Писатель, слава богу, не пророк, а также кое-что о

Выступление на Софийской международной писательской встрече

Для меня большая честь участвовать в этом форуме, да ещё и выступать здесь. Я связываю это в первую очередь с тем, что наше издательство «Воскресенье» в России только что издало книгу живого болгарского классика Любомира Левчева, и мы привезли её с собой. В нашей делегации пять человек. Шестым летел сам Любомир: мы везли сразу три коробки его книг и даже не отважились их сдать в багаж.
Российская делегация поздравляет Любомира Левчева с 70-летием. По-русски его книга называется очень метафорически: «Небесное разлучение». Я думаю, что это большая метафора сегодняшнего мира, в том числе и нашей писательской жизни, особенно в Восточной Европе. В какой-то степени это и метафора сегодняшних отношений между Болгарией и Россией. Единственно, думаю, «разлучение», которое наблюдается у России и Болгарии сегодня, всё-таки задумывалось не на небесах и оно всё-таки преодолимо. Сама эта книга стала хорошим свиданием не только с тонким, изумительным поэтом европейской школы, но благодаря этой книге встретились и два русских человека, которые довольно редко встречаются и в жизни и в книгах: первое стихотворение «Небесного разлучения» перевёл присутствующий здесь Евгений Евтушенко. А великолепное послесловие к книге написал Валентин Распутин, большой друг нашего издательства. Левые и правые берега соединились благодаря Любомиру Левчеву.
Говоря о теме сегодняшнего нашей встречи, хотел бы вспомнить ещё одну книгу. В канун 9 Мая мы издали однотомник переписки лидеров стран антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны. Впервые она выходила в 1947 году с громадным парадным портретом Сталина. Потом исчез портрет Сталина. А потом потихонечку исчезла и сама книга. Сейчас она вышла в полном объёме с портретами всех переписывающихся персон, военачальников и солдат не только Советского Союза. К слову говоря, сейчас, слушая своего старшего коллегу американского поэта Вильяма Мередита и узнав, что он воевал в Северной Корее, я вспомнил что мой родной дядька Сергей Владимирович Пряхин в те же годы служил на Курилах. Причём, если Вильям был лётчиком, то мой дядька был артиллеристом. И, слава Богу, что хоть раз и тот и другой – промахнулись.
Что касается знаменитой переписки, то эта драма с известным концом. Но очень поучительная. Вдумайтесь сами. Три далеко не идеальных человека, Сталин, Рузвельт, Черчиль, причём, повторяю, все трое далеко не идеальны, а один так просто настоящий диктатор, представители двух антагонистических систем, под давлением времени, под императивом своих национальных интересов всё-таки нашли возможность объединиться против абсолютного зла. И преодоление насилия, преодоление террора должно начинаться не с нагромождения трупов в ответ на трупы, а с воспитания благоговения перед каждой отдельной человеческой жизнью.
Но когда мы заговариваем об этом, мы сразу традиционно вспоминаем религию. Я, может быть, выскажу крамольную мысль – мы же собрались здесь не для того только, чтобы высказывать исключительно правильные вещи. Так вот, в последнее время, судя по всему, человечество слишком много передоверило религии. В отсутствии абсолютных духовных лидеров, столпов, причём светских столпов, таких как Лев Толстой, Махатма Ганди, религия, точнее, её служители, её высшая иерархия, не выдерживают возложенного на них божественного призвания.
Религия, уже в силу её большей доступности, занимает и нишу, в которой изначально пребывала литература, включая русскую классическую. Противостояние религий крайне опасно, в том числе и разных ветвей христианства. Вдумайтесь: в религиях уже в силу исторических причин их зарождения и существования изначально заложены элементы противостояния и фанатизма. Большая же, настоящая мировая литература такого противостояния не знает: пафос её неизменно гуманистичен. У этих духовных материй разные ткачи, с разным исходным пониманием ценности человеческой жизни. Может, потому что писатель – не пророк. Писатель – живой человек, а пророк – уже сам почти что Господь.
Обратите внимания, даже писатели, участвовавшие – с разных сторон – в тех или иных войнах, никогда не довоёвывают, не сводят задним числом счёты в своих произведениях.
Самый яркий пример для меня – Михаил Лермонтов, гениальный русский поэт. Он был отважный солдат, воевал в кавказской войне, и воевал жёстко. Но самый удивительный, самый идеальный образ чеченца, кавказца и кавказской  девушки Бэлы, да и юноши – Азамата – создал именно этот русский писатель. И мы именно по Лермонтову знаем лучшее в этих людях.
Любопытно: и Лермонтов, и другой чудесный поэт и солдат Николай Гумилёв – неоднократно писали молитвы, и я вам скажу, что эти молитвы не хуже традиционных.
Мне кажется, что сегодня у литературы, у большой литературы, появился шанс отвоевать свою законную нишу у церкви – ещё и потому, что паства всё больше разочаровывается если не в церковных постулатах, то уж в глашатаях этих постулатов точно.
То же читательское повышенное внимание к вещам наподобие «Воина света» Паоло Коэльо я связываю с поисками людьми духовной опоры именно в литературе: в литературной притче, поучении. В этом отношении в общественном сознании наметился явный сдвиг, и писатели вправе воспользоваться этой общей ситуацией.
Конечно, вряд ли после нашего форума что-то сильно переменится или родится произведение, равное «Дон Кихоту». Я, кстати, прослушал с восхищением удивительное эссе, которое представил наш испанский коллега господин Мануэль Идальго Муньос. Меня особенно поразила мысль, что человек, прочитавший «Дон Кихота» всерьёз, точно не будет счастливым. Но самые безопасные люди это – несчастливые люди. Потому что в наибольшей степени л ю д и. Но это к слову. Да, всё это так, но в наших силах, мне кажется, сделать, чтобы и «Дон Кихот» стал доступнее не только испанцам и не только состоятельным людям. Если нам не по силам самим нести ношу гениальности, хотя каждый писатель просто должен страдать манией величия, то давайте постараемся, чтобы литература стала доступнее для тех людей, которые больше всего в ней нуждаются, а это уже вполне зависит и от таких авторитетных писательских форумов, как нынешний. Да, сам факт, что мы выслушиваем собственное – и ближнего – сумасшествие внимательно и прилежно, уже вдохновляет. Где же сумасшедшим ещё можно найти такую благодарную аудиторию?
В заключение ещё два соображения. Я очень люблю одного ирландского писателя, Шона О'Фаолейна. У него есть выражение: «Слишком долгое оплакивание старых ран бывает не менее опасным, чем сами раны». Не менее опасным потому, что парализует нацию и вызывает, выкликает новые катаклизмы. Литература, особенно талантливая, это профессиональная плакальщица. Но и за плач свой она тоже должна нести ответственность, потому что нет ничего святее человеческой жизни.
И совсем последнее. Хочу сказать спасибо организаторам форума «Софийские встречи»: председателю Союза писателей Болгарии Николаю Петеву и президенту Фонда «Славяне» Захарию Захариеву. Возобновление софийских встреч – хороший знак. Отдельно хочу обратиться к своим болгарским друзьям. В конце девятнадцатого века русский патриотизм измерялся парадоксальной единицей – отношением русского человека к боровшейся за независимость и возрождение Болгарии. Было бы замечательно, если бы сегодня болгарский патриотизм измерялся  ответной адекватной мерой – отношением к обездоленной России.
Спасибо за внимание. 

2005г.