать?.. Народ смешить? Мини-маркет тоже отпадал – там не было мороженого минтая. Выбор пал на небольшой магазинчик, что располагался на соседней улице, на углу трехэтажного дома царской постройки. Там продавали  минтай, но ему не нравилась тетка-продавщица, толстая и квадратная, с таким же дореволюционным именем Варя и вполне современным хамством. Но не любил ее Виктор по другой причине. Она давала взаймы, но потом всегда рассказывала об этом жене, хотя обещала: никому ни слова. Может, сейчас смена тихонькой симпатичной Шуры, которая хотя и не давала взаймы, но была обходительна и улыбалась скромно и приветливо?
Но его встретила Варька:
– Витюша, дорогой! Никак долг принес, молодец! – она открыла амбарную книгу. – Так, с тебя, голубчик, семьдесят восемь рубликов.
– У меня нет сейчас. Я за минтаем, а с зарплаты отдам. Я же говорил, - пробормотал Виктор. А сам вдруг подумал: «Вот бы сейчас я стал экстрасенсом и приказал бы ей сдачу с сотни выдать как с пятисот». И уверенно скомандовал:
– Давай полтора килограмма минтая!
Варвара взвешивает. Получилось 96 рублей. Подает Виктор сто рублей, смотрит на нее и про себя шепчет: «Пятьсот, пятьсот» - аж голова заболела. Варька берет, кладет к другим сторублевкам, а потом снова залазит в тумбочку и кладет на прилавок четыре сотни и четыре рубля ему, Витьке. Виктор стоит, ошарашенно смотрит то на продавщицу, то на деньги. Потом хватает сдачу – и пулей из магазина.
Вышел на улицу. Душа поет, как синица, почуявшая весну. Прибежал почти бегом домой и давай рассказывать жене. Та не верит, но деньги берёт . Потом вышла и говорит:
– Давай-ка, сходи в мини-маркет. Может, и впрямь на тебя нашло затмение хорошее. Господи, помоги нам, лишь бы не прошло… Давай, чего стоишь! – прикрикнула она на Витьку. Витька – почти бегом в мини-маркет, и оттуда приносит четыреста рублей и сметану с шестипроцентным молоком; такое дорогое они обычно не брали.
Пришел домой героем. Дочь бросила краситься, прибежала, слушает завороженно рассказ отца. Верка перебивает, уже в супермаркет посылает Виктора. И опять тот говорит: «Пятьсот, пятьсот» - и сдачу приносит четыреста с продуктами. Только отдышался, а дочь с предложением:
– Батя, говори тысячу, а лучше пять тысяч, больше сдачу дадут! А то носишь несчастные четыреста.
– А и то верно. Как же сразу не догадался?! – ругает себя Витька.
Витька – в ЦУМ, жена с ним, набрали какие-то тряпки по мелочи, но он что-то сразу на пять не рискнул, начал с тысячи. Смотрит, дают. Они в другой отдел, там уже пять тысяч дает, своих законных, уже заработанных, набрал сдачи. Все получается. Обошли все отделы. Устал Витька, говорит жене:
– Давай назад, домой.
А она ему:
– Давай по второму разу.
Вместе бегут в какую-то кассу, а жена без разбору хапнула нижнее белье ажурное, в которое она никогда не влезет, а кассир – Виктору:
–У вас не хватает.
Надо же, эта фитюлька стоила шесть тысяч рублей. На этом закончили свой поход. Дома все сели на облезлый ковер – деньги считать. Верка забрала себе тысячные, дочь – пятисотки, а мелочь поручили Витьке. Он считал деньги, а голова нудно шумела . Результат получился ошеломляющий: Витька заработал сто шестнадцать тысяч двести восемьдесят семь рублей за какие-то три часа. Жена схватила его и, мокрыми от слюны губами чмокнув в губы, приказала:
– А теперь, милый, давай в ювелирный магазин с дочуркой. 
Виктору не хотелось идти в магазин, – через час местная команда играет в футбол. Он уже давно не ходил на стадион, после того как билет подорожал до ста пятидесяти рублей сто пятьдесят рублей.
 – Не пойду. Я устал, – сказал Витька.
– Ты, что, с ума сошел?! Может, завтра у тебя экстрасенсорные способности пропадут. Давай иди, лентяй проклятый.
– Нет, - начал хитрить Витька. – Мне отдых нужен, голова перегрелась.
– Мамка, точно, пусть он отдохнет, а то пройдет быстро. Его беречь надо! – неожиданно поддержала его дочь.
– Вот-вот, – обрадовался Витька, – и есть я хочу.
 Кроме вещей, везде по полу были разбросаны вкусные даже на вид продукты, большинства из которых они не ели никогда. Они начали пробовать прямо на полу, а потом переместились в кухню. Все говорили беспрерывно, строили грандиозные планы. Жена мысленно летела в Париж и все сомневалась,  будет ли Витькина способность работать с евро. Дочь хотела квартиру не меньше трехкомнатной, а лучше коттедж. Один Витька хотел на футбол, тем более его начали одолевать невеселые мысли – кто будет платить за недостачу, которая рано или поздно обнаружится в магазине?
– Я пойду на футбол, – заявил Виктор, и все его впервые как-то легко отпустили.
Хохотуев пошел в кассу. Народу было немного. Он подошел, протянул две сторублевые бумажки и попросил билет, а сам по привычке сказал про себя «пятьсот», и девушка выдала ему назад триста пятьдесят рублей. Девушка еще добавила: «Победы!» – и улыбнулась. Её рука, протянутая за деньгами, помедлила , затем  взяла пятидесятирублевую купюру, а Витькин голос сказал:
– Девушка, вы дали лишнее.
Отходя от кассы, он услышал:
– Спасибо.
Витьке стало приятно, он вздохнул глубоко, полной грудью, и устремился на стадион.
Наши были неудержимы и забили четыре мяча, выиграв очень нужный матч. Витька, накричавшийся, довольный, возвратился домой, где его ждало ненасытное семейство. Жена с дочкой и подключившимся к ним зятем составили план его действий на завтра.
– Вы что?! – удивился Витька. – Я же завтра на работу. У меня срочный заказ, между прочим, для обороны страны важный!
 – Ты совсем ума лишился! – закричала жена. – Не хочешь думать о семье! Мы, между прочим, на тебя работали всю жизнь. Постирай, свари, убери, а он – для страны!.. Ты о семье подумай хотя бы раз в жизни, болван несчастный!
– Нет, я пойду. Без меня никто эти детали не сделает, а по магазинам буду в выходные ходить, – Витька не соглашался ни в какую.
Верка долго еще кричала, но уломать Хохотуева не смогла.
И завтра Виктор ушел на завод под брань жены и уговоры дочери. Ему нравилось из болванок металла делать сложные корпуса, когда кажется, что работает автомат, а не ты, а душа где-то порхает – вместе с мыслями о происходящем. Он вспоминал вчерашний день, и ему становилось как-то не по себе, когда он представлял плачущих продавцов, у  которых высчитывали и так небольшую зарплату. Как они при этом   подозревают  друг друга, рушится атмосфера в коллективе; она переносится в семьи, мужья ругают подруг, вынуждавших их урезать семейный бюджет… может, кто-то, не дай бог, кончает жизнь самоубийством… «Тьфу! А может, мне рвануть в Америку и там разорять американцев, разваливая их страну изнутри?» – подумал он. Мысли летали, плавали, порхали, а в это время из-под его рук выходили точные детали  для подводной лодки, которая с его корпусом будет плавать и охранять нашу страну!
В обед он пошел в столовую. На кассе сидела его давняя знакомая Люба.
–  Привет, Витек!
 – Любаня, я готов к обсчету, – шутил Витька всегда одинаково, но опять какой-то внутренний голос сказал «пятьсот». И Люба отдала лишние сотни.
– Что с тобою, Любаша? Даешь лишнюю сдачу, – засмеялся Виктор.
 – Точно, затмение нашло, – сказала Люба и убрала деньги. – Спасибо, милый, – неожиданно добавила она.
Вечером он после работы зашел в два магазина и везде отдал лишние деньги назад. Везде люди ему улыбались, благодарили – и ему это нравилось.
Домой идти не хотелось, и он гулял по аллее между небольших елей, покрытых снежными шапками, смотрел на прохожих, улыбаясь им; для себя решил, что больше не будет пользоваться своими способностями.  Уже подходя к дому, Виктор решил закурить, но папиросы закончились.
Магазин располагался в его доме, но они в нем не брали ничего, так как продукты были то просрочены, то откровенно плохие, даже молоко часто попадалось кислое. Сейчас магазин пустовал. .
– Дайте мне пачку «Беломора», – попросил Хохотуев.
– Ходят здесь всякие дебилы! Где ты у нас папиросы увидел, мужичок? – оскорбительно отреагировала продавщица  с распущенными волосами. Разозлившись, Виктор взял сигареты «Парламент» и четыреста рублей штрафа за хамство.
С тех пор Хохотуев ходит на две работы. Утром оборону страны укрепляет, а вечером от хамства избавляет народ, и что больше ему нравится – непонятно. А страна стала сильнее, и грубости меньше становится, а если где-то Хохотуев услышит про невежливое  обслуживание, то идет туда – вроде инспектора Роспотребнадзора работает, только с выработки…